Байрон то солнце твоего заката

Лорд Байрон. Лермонтов дальний родственник Б

Лорд Байрон 1822 — 1798 г.
*Байрон и Лермонтов – дальние родственники. Его предок Гордон, который жил в шестнадцатом веке был в браке с Маргарет Лермонт. Она имела корни известного шотландского рода, который и дал исток происхождению самого Михаила Юрьевича.

*стихи.
«Ты плачешь — светятся слезой»

Ты плачешь — светятся слезой
Ресницы синих глаз.
Фиалка, полная росой,
Роняет свой алмаз.
Ты улыбнулась — пред тобой
Сапфира блеск погас:
Его затмил огонь живой,
Сиянье синих глаз.

Вечерних облаков кайма
Хранит свой нежный цвет,
Когда весь мир объяла тьма
И солнца в небе нет.
Так в глубину душевных туч
Твой проникает взгляд:
Пускай погас последний луч —
В душе горит закат.
1815

О солнце тех, кто бодрствует в ночи!
Ты, как потоки слёз, струишь лучи.
Но не рассеять им ночных теней.
В твоём сиянье – тьма ещё темней.
Не такова ли память прежних лет?
Лишь леденит, не греет этот свет.
Минувшего лучистая тоска,
Ты так ясна, но вечно далека…
1815

*По своей натуре Байрон был очень впечатлительным человеком. Так что совсем неудивительно, что он практически всегда был в состоянии влюблённости. И, к сожалению, практически всегда эти чувства превращались в настоящую трагедию.
В десятилетнем возрасте маленький Джордж влюбляется в свою кузину Мэри Дафф. После того, когда он узнаёт об её помолвке, с ним случается истерический припадок. Спустя три года ему вновь становится симпатична кузина, правда в этот раз уже другая – Маргарита Паркер. Но и эта история любви становится довольно трагичной.
*1803 год приносит Байрону новую влюбленность, в этот раз его избранницей становится родственница мисс Чаворт. Её отца убивает родной дядя Джорджа.
*Вереница неудачных влюбленностей продолжается. Но в 1815 году Байрон очень выгодно жениться. Его супруга – Анна Изабелла Милбенк, дочь богатейшего барона Ральфа Милбенка. Спустя какое-то время у них появляется дочка, но отношения в их семье не складываются, и очень скоро Анна возвращается в имение отца. До сих пор ничего не известно о том, что было настоящей причиной их развода, который состоялся в начале 1816 года.
*Многие биографы указывают на то, что мать Анны изначально была против этого брака и постоянно влияла на свою дочь. Также есть те, кто списывает всё на нетрадиционную ориентацию поэта, и на то, что он вёл разгульную жизнь.
*Спустя несколько лет после развода, Байрон знакомится с графиней Гвиччиоли, у которой уже есть супруг. Между ними вспыхивает настоящая страсть, которая перерастает в крепкие отношения, приносившие счастье поэту до конца его дней. Графиня бросила своего мужа и вступила в открытые отношения с поэтом.

*Занимательные факты из биографии Джорджа Байрона:

• Байрон и Лермонтов – дальние родственники. Его предок Гордон, который жил в шестнадцатом веке был в браке с Маргарет Лермонт. Она имела корни известного шотландского рода, который и дал исток происхождению самого Михаила Юрьевича.
• С детских лет был очень впечатлительным ребенком. В десятилетнем возрасте хотел заколоть себя ножом, после того как с матерью случился очередной нервный приступ.
• Всю жизнь гордился тем, что во время одного из своих путешествий переплыл пролив Дарданеллы.
• Байрона считают в Греции национальным героем, поскольку он принимал активное участие в революции.
• Практически все воспринимают Байрона исключительно как неисправимого романтика, но при этом мало кто знает, что в последние годы жизни, он предпочитал писать в жанре сатирического реализма и опирался на творчество Поупа.

Другие статьи в литературном дневнике:

30.10.2016. Борис Борисович Рыжий.
29.10.2016. А. А. Блок. О назначении поэта.
28.10.2016. В. В. Маяковский. Умер Александр Блок.
27.10.2016. Лорд Байрон. Лермонтов дальний родственник Б
25.10.2016. В. В. Хлебников Маяковский. Умер Виктор.
24.10.2016. Цветаева о смерти Маяковского.
20.10.2016. Максим Горький. Пешков
19.10.2016. О смерти Хлебникова. 28 окт. 1885 — 28 июня 1922
18.10.2016. Восемь тайн смерти Осипа Мандельштама.
07.10.2016. Маяковский — Есенину. Вы ушли, как говорится,
06.10.2016. Владимир Маяковский. Как делать стихи?

