Балагана голубая луна золотая
Я искал тебя очень долго,
Искал тебя несколько лет.
Это словно искать, в стоге сена иголку,
На свете таких, как ты увы нет.
Показать полностью.
Я искал тебя очень долго,
Искал тебя в соц. сетях,
Искал тебя, пропадая надолго
Бродил, в неизвестных краях.
Я видел тебя в своем сне,
Порой, мерещилась наяву.
Ты была прекрасна как свет,
Я пообещал, что тебя найду.
Однажды, ранним утром в кафе,
За чашкой ароматным эспрессо.
Я крутил тебя в своей голове,
И наконец, увидел тебя-принцессу.
Что-то екнуло в моей груди,
Мир стал красочней, ярче.
Остановились в душе дожди,
Встретив тебя мне стало жарче.
Я искал тебя очень долго,
Искал тебя несколько лет.
Смотря на тебя, улыбнулся я робко,
А ты улыбнулась мне в ответ.
Источник
Голубая луна
Линда Ховард
Голубая луна
Глава 1
«Одного полнолуния в месяц хватает с лихвой, — с горечью думал шериф Броуди, — а два — это уже перебор. Люди давно забыли закон природы, что выживает сильнейший. Успехи медицины и гуманное отношение к больным привели к тому, что развелось много чудаков, которые в полнолуние становятся непредсказуемыми».
После несчастного случая на дороге, который ему сейчас пришлось расследовать, он был в подавленном настроении. Как шериф, он не должен был заниматься дорожными происшествиями, но черт бы его побрал, если ему не приходилось делать это каждое полнолуние. В небольшом сельском округе он не мог позволить себе иметь достаточно помощников, поэтому всегда приходилось работать сверх графика. Прибавьте к недоукомплектованному штату сумасшедших, которые появлялись в полнолуние, и вы поймете, что проблемы так и сыпались ему на голову.
Авария, на которой он только что побывал, так взбесила его, что он едва не поколотил пострадавших. Их и жертвами не назовешь, разве только жертвами собственной глупости. Единственным настоящим пострадавшим был бедный малыш, сидевший впереди.
Все началось с того, что водитель грузовика проехал свой поворот. Вместо того чтобы двигаться дальше и найти место, где можно было бы развернуться, этот идиот поехал задним ходом по узкой двухполосной дороге, причем все происходило на крутом повороте. Он словно напрашивался на аварию, и долго ждать не пришлось. Женщина врезалась в него на большой скорости, свыше шестидесяти миль в час, хотя кругом висели дорожные знаки с ограничением до тридцати пяти. На ней не было ремня безопасности, на ее четырехлетнем сыне тоже. Как потом оказалось, не был пристегнут и водитель грузовика.
Просто чудо, что все трое уцелели, но малыш пострадал больше других. Джексон, повидавший на своем веку много жертв дорожных аварий, оценил его шансы в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. От смерти их спасли воздушные подушки, которые не дали им вылететь через лобовое стекло. Он предъявил женщине повестку в суд за неосторожное управление автомобилем и за то, что не пристегнулась сама и забыла о сыне, а она начала на него орать.
Водитель грузовика с толстым пивным брюхом и дыханием, которое за версту могло убить лося, оказался не лучше. Заявив, что у женщины нужно отобрать права, потому что во всем виновата она, он страшно возмутился, когда Джексон и ему вручил повестку за неосторожную езду и движение в противоположном направлении. Он не виноват, и черт бы его побрал, если он позволит какому-то деревенщине-шерифу доказывать обратное. Разве шериф не знает, что виноват тот, кто совершает наезд?!
Джексон даже не пытался объяснить, что хотя грузовик и стоял в правильном положении, двигался он в обратную сторону. Он просто выписал штраф, а в протоколе указал, что в дорожном происшествии виноваты оба водителя. Он серьезно подумывал, а не посадить ли их на сутки за решетку, чтобы они не наделали еще больших глупостей. Но тупость, к сожалению, не считается преступлением. Он не стал их задерживать, лишь проследил, чтобы оба разгневанных водителя отправились в местную больницу для медицинской проверки, а также убрали с дороги поврежденные 6 машины. Когда же наконец он забрался в свой джип «Чероки», было уже четыре часа, время обеда давно прошло. Он устал, злился и хотел есть.
Джексон любил свою работу, он верил, что может изменить что-то в жизни людей. Нужно признать, что это была не всегда приятная работенка, ведь он имел дело с отбросами общества, которые пытались манипулировать законами и правилами. Но когда все получалось как надо и наркоторговец оказывался за решеткой, банда грабителей поймана, а старой женщине возвращен ее маленький телевизор, полученный как социальная помощь, вот тогда он чувствовал, что работает не зря.
