Символизм. Течения в рамках символизма . Творчество Бальмонта.
С конца Х1Х — начала ХХ века получают широкое распространение «новейшие» декадентские, модернистские течения, резко противостоящие революционной и демократической литературе. Наиболее значительными из них
были символизм, акмеизм и футуризм. Термин «декадентство» (от французского слова decadence — упадок) в 90-х годах имел более широкое распространение, нежели ««модернизм», но в современном литературоведении все чаще говорится о модернизме как обобщающем понятии, охватывающем все декадентские течения — символизм, акмеизм и футуризм. Это оправдывается и тем, что термин «декадентство» в начале века употреблялся в двух смыслах — как наименование одного из течений внутри символизма и как обобщенная характеристика всех упадочных, мистических и эстетских течений.
«СИМВОЛИЗМ» — направление в европейском и русском искусстве, возникшее на рубеже XX столетия, сосредоточенное преимущественно на художественном выражении посредством СИМВОЛА «вещей в себе» и идей, находящихся за пределами чувственного восприятия. Стремясь прорваться сквозь видимую реальность к «скрытым реальностям», сверхвременной идеальной сущности мира, его «нетленной» Красоте, символисты выразили тоску по духовной свободе.
Символизм в России развивался по двум линиям, которые часто пересекались и переплетались между собой у многих крупнейших символистов: 1. символизм как художественное направление и 2. символизм как
миропонимание, мировоззрение, своеобразная философия жизни. Особенно сложным переплетение этих линий было у Вячеслава Иванова и Андрея Белого с явным преобладанием второй линии.Символисты создали свой мир и отвергли существующую реальность. Этот мир без правил в последствии превратился в настоящую действительность. Искусство, жизнь по символизму – это театр, в котором каждый играет свои роли. Кажущиеся бессмысленными стихотворения, странные выходки молодых поэтов шокировали всех.
Русский символизм резко отличался от западного всем своим обликом – духовностью, разнообразием творческих единиц, высотой и богатством своих свершений.
Символистам присвоили кличку «декаденты» («упадочники»). Думали их уязвить, а они сделали кличку своим вторым именем. С точки зрения символистов, этот «упадок», значительно ценнее нормальной посредственности. Они не только писали «декадентские» стихи, но и намеренно вели «декадентский» образ жизни.
Приход “второй волны” символизма предвещал возникновение противоречий в их лагере. Именно поэты “второй волны”, младо символисты, разрабатывали теургические идеи. Трещина прошла, прежде всего, между поколениями символистов – старшими, “куда входили, кроме Брюсова, Бальмонт, Минский, Мережковский, Гиппиус, Сологуб, и младшими (Белый, Вячеслав Иванов, Блок, С. Соловьев). Революция 1905 года, в ходе которой символисты заняли отнюдь не одинаковые идейные позиции, усугубила их противоречия. Окончательное падение символистской школы историки литературы датируют по-разному: одни обозначают его 1910 годом, другие – началом двадцатых. Пожалуй, вернее будет сказать, что символизм как течение в русской литературе исчез с приходом революционного 1917 года.
Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942) является самым ярким выразителем импрессионистической стихии в раннем русском символизме, поэзия которого оказала огромное воздействие на русскую поэтическую культуру начала века. В течение десятилетия, вспоминал Брюсов, Бальмонт «нераздельно царил над русской поэзией». В 90-х годах вышли сборники его стихотворений: «Под северным небом» (1894), «В безбрежности» (1895), «Тишина» (1897);.в 900-е годы, в период творческого взлета Бальмонта,-»Горящие здания» (1900), «Будем как солнце» (1903), «Только любовь» (1903).
Основная черта поэзии Бальмонта — ее желание отрешиться от условий времени и пространства и всецело уйти в царство мечты. В период расцвета его таланта, среди многих сотен его стихотворений, почти нельзя было найти ни одного на русскую тему. В последние годы он очень заинтересовался русскими сказочными темами; но это для него чистейшая экзотика, в обработку которой он вносит обычную свою отрешенность от условий места и времени. Реальные люди и действительность мало его занимают. Он поет по преимуществу небо, звезды, море, солнце, «безбрежности», «мимолетности», «тишину», «прозрачность», «мрак», «хаос», «вечность», «высоту», «сферы», лежащие «за пределами предельного». Эти отвлеченные понятия он для вящей персонификации даже пишет с большой буквы и обращается с ними как с живыми реальностями.