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Стихотворения Текст

По требованию правообладателя эта книга недоступна для скачивания в виде файла .

Однако вы можете читать её в наших мобильных приложениях (даже без подключения к сети интернет) и онлайн на сайте ЛитРес.

Победа

Пою дитя любви, вождя войны кровавой,
Кем бриттов отдана Нормандии земля,
Кто в роде царственном своем отмечен славой
Завоевателя – не мирного царя.
Он, осенен крылом своей победы гордой,
Вознес на высоту блистательный венец:
Бастард держал, как лев, свою добычу твердо,
И бриттов победил в последний раз – храбрец.

Песнь к сулиотам

Дети Сули! Киньтесь в битву,
Долг творите, как молитву!
Через рвы, через ворота:
Бауа, бауа, сулиоты!
Есть красотки, есть добыча —
В бой! Творите свой обычай!

Знамя вылазки святое,
Разметавшей вражьи строи,
Ваших гор родимых знамя —
Знамя ваших жен над вами.
В бой, на приступ, страткоты,
Бауа, бауа, сулиоты!

Плуг наш – меч: так дайте клятву
Здесь собрать златую жатву;
Там, где брешь в стене пробита,
Там врагов богатство скрыто.
Есть добыча, слава с нами —
Так вперед, на спор с громами!

Из дневника в Кефалонии

Встревожен мертвых сон, – могу ли спать?
Тираны давят мир, – я ль уступлю?
Созрела жатва, – мне ли медлить жать?
На ложе – колкий терн; я не дремлю;
В моих ушах, что день, поет труба,
Ей вторит сердце…

Любовь и смерть

Я на тебя взирал, когда наш враг шел мимо,
Готов его сразить иль пасть с тобой в крови,
И если б пробил час – делить с тобой, любимой,
Все, верность сохранив свободе и любви.

Я на тебя взирал в морях, когда о скалы
Ударился корабль в хаосе бурных волн,
И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;
Гробница – грудь моя, рука – спасенья челн.

Я взор мой устремлял в больной и мутный взор твой,
И ложе уступил и, бденьем истомлен,
Прильнул к ногам, готов земле отдаться мертвой,
Когда б ты перешла так рано в смертный сон.

Землетрясенье шло и стены сотрясало,
И все, как от вина, качалось предо мной.
Кого я так искал среди пустого зала?
Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.

И судорожный вздох спирало мне страданье,
Уж погасала мысль, уже язык немел,
Тебе, тебе даря последнее дыханье,
Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.

О, многое прошло; но ты не полюбила,
Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.
Я не виню тебя, но мне судьба судила —
Преступно, без надежд, – любить все вновь и вновь.

Люсьетта

Люсьетта, голубка,
Твою прелесть живую
Создавали одни поцелуи;
Но в любви, без сомненья,
Есть странней положенья;
Я знаю – другая
Мне близкая, злая,
Лукавой приманкой,
Чародейной осанкой —
То дразнит и мстит мне,
То сладкую муку дарит мне.
Caetera desunt. [3]

Ассирияне шли как на стадо волки,
В багреце их и в злате сияли полки;
И без счета их копья сверкали окрест,
Как в волнах галилейских мерцание звезд.
Словно листья дубравные в летние дни,
Еще вечером так красовались они;
Словно листья дубравные в вихре зимы,
Их к рассвету лежали развеяны тьмы.
Ангел смерти лишь на ветер крылья простер
И дохнул им в лицо, и померкнул их взор,
И на мутные очи пал сон без конца,
И лишь раз поднялись и остыли сердца.
Вот расширивший ноздри повергнутый конь,
И не пышет из них гордой силы огонь,
И как хладная влага на бреге морском,
Так предсмертная пена белеет на нем.
Вот и всадник лежит, распростертый во прах,
На броне его ржа и роса на власах,
Безответны шатры, у знамен ни раба,
И не свищет копье, и не трубит труба.
И Ассирии вдов слышен плач на весь мир.
И во храме Ваала низвержен кумир,
И народ, не сраженный мечом до конца,
Весь растаял как снег перед блеском творца.

