Блин это не та вселенная

RabbitSVR › Блог › Это не та вселенная!

«Сумма разума на земле величина постоянная, а население растёт.»

Обратите внимание, на этом перекрёстке одновременно присутствует наземный регулируемый и воздушный пешеходные переходы. Воздушный построен очень давно, точно больше десяти лет назад, но очень долго стоял не законченный, по доходящим слухам, какие-то материалы не прошли согласование, и не было возможности сдать объект. Потом, наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки, и с неделю назад переход открыли. Сняли светофоры для пешеходов, повесили таблички «перехода нет, пользуйтесь надземным». Народ продолжал с бараньим упорством переться по земле, прямо через все восемь рядов. Мамашки с колясками, дети в школу, вот это всё. Поставили загородки, повесили таблички с крупными надписями и стрелками. Пофиг — прутся по земле. Финал я наблюдал в пятницу — из ближайшего ГАИ приехали три экипажа и начали проводить разъяснительную работу — ловили граждан за руки и чуть не насильно тащили в переход. Граждане вырывались и пёрлись через восемь рядов в колясками и детьми. Твёрдая гражданская позиция победила — светофор вернули. Хотя, как по мне, нужно было назначить награду за каждого сбитого пешехода.

Едем дальше. Видите площадку в основании белого дома через дорогу? Благодаря многомудрой политике нашего мэра, а так же руководителей диптранса, да вырастит у них на лбу срамной уд, и ещё один на пятке, чтобы каждый раз чтобы поссать — разуваться, с парковочными местами тут у нас стало совсем тяжело и автомобилисты стами парковаться на ночь на этой площадке. Машин, пожалуй, 20 там помещалось. Но ведь нет, граждане возбудились, и на заездах появились сначала обломки бетонных блоков, а потом, когда я по ним принялся на Фордюняшечке кататься — железные столбики. Что бы, значитЬ, неповадно было. Ну вот кому, кроме вахтёра в третьем поколении могли помешать там стоящие авто?

Источник статьи: http://www.drive2.ru/b/2516046/

Не та вселенная

Глава 10. А знаешь, всё ещё будет. (с)

Вернувшись в Ксюшину квартиру, Илья обнаружил её на кухне, сидящей за обеденным столом и напивающейся. – Ну и что это у нас такое? – скептически осмотрев бутылку с белым вином, Илья уселся напротив девушки. Ксюша помахала бокалом в воздухе и горько усмехнулась, ничего не ответив. – Хорошо, попробуем по-другому. Допустим, я хочу тебя кое о чём спросить. – Ксюха оборвала его на полуслове, неожиданно внятно проговорив: – Ты всё вспомнил, да? – Мэд кивнул, и она продолжила, будто бы разом скинув свою маску: – Слава богу. Девушка опустила голову на согнутые локти и расплакалась. Не готовый к такому повороту Илья потянулся, было, чтобы погладить её по растрёпанным волосам, но в итоге только покачал головой и налил ей стакан воды. Сделав глоток, Ксюша заговорила, то и дело всхлипывая. – Пойми меня, Илья. Я знаю, что ты никогда не сможешь простить, но прошу – просто пойми! Я не знала, что делать, а Юра сказал, что так будет лучше для всех. Я не знала, понимаешь, понятия не имела, что он сделает с Русланом! – С этого момента – поподробнее, – как можно спокойнее переспросил Мэд, хотя внутри у него всё скрутило от страха. Слушая сбивчивый рассказ девушки о том, что произошло в день, когда он пришел в себя, Илья всё больше убеждался в том, что так он этого не оставит. Хованский ответит за то, что натворил, чего бы ему это не стоило. – Больше я ничего о нём не слышала. Юра наотрез отказывался говорить, а сама я не могла. Мне было страшно, Илья! Мне было страшно всё это время: я боялась, что ты всё вспомнишь, каждый день думала, в порядке ли Руслан. Я никогда себя за это не прощу. И ты. – Считай, что я уже простил. Ты в этом блядском мире – не самое большое зло. Прости и ты меня, Ксю, – Мэд поднялся и направился к двери. – Ты убьёшь его? – тихо спросила девушка, выбежав за ним на лестничную площадку. – Нет. Юрочка заслуживает большего. Гораздо, сука, большего. Ближайший телефонный автомат обнаружился на автобусной остановке недалеко от его бывшего дома.