Бальмонт принадлежал к поколению старших символистов и отдал дань такому течению в искусстве как декаданс. Под влиянием безнадежного пессимизма в поэте назревают настроения, характерные для «декадентской» поэзии: сначала полная апатия, затем жажда уединения и бегство от мира. Однако, его творчество нельзя отнести только к одному литературному направлению. Связанный с национальной литературной традицией и погружавшийся в историю и культуру других народов, увлекавшийся модными философскими течениями и пронизывающий свое творчество мифологическими образами, Бальмонт не умещается в рамки какого-либо направления в литературе ещё и из-за совершенно оригинального подхода к поэзии, которую он оценивает не иначе как волшебство.
Мы встречаем у Бальмонта целый ряд стихов, в которых самая малая сущность становится объектом пристального внимания поэта и осознается им как важное звено единой жизненной цепи. “Ночная бабочка”, “Кукушка”, “Альбатрос”, “Сова”, “Камень”, “Лес”, “Снежинка”, “Старый дом”, “Бледная травка, Волна”, “Болото”, “Ландыши”, “Придорожные травы”, “Одуванчик” — все эти и многие другие стихотворения Бальмонта рисуют нам крупным планом то, что заявлено в названии.
Говоря о символах в лирике Бальмонта, следует сказать, что образ-символ Луны играет в его поэзии большое значение. Луна — символ тишины, она подчиняет себе все живое: Восхвалим, братья, царствие Луны, Ее лучом ниспосланные сны, Владычество великой тишины.
Луна — символ женственности. Неудивительно, что Бальмонт использовал его в своем творчестве, ведь одним из принципов символизма была идея вечной женственности. Мы подчиняемся, склоняемся Перед царицей тишины, И в сны свои светло влюбляемся По мановению Луны.
У Бальмонта есть еще несколько стихотворений, где луна возникает именно как символ тишины, например «Лунное безмолвие»: «В лесу безмолвие возникло от Луны».
Не менее значимым символом было для символистов зеркало. Это не просто символ, а «символ символов», так как способно отражать. Луна — это тоже зеркало, поскольку она отражает солнечным свет.
Четыре стихии — земля, вода, огонь и воздух — были не менее важны для символистов. Бальмонт в своей записной книжке писал: «Огонь, Вода, Земля и Воздух — четыре царственные Стихии, с которыми неизменно живет моя душа в радостном и тайном соприкосновении. Ни одного из ощущений! я не могу отделить от них и помню об их Четверогласии всегда. Огонь — всеобъемлющая тройственная стихия, пламя, свет и теплота, тройственная и седьмеричная стихия, самая красивая из всех. Вода — стихия ласки и влюбленности, глубина завлекающая, ее голос — влажный поцелуй. Воздух — всеокружная колыбель-могила, саркофаг-альков, легчайшее дуновение Вечности и незримая летопись, которая открыта для глаз души. Земля — черная оправа ослепительного бриллианта, и Земля — небесный Изумруд, драгоценный камень.
Поэзия Бальмонта не похожа ни на что. Валерий Брюсов назвал ее поэзией «запечатленных мгновений». Миг, мимолетность определяют философский принцип стихов Бальмонта. Мгновение — это символ вечности, вот о чем говорит нам поэт. И он, вырвав этот миг из вечности, навсегда запечатлевает его в слове:
Я мечтою ловил уходящие тени, Уходящие тени погасшего дня, Я на башню всходил, и дрожали ступени, И дрожали ступени под ногой у меня. И чем выше я шел, тем ясней рисовались, Тем ясней рисовались очертанья вдали, И какие-то звуки вдали раздавались, Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Символизм. Течения в рамках символизма . Творчество Бальмонта.
Символизм. Течения в рамках символизма . Творчество Бальмонта.
Источник
Глава. Функции лунного пейзажа в лирических произведениях
3 глава. Функции лунного пейзажа в лирических произведениях
В лирических произведениях пейзаж представлен скупее, чем в прозе. Но из-за этого возрастает символическая нагрузка пейзажа. Особенно ярко эта функция отражена в поэзии символистов.
