Читая Чехова.
Проза занимает место в литературе только
благодаря содержащейся в ней поэзии.
\Акутагава Рюноскэ\
***
Наслаждайтесь вместе со мной музыкой
Чеховской прозы.
Ночные раздумья.
Из повести «Человек в футляре».
«Была уже полночь. Направо видно было всё село; длинная улица тянулась далеко, вёрст на пять. Всё было погружено в тихий, глубокий сон, ни движения. ни звука, даже не верится, что в природе может быть так тихо. Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с её избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо; в этом своём покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звёзды смотрят на неё ласково и с умилением и что зла уже нет на земле и всё благополучно, налево с края села начиналось поле; оно было видно далеко, до горизонта, и во всю ширь этого поля, залитого лунным светом, тоже ни движения, ни звука.
.
А мы живём в городе в духоте, в тесноте, среди ненужных и пустых бумаг, говорим и слушаем разный вздор.
Видим и слушаем, как лгут. и тебя же считают дураком за то, что ты терпишь эту ложь, сносим обиды, унижения, не смея открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать и улыбаться, и всё это из-за куска хлеба, из-за тёплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош-цена.»
***
«Была уж полночь,
и в глубокий тихий сон
мир погружён.
Ни звука, ни движенья.
Не верится,
что может быть так тихо
в природе на земле.
Залиты лунным светом,
уснувшие, покоем дышат ивы.
И на душе так тихо
и покойно в ночи.
И улица села, в тени
укрывшись от трудов,
от горя и забот,
она кротка, печальна
и прекрасна.И кажется,
что звёзды смотрят
так ласково,умильно
на неё.
И зла уж нет.
И всё благополучно.
А мы всю жизнь
проводим в духоте,
среди ненужных и пустых
бумаг.
И слушаем, как лгут,
и терпим эту ложь,
и сносим униженья
и обиды, и сами лжём,
\не смея заявить,
что мы на стороне
порядочных и честных.
И всё- из-за угла,
из-за куска насущного,
из-за чинишка,
которому на рынке-
грош цена.»
Весенняя картинка
Из рассказа «На подводе»
«В половине девятого утра выехали из города.
шоссе было сухо, прекрасное апрельское солнце сильно грело. Но в канаве и в лесу лежал ещё снег. Зима злая, длинная была ещё так недавно, весна пришла вдруг, но для Марьи Васильевны, которая сидела теперь в телеге, не представляли ничего нового и интересного ни тепло, ни тёмные, согретые дыханием весны, прозрачные леса, ни чёрные стаи, летавшие в поле над громадными лужами, похожими на озёра, ни это небо, чудное, бездонное, куда, кажется ушёл бы с такою радостью»
***
Под прекрасным апрельским солнцем,
хоть в лесу и в канавах снег,
на шоссе уже сухо и чисто.
Зима длинная, злая
была ещё так недавно.
Весна пришла вдруг, внезапно.
Так тепло. И леса, хоть темны,
но согреты дыханьем весны,
так прозрачны. И чёрные стаи
разлетелись над полем, где лужи,
почти как озёра, прохладны.
И чудное небо бездонно.
Уйти бы в него — так отрадно. »
***
Мысли вслух.
Из рассказа «Крыжовник».
Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти,
стрясётся беда— болезнь, бедность, потеря, и его никто не увидит и не услышит, как он не видит и не слышит других. Но человека с молоточком нет, счастливый живёт себе, и мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину, и всё обстоит благополучно.
***
Какой сегодня тихий,
тихий вечер.
Но грустно отчего-то,
Я не знаю.
Быть может оттого,
что мы не вечны,
и счастье безупречным
не бывает.
Иль кто-то с молоточком
роковым
за дверью притаился,
поджидает.
И призрачным
присутствием своим
о вьюгах позабыть
не дозволяет.
Источник
Была полночь свет луны
По просьбам наших зрителей публикуем русский текст дуэта «Сплелись в объятьях тени» | «Die Schatten werden länger» из мюзикла «Elisabeth» (музыка – Сильвестр Левай, оригинальный текст – Михаэль Кунце) авторства Агаты Вавиловой:
Время тишину разрушить:
Голос мой в твоём сознаньи —
Так слушай
Свою душу.
А когда ты был мальчишкой,
Шёпот мой в ночи был ядом:
«Я рядом, знай, я рядом. »
Да, я помню каждый шорох,
Липкий страх и сладкий шёпот:
Хватит! Я тебя не звал!
Не лги! Ты меня ждал!
Сплелись в объятьях тени —
Мир отныне слеп —
Есть ты и я!
Здесь ночь возводит стены
Из золы и крыльев воронья!
Сплелись в объятьях тени,
Закружив нас в диком танце забытья.
Мир истерзан — он в руинах,
Мне пора сойти с орбиты!
Я, как узник неповинный,
Разбит на
Половины.
Мгла под кожу проникает,
Пусть твой разум засыпает.
Ты останешься со мной!
Я слаб, но я не твой!