– Здравствуй, Юр, – от простых, казалось бы, слов, Хованского прошиб холодный пот. Мало того, что Илья звонил с неопределённого номера, так ещё и голос у него был холодным, как абсолютный ноль. – Спрашиваю сразу – что ты пил? И в каких, блять, количествах? – Юра даже остановился, разглядывая витрину какой-то небольшой лавки. – Не существенно. И да, я тоже хочу кое-что спросить. И очень, знаешь ли, надеюсь, что у тебя есть на мой вопрос хороший, обоснованный ответ. Хованский тихо выматерился мимо трубки. – Так какого хуя, Юрочка, ты вдруг решил, что имеешь право распоряжаться моей жизнью? – голос Мэда всё ещё отдавал ледяным спокойствием. – Ещё бы я стал перед тобой оправдываться, долбаёб. Раз уж ты, наконец, в состоянии говорить об этом, то должен и сам понимать – с ним твоя жизнь превратилась бы в ёбаный ад. – Превратится. – Что? – опешил Юра от такого короткого ответа. – Всё ещё только начинается, Юра. И это далеко не последний наш разговор, ¬– Илья несколько секунд помолчал, взвешивая слова. — Жди. Я обязательно приду, но не сейчас. – Да стой же ты, бля, послушай! – ответом Юрию стали только короткие гудки. Запустив пальцы в непослушные кудри, он закрыл глаза и вздохнул. В том, что Илья не шутит, не было никаких сомнений. Теперь ему действительно оставалось только ждать надвигающейся бури, непредсказуемой и страшной, готовой разразиться в любой момент. А всё почему? Потому что он действительно хотел, как лучше. Хованский задумчиво побрёл вдоль улицы, проходя мимо открытых дверей и ярких вывесок. Под одной из них сидел парень в кепке и бренчал что-то на гитаре, тихо подпевая себе под нос. Словно завороженный, Юра остановился около него и стал слушать незамысловатую мелодию. Парень не выглядел грязным и бездомным, скорее, просто замёрзшим и уставшим. Неожиданно для самого себя, Юра спросил: – И не стрёмно тебе играть здесь в такое время? – парень поднял на него взгляд из-под козырька кепки и усмехнулся. – А куда мне ещё идти? – голос у него действительно был удивительный. – Хочешь выпить? – этим вечером Хованский действительно сам себя не узнавал. Возможно, просто сказывалось полное одиночество. – Хочу, – уверенно ответил гитарист. – Меня, кстати, Никитой зовут. А тебя? – Какая тебе, нахуй, разница, Никита. Пошли уже, – Юра направился к ближайшему бару, стараясь не оглядываться, будто бы так и должно быть. На часах была половина одиннадцатого вечера. Ночь ему предстояла долгая.

