Белее снега краснее солнца

Автор фотографии: Музей-заповедник «Кижи»; Источник: http://kizhi.karelia.ru/collection/vyishivka/3131#lnk

Выставка посвящена истории фабрики «Заонежская вышивка» – единственного сохранившегося в Карелии предприятия народных художественных промыслов. В экспозиции представлено более 100 предметов конца XIX – начала XXI в. из собраний музеев и архивов России.

Экспозиция охватывает следующие временные рамки: рубеж XIX – XX вв., послевоенный период, 1960–1980-е гг., когда «Заонежская вышивка» перешла на машинное производство, и настоящее время.

Документы в экспозиции рассказывают о том, как тяжело было совмещать женщинам работу и семейную жизнь.

Выставка сопровождается большой просветительной программой, рассчитанной на посетителей всех возрастов.

Источник

Звезда по имени Солнце — перевод В. Цоя

White snow. grey ice
On the crackled and empty earth.
As the patched blanket there on it —
The town in road’s grey cord.
And above there the clouds fly,
Blocking thus the heaven’s light show.
And above yellow smoke is high.
This town’s two thousan’ years old,
Which has lived under light of a star
Named a Sun-star.
And there’s two thousand year’s war,
Without any essential cause,
The war for young men only,
It’s good for wrinkles taking off.
Red, so red-red blood —
In an hour it’s a simple earth,
In two hours — it is a grass,
In three hours — it is living forth,
And is warmed by the rays of a star
Named as Sun-star.
And we know this rule being old,
Who is lucky in their fate,
Who is living by other laws,
Who is destined to early death.
He can’t think ’bout words ‘No’ or ‘Yes’,
He forgot then the names and ranks.
He is able to touch a star beam,
Not considering that as a dream,
And fall down by fire of star,
Named as Sun-star.

——
Кино — Звезда по имени Солнце. Текст песни (Некто Неважно)

ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ СОЛНЦЕ
музыка и слова: Виктор Цой

Белый снег. серый лед,
На растрескавшейся земле.
Одеялом лоскутным на ней —
Город в дорожной петле.
А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет.
А над городом — жёлтый дым,
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом Звезды
По имени Солнце.

И две тысячи лет — война,
Война без особых причин.
Война — дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная, красная кровь —
Через час уже просто земля,
Через два на ней цветы и трава,
Через три она снова жива,
И согрета лучами Звезды
По имени Солнце.

И мы знаем, что так было всегда,
Что Судьбою больше любим,
Кто живёт по законам другим
И кому умирать молодым.
Он не помнит слово «да» и слово «нет»,
Он не помнит ни чинов, ни имён.
И способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон,
И упасть, опаленным Звездой
По имени Солнце.

С альбома «Звезда по имени Солнце» (1989)
—-
Попытаюсь перевести на удмуртский язык.
(я вообще-то не так в нем сильна, попрошу кого-н. проверить грамматику).
Песню, правда, уже перевела солистка коллектива «Бурановские бабушки»,
однако, как я заметила, слова немного отличаются в связи с другим
строем языка и послелоговыми конструкциями в отличие от русского языка.
Позже постараюсь (если получится) передать текст песни коллектива, так, как я смогла разобрать.

Лымы т»одьы но пурысь йо
Эзылонэс музъем (музъем такырес, такырес музъем) вылын.
«Зустари кадь шобырет сое вылын —
Город уло сюрес герд интыын.

Источник

Сонет 130 — переводы

Глаза любимой не похожи на солнце яркое ничуть.
Хоть губы красные, но всё же сказать нельзя «кораллы губ».
И если белый снег, то скулы моей возлюбленной смуглы,
И волос проволокой грубой растёт у ней из головы

Я видел розы из Дамаска, они немыслимой красы,
Но тех оттенков той окраски в щеках любимых не найти.
И нет в дыхании любимой тех наслаждений, чем когда
Вдыхаю я в духах несильный и нежный аромат цветка.

Любимой голос чист и внятен, но отрицать не стану я:
Игра мелодии приятней звучит для сердца и ума.
Я сам не видел, но наслышан: парят богини над землёй,
Моя любовь и громко дышит и громко топает ногой.

Но я клянусь вам, боже правый, моей любимой лучше нет,
Она без фальши без обмана правдива как и тьма и свет.

Ее глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.

С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.

Глаза достались, а не звезды ей,
И губы на кораллы не похожи,
Чернеет проволокой сноп кудрей,
И грудь темна — не белоснежна кожа.
Обычны щеки, и на ум нейдет
Сравнить их с розой белой или алой,
А дух такой от тела, что забьет
Простые запахи земли, пожалуй.
Милее прочих милой говорок,
Хоть мелодично он звучит едва ли,
И топот мил земных девичьих ног.
Пускай таких богинь и не видали,
Клянусь, она не хуже тех, ей-ей,
Что лжец вознес, чтоб уложить верней.

