Сборник Будем как солнце. Книга символов
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок
Информация о книге
Описание
Книга «Будем как солнце» явилась (согласно М. Стаховой) попыткой создать космогоническую картину мира, в центре которого находится Солнце, вечный источник всего живого. Весь сборник был проникнут пантеистическими мотивами поклонения стихийным силам — Луне, звёздам, ветру, огню, воде («Гимн огню», «Воззвание к океану», «Ветер», «Завет бытия» и др.). Наряду с космогоническими мотивами в сборнике нашла отражение столь излюбленная поэтом теория мига, волшебного мгновения (У мысли нет орудья измерить глубину / Нет сил, чтобы замедлить бегущую весну. / Лишь есть одна возможность сказать мгновенью: «Стой!» /Разбив оковы мысли, быть скованным — мечтой.).
Особое место в образности Бальмонта занял Огонь — проявление космических сил, родственных Солнцу. В «Гимне Огню» Бальмонт сделал попытку «исчислить все лики, все превращения огня в мироздании» — от пламени церковной свечи «с его голубым основанием» до света горящих зданий и молнии в грозу. Огонь ему представлялся то лепестками страшного цветка, то вставшими дыбом блестящими волосами; он «проворный, весёлый и страстный» и в то же время очистительный, роковой. «Такого огнепоклонника, как Бальмонт, в русской поэзии, пожалуй, не найти», — отмечал Н. Банников.
Источник
Константин Бальмонт — Будем как солнце. Книга символов
Константин Бальмонт — Будем как солнце. Книга символов краткое содержание
Будем как солнце. Книга символов — читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
БУДЕМ КАК СОЛНЦЕ
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце
«Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце…»
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
Я в этот мир пришел чтоб видеть Море,
И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре,
Я победил холодное забвенье,
Создав мечту мою.
Я каждый миг исполнен откровенья,
Кто равен мне в моей певучей силе?
Мою мечту страданья пробудили,
Но я любим за то.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
А если день погас,
Я буду петь… Я буду петь о Солнце
В предсмертный час!
Будем как Солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному,
К новому, к сильному, к доброму, к злому,
Ярко стремимся мы в сне золотом.
Будем молиться всегда неземному,
В нашем хотеньи земном!
Будем, как Солнце всегда молодое,
Нежно ласкать огневые цветы,
Воздух прозрачный и все золотое.
Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,
Будь воплощеньем внезапной мечты!
Только не медлить в недвижном покое,
Дальше, еще, до заветной черты,
Дальше, нас манит число роковое
В Вечность, где новые вспыхнут цветы.
Будем как Солнце, оно — молодое.
В этом завет Красоты!
Высоко над землею, вечерней и пленной,
Облака затаили огни.
Сколько образов, скованных жизнью мгновенной,
Пред очами проводят они.
Кто-то светлый там молится, молит кого-то,
Преклоняется, падает ниц.
И горящих небесных икон позолота
Оттеняет видения лиц.
Это храм, из воздушности светом сплетенный,
В нем кадильницы молча горят.
И стоят богомольцы толпой преклоненной,
Вырастает их призрачный ряд.
И одни возникают, другие уходят,
Прошептавши молитву свою.
И ушедшие—в мире, незримые, бродят,
Созидая покров бытию.
Из воздушного храма уносят далеко
Золотую возможность дождей,
Безотчетную веру живого потока,
И молитвенность кротких страстей.
А горячее Солнце, воззвавши их к жизни,
Наклонилось к последней черте,
И уходит к своей запредельной отчизне,
В беспредельной своей красоте.
И блаженному сладко отдавшись бессилью,
Засмотрелось, как вечер красив,
И как будто обрызгало светлою пылью
Желтизну созревающих нив.
Вот и Солнце, удаляясь на покой,
Опускается за сонною рекой.
И последний блеск по воздуху разлит,
Золотой пожар за липами горит.
А развесистые липы, все в цвету,
Затаили многоцветную мечту.
Льют пленительно медвяный аромат,
Этой пряностью приветствуют закат.
Золотой пожар за тканями ветвей
Изменяется в нарядности своей.
Он горит как пламя новых пышных чар,
Я отошедший день, каких немного было
На памяти твоей, мечтающий мой брат.
Я предвечернее светило,
Все краски, сколько их сокрыто в силе света,
Я в мысль одну вложил, которая горит,
В огонь, рубиновый одета
И в нежно-дымный хризолит.
Многоразличные созвучия сиянья
По небу разбросав, я все их слил в одно:
В восторг предсмертного сознанья,
Что мне блаженство суждено.
Так пышно я горю, так радостно-тревожно,
В воздушных облаках так пламенно сквозя,
Что быть прекрасней — невозможно,
И быть блаженнее — нельзя.