До квартиры Руслана Мэд добрался довольно быстро. Пулей взлетев на нужный этаж, он остановился около знакомой двери, тяжело дыша. Нетерпеливо протянув руку, он собирался постучать, но не смог. Неожиданно Илью охватил чуть ли не ужас, в горле пересохло и он в изнеможении привалился к стене. Что он скажет Руслану, увидев его? Как сможет объяснить то, что ещё не до конца сложилось даже в собственной голове? Захочет ли Вихлянцев вообще с ним говорить, а если и захочет, то сможет ли? Все эти вопросы внезапно стеной выросли перед ним, преграждая путь к заветной двери. Но что-то, с каждой минутой всё больше разраставшееся в груди, было сильнее страха – это было безумное желание увидеть, прикоснуться, просто почувствовать, что Руслан жив. Сделав один большой и уверенный шаг, Мэддисон всё же ударил несколько раз по дверной обивке и замер, ожидая ответа. К тому, что оказалось за тонкой перегородкой, он был явно не готов. Из-за открывшейся двери на него удивлённо глядел высокий, русый парень, который был совсем не похож на Вихлянцева. – Кто вы такой и что вам. – договорить парень не сумел, так как был остановлен довольно сильным ударом в переносицу. Вся ярость, до этого копившаяся в Илье, выплеснулась в этот момент наружу. Кто знает, чем бы это обернулось, если бы на шум из глубины квартиры не выбежала девушка с ярко-синими волосами и не встала между ними. – Илья? Что ты здесь делаешь? Ты. Ты вспомнил? – Ника помогла подняться Мише, который держался за кровоточащий нос и непонимающе поглядывал то на неё, то на Мэддисона. – Что здесь делает этот мудак, и где Руслан? – проигнорировав заданные вопросы, прошипел Мэд. – Этот мудак здесь временно проживает, и больше тебе скажу – пытается спокойно спать по ночам, обнимая свою девушку. А ты кто такой, блядский мститель из мрака ночи? – отчаянно гундося и махая свободной рукой, встрял Миша. – То есть ты. Вы. О, блять. Я не подумал. Я просто. Просто скажите мне, где Руслан, и я уйду, – Мэду было ужасно неловко, но свою первостепенную задачу он всё же ставил превыше всего. После того, как Ника поведала, что Руслан живёт на съёмной квартире Кшиштовского, и что он пожелал этого сам, Илья извинился и снова пустился в путь по улицам Петербурга, постепенно сменяя шаг на бег. Голова была переполнена мыслями, а бумажка, зажатая в руке, содержала точный адрес места, куда ему нужно было попасть. Теперь Илья точно знал, что там его ждут.

В квартире было холодно. Холёная и приторно-радостная дикторша с телеэкрана вещала о том, что до праздников осталось каких-то пару дней, напоминая, что сейчас самое время приобрести подарки любимым людям в новом торговом центре. Руслан охотно верил ей, сидя на продавленном диване и закутавшись в два пледа – он использовал бы и большее количество, но шкаф в его новом обиталище содержал по большей части лишь моль и кучу пакетов. Холодильник тоже не радовал его изобилием съестного, но все неудобства меркли рядом с одним неоспоримым преимуществом – он, наконец-то, мог побыть наедине с собой. Пока рядом были Ника и Миша, Руслан старался вести себя подобающе – улыбаться, разговаривать, делать хотя бы что-то, чтобы они были спокойны за него. В одиночестве скрывать своё состояние не требовалось. Теперь он мог часами сидеть, погрузившись в свои мысли, вдыхая родной аромат толстовки, которая была больше как минимум на два размера. Воспоминания и пара вещей с чужого плеча – вот и всё, что осталось ему после короткого, ослепительного счастья, на миг осветившего его жизнь. Всю жизнь Руслан чувствовал себя чужим и ненужным, стараясь компенсировать одиночество творчеством. На удивление, это неплохо помогало – он даже завёл себе определённый круг знакомых, с которыми время от времени пересекался. Но даже для них парень был словно пришельцем из другой галактики, забавным, но совершенно непонятным. И Вихлянцев смирился с этим, придумав себе образ творческого социофоба. Он даже представить себе не мог, что однажды эту холодную стену растопит кто-то, настолько неподходящий для этого, на первый взгляд. Илья дал ему то, чего у Руслана не было никогда – уверенность в себе и стимул жить, не переставая бороться за своё счастье. Но, как говорится, хорошего — много не бывает. Всю правду этой поговорки Вихлянцев понял только сейчас, когда последняя надежда на чудо вдребезги разбилась о жестокую реальность. Совсем скоро Мэддисон возвращался в Москву, к своей обычной жизни, пьянкам и стримам. Видимо, Хованский всё-таки был прав, и их встреча была просто абсурдной случайностью, которой не суждено было вырасти во что-то большее. Только вот легче Руслану от этого почему-то не становилось. Перед глазами встало его последнее послание – короткая фраза, размашисто выводимая струёй краски из баллончика на опоре моста. Он даже не надеется, что Илья увидит её – как и сотню других надписей, оставленных им во всех памятных для них с Мэдом местах города. Скорее, это был способ хоть как-то заглушить собственное отчаяние. – Я люблю тебя. И всегда буду любить, где бы и с кем бы ты ни был. Просто это – не та вселенная, Илья, просто не наш с тобой мир. – тихо говорил он сам себе, не обращая внимания на отчаянно сигналящие машины и дождь, размывающий свежую краску. Из чуткой дрёмы его выдернул дверной звонок, отвратительной трелью разразившийся в прихожей. Вздохнув и скинув с себя спасительные куски ткани, Руслан проследовал к двери, чтобы приоткрыть её, даже не удосужившись посмотреть в глазок.