Не солнце, нет, моей любимой взор,
Кораллы краше губ, не верь молве;
Грудь у нее тусклее снежных гор,
Чернеют завитки на голове.
Хоть розами весенний сад богат,
Ее ланитам роскошь роз чужда;
У ней в устах не только аромат,
Примешан тлен к дыханию всегда.
Отрадой нежный голос мне звучал,
Однако благозвучнее струна;
Я признаюсь: богинь я не встречал,
А милой почва твердая нужна.
Напыщенностью лживой бредит свет,
А для моей любви сравнений нет.

Ее глаза на солнце не похожи,
Коралл краснее, чем ее уста,
Снег с грудью милой не одно и то же,
Из черных проволок ее коса.
Есть много роз пунцовых, белых, красных,
Но я не вижу их в ее чертах, —
Хоть благовоний много есть прекрасных,
Увы, но только не в ее устах.
Меня ее ворчанье восхищает,
Но музыка звучит совсем не так.
Не знаю, как богини выступают,
Но госпожи моей не легок шаг.
И все-таки, клянусь, она милее,
Чем лучшая из смертных рядом с нею.

Глаза ее сравнить с небесною звездою
И пурпур нежных уст с кораллом — не дерзну,
Со снегом грудь ее не спорит белизною,
И с золотом сравнить нельзя кудрей волну,
Пред розой пышною роскошного Востока
Бледнеет цвет ее пленительных ланит,
И фимиама смол Аравии далекой
Амброзия ее дыханья не затмит,
Я лепету ее восторженно внимаю,
Хоть песни соловья мне кажутся милей,
И с поступью богинь никак я не смешаю
Тяжелой поступи красавицы моей.
Все ж мне она милей всех тех, кого толпою
Льстецы с богинями равняют красотою.

Лицом моя любовь на солнце не похожа,
Кораллы ярче, чем уста ее горят,
Когда снег бел, то грудь прекрасной с ним не схожа,
А волосы есть шелк — у ней их не каскад.
Я видел много роз, в садах хранимых строго,
Но им подобных нет у милой на щеках,
А благовоний вкруг найдется лучших много,
Чем то, что на ее покоются устах.
Я лепету ее внимать люблю, но знаю,
Что музыка звучит и лучше и нежней,
И к поступи богинь никак не прировняю
Вполне земных шагов возлюбленной моей.
И все же для меня она стократ милее
Всех тех, кого сравнить возможно б было с нею.

Ее глаза на солнце не похожи,
А губы цветом — вовсе не коралл;
И груди белы, но не снежно все же,
И локон черный — нет, не идеал.

С дамасской розой нежной, бело-красной
Любимой щек не спорит красота;
К чему твердить про запах уст прекрасный,
Коль не фиалкой пахнет изо рта?

Речь милой, хоть для уха и приятна,
По тембру — далеко не арфы звук;
Парят, как пух, богини, вероятно, —
Ее же след печатает каблук.

Меж тем, она прекрасней, без сомненья,
Красавиц тех, о ком нам лгут сравненья.

Ее глаза — не звезды, я не скрою,
И алость губ с кораллом не сравнить,
И грудь не так бела, как снег зимою,
А волосы — что проволоки нить.
Встречал я много роз в пору цветенья,
Но на щеках ее подобных нет;
От запахов иных я в восхищенье,
Чем тех, что в ней оставили свой след.
Люблю я разговор ее, но знаю,
Что музыке приятнее внимать;
Стройна богинь походка — допускаю:
Ей не дано, как им, легко ступать.
И все ж, о небо, ни к чему сравненья:
Любовь моя, ты редкое явленье!

Звезд нет в зрачках у женщины моей,
рубин красней, чем у любимой губы,
и грудь у ней, конечно же, смуглей,
чем снег. И непослушен волос грубый.
Не замечал я и дамасских роз,
что расцветают у иных на лицах,
да и парфюмам, ежели всерьез,
навряд ли пот в сравнение годится.
И речь она ведет не как свирель,
не ангельски на глину ставит ногу.
И все-таки от женщины своей
я прихожу в восторг. И слава богу:
моя любовь — теперь таких уж нет —
чиста от поэтических клевет.

Взор госпожи моей — не солнце, нет,
И на кораллы не походят губы;
Ее груди не белоснежен цвет;
А волосы, как проволока, грубы.
Я видел много белых, алых роз,
Но их не вижу на ее ланитах,
И не сравнится запах черных кос
С усладой благовоний знаменитых;
Мне речь ее мила, но знаю я,
Что музыка богаче благостыней;
Когда ступает госпожа моя,
Мне ясно: то походка не богини;
И все же, что бы ни сравнил я с ней,
Всего на свете мне она милей.

