1715 солнце за нас

Если вам понравилась книга, вы можете купить ее электронную версию на litres.ru

Выгребся я из автобуса. Суета какая-то, солнце светит, люди свои сумки вытаскивают — все приехали на рынок в «Лужники» (Стадион, часть Олимпийского комплекса в Москве, в котором в 90-х и начале 2000-х располагался вещевой рынок. — Прим. ред.). Еще когда уезжал из Таганрога, мы договорились встретиться с двоюродной сестрой Наташей на станции метро «Спортивная». Наташа пообещала: «Я тебя встречу возле метро у входа». Смотрю, все идут в одну сторону — к метро, наверное? Я за ними. Действительно, вышел к метро. А сестры нет. Жду-жду, решил позвонить. Через карточку в автомате, откуда у меня мобильник в те времена? Пока разобрался, где карточку купить, пока пришел в себя от толпы и поездки, прошло немало времени. И вот звоню.

— Рома, ты приехал?!

— Да, стою у «Спортивной».

— Но я тебя не вижу! Ты у какого выхода?

И до меня вдруг доходит, что у метро бывает два выхода. Откуда я знал, что такое возможно? Ладно, пошел искать другой. Там мы и встретились. Спустились вниз и поехали до «Щукинской», где Наташа жила в съемной квартире. Как дела, ля-ля тополя. Разговор шел больше про ее дела, о себе мне говорить не хотелось. От метро до дома добрались пешком, зашли в квартиру. Наташа говорит: «Бросай сумку, проходи на кухню. Есть будешь? А чаю?» И вдруг выходит здоровенный мужик. Здоро́во типа. И каким-то грустным этот мужик мне сразу показался: «Давай выпьем за приезд?» Ну давай! Так я познакомился с Сергеем, Наташиным мужем, ну, с гражданским. «Ну и чё, что будешь делать?» — «Поживу у вас месяц, может, два, пока работу не найду».

Нормальный мужик, не возражал. Он работал в автосервисе, ремонтировал машины. А Наташа была официанткой в сети ресторанов быстрого питания «Елки-палки». Я расселился, вечерком мы еще выпили, мне объяснили, что как и что куда. Дали карту города. На следующий день они ушли на работу, а я остался дома один. На полу в комнате валялась книга «Вся Москва», толстый телефонный справочник. И я в нем принялся искать какие-нибудь продюсерские центры, что-нибудь связанное с искусством. «Отдых», «Концерты», «Кафе», «Рестораны»… Я набирал номер и, когда абонент отвечал, говорил следующее: «Здравствуйте, я вот пишу песни, пою, хотел бы вам показать свои работы». Мне отвечали достаточно вежливо: «Перезвоните через неделю, сейчас никого нет».

Вот так по книге я и обзванивал, думал, что как-то можно встретиться, поговорить о чем-нибудь. И так прошло дня два-три. А еще у меня был телефон Валеры Полиенко, который мне дал Витя Бондарев (соавторы песен группы «Звери». — Прим. ред.), когда я уезжал из Таганрога. И я решил позвонить Валере.

— Алло, Валера, привет, это Рома из Таганрога. Помнишь?

— В гости приехал?

— Да нет, я насовсем.

— Здо́рово! Надо встретиться, давай через недельку созвонимся.

Я повесил трубку, а сам такой думаю: почему через недельку-то? Столько дел у Валеры? У нас в Таганроге принято так: если встретимся, значит, вечером. Ладно, если занят сильно человек, подожду. Продолжил обзвон по справочнику, съездил в город погулять.

Метро меня, конечно, поразило — куда же они все летят? Все эти переходы… Сначала очень тяжело было понять, запомнить, как оно устроено. Что такое «первый вагон», «последний вагон»? Это потом я уже разобрался, когда, назначая встречу, мне говорили «встречаемся у первого вагона в центр». Собачке на «Площади революции» нос не тер, но видел, как многие это делали. Ох уж эта городская мифология!

