Атеистическая вселенная дэвид миллз

Бог как иллюзия

The God Delusion

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Посвящается памяти Дугласа Адамса (1952–2001)

Неужели недостаточно, что сад очарователен; неужели нужно шарить по его задворкам в поисках фей?

В детстве моя жена ненавидела свою школу и изо всех сил мечтала перейти в другую. Много лет спустя, уже двадцатилетней девушкой, она с грустью призналась в этом родителям, глубоко шокировав мать. «Доченька, почему же ты нам тогда прямо не сказала?» Ответ Лаллы я хочу сегодня вынести на обсуждение: «Я не знала, что это мне можно».

Она не знала, что «это ей можно».

Подозреваю – нет, уверен, – что в мире существует огромное количество людей, воспитанных в лоне той или иной религии, и при этом они либо не чувствуют с ней гармонии, либо не верят в ее бога, либо их тревожит совершаемое во имя религии зло. В таких людях живет смутное желание отказаться от веры родителей, их тянет это сделать, но они не сознают, что отказ является реальной возможностью. Если вы принадлежите к числу подобных людей, эта книга – для вас. Ее задача – привлечь внимание к тому, что атеизм – действенное мировоззрение, выбор отважных, замечательных людей. Ничто не мешает человеку, будучи атеистом, быть счастливым, уравновешенным, глубоко интеллигентным и высокоморальным. Это первое, в чем я хочу вас убедить. Также хочу обратить ваше внимание еще на три фактора, но о них чуть позже.

В январе 2006 года я представлял на четвертом канале английского телевидения двухсерийный документальный фильм под названием «Корень всех зол?». Сразу хочу заметить, что название мне не понравилось. Религия вовсе не корень всех зол, потому что ничто не может быть корнем всех зол. Но меня растрогала размещенная четвертым каналом в национальных газетах реклама передачи. Поверх силуэта башен-близнецов на Манхэттене – надпись: «Представьте мир без религии». Какой здесь намек?

Вместе с Джоном Ленноном представьте мир без религии[1]. Представьте: не было террористов-самоубийц, взрывов 11 сентября в Нью-Йорке, взрывов 7 июля в Лондоне, Крестовых походов, охоты на ведьм, «порохового заговора», раздела Индии, израильско-палестинских войн, истребления сербов, хорватов, мусульман; преследования евреев за «христоубийство», североирландского «конфликта», «убийств чести», нет облаченных в сверкающие костюмы, трясущих гривами телевизионных евангелистов, опустошающих карманы доверчивых простаков («Отдайте все до нитки в угоду Господу»). Представьте: не было взрывающих древние статуи талибов, публичного отрубания голов богохульникам, кнутов, полосующих женскую плоть за то, что узкая ее полоска приоткрылась чужому взгляду. Между прочим, мой коллега Дезмонд Моррис рассказал, что замечательную песню Джона Леннона в Америке иногда исполняют, всячески коверкая фразу «нет никаких религий». А в одном варианте ее совсем уж нагло заменили на «есть лишь одна религия».

Но, может быть, вы полагаете, что атеизм не менее догматичен, чем вера, и более разумной позицией является агностицизм? В таком случае надеюсь переубедить вас главой 2, где утверждается, что принятая в качестве научной гипотезы о Вселенной гипотеза бога должна подвергаться такому же беспристрастному анализу, как и любые другие гипотезы. Возможно, вас уверили, что философы и теологи выдвинули достаточно убедительные доводы в защиту религии… В этом случае отсылаю вас к главе 3 – «Доказательства существования бога»; на поверку обнаруживается, что аргументы эти не ахти как сильны. Может, вы верите, что бог есть, потому что иначе откуда бы все взялось? Откуда появилась жизнь во всем ее богатстве и многообразии, где каждый вид выглядит так, словно его специально сотворили по плану? Если вы думаете именно так, надеюсь, вам удастся найти ответы в главе 4 – «Почему бога почти наверняка нет». Не прибегающая к идее создателя теория естественного отбора Дарвина гораздо экономичней, она с неподражаемой элегантностью рассеивает иллюзию сотворения живых существ. И хотя теория естественного отбора не может разгадать все загадки биосферы, благодаря ей мы активнее продолжаем поиск сходных естественно-научных объяснений, способных в конце концов привести нас к пониманию природы Вселенной. Действенность естественно-научных объяснений, таких как теория естественного отбора, – это второй фактор, на который я хочу обратить внимание читателя.