Гляди же на меня, о, дух мечты печальной,
Мечтатели земли, глядите на меня:
Я блеск бездонности зеркальной
Роскошно гаснущего дня.
Любите ваши сны безмерною любовью,
О, дайте вспыхнуть им, а не бессильно тлеть,
Сознав, что теплой алой кровью
Вам нужно их запечатлеть.
Под дымкою тумана
Молчанье мысли, ждущей,
Возникнет ли ответ.
Влюбленных в Солнце трав.
Когда зажгутся росы,
Надежда всех миров,
Изжито вес, что было,
Разбиты ковы снов.
Яви свое сиянье,
Бесшумный в мерцаньи церковной свечи,
Многошумный в пожаре,
Глухой для мольбы, многоликий,
Многоцветный при гибели зданий,
Проворный, веселый, и страстный,
Что когда он сжигает мое,
Не могу я не видеть его красоты,—
О, красивый Огонь, я тебе посвятил все
Ты меняешься вечно,
Ты повсюду — другой.
Ты красный и дымный
В клокотаньи костра.
Ты как страшный цветок с лепестками из пламени,
Источник
Будем как солнце бальмонт символы
Размер шрифта:
14 | 16 | 18 | 20 | 22 | 24
Цвет текста:
Установить
Цвет фона:
Установить
«Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце…»
ВОСХВАЛЕНИЕ ЛУНЫ
ПСАЛОМ
ВОЗЗВАНЬЕ К ОКЕАНУ
ВЕТЕР ГОР И МОРЕЙ
PASEO DE LAS DELICIAS В СЕВИЛЬЕ
К ЮНОМУ СХИМНИКУ
НЕ ЛУЧШЕ ЛИ СТРАДАНИЕ
СКАЗАТЬ МГНОВЕНЬЮ: СТОЙ!
«Я — изысканность русской медлительной речи…»
«Если в душу я взгляну…»
«Все равно мне, человек плох или хорош…»
«Что достойно, что бесчестно…»
«Жить среди беззакония…»
«Мне снятся караваны…»
«Я полюбил свое беспутство…»
«Если грустно тебе…»
«Ты мне говоришь, что как женщина я…»
«Мы брошены в сказочный мир…»
ТРИЛИСТНИК
Дагни Кристепсен
ИЗ РОДА КОРОЛЕЙ
«Нет дня, чтоб я не думал о тебе…»
«Я заснул на распутьи глухом…»
«Мы прячем, душим тонкой сетью лжи…»
НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ
МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
СОНЕТ
«Я знаю людей с голубыми глазами…»
«Я не знаю, как же быть…»
«Ты вся мне кажешься какой-то тайной сладкой…»
«Влага только на мгновенье…»
«О, Сафо, знаешь только ты…»
«Жизнь проходит,— вечен сон…»
«Мой милый!— ты сказал мне…»
«Я ласкал ее долго, ласкал до утра…»
ИГРАЮЩЕЙ В ИГРЫ ЛЮБОВНЫЕ
«Я больше ее не люблю…»
«Да, я люблю одну тебя…»
«Я войду в зачарованный грот…»
«Мы с тобой сплетемся в забытьи…»
«У ног твоих я понял в первый раз…»
«За то, что нет благословения…»
«Она отдалась без упрека…»
ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ СРОДСТВО
СОНЕТ
«Хорошо ль тебе, девица…»
«Я с каждым могу говорить на его языке…»
«Я не знаю, что такое — презрение…»
«Я не могу понять, как можно ненавидеть…»
«Жемчужные тона картин венецианских…»
УБИЙЦА ГЛЕБА И БОРИСА
ОТ ПОЛЮСА ДО ПОЛЮСА
«Прекрасно быть безумным, ужасно сумасшедшим…»
«Еще необходимо любить и убивать…»
ПРЕД ИТАЛЬЯНСКИМИ ПРИМИТИВАМИ
СКОРБЬ АГУРАМАЗДЫ
МОТИВ ИЗ ЗЕНД-АВЕСТЫ
Источник
Будем как солнце. Книга символов
| Будем как солнце. Книга символов | |
 | Получили ли Вы мою книгу «Будем как солнце», прошедшую сквозь строй московских и петербургских цензоров и потерявшую при этом 10 стихотворений? Хотели вырезать и «Художника Дьявола», но спасло указание на то, что он был напечатан в «Ежемесячных сочинениях». Эпиграфом к сборнику были взяты слова «Я в этот мир пришёл, чтоб видеть солнце» Анаксагора — древнегреческого философа, изгнанного из Афин по обвинению в безбожии [2] :578 . Посвящение к сборнику «Будем как солнце» гласило: Cборник «Будем как солнце» печатался в ноябре и вышел в свет в самом конце 1902 года (датой издания, однако, был указан 1903 год). Второе издание сборника вошло в «Собрание стихов» (1904, «Скорпион», Москва), третье — в состав «Полного собрания стихов» (Москва, «Скорпион», 1908. Т.2), четвёртое — в «Полное собрание стихов». («Скорпион», 1912, т.3), пятое — в «Собрание лирикеи» (Москва, 1918, Кн. 5) [2] :578 . Вмешательство цензурыРаздел сборника под названием «Зачарованный грот», куда вошли, в основном, эротические стихи, на протяжении многих лет печатался далеко не в том виде, в каком его задумал