Конечно, я поехал на Красную площадь, зашел в «Охотный ряд». Вспомнил Свету (героиня первой части автобиографии «Дожди-пистолеты», которой посвящена одноименная песня группы «Звери». — Прим. ред.), как мы там фотографировались, когда приезжали в Москву. Мы же тогда, кроме «Охотного ряда» и Красной площади, ничего здесь не видели, не успели, нужно было на самолет. Не возникло у меня каких-то прям таких эмоций, вспомнилось и вспомнилось: вот я опять здесь. Здорово! Без негатива, голова-то уже совсем другим забита.

Стоишь, смотришь вокруг и оцениваешь: что у вас тут? Что у вас там? А вокруг что-то происходит, и тебе от этого кайфово — люди, Москва, Кремль… Приехал такой и высматривает что-то. То, как люди носятся, конечно, бросалось в глаза. Я стоял, а все куда-то бежали мимо. Интересно. Даже когда в метро заходишь, еще ничего не знаешь, а все уверенно куда-то прут. Все всё знают. Ты смотришь на них и наблюдаешь. Медленно. Опять же карточку куда вставлять в этом турникете? Для начала ее нужно купить. Я видел, как люди подходят к кассе и говорят: «На десять». Что это значит? Оказалось, на десять поездок. Метро стоило пять рублей. Денег у меня с собой из Таганрога было немного, всего рублей семьсот. Я думал, вот, куплю сейчас карточку на десять поездок — и нету пятидесяти рублей. По городу идешь, лето, жарко, хочется пить. Воды или пива. Сигареты опять же. Побродил по городу после Красной площади, потом поехал на Чистые пруды. Я это место по телевизору видел. У меня в голове отпечаталась картинка этих прудов: бульвар, решетка кованая, как будто набережная. Мне казалось, там будут большие пруды. У меня был шок, когда я увидел просто лужу. Реально. Правда? Вот это оно и есть? А мне в кино каком-то запомнилось совершенно иначе. Я очень сильно удивился, немного огорчился. Так и не понял, почему это место называют прудами.

Прошло несколько дней. Через какое-то время меня, конечно же, стала останавливать милиция. По моему лицу было видно, что я приезжий. «Здравствуйте, ваши документы». Я показывал. «А где регистрация?» Так было несколько раз, а потом мне сделали регистрацию. Наташа сразу сказала: «Заплатим деньги, и у тебя будет бумажка на три месяца». Потом я ходил с этой бумажкой и паспортом, и проблем уже не возникало, конфликтов с милицией не было. А до этого пару раз забирали. Сидел в отделении. А что такого? Сидишь, сидишь, потом тебя отпускают.

У Наташиного гражданского мужа был друг Вова. Он делал Сереге татуировки. У Вовы имелся детский альбом с листочками А4, и там были эскизы, например, какие-нибудь корабли-парусники. И я что-то зацепился за этот его блокнотик, стал рассматривать рисунки — интересно же. Вова рассказал, что все они что-то означают. Менты, допустим, не любят кошачьих. Традиция — типа ненавижу ментов, я тигр, лев. А они это не любят, если попадешься им с такой татуировкой, а она к тому же еще и с оскалом, открытая пасть у кошки, допустим, то вообще несдобровать. Вова знает, незадолго до того «откинулся». Колоритная персона — весь в татуировках, в перстнях, в змеях, набитых вокруг рук, ноги тоже все наколоты. Про свое тюремное приключение в Таганроге я им не рассказывал, на фиг надо.

— Что, хочешь татуировку?

— Думаю, да, наверное.

Они такие парни веселые.

— Давай мы во всю спину тебе купола щас набьем, — шуткуют так.

Я полистал альбомчик, нашел аиста небольшого и какой-то тоненький браслетик.

— Мне вот это нравится.

— Ты чё?! Эта бабская маленькая татуировочка?!

Может, Вова и женщинам бил, откуда мне знать?