Может, вы считаете, что бог или боги – это что-то неизбежное, потому что, если судить по работам антропологов и историков, верования составляли непреложную часть культур всех народов? Если вы находите этот довод убедительным, пожалуйста, прочитайте главу 5 «Корни религии», объясняющую причины повсеместного распространения верований. А может, вы полагаете, что религиозные убеждения необходимы для сохранения у людей твердых моральных устоев? Бог нужен, чтобы люди стремились к добру? Пожалуйста, ознакомьтесь с главами 6 и 7, где приводятся доводы, объясняющие, почему это не так. Может быть, отойдя от религии, лично вы продолжаете в глубине души считать, что вера в бога полезна для мира в целом? Глава 8 заставит вас задуматься, почему присутствие религии в мире, по сути, оказывается не таким уж благоприятным.

Если вы чувствуете, что увязли в религии, в которой вас воспитали, стоит задать себе вопрос, как это произошло. Скорее всего, веру внушили вам в детстве. Если вы религиозны, то более чем вероятно, что ваша вера совпадает с верой родителей. Если, родившись в Арканзасе, вы считаете, что христианство – истинная религия, а ислам – ложная, и если при этом вы сознаете, что, родись вы в Афганистане, ваши убеждения были бы прямо противоположными, то вы – жертва внушения. Mutatis mutandis[2] – если вы родились в Афганистане.

Вопрос влияния религии на детей рассматривается в главе 9; там же речь идет о третьем факторе, на который я хочу обратить ваше внимание. Подобно тому как феминистки морщатся, когда слышат «он» вместо «он или она», у каждого, на мой взгляд, должно возникать неловкое чувство от таких словосочетаний, как «ребенок-католик» или «ребенок-мусульманин». Можно, если вам угодно, говорить о «ребенке родителей-католиков», но если при вас упомянут «ребенка-католика», пожалуйста, остановите говорящего и укажите, что дети слишком малы, чтобы занимать осознанную политическую, экономическую или этическую позицию. Поскольку в мою задачу входит привлечь к данному вопросу как можно больше внимания, я не стану приносить извинения за то, что обращаюсь к нему дважды – здесь, в предисловии, и еще раз в главе 9. Это нужно повторять вновь и вновь. И я повторяю еще раз. Не «ребенок-мусульманин», а «ребенок родителей-мусульман». Ребенок слишком мал, чтобы понять, мусульманин он или нет. «Ребенка-мусульманина» в природе не существует. Так же, как не существует «ребенка-христианина».

Начинают и завершают книгу главы 1 и 10, каждая по-своему демонстрирует, как путем осознания гармонии природы можно выполнять, не превращая в культ, благородную задачу духовного облагораживания людей; задачу, которую исторически – но так неудачно – узурпировала религия.

Источник

Атеистическая вселенная дэвид миллз

Бог как иллюзия

The God Delusion

Посвящается памяти Дугласа Адамса (1952–2001)

Неужели недостаточно, что сад очарователен; неужели нужно шарить по его задворкам в поисках фей?

Она не знала, что «это ей можно».

Источник

Бог как иллюзия
Ричард Докинз, 2006

Ричард Докинз – выдающийся британский ученый-этолог и популяризатор науки, лауреат многих литературных и научных премий. Каждая новая книга Докинза становится бестселлером и вызывает бурные дискуссии. Его работы сыграли огромную роль в возрождении интереса к научным книгам, адресованным широкой читательской аудитории. Однако Докинз – не только автор теории мемов и страстный сторонник дарвиновской теории эволюции, но и не менее страстный атеист и материалист. В книге «Бог как иллюзия» он проявляет талант блестящего полемиста, обращаясь к острейшим и актуальнейшим проблемам современного мира. После выхода этой работы, сегодня уже переведенной на многие языки, Докинз был признан автором года, по версии «Reader’s Digest», и обрел целую армию восторженных поклонников и непримиримых противников. Споры не затихают. «Эту книгу обязан прочитать каждый», – считает британский журнал «The Economist».

Ветхозаветный бог является, возможно, самым неприятным персонажем всей художественной литературы: гордящийся своей ревностью ревнивец; мелочный, несправедливый, злопамятный деспот; мстительный, кровожадный убийца-шовинист; нетерпимый к гомосексуалистам, женоненавистник, расист, убийца детей, народов, братьев, жестокий мегаломан, садомазохист, капризный, злобный обидчик. У тех из нас, кто познакомился с ним в раннем детстве, восприимчивость к его ужасным деяниям притупилась. Но новичок, особенно не утративший свежести впечатлений, способен увидеть картину во всех подробностях. Каким-то образом получилось, что сын Уинстона Черчилля, Рэндольф, сумел остаться в неведении о содержании Священного Писания до тех пор, пока оказавшиеся вместе с ним в военном лагере Ивлин Во и другой однополчанин, тщетно пытаясь как-то от него отделаться, не поспорили с молодым Черчиллем, что он не сможет одолеть Библию за пару недель. «К сожалению, результат оказался не таким, как мы ожидали. Он никогда раньше не видел ни строчки из Библии и пришел в ужасное возбуждение — беспрерывно зачитывал нам вслух цитаты, восклицая: „Могу поспорить, вы и не подозревали, что в Библии такое может быть!“ Или просто хлопал себя по бокам и фыркал: „Боже, какое же дерьмо этот бог!“» [22] Томас Джефферсон, будучи гораздо лучше начитанным, придерживался аналогичного мнения: «Христианский бог — ужасно неприятное создание: жестокий, мстительный, капризный и несправедливый».