Глазам любимой солнца не затмить,
Ее уста кораллов не красней,
И грудь смугла — со снегом не сравнить,
Черна, как смоль, копна ее кудрей.

Алея, розы юга не горят
На бледном бархате ее ланит,
Цветов душистых нежный аромат
Ее дыханье вовсе не струит.

Мила и сердце радует мое
Подруги речь, но звуки струн — милей,
Нет грации богини у нее:
Любимая ступает по земле.

Но я клянусь, что все сравненья сплошь
С ее красою рядом — просто ложь!

Не солнце — блеск любимых мной очей,
С кораллом не сравнима алость губ,
Белее снег, чем цвет ее грудей,
И волос, словно проволока, груб.
Я видел цвет дамасских роз, но все ж
Нет этих роз у милой на щеках,
И жар ее дыханья вряд ли схож
С благоуханьем в царственных духах.
Лепечет мило госпожа моя,
Но музыка сильней волнует кровь,
Походки у богинь не видел я,
Ступает по земле моя любовь.
Но я клянусь — она прекрасней тех,
Кого цветистой лестью ввергли в грех.

Ее глаза на солнце не похожи,
Коралл намного губ ее красней,
И не белее снега смуглость кожи,
И волосы как смоль черны у ней,

И щеки далеко не так богаты,
Как роз дамасских бело-алый куст,
И я послаще знаю ароматы,
Чем запах, что с ее слетает уст.

Люблю ее послушать, но признаю,
Что музыка куда милее мне.
Как шествуют богини, я не знаю,
Но поступь милой тяжела вполне.

И все ж она не менее прекрасна
Тех, что в сравненьях славили напрасно.

Ее глаза не схожи с солнцем, нет;
Коралл краснее алых этих губ;
Темнее снега кожи смуглый цвет;
Как проволока, черный волос груб;
Узорных роз в садах не перечесть,
Но их не видно на щеках у ней;
И в мире много ароматов есть
Ее дыханья слаще и сильней;
В ее речах отраду нахожу,
Хоть музыка приятнее на слух;
Как шествуют богини, не скажу,
Но ходит по земле, как все, мой друг.
А я клянусь, — она не хуже все ж,
Чем те, кого в сравненьях славит ложь.

Не солнца свет — сиянье милых глаз,
Коралл красней её обычных уст,
Не бел, как снег, а смугл груди атлас,
И волос — проволокой чёрной, густ.
Сад алых роз увидеть я был рад,
И ярче щёк её алел тот сад.
Слабее благовоний во сто крат
Её дыханья нежный аромат.
Хоть речь её приятна мне вполне,
Но музыка пленит меня вдвойне.
Богини поступь не увидеть мне,
Ведь милая ступает по земле.

И, всё ж, она, ей-богу, много краше,
Противореча всей хвалебной фальши.

В ее глазах нет солнца – ну и что же?
Пурпур коралла – не ее уста,
И смуглость ее плеч на снег так не похожа,
По ним рассыпались как смоль власа.
Румянец моей милой щек – не розы,
Что цветом радуют людей глаза.
И аромат ее не так чарует,
Как лилий аромат в садах.
Люблю я слушать ее голос сердцу милый,
Хоть знаю – музыка прекрасней во сто крат.
Походка у нее — не шаг богини,
А женщины простой обычный шаг.

Но все же только к ней любовь питаю,
С богинями земными не ровняю.

Её глаза не звёздные каскады,
Уста — не алый с трещинкой гранат,
Цвет кожи белизной не манит взгляды
И волосы чернее, чем гагат.

Цветы Шираза — пурпур с белизною —
Не одарили трепетных ланит,
И тело, под сорочкою льняною,
Восточных ароматов не хранит.

Увы, не совершенны очертанья
Ложбинок тайных и округлых мест.
Походка — не надземное витанье,
Звук голоса — совсем не благовест.

И всё же мне краса её дороже,
Чем та, о коей лгут одно и то же.

Глаза возлюбленной — не солнечные блики,
Морской коралл — алее ее губ,
Грудь не как снег — чудесно-бледноликий,
А волос, будто прут ивовый груб.

Я видел роз орнамент бело-красный,
Но он горел не на ее щеках,
Духи ее пожалуй что прекрасней
Ее дыханья на моих губах.

Люблю я слышать голос этот кроткий,
Хоть звуки музыки приятней и милей.
Я не знаток божественной походки,
Любимая ступает по земле.

Любовь моя редка, но без сомнения
Оболгана неверными сравненьями.

Источник