Неспящих солнце! Грустная звезда!
Как слезно луч мерцает твой всегда!
Как темнота при нем еще темней!
Как он похож на радость прежних дней!
Так светит прошлое нам в жизненной ночи,
Но уж не греют нас бессильные лучи;
Звезда минувшего так в горе мне видна;
Видна, но далека – светла, но холодна!

Надпись на кубке из черепа

Надпись на кубке из черепа («Не пугайся, не думай о прахе моем…»)

Не пугайся, не думай о духе моем:
Я лишь череп – не страшное слово,
Мертвый череп, в котором – не так, как в живом —
Ничего не таится дурного.

Я при жизни, как ты, мог и пить и любить, —
Пусть гниют мои кости до века!
Наливай – ты не можешь меня осквернить:
Червь противнее губ человека.

Лучше чудную влагу в себе содержать,
Оживляющий сок виноградин,
И ходить в виде кубка кругом, чем питать
Копошащихся, слизистых гадин.

Там, где ум мой блистал, я чужому уму
Помогу изливаться свободней;
Если мозг наш иссох, то, конечно, ему
Нет замены – вина благородней.

Пей, покуда ты жив, а умрешь – может быть,
И тебя из могилы достанут,
И твой череп, как я, кубком будет служить,
Пировать с ним живущие станут.

Почему ж и не так? Голове-то иной,
После жизни нелепой, бесплодной,
Умереть и быть кубком – ведь шанс недурной, —
Быть к чему-нибудь путному годным.

Я видел сон, как будто на – яву:
Погаснуло сияющее солнце,
По вечному пространству, без лучей
И без путей, блуждали мрачно звезды;
И в пустоте безлунной шар земной
Беспомощно повиснул, леденея.
С часами дня не появлялся день,
И в ужасе от тьмы, объявшей землю,
Забыли о страстях своих сердца,
Оцепенев в одной мольбе – о свете.

И от огней не отходил народ;
И троны и чертоги государей,
И хижины, и всякие жилища
Разобраны все были на костры,
И города до пепла выгорали.
Вокруг своих пылающих домов
Владельцы их сходились, чтоб друг другу
Взглянуть в лицо; счастливы были те,
Что жили близ волканов пламеневших;
Надеждой лишь поддерживался мир.
Зажгли леса; но пламя истощалось
Час от часу; сгорая, дерева
Валилися и угасали с треском —
И снова все тонуло в черной тьме.
Чело людей при умиравшем свете,
При отблесках последнего огня,
Вид призрачный какой-то принимало.
Одни из них лежали на земле
И плакали, закрыв лицо; другие,
Уткнувшися в ладони головой,
Сидели так, с бессмысленной улыбкой,
Иль, суетясь, пытались поддержать
Огонь костров, или, с безумным страхом,
На тусклые смотрели небеса, —
На пелену скончавшегося мира, —
И падали на прах земли опять,
С проклятьями, и скрежетом, и стоном.
И слышен был крик диких птиц, – в испуге
Они теперь метались по земле
И хлопали ненужными крылами;
Из логовищ шли к людям, присмирев,
С боязнию, свирепейшие звери;
И змеи средь толпы вились, шипя,
Но не вредя, – их убивали в пищу.
Война, было умолкшая на миг,
Теперь опять свирепо возгорелась;
Тут кровь была ценою за еду,
Особняком тут каждый насыщался,
В молчании угрюмом; никакой
Любви уже не оставалось в мире,
Все в нем слилось в одну лишь мысль – о смерти,
Немедленной, позорной, – и терзал
Утробы всех неутолимый голод.
И гибнули все люди от него,
Валялись их тела без погребенья,
Голодного голодный пожирал,
И даже псы господ своих терзали.
Один лишь пес был верен до конца:
Голодных птиц, зверей, людей от тела
Хозяина он отгонял, пока
Не доконал их этот страшный голод,
Или пока другой чей-либо труп
Не привлекал их челюстей иссохших.
Сам для себя он пищи не искал,
Но с жалобным и непрестанным воем
Он руку ту лизал, что не могла
На преданность ему ответить лаской,
И, взвизгнувши, внезапно он издох.