поэт [5] . Первым предпринял попытку научного издания наследия Бальмонта, обратив внимание на масштабы цензурного вмешательства, которому подверглась книга, исследователь В. Н. Орлов. Неофициально сборник был представлен в московскую цензуру в декабре 1902 года и вызвал серьёзные нарекания. Несмотря на исправления и проведёную автором замену отдельных стихотворений, неофициальные переговоры не привели к решению вопроса, и 3 марта 1903 года в Главное управление по делам печати в Петербурге цензор Соколов представил доклад, в котором говорилось: 4 марта последовало указание приостановить выпуск в свет отпечатанной без предварительной цензурной обработки книги. Она была направлена на дополнительное рассмотрение члену Совета М. В. Никольскому. Заключение последнего было более благоприятным, хотя оно и предписывало ряд изъятий в готовых листах книги. В мае 1903 года в Петербурге по делам издательства «Скорпион» находился один М. Н. Семенов (1872—1952), поддерживавший активную связь со своим шурином С. А. Поляковым, меценатом «Скорпиона» и покровителем Бальмонта. Из письма Семенова от 12 мая: — М. Н. Семенов — С. А. Полякову. 12 мая. [5] 21 мая Семёнов писал: «Друг и брат Сергей, сейчас только кончилась борьба моя со Зверевым и его соратниками за ‘Дьявола’, ‘Святого Георга’ и за многое другое, о чем ты там в Москве по наивности своей даже и не подозреваешь». Упомянув, что «Дьявола» он «отстоял», Семёнов перечислил затем потери: — М. Н. Семенов — С. А. Полякову. 21 мая. [5] Позже, в 1923 году у Бальмонта возник план восстановления стихов, вырезанных цензурой. «Мы условились с ней о некоем поэтическом предприятии. Я перепишу в одну небольшую тетрадь те стихи из „Зачарованного Грота“, которые в свой час цензура уничтожила, присоединю к ним ещё десятка два наилучших и наиболее смелых стихотворений, посвящённых страсти. Люси переведет, а Гончарова даст свои волшебные иллюстрации. Издателя французского для такого предприятия мы, конечно, найдем, и успех такая книга будет иметь, я полагаю, большой» [7] План этот осуществлён не был и впоследствии Бальмонт о нём не упоминал [5] . Многие из стихов, исключённых из «Зачарованного грота», были впоследствии приписаны Максимилиану Волошину. Говоря о «сложности атрибуции некоторых произведений Волошина», исследователь В. П. Купченко писал: «Не принадлежат Волошину эротические стихи ‘Как жадно я люблю твои уста…’, ‘Первоцвет’, ‘Манящий взор, крутой изгиб бедра…’, ‘Волнообразно двигая спиной…’, хранящиеся в ИМЛИ. Первое из них написано К. Д. Бальмонтом (остальные, скорее всего, тоже им) — и лишь переписаны Волошиным» [8] . Критический анализКнига «Будем как солнце» явилась (согласно М. Стаховой) попыткой создать космогоническую картину мира, в центре которого находится Солнце, вечный источник всего живого. Весь сборник был проникнут пантеистическими мотивами поклонения стихийным силам — Луне, звёздам, ветру, огню, воде («Гимн огню», «Воззвание к океану», «Ветер», «Завет бытия» и др.). Наряду с космогоническими мотивами в сборнике нашла отражение столь излюбленная поэтом теория мига, волшебного мгновения (У мысли нет орудья измерить глубину / Нет сил, чтобы замедлить бегущую весну. / Лишь есть одна возможность сказать мгновенью: «Стой!» /Разбив оковы мысли, быть скованным — мечтой.) [9] . Особое место в образности Бальмонта занял Огонь — проявление космических сил, родственных Солнцу. В «Гимне Огню» Бальмонт сделал попытку «исчислить все лики, все превращения огня в мироздании» — от пламени церковной свечи «с его голубым основанием» до света горящих зданий и молнии в грозу. Огонь ему представлялся то лепестками страшного цветка, то вставшими дыбом блестящими волосами; он «проворный, весёлый и страстный» и в то же время очистительный, роковой. «Такого огнепоклонника, как Бальмонт, в русской поэзии, пожалуй, не найти» [10] , — отмечал Н. Банников. Источник ➤ Adblockdetector |