Он был хорошим шерифом, хотя и не лез в политику. Ему только что исполнилось тридцать пять, явно недостаточно для такой должности, но по бедности округ не мог позволить себе более опытного шерифа: такие люди шли работать туда, где платили гораздо больше. Два года назад жители округа рискнули выбрать его, и с тех пор он все силы отдавал работе, которую любил. Не многим выпадал такой шанс.
Во время полнолуний, однако, он сомневался и в собственной вменяемости. Медсестра местной больницы, прочитав где-то, что все истории, якобы случившиеся в полнолуние, просто сказки, начала вести учет. Вышло, что в это время увеличивалось не только количество несчастных случаев, но сами по себе они были какими-то странными. Например, один парень попросил своего приятеля прибить ему руки гвоздями, чтобы не помогать жене в выходной. Для них все было понятно: не может же человек, у которого прибиты руки, помогать по дому. Пугало то, что оба в тот день ничего не пили.
Вот почему Джексон считал, что одного полнолуния более чем достаточно. Голубая луна, или второе полнолуние за один месяц, это уж слишком. Сейчас как раз настало время голубой луны.
Поэтому он не удивился, когда, связавшись по рации и доложив, что закончил с аварией и собирается перекусить, услышал голос диспетчера:
— С этим придется подождать. Свяжись со мной по внутренней связи.
Джексон едва не застонал от предчувствия, что сообщение настроения ему не улучшит. Во-первых, во благо добропорядочных жителей округа, которые могли слышать их радиопереговоры по своим приемникам, они всегда были деловыми. Сейчас же диспетчер заговорила с ним неофициально. Во-вторых, они никогда не переходили на закрытую связь, если только не происходило нечто экстраординарное, например, мог загулять один из отцов города, или случалось что-то личное.
Взяв в руки сотовый телефон, Джексон проверил, действует ли он в этой части округа; тот работал, хотя сигнал был не очень сильный. Джексон набрал номер диспетчера.
— Это Броуди. Что стряслось?
Джо Вон работала диспетчером уже десять лет, и он представить себе не мог на этом месте кого-то другого. Она не только знала все про каждого жителя этого маленького южного округа в Алабаме. Она обладала еще и сверхъестественным нюхом, какое происшествие было неотложным, а какое нет. Кое-кто мог с ее мнением и не согласиться, но Джексон всегда доверял ее интуиции.
— У меня плохое предчувствие, — сказала она. — Ширли Уотерс видела, что Тэниел Варгас направил свою плоскодонку по Олд-Богги-роуд. В тех краях никто не живет, кроме Джонсов, а ты знаешь, какой Тэниел.
Джексон задумался. Это был именно тот случай, когда ему мешало то, что вырос он на западе Техаса, а не в южной Алабаме. Он знал, где находилась Олд-Богги-роуд, для этого он потратил много дней, изучая карты округа и запоминая все дороги. Знал он и Тэниела Варгаса, туповатого лоботряса и возмутителя спокойствия, какой всегда найдется в любой общине. Тэниел был вспыльчив, упрям и слишком увлекался пивом.
Джексон больше ничего о нем не знал.
— Напомни мне, пожалуйста.
Ты же знаешь, какой он суеверный!
Броуди поднял брови. Такого он не ожидал.
— Не знаю, — сухо ответил он. — Какая связь между этим и тем, что он на лодке отправился по Олд-Богги-роуд, и кто такие Джонсы?
— Джонс, — поправила его Джо. — Остался один, после того как четыре года назад умер старый Джонс. Хотя подожди, это было сразу после смерти мужа Беатрис Марбут, он еще умер в трейлере своей подружки. Ага. Значит, прошло уже пять лет…
Джексон прикрыл глаза и едва удержался, чтобы не спросить, какая разница, когда умер старый Джонс.
— И с тех пор там живет одна Делайла. Джексон понял, почему разволновалась Джо.
— И Тэниел недолюбливает миссис Джонс?
— Она — мисс. Никогда не была замужем.
— Тогда старый Джонс приходился ей…
— Умничка! — Он попытался зайти с другой стороны. — Почему Тэниел Варгас враждует с мисс Джонс?
— Не сказала бы, что враждует. Скорее он ее до смерти боится.
Он глубоко вздохнул.
— Из-за всяких колдовских штучек. Поняв, что бороться бесполезно, Джексон сдался и поплыл по течению.