Так, для К.Бальмонта, как и для многих других символистов, луна является символом идеального мира, мира мечты, красоты, творчества. Поэт окутывает образ луны дымкой тайны, воспевает её печальную красоту: «Луна богата силою внушенья, // Вокруг нее всегда витает тайна.//…//Своим лучом, лучом бледно-зеленым,// Она ласкает, странно так волнуя,//…// Но, нас маня надеждой незабвенной,// Сама она уснула в бледной дали,// Красавица тоски беспеременной,// Верховная владычица печали!»(Бальмонт, Луна). Особенно четко связь луны и идеального мира выделяется в его сонете «Лунный свет»:
Когда луна сверкнет во мгле ночной
Своим серпом, блистательным и нежным,
Моя душа стремится в мир иной,
Пленяясь всем далеким, всем безбрежным.
А Вячеслав Иванов в одном из своих стихотворений, метафорично называя луну именем демонической богини Гекаты, прямо называет её «двойником мира»:
Бледный затеплив ночник,
Зеркалом черным глухого агата
Так вызывает двойник
Несколько по-иному раскрыт образ луны у «старшего символиста» Д.Мережковского. Луна у него выступает носителем вселенского зла. В своем стихотворении «Зимний вечер» поэт так говорит о луне: «О тусклая луна // С недобрыми очами», «Преступная луна,// Ты ужасом полна», «Луны проклятый лик // Исполнен злобной мощи». Кроме того, образ луны здесь можно также рассматривать как символ смерти, потому что под злобным взглядом ночной владычицы неба появляется образ поникшего тростника, «больного, сухого и тощего». Кроме луны символами смерти являются образы тишины и вороны:
Луны проклятый лик
Исполнен злобной мощи…
К земле поник тростник,
Больной, сухой и тощий…
Вороны хриплый крик
Из голой слышен рощи.
А в небе – тишина,
Как в оскверненном храме…
Неудивительно, что в литературе символика лунного образа так разнообразна. Ведь она своими корнями связана с мифологией. А в мифологии луна играет очень неоднозначную роль, и отношение людей к ней было противоречивое. С одной стороны владычица ночи – колдунья, неспособная различать добро и зло. Но в то же время луна – извечный символ женского материнского начала, первая помощница рожениц и молодых матерей. Так, в западной (Древнегреческая и Древнеримская) мифологии мы встретим различные ипостаси лунного божества. Это и Селена – богиня женственности, и Артемида – символ девственной природы, непорочности, и Гера – богиня материнства, супружества, и Персефона, символизирующая перерождение, магию, и Геката – богиня тьмы и призраков, покровительница иллюзий и обманов. Поэтому, например, интерпретации лунного образа в литературе как символа животной страсти, символа смерти восходят к мифологическому образу луны типа Гекаты, демонической богини, а как символа несчастной любви – к мифологическому образу типа Селены, которая по мифам страдала от неразделенной любви [Мифологический словарь: 129]
Необходимо помнить, что в поэзии в пейзаже главное не сама изображенная природа, а то чувство, которое хотел передать поэт. Луна в художественных произведениях чаще используется для создания элегического настроения, для погружения читателя в мир тоски, печали, грез. Такое художественное решение часто используется во многих произведениях романтиков. Зрелищность романтического противопоставления мира и идеального героя высвечивается сумерками, умирающим огнем луны и звезд, благодаря которым размываются границы действительности, погруженной в полутьму. Именно в такой атмосфере к романтическому герою приходит уверенность в безбрежности собственного существования, в отсутствии пределов между ним и бытием. Лунный пейзаж задает тему вневременного пространства; это сфера нарождения стихий, личности как самостоятельной субстанции, единственно могущей постигнуть глубинный смысл мироздания. Луна, отражая бессознательное начало, не могла не использоваться иррациональными в познании мира романтиками.
Так, создатель романтического пейзажа с таинственным сумеречным колоритом, В.А.Жуковский очень часто использует лунный образ. М.Н.Эпштейн говорит о нем: «Жуковский открыл поэзию угасающего дня, «вечернее земли преображенье». Миросозерцанию поэта близок именно закатный час, в изображении которого он остался непревзойденным мастером, предшественником и вдохновителем А.Блока. Жуковский – один из самых «лунных» поэтов, воспевающий ночное светило более чем в 10 стихотворениях и создавший в своем «Подробном отчете о луне…» своеобразнейшую стихотворную энциклопедию лунных мотивов в собственном творчестве» [Эпштейн 1990: 210]. Жуковский использует образ луны для погружения в мир мечтаний и воспоминаний:
Луны ущербной лик встает из-за холмов…
О тихое небес задумчивых светило,
Как зыблется твой блеск на сумраке лесов!