Дверь медленно приоткрылась, и перед Ильёй возникла знакомая фигура в не менее знакомой толстовке. Резкий свет оголённой лампочки бил в глаза, поэтому Мэд прищурился на пару мгновений, давая себе привыкнуть. Когда он смог в полной мере увидеть Вихлянцева, все слова, подготовленные до этого, разом вылетели из головы. Выглядел Руслан плохо. И без того довольно худощавый, теперь он превратился чуть ли не в живой скелет, глядевший на него знакомыми серыми глазами. Даже притронуться к нему было страшно – вдруг он разлетится на сотни осколков, или просто исчезнет, обратившись в туман? Илья молча таращился на Вихлянцева, не в силах вымолвить даже простого «привет» а тот неожиданно нахмурился и произнёс: – Хватит. Прошу, перестань сниться мне. Я больше так не могу! – он попытался с силой захлопнуть дверь, но Мэд успел вовремя поставить ногу и шагнуть внутрь квартиры. Он не нашел ничего умнее, чем схватить Руслана за руки и крепко сжать их, не давая тому оступиться и упасть. Вихлянцев затаил дыхание, с удивлением уставившись на сжимавшие его запястья ладони. – У тебя руки горячие. Как будто ты – настоящий, – наконец задумчиво произнёс он, непонимающе глядя на Мэда. – Это потому что я и есть самый настоящий, самый ебанутый Илья Мэддисон на свете. – Привет, – Илья сгрёб с трудом удерживающего равновесие Руслана в охапку и отнёс в единственную крошечную комнату. Вихлянцев цеплялся за него, словно утопающий, но молчал. Несколько минут они сидели в тишине, а затем Вихлянцев выпутался из его объятий и встал перед Мэддисоном, всем своим видом выражая уверенность в том, что собирается сказать. – Тебе лучше уйти сейчас. Понимаешь, ещё не поздно начать всё с начала, завести нормальную семью, жить, не боясь ничего и никого, в конце концов. Я уверен, что ты в состоянии провести эту жизнь так, что мне в ней не будет места, и. – голос Руслана сорвался, он судорожно вдохнул воздух, не в силах продолжить. Лживые слова давались ему тяжело, но он знал, что поступает правильно. – Так для тебя будет лучше. – А теперь послушай меня, маленький самоотверженный пиздюк, – Илья явно разозлился не на шутку, во весь рост встав перед Вихлянцевым и схватив того за плечи. – Ты разве ещё не понял, что я, блять, жить без тебя уже не смогу? И плевать я хотел на то, правильно это или неправильно, и на то, что скажут остальные – нахуй они мне нужны, эти лживые твари! Ты – единственное, что мне действительно нужно в этом ёбаном мире, и если сейчас ты меня прогонишь, то мы оба в конце концов загнёмся в одиночестве, – и уже тише добавил. – Это ведь всё не просто игры в любовь, Руслан. Это грёбанная необходимость, вроде кислорода. – Я тебя предупреждал, – вымученно улыбнулся Руслан, подавшись вперёд и жадно прильнув к губам Мэда своими, обветренными и искусанными. – Всё у нас ещё будет, моя хипстерская принцесса, – говорит ему Илья той же ночью, прижимая к себе и зарываясь пальцами в отросшие волосы. – И если эта вселенная по каким-то критериям нам не подойдёт, то мы создадим свою. С блекджеком, красными лосинами и нормальными законами. – Обязательно. Только не смей никуда исчезать, понял? – Руслан, засыпая, крепко держал его за руку. Илья усмехнулся. – Спи. Куда я, блять, от тебя денусь. *Речь идёт о Блокаде Ленинграда, 1941-1944 г.

Источник