— Колдовские штучки, — повторил он. За одну минуту Джо удалось удивить его дважды.
— Ты хочешь сказать, что никогда об этом не слышал? — Джо тоже казалась удивленной.
— Ни одного слова. — Ему и сейчас не хотелось ничего слышать. — Понимаешь, некоторые думают, что она колдунья. Это не я так говорю, заметь, просто знаю, что к чему.
— Ну, она держится особняком, почти никогда не приезжает в город. И старый Джонс тоже был странным, никого к себе не подпускал. Даже почту туда доставляют по реке, ведь иначе к ним не добраться. Или пешком, или на лодке. — Обрисовав обстановку, Джо пустилась в рассуждения:
— Получается, что если бы Тэниел собирался просто порыбачить, он отправился бы вниз по реке, где хорошо клюет, а не вверх. Ему нечего делать в той стороне. Там живет только эта женщина. Он, наверное, еще и напился, иначе у него не хватило бы духу туда поехать. Он боится Делайлу. Вот я и думаю, не съездить ли тебе туда и не убедиться, что он не наделал глупостей.
Источник
Голубая Луна, стр. 1
Лорел К. Гамильтон
Мне снилась хладная плоть и простыни цвета свежей крови. Телефонный звонок разбил сон на осколки, проблески – мимолетный взгляд темно-синих глаз, скользящие по мне руки, его волосы, падающие мне на лицо дразнящим, душистым облаком. Я проснулась в своем собственном доме, за мили от Жан-Клода с ощущением прикосновения его тела. Нашарила трубку на столике рядом с кроватью и выдохнула:
Это был Дэниел Зееман, младший брат Ричарда. Дэниелу было двадцать четыре. Ричард когда-то был моим женихом, до тех пор, пока я не предпочла ему Жан-Клода. А когда спишь с другим, это вносит определенные коррективы в семейные планы. И я винила в этом себя, а не Ричарда. Это воспоминание было единственным, которое нас еще связывало.
Я покосилась на светящиеся в темноте часы у кровати. Десять минут четвертого утра.
– Дэниел, что стряслось?
Никто не звонит мне ночью, чтобы сообщить хорошие новости.
Он глубоко вздохнул, будто готовясь к следующему броску.
– Ричард в тюрьме.
Я села, простыни сбились почти в узел у моих колен.
Я вдруг совершенно проснулась, сердце колотилось, адреналин лез из ушей.
– Ричард в тюрьме, – повторил он.
Мне снова захотелось переспросить. Вместо этого я спросила:
– Попытка изнасилования, – ответил он.
Дэниел повторил. Во второй раз смысла в этом не прибавилось.
– Ричард у нас последний бойскаут, – сказала я, – я бы больше поверила в убийство, чем в насилие с его стороны.
– Сдается мне, это комплимент, – сказал он.
– Ты знаешь, что я имею в виду, Дэниел. Ричард никогда бы не сделал ничего такого.
– Согласен, – сказал он.
– Он в Сент-Луисе? – спросила я.
– Нет, все еще в Теннеси. Он закончил свои дела с диссертацией, и его арестовали в тот же вечер.
– Расскажи, что произошло.
– Я точно и не знаю, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Они не разрешили мне увидеться с ним, – сказал Дэниел.
– Мама ходила к нему, но они не разрешили пройти всем.
– У него есть адвокат? – спросила я.
– Он говорит, что адвокат ему не нужен, и он ни в чем не виноват.
– За решеткой полно невиновных, Дэниел. Ему обязательно нужен адвокат. Получается, что его слово против слова женщины. И если она местная, а он – нет, то у него проблемы.
– У него и так проблемы, – сказал Дэниел.
– Это еще не самое плохое, – сказал он.
Я сбросила одеяло и встала, сжимая трубку.
– В этом месяце будет голубая луна, – сказал он очень спокойно, без объяснений, но я все поняла.
Ричард – вервольф альфа. Он вожак местной стаи, и это его единственный изъян. Мы расстались после того, как я увидела, что он кое-кого ест. Это заставило меня броситься в объятия Жан-Клода. То есть я сбежала от оборотня к вампиру. Жан-Клод – мастер вампиров Сент-Луиса. Он определенно не более человек, чем Ричард. Я знаю, что особенно нечего выбирать из кровопийцы и поедающего сырое мясо, но у Жан-Клода после трапезы по крайней мере не застревали куски между клыками. Маленькое, но ощутимое различие.