Как бледно брег ты озлатило!
Сижу задумавшись; в душе моей мечты;
К протекшим временам лечу воспоминаньем…
О дней моих весна, как быстро скрылась ты
С твоих блаженством и страданьем!
Именно с луной поэт связывает таинственность бытия, поэтому он часто использует по отношению к ней эпитет «таинственная»:
Ему луна сквозь темный бор
Лампадой таинственной светит…
(Жуковский, Подробный отчет луне)
Чаще всего луна у Жуковского встречается в элегиях, так как придает лирическому сюжету печальное, унылое настроение. Но нужно заметить, что лунный пейзаж у Жуковского овеян светлой печалью, такое чувство, что поэт даже наслаждается ею. Так, в одном из стихотворений лирический герой, обращаясь к месяцу, говорит:
Снова лес и дол покрыл
Блеск туманный твой:
Он мне душу растворил
(Жуковский, К месяцу)
«Сладкая тишина», подаренная лирическому герою созерцанием лунной ночи, отражает мироощущение самого Жуковского. Для него сладостность созерцания является ключевым понятием и важнейшим признаком «жизни души». Лирический герой Жуковского – это созерцатель мира. «Жуковский – первый русский поэт, сумевший не только воплотить в стихах реальные краски, звуки и запахи природы – всё, то что составляет её «материальную» красоту, но пронизать природу чувством и мыслью воспринимающего её человека» [Семенко 1975: 84].
Как уже говорилось выше, особое место образ луны занимает в поэзии С.А.Есенина. Причем, как отмечает М.Н.Эпштейн, «в ранних стихах, примерно до 1920г., преобладает «месяц» (18 из 20), в поздних – луна (16 из 21)» [Эпштейн 1990: 248]. На наш взгляд, это объясняется тем, что в раннем творчестве поэта больше фольклорного начала, чем в зрелом (месяц более близок фольклору, это сказочный персонаж). Интересно, что в образе месяца Есенин подчеркивает его форму, внешний облик:
За темной прядью перелесиц, Время – мельница с крылом
В неколебимой синеве, Опускает за селом
Ягненочек кудрявый – месяц Месяц маятником в рожь
Гуляет в голубой траве. Лить часов незримый дождь.
Ах, и сам я в чаще звонкой Оглядись спокойным взором,
Увидал вчера в тумане: Посмотри: во мгле сырой
Рыжий месяц жеребенком Месяц, словно желтый ворон,
Запрягался в наши сани. Кружит, вьется над землей.
Небо – как колокол, Славь, мой стих, кто ревет и бесится
Месяц – язык, Кто хоронит тоску в плече
Мать моя – родина, Лошадиную морду месяца
Я – большевик. Схватить за узду лучей.
Месяц рогом облако бодает, Чистит месяц в соломенной крыше
В голубой купается пыли. Обоймленные синью рога.
В эту ночь никто не отгадает, 1917
Отчего кричали журавли.
В образе же луны поэт больше описывает свет, который она излучает, и то чувство, которое оно внушает лирическому герою:
В деревянные крылья окна Золото холодное луны,
Вместе с рамами в тонкие шторы Запах олеандра и левкоя.
Вяжет взбалмошная луна Хорошо бродить среди покоя
На полу кружевные узоры. Голубой и ласковой страны.
Ах, луна влезает через раму, Синий туман. Снеговое раздолье,
Свет такой, хоть выколи глаза… Тонкий лимонный лунный свет.
Ставил я на пиковую даму, Сердцу приятно с тихою болью
А сыграл бубнового туза. Что-нибудь вспомнить из ранних лет.
Неуютная жидкая лунность Ах, у луны такое
И тоска бесконечных равнин, — Светит – хоть кинься в воду.
Вот что видел я в резвую юность, Я не хочу покоя
Что, любя, проклинал не один. В синюю эту погоду.
Луна вносит в душу лирического героя печаль, тоску и даже отчаяние, уносит его в мир воспоминаний об ушедшей юности (сравни : «Тонкий лимонный лунный свет.// Сердцу приятно с тихою болью// Что-нибудь вспомнить из ранних лет»).