Но нечестно нападать на такую легкую жертву. Правомерность гипотезы бога не стоит оценивать на основе качеств ни ее самого неприятного воплощения — Яхве, ни его пресной противоположности — «доброго, кроткого и безропотного Иисуса». (По справедливости нужно признать, что этот бесхарактерный образ обязан своим существованием больше викторианским христианам, нежели самому Христу. Что может быть тошнотворнее, чем стишок госпожи С. Ф. Александер: «Деткам нужно Иисуса любить, / Как он, послушными, добрыми быть»?) Я не собираюсь нападать на личные качества Яхве, или Иисуса, или Аллаха, или любого другого отдельного божества, такого как Ваал, Зевс или Один. Вместо этого дадим гипотезе бога более четкое определение: «Существует сверхчеловеческий, сверхъестественный разум, который намеренно задумал и сотворил Вселенную и все, что в ней находится, включая нас». В данной книге я отстаиваю другую точку зрения: «Любой творческий разум, достаточно сложный, чтобы что-либо замыслить, может появиться только в результате длительного процесса постепенной эволюции». Творческие мыслящие существа, будучи продуктами эволюции, неизбежно появляются во Вселенной на более позднем этапе и, следовательно, не могут быть ее создателями. Согласно данному определению, бог — это иллюзия, и, как станет ясно из последующих глав, довольно пагубная.

Поскольку гипотеза бога проистекает из местных традиций или личных откровений, неудивительно, что существует огромное количество ее разновидностей. Историки религий описывают ее развитие от примитивного родового анимизма к многобожию греков, римлян и скандинавов, а также единобожию иудеев и его производных — христианству и исламу.

Трудно сказать, почему переход от многобожия к единобожию сам по себе считается прогрессивным, позитивным событием. Но это широко распространенное мнение, о котором Ибн Варрак (автор книги «Почему я не мусульманин») остроумно заметил, что следующим этапом на пути развития единобожия будет отказ еще от одного бога и переход к атеизму. Католическая энциклопедия отметает многобожие и атеизм одним беззаботным взмахом руки: «Формальный догматический атеизм является самоопровержимым и никогда не привлекал de facto значительного числа логически мыслящих сторонников. И, как ни велико может оказаться влияние многобожия на воображение масс, разум философа оно удовлетворить не в состоянии» [23] .

До недавнего времени превосходство единобожия в ущерб многобожеским религиям было официально закреплено в законодательстве о благотворительности Англии и Шотландии: пожертвования, нацеленные на пропаганду единобожеской религии, освобождались от налогообложения, что позволяло весьма легко распоряжаться этими суммами по сравнению с пожертвованиями светским благотворительным учреждениям, вынужденным по закону подвергаться тщательным проверкам. Я до сих пор лелею надежду убедить членов почтенной индуистской общины Великобритании выступить с гражданским иском и бросить вызов высокомерной дискриминации многобожия.

Куда как лучше, конечно, было бы совсем запретить пропаганду религии в качестве повода для благотворительности. Общество бы от этого получило огромную пользу, особенно в Соединенных Штатах, где поглощаемые церквями, умащивающие головы и без того достаточно умасленных телевизионных проповедников суммы не облагаемых налогами пожертвований достигают поистине бессовестных размеров. Однажды некто с уместным именем Орал Робертс заявил телезрителям, что господь умертвит его, если они — паства — не пожертвуют ему восемь миллионов долларов. Невероятно, но они пожертвовали. И это доход без вычета налогов! Робертс по-прежнему процветает и основал университет Орала Робертса в городе Тулса, штат Оклахома. Заказчиком зданий, оцениваемых в 250 миллионов долларов, оказался сам господь, выразивший свое пожелание в следующих словах: «Воспитай студентов, чтобы они слышали мой глас и шли туда, где тускл мой свет, где слаб мой голос, где неизвестна моя целительная сила, — даже на край земли. Их труды превзойдут твои, и этим я возрадуюсь».

С другой стороны, мой воображаемый индуистский истец мог бы поступить согласно поговорке: «С волками жить — по-волчьи выть». Его многобожие можно классифицировать как завуалированное единобожие. Есть только один бог — а господь Брахма-создатель, господь Вишну-хранитель, господь Шива-разрушитель, госпожи Сарасвати, Лакшми и Парвати (жены Брахмы, Шивы и Вишну), господь Ганеша со слоновьей головой и сотни других являются лишь различными проявлениями и воплощениями одного бога.