Голубой луной обычно называли второе полнолуние в месяце. Луна в общем-то не становилась голубой, но такое поэтическое название пошло от старой присказки – «однажды при голубой луне». Такое случается примерно раз в три года. Был август, и до второго полнолуния оставалось всего пять дней. У Ричарда был отличный контроль, но я еще не слышала ни об одном оборотне, кто бы смог справиться с превращением в полную луну. И не имеет значения, в какое животное вы превращаетесь, ликантроп есть ликантроп. Полнолуние властвует над ними.
– Мы должны вытащить его из тюрьмы до полнолуния, – сказал Дэниел.
Ричард скрывал, кем он был. Он преподавал в школе. И если бы там узнали, что он оборотень, он потерял бы работу. Конечно, дискриминация больных незаконна, особенно, если заболевание так трудно передается, как ликантропия, но, тем не менее, она была. Никто не хотел, чтобы их детишек учил монстр. И единственный в семье Ричарда, кто знал его секрет, был Дэниел. Родители были не в курсе.
– Дай мне номер, по которому с тобой можно связаться, – попросила я.
Он продиктовал номер.
– Ты займешься этим? – спросил он.
– Спасибо. Мама всех поставила на уши, но это не помогает. Нужно, чтобы здесь был кто-то, кто понимает эту систему.
– Я попрошу кого-нибудь из знакомых позвонить тебе и сообщить имя хорошего адвоката из тех мест до того, как я приеду. Может, у вас получится договориться о залоге.
– Если он согласится встретиться с адвокатом, – сказал Дэниел.
– Он совсем дурак? – спросила я.
– Он думает, что раз правда на его стороне, то этого достаточно.
Это действительно было похоже на Ричарда. На самом деле причина, почему мы разошлись, была не одна. Он полагался на идеалы, которые не работали даже тогда, когда были в моде. Правда, правосудие и американский путь – все это определенно не работало в случае с правоохранительной системой. Деньги, власть и удача – вот что здесь действовало. Или желательно иметь на своей стороне кого-то, кто был частью системы.
Я – Истребитель, палач для вампиров. У меня есть лицензия на охоту и убийство вампиров в случае постановления суда. Лицензия действовала в трех штатах. Теннеси в это число не входил. Но копы, как правило, относятся к истребителям лучше, чем к обычным штатским. Мы рискуем жизнью и обычно на нашем счету больше убийств, чем у них. Конечно, убийств вампиров, а некоторые не считают их за настоящие убийства.
– Когда ты сможешь приехать? – спросил Дэниел.
– У меня есть еще дела, которые нужно закончить здесь, но увидимся еще сегодня до обеда.
– Надеюсь, что ты вправишь мозги Ричарду.
Я встречалась как-то с их мамочкой, больше чем один раз, поэтому заметила:
– Странно, что у Шарлотты не получилось вправить ему мозги.
– А откуда, как ты думаешь, у него этот бзик – «правда освободит тебя»? – спросил Дэниел.
– Великолепно, – сказала я, – скоро приеду, Дэниел.
– Мне пора, – он повесил трубку так внезапно, как будто боялся, что кто-то его застукает. Возможно, мамочка вошла в комнату. У Зееманов было четыре сына и дочь. Все сыновья были ростом шесть футов и выше. Дочь – только чуть ниже. Все были совершеннолетние. И все до смерти боялись своей матери. Не буквально боялись, но Шарлотта Зееман была главой семьи. Всего один обед в кругу их семьи, и я твердо это усвоила.
Я положила трубку, включила лампу и начала собираться. Пока я бросала вещи в чемодан, мне вдруг пришло в голову задаться вопросом, какого черта я это делаю. Я могла бы сказать, что это было из-за того триумвирата силы, частью которого был Ричард, и в который Жан-Клод превратил нас троих. Мастер вампир, Ульфрик – или вожак волков, и некромант. Я была некромантом. Мы были связаны так крепко, что иногда случайно врывались в сны друг друга. А иногда и не случайно.
Но я мчалась на помощь не потому, что Ричард был нашим третьим. Как никому другому, я могла признаться хотя бы самой себе, что все еще любила Ричарда. Не так, как Жан-Клода, но так же всерьез. Он был в беде, и я должна была помочь ему, если только смогу. Просто. Запутанно. Больно.
Интересно, что подумает Жан-Клод, когда узнает, как я бросила все и кинулась спасать Ричарда. На самом деле это не имело значения. Я собиралась, и да будет так. Но я не могла отделаться от мысли, как это заставит моего возлюбленного вампира себя чувствовать. Его сердце не всегда билось, но его все еще можно было разбить.
Любовь – отстой. Иногда чувствуешь, что все отлично. А иногда это просто еще один способ истечь кровью.
Источник