— Да это херь вообще какая-то! Давай тебе вот эту сделаем! — и тычет пальцем в здоровенный такой обод. — Не большая, а нормальная.

— Черт с вами, давайте.

Он сел, срисовал картинку из альбома на тетрадном листочке. Щас, говорит, мылом тебе приклеим. Намылили чуть-чуть с водичкой, чтобы эта бумажка к руке прилипла. И Вова поверх бумажки начал бить по контуру самодельной машинкой. В ней была заточенная гитарная струна вместо иглы, которая ходит туда-сюда. Для дезинфекции водкой все протер. И начал бить. Дрррррррр — дырявит. Больно, но не так чтобы очень. Какая анестезия?! Ну, мы чего-то выпивали в процессе. Изредка заглядывал Серега — как вы там? Получился контур, и Вова начал заполнять его чернилами, зарисовывать. Вышло прикольно. Татуировка поболела какое-то время, я за ней ухаживал, Вова дал мне мазь. Он оставил у Сереги машинку, и я потом стал тренироваться сам. Решил попробовать на ноге. Да брось, что тут сложного! Ногу на ногу кладешь — и вперед. Ну вот, смотри — это я сам себе набил. Чё ладно? Нарисовал какой-то узор, сначала несколько штрихов, потом стал ручкой дорисовывать гелевой. А дальше сидел и бил. Потом у Вовы спрашивал: «Ну как, нормально?» — «Нормально. А тут светловато, нужно затемнить». Мне просто было интересно, как рисует эта машинка, как она действует, трудно ли ею управлять. Место тут на ноге чувствительное, но другого-то нет, чтоб удобно было. Тем более не видно под штаниной. Волосы пришлось сбрить.

Читайте также: Хим состав ядра солнца

Источник

Солнце за нас – Алиса

«Солнце за нас» – песня группы «Алиса» из альбома «Шестой Лесничий». Произведение было написано Константином Кинчевым весной 1987 года. В 80-х года композиция исполнялась как на акустических, так и на электрических концертах группы.

Алиса – Солнце за нас – слушать

Официальный клип «Алисы» на эту песню снят не был. Тем не менее, сохранились видеозаписи концертного исполнения произведения. Предлагаемый вариант прозвучал на акции «Хвалите имя Господне», которая состоялась в Москве в 1999 году.

Интересные факты о песне

По словам Константина Кинчева, эта песня была им написана в качестве поддержки пребывавшего в депрессии Александра Башлачёва. Однако, в книге «Солнцеворот» рядом с текстом произведения посвящение не проставлено. Тем не менее, в некоторых интервью, и в том числе в программе «Нашего радио» «Летопись», автор говорил, что хотел поддержать друга как мог.

Солнце в поэзии Кинчева – это поэтический образ Бога. Изначально он употреблял его неосознанно и считал языческим символом. Но с течением времени трактовка изменилась. Поскольку в Святом Писании запрещается поминать имя Господа всуе, то есть напрасно, Константин заменил его на Солнце (например, также поступал святой праведный Иоанн Кронштадтский, считая Христа Солнцем правды).

Алиса – Солнце за нас – текст

Пока глаза отражают свет,
Мы будем черны, мы будем чернее, чем ночь,
Но все же светлее, чем день.
Пока земля не заставит нас спать,
Мы будем босиком танцевать по углям,
Но все же летать.
Солнце за нас!

Пока крапивою выстлан путь,
Пока в разорванном сердце ждёшь новых рубцов –
Ты на коне.
Пока егеря не заманят в сеть,
Пока размалёванный цирк не научит скулить,
Ты будешь петь.
Солнце за нас!

Но если всё же в одну из ночей,
Кто-то из тех, кто в огне, поманит петлёй,
Пой!
Пой до рассвета, до бурных лучей,
Пой, пока утро не вытянет душу из дыр
Этих мёртвых очей.
Солнце за нас!

Источник