Христиане, скорее всего, примут такую софистику тепло. Во время дебатов о таинстве Троицы и при подавлении ереси ариан пролились реки средневековых чернил, не говоря уже о крови. В IV веке нашей эры Арий Александрийский отрицал, что Иисус был единосущностным (то есть имел единую сущность, или суть) с богом. Вы, возможно, спросите, о чем, собственно, идет речь. Сущность? Что такое сущность? И что подразумевается под сутью? Пожалуй, единственным вразумительным ответом будет: не так уж много. Однако эта полемика расколола христианство пополам на целое столетие, и по приказу императора Константина все книги Ария были сожжены. Видимо, в попытках докопаться до сути теологии вечно суждено подкапываться под основы христианства.

Так что же мы имеем — одного бога в трех частях или трех богов в одной? Вопрос проясняется следующим шедевром богословского логического рассуждения из Католической энциклопедии:

В единстве Божественной сущности заключены три лица, Отец, Сын и Дух Святой, — отличные друг от друга Божественные существа. То есть, как сказано в Афанасьевом символе веры, «Отец есть Бог, Сын есть Бог, и Святой Дух есть Бог. Хотя они являются не тремя Богами, но одним Богом».

И если вышесказанное для вас недостаточно ясно, энциклопедия приводит цитату из трудов богослова III века святого Григория Чудотворца:

Посему нет в Троице ничего ни сотворенного, ни служебного, ни привнесенного, как бы прежде не бывшего, потом же превзошедшего; ибо ни Отец никогда не был без Сына, ни Сын без Духа, но непреложна и неизменна — всегда та же Троица.

Какими бы чудесами ни заработал Григорий Чудотворец свое прозвище, чудо ясности изложения мыслей в их число не входит. Его речь служит образчиком характерно невнятного, малоразборчивого богословия, не продвинувшегося, в отличие от науки и большинства других областей человеческой эрудиции, за последние восемнадцать столетий ни на шаг. И еще раз прав был Томас Джефферсон, заявляя:

Бессмысленные высказывания нужно высмеивать. Прежде чем за дело может взяться ум, мысль необходимо четко сформулировать; но ни у кого никогда не было четкого определения Троицы. Это просто абракадабра шарлатанов, именующих себя священниками Иисусовыми.

И не могу не отметить поразительную самоуверенность, с которой верующие предлагают вниманию точнейшие подробности, относительно которых у них нет и не может быть никаких доказательств. Вероятно, именно факт отсутствия доказательств в поддержку богословских мнений служит причиной характерной враждебной нетерпимости, проявляемой к сторонникам даже слегка отличных взглядов, особенно, как повелось, в вопросе о триединстве.

Джефферсон высмеял положение о, как он выразился, «трех богах» в своей критике кальвинизма. Посмотрим теперь, как непрекращающееся заигрывание с идеей многобожества приводит римско-католическую ветвь христианства к безудержной инфляции. К Троице присоединяется Мария, «царица небесная», — богиня во всем, кроме наименования, которая по количеству обращаемых к ней молитв уступает только самому богу. Затем пантеон пополняется армией святых, заступническая сила которых делает их если и не полубогами, то кандидатами на это звание в областях их специализации. На форуме католического сообщества услужливо перечислены 5120 святых — экспертов по разным вопросам [24] , включая боли в животе, помощь жертвам нападений, потерю аппетита, продажу оружия, кузнечное дело, переломы костей, изготовление бомб, нарушения работы кишечника — и все это только до буквы «В» латинского алфавита. Кроме того, нельзя забывать три триады ангельской иерархии, разделенные на девять чинов: серафимов, херувимов, престолы, господства, силы, власти, начала, архангелов (начальников над ангелами) и старых добрых ангелов, включая наших близких знакомцев, вечно оберегающих нас ангелов-хранителей. Что меня поражает в католической мифологии, так это не только безвкусный китч, но больше всего — равнодушная беспечность, с которой они изобретают подробности по ходу дела. Просто бессовестно выдумывают.

Папа Иоанн Павел II причислил к лику святых и блаженных больше людей, чем все его предшественники за предыдущие несколько столетий; особенно он почитал Деву Марию. Его многобожеские симпатии ярко проявились в 1981 году, когда после происшедшего в Риме покушения на его жизнь он приписал свое спасение вмешательству Фатимской богородицы: «Рука Божьей Матери отвела пулю». Невольно возникает вопрос, почему она не отвела пулю совсем. Кому-то может показаться, что команда хирургов, оперировавшая папу в течение шести часов, также заслуживает толику признания, хотя, может, и их руками водила божья матерь. Но что интересно, так это убеждение папы, что пулю отвела не просто богородица, а именно Фатимская богородица. Видимо, Лурдская, Гвадалупская, Междугорская, Акитская, Зейтунская, Гарабандальская и Нокская богоматери были заняты в то время другими делами.