Сплелись в объятьях тени —
Так сыграем вальс на сотнях струн —
Теперь мы будем верить,
Что свершатся предсказанья рун!
Пусть громче стонут тени,
Призывая в полночь свет кровавых лун!
Тьма воздвигнет флаг —
Ты должен сделать шаг
В вечность и власть!
Вместе! Сейчас!
Сплелись в объятьях тени —
Пробил час — и в бездну мы летим!
Пусть лёд бежит по венам —
Невозможно от судьбы уйти!
Так пусть же встанут тени:
Тьма и смерть навек должны на трон взойти!
— Грядущие сольные концерты Ярослава Баярунаса:
26 марта в 19:00 на 
www.twitch.tv/bayarunas
«НА ЗДОРОВЬЕ!»: онлайн-стрим-концерт
Специальный гость — #ИванОжогин
Музыкальное сопровождение — #АртемПантелеев
Подробнее: vk.com/topic-167329779_40694393
10 мая в 19:00 в клубе «Rock House», Москва
«Ешь. Полыхай. Греши!»: рок-концерт в клубном танцпольном формате
Подробнее: vk.com/topic-167329779_40580530
Билеты: 
bayarunasconcert.ticketscloud.org
22 августа в 20:00 в клубе «Космонавт», Санкт-Петербург
Традиционно к своему дню рождения Ярослав Баярунас начинает новую главу концертной истории. Новый отсчёт, новая эпоха, новый сюжет. Живой звук, интересные гости, великолепные музыканты, зрелищное световое и мультимедийное шоу. Детали будут раскрыты в дальнейшем.
Старт продажи билетов отложен до благополучного прояснения ситуации, связанной с отменой мероприятий из-за эпидемиологической ситуации в стране.
Источник
Ли Цинчжао И Ань
На переломные годы в истории династии Сун, связанные с военными бедствиями, пришлась жизнь Ли Цинчжао (1084-1151), создававшей прекрасные цы. Она выросла в семье крупного государственного деятеля и известного в свое время литератора, много и успешно училась. В двадцать лет вышла замуж за юношу, увлеченного искусством, и была с ним счастлива. Тонкое понимание красоты природы, радостное упоение жизнью, восприимчивость к прелести художественных и поэтических творений определяли лирическое содержание и эмоциональную окраску ранних стихов. Ее произведениям присущи задушевность и искренность, разнообразие поэтических интонаций.
Источник: Печали и радости. Двенадцать поэтов эпохи Сун: Пер. с кит. Сост. Е. А. Серебряков и Г. Б. Ярославцев — М.: ООО Издательский дом Летопись-М, 2000.
Перевод М. Басманова
Вижу снова простор голубой,
Над беседкою тихий закат.
Мы совсем захмелели с тобой,
Мы забыли дорогу назад.
Было счастье — и кончилось вдруг.
В путь обратный пора нам грести,
Только лотос разросся вокруг,
Всюду лотос на нашем пути.
Мы на весла
Дружней налегли,
Мы гребем,
Выбиваясь из сил.
И в смятении чайки вдали
Улетают с песчаной косы.
Ночь сегодня ненастной была,
Дождь и ветер стучали в окно.
И под шум их я крепко спала,
Только хмель не прошел все равно.
Шум шагов. Шорох шелковых штор.
И разлился по комнате свет.
Я спросила: «С бегонией что?
Или за ночь осыпался цвет?
Неужели она —
Как была,
Неужели
Не отцвела?»
«Нет. Но красного меньше на ней,
Оттого она зеленей.»
Всюду в доме моем тишина,
И душа паутиною грусти
Крепко-крепко оплетена.
Вот и снова уходит весна:
Лепестки под дождем облетают,
И опять я на башне одна.
Где же тот, кто лишил меня сна.
Поросло все высокой травой,
И дорога ему домой
В гуще зелени не видна.
Весна заметней, ярче с каждым днем.
Уютный дворик. Тихое окно.
Еще не поднят занавес на нем,
Но пали тени синие давно.
В молчанье с башни устремляю взгляд,
И струны цитры яшмовой молчат.
Над горною вершиной облака —
Они ускорят сумерек приход.
Зыбь по траве прошла от ветерка,
Кропит дождем померкший небосвод.
Цветущей груше холода страшны,
Боюсь, цветам не пережить весны.
Весна тревожней стала и грустней,
И День поминовенья недалек.
Курильница из яшмы. А на ней,
Редея, извивается дымок.
Не в силах встать — лежу во власти грез,
И не нужны заколки для волос.
Прошла пора цветенья нежных слив,
Речные склоны поросли травой.
И пух летит с ветвей плакучих ив,
А ласточка все не летит домой.
И сумерки. И дождик без конца
И мокрые качели у крыльца.
Куда ни обращу я с башни взор —
Лазурь небес и дали синева,
До горизонта выткала ковер
Душистая зеленая трава.
Мне лучше бы на башню не всходить,
Чтоб старых ран в душе не бередить.
Давно ль пробились первые ростки?