Интересное прочтение образа луны можно наблюдать в творчестве В.Маяковского, яркого представителя футуризма. Он как представитель урбанистической поэзии принижает этот образ. Это и неудивительно, ведь для футуристов природа – воплощение старого косного порядка. Так, в своем стихотворении «Адище города» Маяковский так изображает луну:
И тогда уже – скомкав фонарей одеяла —
ночь излюбилась, похабна и пьяна,
а за солнцами улиц где-то ковыляла
никому не нужная, дряблая луна.
Мы видим, что лирический герой противопоставлен природе, он выступает как бунтарь и относится к природе иронически. Поэт подчеркнуто «десакрализирует» луну, лишает её ореола возвышенности, святости, обращаясь с ней предельно фамильярно, а подчас не останавливается и перед бранными выражениями в её адрес: «луна, как дура // …// блинорожие плоское» [Эпштейн 1990: 246].
Итак, лунный пейзаж является разновидностью пейзажа по источнику света. Лунным пейзажем будет называться изображение незамкнутого пространства, освещаемого лунным светом. Выбор автором именно лунного образа может говорить о его пессимистичном миросозерцании (как например, у С.А.Есенина). Нами были отражены следующие функции использования лунного пейзажа:
1. Пояснение времени и места событий – лунный пейзаж определяет ночное время суток действия.
2. Пояснение состояния, настроения героя с помощью психологической параллели или противопоставления – чаще всего это лирическое настроение, заставляющее героя задуматься о смысле жизни, о своем месте в этом мире, напускающее на героя ожидание чего-то таинственного.
3. Создание элегического эмоционального тона – посредством включения лунного пейзажа автору удается погрузить читателя в мир тоски, печали, грез, тайны. Эта функция ярко представлена в лунных пейзажах Тургенева, Жуковского, Есенина и других.
4. Выражение философских, этических идей автора – так, Гоголь, изображая майскую ночь, желает показать прекрасный поэтический мир украинской природы, а Маяковский, подчеркнуто снижая лунный пейзаж, противопоставляет себя природе, которая в его глазах является представительницей старого косного порядка.
5. символическая функция – луна может быть символом смерти (например, у А.П.Чехова), символом несчастной любви и разлуки (у И.А.Бунина), символом темной страсти (тоже у А.П.Чехова), символом вселенского зла (у Д.И.Мережковского), символом идеального, небесного мира(у К.Д.Бальмонта, Вяч.Иванова) и т.д.
Лунный пейзаж является составляющей романтического пейзажа, потому что мотив ночи становится аллегорической завязкой драматических событий, окутан тайной и мистикой. Использование лунного пейзажа писателями-реалистами (А.П.Чехов, Н.В.Гоголь, И.С.Тургенев, Л.Н.Толстой, И.А.Бунин) придает романтические черты их творчеству.
1.Введение в литературоведение / под редакцией Л.В.Чернец. – М.: Просвещение, 1999.
2. Греков В.Н. Русская фантастика / Из кн. Русская и советская фантастика.- М.: Правда, 1989.
3. Каплан И.Е. Анализ произведений русской классики: Школьный курс: Книга для учителя, старшеклассника, абитуриента. – М.: Новая школа, 1997.
4. Катаев В.Б. Сложность простоты: Рассказы и пьесы Чехова. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. – М.: Изд-во МГУ, 1998.
5. Минералов Ю.И. История русской литературы 19 века (40-60-е годы): Учеб. пособие.- М.: Высш.шк., 2003.
6. Мифологический словарь: Книга для учителя / М.Н.Ботвинник, Б.М.Коган, М.Б.Рабинович.- М.: Просвещение, 1985.
7. Михайлова М.В. И.А.Бунин / из кн. Русская литература 19-20 веков: в 2т. Т.2: Русская литература 20 века / Сост. и науч.ред. Б.С.Бугров, М.М.Голубков. – М.: Аспект Пресс, 2000.
8. Переверзев В.Ф. У истоков русского реализма. – М.: Современник, 1989.
9. Семенко И.М. Жизнь и поэзия Жуковского.: М., «Худож.лит.», 1975.
10. Словарь античности / Под редакцией Р.И.Кузищина.- М.: Эллис Лак; Прогресс, 1993.
11. Сохряков Ю.И. Художественные открытия русских писателей: О мировом значении русской литературы. – М.: Просвещение, 1990.
12. Шаталов С.Е. Художественный мир И.С.Тургенева.: М., Изд-во «Наука», 1979.
13. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной…»: Система пейзажных образов в русской поэзии: Научн.-попул.- М.: Высш.шк., 1990.
Источник