Как справлялись с многобожескими головоломками греки, римляне и викинги? Венера — это одно из имен Афродиты или это совершенно другая богиня любви? Тор с молотом — воплощение Вотана или отдельное божество? Какая разница? Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на отделение одного порождения фантазии от другого. Бегло коснувшись, чтобы не подвергаться упрекам в небрежности, многобожия, я не буду о нем больше говорить. Для краткости я буду называть все божества — как моно-, так и политеические — просто «богом». Также, поскольку известно, что бог Авраама является агрессивно (мягко выражаясь) мужским началом, местоимения, исходя из этого, будут употребляться в мужском роде. Более изощренные богословы провозглашают бесполое начало бога, а некоторые женщины-богословы — сторонницы феминизма, пытаясь побороть историческую несправедливость, объявляют бога женщиной. Но, в конце концов, какая разница между несуществующим лицом мужского или женского пола? Возможно, однако, что в странной сфере переплетения богословия и феминизма реальность объекта становится менее существенной, чем его пол.

Хорошо понимаю, что критиков религии можно упрекнуть в неуважении к богатому разнообразию так называемых религиозных традиций и теорий мироустройства. Поразительная феноменология суеверий и ритуалов блестяще отражена в таких антропологически достоверных книгах, как «Золотая ветвь» Джеймса Фрейзера, «Объяснение религии» Паскаля Бойера или «Веруем в богов» Скотта Атрана. Читайте их, чтобы изумиться, насколько велика человеческая доверчивость.

Но эта книга — о другом. Я порицаю веру в сверхъестественное во всех ее проявлениях и самым эффективным способом критики полагаю сосредоточить внимание на наиболее знакомой читателям и наиболее опасной для общества ее форме. Большинство моих читателей выросли в лоне одной из трех современных «великих» религий (четырех, если считать мормонство), ведущих начало от легендарного патриарха Авраама, поэтому в данной книге сто́ит прежде всего говорить об этой группе традиций.

Пожалуй, нужно сразу сделать одно отступление, чтобы ответить на возражение, которое непременно — как день непременно сменяет ночь — возникнет в рецензиях на книгу: «Я тоже не верю в того бога, про которого пишет Докинз. Я не верю в живущего на небе белобородого старика».

Этот старик — просто надоевший камуфляж, завешивающий длинной бородой далеко не безобидную проблему. Своей вопиющей нелепостью этот знакомый образ отвлекает внимание от того, что настоящие убеждения говорящего ненамного разумнее. Конечно, я знаю, что вы не верите в сидящего в облаках старика, давайте не будем тратить на это больше времени. Я не нападаю на определенный тип бога или богов. Моя мишень — бог, все боги, все сверхъестественное, где бы оно ни было или ни будет изобретено.

Единобожие — это огромное, замалчиваемое, таящееся в центре нашей культуры зло. Из варварского текста под названием Ветхий Завет эпохи бронзового века возникли три античеловеческие религии — иудаизм, христианство и ислам. Это религии небесного божества. Они в буквальном смысле патриархальны: бог является сущим отцом — и отсюда проистекает двухтысячелетнее презрение к женщинам в тех странах, где правит небесное божество и его земные представители мужского рода.

Самой старой из трех Авраамовых религий и, несомненно, прародительницей двух остальных является иудаизм, зародившийся как племенной культ одного очень неприятного бога, патологически озабоченного сексуальными запретами, запахом жженой плоти, собственным превосходством над другими богами и исключительностью избранного им кочевого племени. Во время оккупации римлянами Палестины Павел из Тарса основал христианство в качестве менее строго единобожеской и менее замкнутой версии иудаизма, обращенной не только к евреям, но и ко всему остальному миру. Несколько веков спустя Мухаммед и его сторонники, возвратившись к первоначальному безусловному единобожию иудаизма, но отбросив идею исключительности, учредили на основе новой священной книги, Корана, ислам, добавив в него выигрышную идею распространения новой религии путем военных побед. Христианство также распространялось посредством меча; сначала, вслед за возвышением его императором Константином из странного культа до официальной религии — руками римлян, потом — крестоносцами, а позднее — конкистадорами и другими европейскими колонизаторами и захватчиками, сопровождаемыми миссионерами. Для своих целей я буду рассматривать все три Авраамовы религии вместе, без различения. В отсутствие специальных оговорок условимся, что, как правило, я имею в виду христианство, но только потому, что я знаком с этой версией больше, чем с другими. Для предмета моего обсуждения сходство между данными религиями важнее, чем различие. Также я не буду касаться таких религий, как буддизм или конфуцианство. Их, пожалуй, легко можно считать даже не религиями, а системами этики или жизненной философией.