И вымерли все люди постепенно,
Осталися лишь в городе громадном
Два жителя: то были два врага.
Они сошлись у гаснувшего пепла,
Остатка от былого алтаря,
Где утвари священной груды были
Расхищены, в беде, для нужд мирских.
Они, дрожа, там золу разгребли
Холодными, иссохшими руками;
Под слабым их дыханьем, вспыхнул бледный,
Как будто лишь в насмешку, огонек;
Тогда они взглянули друг на друга
И вскрикнули и испустили дух,
От ужаса взаимного, при виде
Страшилища, не зная – кто был тот,
На чьем челе напечатлел злой голод
Слова: «твой враг». – И мир теперь был пуст;
Он, некогда могучий, населенный,
Пустыней стал: без трав, дерев, людей,
Без времени, без жизни, – грудой глины,
Хаосом смерти. Воды рек, озер
И океан стояли неподвижно,
И в их глухих, безмолвных глубинах
Ничто уже теперь не шевелилось;
Остались без матросов корабли
И на море недвижном догнивали;
И падали их мачты по частям
На бездну вод, не пробуждая ряби.
Волн не было, все замерли оне, —
Не двигались приливы и отливы;
Скончалась их владычица луна
И в воздухе стоячем стихли ветры;
Погибли тучи, – не нуждалась тьма
В их помощи: она была Вселенной.

Источник

Лорд Байрон — Солнце Бессонных, с английского

Lord Byron «Hebrew Melodies» «SUN OF THE SLEEPLESS»
Лорд Байрон Еврейские мелодии, песнь 24 «Солнце Бессонных»

Пять вариантов вольного перевода:

Бессонных глаз — меланхоличная звезда,
Твой слёзный путь на небе — борозда,
И Солнце темь пробить не может ярко,
Лишь в глубине веков далёких жарко.
Лучи бессильны вечность обогреть.
На свет из тьмы так больно нам смотреть.
Сгорая в прошлом, светом лучших дней,
Скорбит о нём, печальней, холодней.

Не знавшим сна землянам, супер-стар —
Стара, как мир, и пламенный пожар
Рассеян в прошлом — в глубине веков,
Когда не знало солнце облаков.
Архив звезды во тьме кромешных лет,
В нём много вспышек,радости. и свет
Потухнет где-то в вечности без дна.
Печаль Бессонниц ясных — холодна.

О! Солнце-свет! В бессонницы глазах
Сгорело ты и светишь только в снах.
Сверкая прошлым — отголоском лет,
Когда гордилось радостью побед.
Твоё тепло на миллиарды дней.
Сегодня нам становится видней,
Что шлейфом память — вечности волна
Ты там, вдали, сегодня холодна.

Огонь и пламя Солнца — память дней,
Когда оно горело всё теплей,
Но световые миллионы лет,
Давно минули скопища планет,
Неся пожар из прошлого во тьму.
Я разум твой космический приму:
Сегодня днём одна звезда видна,
Остатки света — сожжена дотла.

Звезда Бессонных — Солнце, светоч дня,
Ликуешь ты, тепло своё даря.
Твою печаль из прошлого приму,
Несёшь огонь и радость в нашу тьму.
Сгораешь ты, но видим мы итог,
Когда твой луч светить планете мог.
Пожар потух, жар вычерпан до дна.
Звезда, увы, сегодня холодна.

SUN OF THE SLEEPLESS! (Оригинал):

Sun of the sleepless! melancholy star!
Whose tearful beam glows tremulously far,
That show’st the darkness thou canst not dispel,
How like art thou to Joy remembered well!
So gleams the past, the light of other days,
Which shines, but warms not with its powerless rays:
A night-beam Sorrow watcheth to behold,
Distinct, but distant – clear – but, oh how cold!

Солнце Бессонных
(дословный перевод)

СОЛНЦЕ бессонных! меланхоличная звезда!
Чей слёзный луч дрожит далеко,
Это шоу тьмы, которую ты не можешь рассеять,
Как ты радостно помнишь, как хорошо!
Так светит прошлое, свет других дней,
Который сияет, но не греет своими бессильными лучами;
Ночной луч скорби смотрит,
Отличный, но отдаленный — ясный — но, о, как холодно!

Источник