Для более полного описания Авраамова творца упрощенное определение гипотезы бога, с которого я начал главу, нужно развить. Авраамов бог не только создал Вселенную; он — обитающий в ней или за ее пределами (что бы это ни означало) персонифицированный бог с набором уже упомянутых выше неприятных человеческих черт характера.

Деистскому богу Вольтера или Томаса Пейна человеческие черты — приятные или неприятные — несвойственны вообще. По сравнению с неумным психопатом из Ветхого Завета деистский бог XVIII века, эпохи Просвещения, представляет собой гораздо более возвышенное существо, достойное своего космического детища, не обращающее в своем величии внимания на людские заботы, высокомерно отрешенное от наших мыслей и чаяний и безразличное к постыдным грешкам и запутанным оправданиям. Деистский бог — присный и во веки веков физик, альфа и омега математики, апофеоз творческого гения; Верховный Инженер, установивший и отладивший с филигранной точностью законы и константы Вселенной, устроивший то, что мы называем нынче «Большим взрывом», а затем удалившийся на покой и больше никогда о себе не заявлявший.

В более религиозные эпохи деисты подвергались таким же преследованиям, как и атеисты. В книге «Вольнодумцы» Сьюзен Джакоби приводит перечень обрушиваемых на голову бедного Томаса Пейна эпитетов: «Иуда, змея, свинья, бешеный пес, вошь, пропойца, чудовище, тварь, лжец и, конечно, безбожник». Пейн умер в нужде, покинутый всеми бывшими соратниками по политической борьбе (за исключением благородного Джефферсона), которых смущало его антихристианское мировоззрение. Нынче ситуация изменилась настолько, что деистов чаще противопоставляют атеистам и объединяют в один лагерь с верующими. В конце концов, они же верят в создавший Вселенную верховный разум.

Секуляризация, «отцы-основатели» и религия Америки

Бытует мнение о том, что американские «отцы-основатели» были деистами. Это, безусловно, так, хотя некоторые полагают, что самые знаменитые из них могли быть атеистами. Их высказывания тех лет о религии убеждают меня в том, что в наше время большинство из них придерживалось бы атеистического мировоззрения. Но каковы бы ни были их убеждения в то время, все они без исключения являлись антиклерикалами, и именно об этом я хочу поговорить в данном разделе, начав его, возможно неожиданно, словами сенатора Барри Голдуотера, произнесенными в 1981 году и ярко демонстрирующими, как упорно этот кандидат на пост президента и яростный поборник американского консерватизма защищал антиклерикальные традиции, заложенные в основу республики:

Ни в чем люди не упорствуют так сильно, как в вопросе религиозных верований. В любом споре не найти единомышленника надежнее, чем Иисус Христос, бог, Аллах или кто угодно еще, кого считают верховным судьей. Но, подобно любому другому мощному оружию, имя бога в своих интересах нужно использовать с оглядкой. Возникающие в нашей стране многочисленные религиозные группировки неразумно расточают духовный запал, пытаясь принудить правительство безоговорочно разделить их позицию. Стоит выразить несогласие с этими религиозными группировками в определенных вопросах морали, они начинают жаловаться, угрожать отказом дать деньги или свои голоса — или то и другое.

Честно скажу, меня тошнит от этих расплодившихся по всей стране политизированных проповедников, твердящих, что, если я хочу быть добропорядочным гражданином, я должен верить в А, Б, В и Г. Кто они такие, чтобы мне указывать? Почему они считают, что имеют право навязывать мне свои моральные убеждения? И еще больше меня, как законодателя, злят угрозы разных религиозных групп, считающих, что у них есть богоданное право при каждом голосовании в сенате контролировать мой голос. Сегодня я хочу прямо их предостеречь: если под маской консерватизма они станут навязывать свои моральные убеждения всем американцам, я буду беспощадно с ними сражаться [25] .

Религиозные убеждения «отцов-основателей» сильно интересуют современных американских пропагандистов правого толка, пытающихся протолкнуть свою версию истории. Но, вопреки их взглядам, тот факт, что Соединенные Штаты не были основаны как христианская нация, был записан в условия составленного во время президентства Джорджа Вашингтона, в 1796 году, договора с Триполи, подписанного Джоном Адамсом в 1797 году:

Поскольку правительство Соединенных Штатов Америки ни в каком смысле не основано на базе христианской религии, — и поскольку оно не имеет никакой враждебности по отношению к законам, религии или общественному спокойствию мусульман — и поскольку указанные выше (Соединенные) Штаты никогда не участвовали в войне или во враждебных актах против какой-либо магометанской нации, ниже участниками договора заявляется, что никакой повод, проистекающий из (различных) религиозных воззрений, не вызовет когда-либо перерыва в гармонии, существующей между двумя странами.

Начало этой цитаты вызвало бы бурный протест нынешней вашингтонской верхушки. Однако Эд Бакнер убедительно доказал, что в свое время оно не вызвало возмущения [26] ни среди членов правительства, ни среди населения.

Давно уже отмечена странность того, что основанные как светское государство Соединенные Штаты в настоящее время являются самой религиозной страной христианского мира, в то время как Великобритания с устоявшейся, возглавляемой конституционным монархом церковью — одна из наименее религиозных. Меня постоянно спрашивают, почему это так, но я не знаю. Возможно, Англия просто устала от религии после нескольких столетий ужасных религиозных распрей, в течение которых протестанты и католики попеременно брали верх и истребляли оппонентов. Другим объяснением может оказаться то, что Америка — это нация иммигрантов. Как полагает мой коллега, европейские переселенцы, покинув стабильность и уют родного очага, тянулись на чужой земле к церкви как к суррогатной семье. Возможно, эту идею стоит исследовать подробнее. Не вызывает сомнения, что для многих американцев принадлежность к местной церкви является важным элементом отождествления, действительно напоминающим родственные связи.

Согласно другой гипотезе, религиозность американцев проистекает, как это ни странно, из антиклерикализма конституции. Именно потому, что в юридическом отношении Америка является светским государством, религия превратилась в своего рода частное предпринимательство. Конкурирующие церкви стараются переманить друг у друга паству — вместе с толстыми кошельками; при этом в ход пускается весь арсенал агрессивных рыночных уловок. Приемы рекламы стирального порошка помогают рекламировать и бога; в результате налицо почти маниакальная религиозность среди слабообразованных классов. В Англии же, наоборот, под сенью прочно укоренившейся церкви религия превратилась в почти полностью утратившее религиозные признаки времяпрепровождение в приятной компании — не более того. Эту английскую традицию замечательно выразил в газетной статье («Гардиан») Джайлс Фрейзер, англиканский священник, попутно — преподаватель философии в Оксфорде. Подзаголовок статьи звучал так: «Англиканская церковь изъяла бога из религии, но в более энергичном подходе к вопросам веры кроется опасность»:

Было время, когда сельский священник составлял непременную, яркую принадлежность английской сцены. Вежливый, чудаковатый любитель чая с мягкими манерами, в начищенных ботинках, он представлял собой религиозный тип, в присутствии которого атеисты не чувствовали себя неловко. Он не впадал в экзальтацию, не прижимал собеседника к стене, допытываясь, уверен ли тот в своем спасении, а уж тем более не обрушивал с кафедры громы на головы иноверцев и не закладывал на дорогах мины во славу всевышнего [27] .

(И опять мелькает тень героя-авиатора из стихотворения Бетджемена «Наш падре», процитированного в главе 1.) Далее Фрейзер пишет, что, «по сути дела, добрый деревенский священник послужил огромным массам англичан прививкой от христианства». В конце статьи автор с сожалением говорит о недавно возникшей в англиканской церкви тенденции вновь серьезно заниматься религиозными вопросами и в последней фразе предупреждает: «Меня беспокоит, как бы мы не выпустили джинна английского религиозного фанатизма из сосуда установившихся воззрений, в котором он дремал в течение последних столетий».

Буйство джинна религиозного фанатизма в современной Америке ужаснуло бы «отцов-основателей». Верно или нет парадоксальное утверждение, осуждающее светский характер составленной ими конституции, но сами они почти наверняка были антиклерикалами, убежденными в необходимости разделения религии и политики, и этого достаточно, чтобы записать их в сторонники, например, тех, кто протестует против вывешивания Десяти заповедей в правительственных общественных зданиях. Но хочется разобраться как следует: не продвинулись ли хотя бы некоторые из «основателей» далее деизма. Может, они были агностиками или даже настоящими атеистами? Нижеследующее утверждение Джефферсона неотличимо от того, что мы нынче называем агностицизмом:

Разговор о нематериальном существовании — это разговор ни о чем. Говорить, что человеческая душа, ангелы, бог — нематериальны, то же самое, что признавать, что они — ничто, что нет ни бога, ни ангелов, ни души. Я не могу мыслить по-другому… не погрязая в бездне беспочвенных мечтаний и фантазий. Меня достаточно устраивает и занимает реальность, чтобы мучиться и беспокоиться по поводу вещей, которые, может, и существуют, но о существовании которых у меня нет сведений.

Кристофер Хитченс в биографической книге «Томас Джефферсон — творец Америки» высказывает предположение, что Джефферсон, вероятно, был атеистом даже в то время, когда быть атеистом было гораздо труднее:

Что касается того, был ли он атеистом, думаю, лучше не торопиться с выводами хотя бы потому, что в силу своего общественного положения ему приходилось проявлять осмотрительность. Но еще в 1787 году в письме к племяннику Питеру Карру он утверждал, что в поисках истины человеку не до́лжно бояться последствий. «Если Вы придете к выводу, что Бога нет, то побуждением к добродетели будут для Вас сопряженные с добродетельными поступками радость и удовольствие, а также любовь людей, которой они Вам ответят».

И очень трогательно звучит следующий совет Джефферсона из другого письма Питеру Карру:

Стряхните с себя все страхи и угодливые предрассудки, перед которыми по-рабски пресмыкаются слабые умы. Пусть руководит Вами разум, поверяйте ему каждый факт, каждую мысль. Не бойтесь поставить под сомнение само существование Бога, ибо если Он есть, то ему более придется по душе свет разума, нежели слепой страх.

Такие замечания Джефферсона, как «христианство — самая извращенная система из всех, с которыми сталкивалось человечество», могут звучать из уст как деиста, так и атеиста. То же самое можно сказать и о непререкаемом антиклерикализме Джеймса Мэдисона: «Мы имели возможность пристально рассматривать юридические институты христианства в течение пятнадцати веков. И каковы их плоды? Повсюду, почти без исключения, служители церкви высокомерны и праздны, паства — невежественна и раболепна; и те и другие полны предрассудков, ханжества и ненависти к инакомыслящим». Аналогично высказывались Бенджамин Франклин («Маяки полезнее церквей») и Джон Адамс («Как хорошо было бы в мире без религии»). Адамс в особенности прославился замечательными тирадами против христианства: «Насколько я понимаю христианство, оно было и остается откровением. Но почему в результате смешения мириадов басен, мифов и легенд с иудейскими и христианскими откровениями возникла самая кровавая из когда-либо существовавших религий?» И в другом письме, на этот раз Джефферсону, автор едва не с содроганием упоминает самый трагичный в истории пример надругания над страданиями — крест. Только представьте, сколько мучений причинил этот инструмент!

Кем бы ни были Джефферсон и его коллеги — теистами, деистами, агностиками или атеистами, — они оставались убежденными антиклерикалами, твердо верящими, что религиозные убеждения президента или отсутствие таковых — это личное дело президента. Вне зависимости от собственных верований все «отцы-основатели» пришли бы в ужас, прочитав ответ Джорджа Буша-старшего, данный в интервью журналисту Роберту Шерману, когда тот спросил, признает ли он равные гражданские права и патриотизм тех из американцев, кто является атеистом: «Нет, я не считаю, что атеистов нужно считать гражданами, также их нельзя считать и патриотами. Наша нация объединена Богом» [28] . Полагаясь на верность цитирования Шермана (к сожалению, он не записывал это интервью на диктофон, а в других газетах оно не было опубликовано), попытайтесь заменить «атеисты» в заявлении президента на «иудеи», «мусульмане» или «чернокожие». Становится очевидным уровень дискриминации и предубеждений, которым подвергаются в наше время американские атеисты. Напечатанная в газете «Нью-Йорк таймс» статья Натали Энгьер «Исповедь одинокого атеиста» — грустный и трогательный рассказ о чувстве разобщенности, которое испытывают атеисты в современной Америке [29] . Однако это обманчивое одиночество, и его усердно усугубляют предубеждения. В Америке гораздо больше атеистов, чем кажется на первый взгляд. Как я уже говорил в предисловии, количество атеистов далеко превосходит количество религиозных евреев, и тем не менее известно, что еврейское лобби в Вашингтоне исключительно влиятельно. Представьте тогда, чего могли бы добиться при соответствующей организации атеисты! [30]

В своей замечательной книге «Атеистическая Вселенная» Дэвид Миллз приводит историю, которую, не будь она правдивой, можно было бы отнести к числу анекдотов про ханжество полиции. В городок, где жил Миллз, ежегодно приезжал христианский целитель и устраивал «крестовый поход с чудесами». Помимо прочих советов, он призывал диабетиков выбросить инсулин, а раковых больных — отказаться от химиотерапии и вместо этого молиться о чуде. Миллз по понятным причинам захотел предостеречь людей и с этой целью организовать мирную демонстрацию. Его ошибкой было решение сообщить о своем намерении в полицию и попросить защиты на случай возможных нападений со стороны приверженцев целителя. Первый же полицейский, к которому он обратился, осведомился: «Ты, это, за нево протестовать будешь или против нево?» И когда Миллз сказал «против», полицейский заявил, что он сам идет слушать целителя и, проходя мимо демонстрации Миллза, обязательно плюнет тому в лицо.

Источник

Атеистическая вселенная дэвид миллз

Атеистическая вселенная дэвид миллз

Атеистическая вселенная дэвид миллз

Бог как иллюзия Ричард Докинз, 2006

Оглавление

Бог как иллюзия
Ричард Докинз, 2006