Теперь бамбук у храма — в полный рост.
Сошли цветы, опали лепестки,
Смешались с глиной ласточкиных гнезд.
Гляжу на лес, и всей душой скорблю,
И крик кукушки из лесу ловлю.
Бескрайняя весенняя тоска,
И волосы убрать желанья нет.
Вдруг ветер налетел издалека,
На землю слива уронила цвет.
Бледны в холодном небе облака,
Плывущие за месяцем вослед.
И я опять наедине с собой
Вдыхаю ароматных трав дымок.
За пологом с жемчужной бахромой,
Как вишня, красный светит огонек.
А вдруг наступит холод, как зимой?
Поможет ли тогда волшебный рог.
Слабый луч. Ветерок несмелый,
То вступает весна на порог.
Я весеннее платье надела,
На душе ни забот, ни тревог.
Я с постели только что встала,
Охватил меня холодок.
В волосах запутался алый
Мэйхуа опавший цветок.
Где же край мой, навеки милый.
Нам в разлуке жить суждено.
Нет, забыть я его не в силах,
Не поможет мне и вино!
Свет курильницы тускло мерцает,
Словно омут, манит постель.
Догорает свеча и тает,
Но еще не проходит хмель.
Крик залетного гуся слышу,
Вижу яшмовой тучи следы.
Снова снег осыпает крыши,
Из курильницы тянется дым.
Птица-феникс — заколка резная,
И на ней отраженье свечи.
Отчего — я сама не знаю —
Радость в сердце мое стучит.
Где-то звуки рожка на рассвете
Ускоряют утра приход.
Ковш с Тельцом — два созвездия встретить
На востоке заря встает.
Ни цветочка нигде не видно,
Только знаю: весна в пути.
Ветер западный — так обидно! —
Холодам не дает уйти.
С веток осыпав цветы,
Ветер пронесся и стих.
Из лепестков за окном
Алый сугроб намело.
Знаю, как только начнут
Бегонии дружно цвести,
Значит, расстаться с весной
Грустное время пришло.
Чаши из яшмы пусты,
Песни умолкли давно.
Свет фонаря то горит,
То исчезает на миг.
Даже во сне совладать
С грустью не суждено.
Где-то далеко в ночи
Птицы пронзительный крик.
Падал снег. А в саду мэйхуа,
Как всегда, в эту пору цвела.
Помню, веточку алых цветов,
Захмелев, я в прическу вплела.
Но осыпались эти цветы
И моих не украсят волос.
Неуемные слезы бегут,
Стала мокрой одежда от слез.
И теперь в чужедальнем краю
Новый год я встречаю одна.
Непонятно, когда же могла
Побелить мне виски седина.
Вечереет. И ветер подул.
И за окнами стало темно.
Нет, не стоит искать мэйхуа —
Не увидишь ее все равно.
Гор молчаливые толпы
Вижу я с башни высокой.
И на безлюдной равнине
Стелется дымка седая,
Стелется дымка седая.
Угомонились вороны —
Спят, прилетев издалека.
Ярким закатом любуюсь,
Голосу рога внимая.
Свечи давно не курятся,
И опустели бокалы.
Грустно мне так и тревожно,
А отчего — я не знаю.
А отчего — я не знаю.
Не оттого ль, что с утунов
Листьев так много опало.
Осень, глубокая осень,
Тихая и глухая.
Твоя листва — из яшмы бахрома —
Свисает над землей за слоем слой,
Десятки тысяч лепестков твоих,
Как золото чеканное, горят.
О хризантема, осени цветок!
Твой гордый дух, вид необычный твой
О совершенстве доблестных мужей
Мне говорят.
Пусть утопает мэйхуа в цветах,
И все же слишком прост ее наряд.
Цветами пусть усыпана сирень —
И ей с тобою спорить не легко.
Нисколько не жалеешь ты меня!
Так щедро разливаешь аромат,
Рождая мысли грустные о том,
Кто далеко.
(Мелодия «Таньпо хуаньсиша»
Болезнь ушла. И на моих висках
Печальная осталась седина.
Лежу в постели. На луну гляжу
Сквозь шелковую сетку на окне.
Мускатные орехи в кожуре
(Особая заварка не нужна)
Бросаю в кипяток — и этот чай
Как раз по мне.
Я к изголовью руку протяну,
Нащупаю стихов любимых том
И на досуге, чтобы не скучать,
Возьму его, раскрою наугад.
За дверью словно заново возник
На горы вид, омытые дождем,
И щедро льют цветы мусихуа
Свой аромат.
(Мелодия «Таньпо хуаньсиша»)
Не знаю, кем посажена та пальма,
Что разрослась с годами под окном.
Она весь двор
Закрыла черной тенью.
Она весь двор
Закрыла черной тенью.
Листы ее
При каждом дуновенье
Все шепчутся
О чем-то о своем.
Печальная, лежу в своей постели,
До третьей стражи — дождик за стеной,
За каплей капля
Проникает в душу,
За каплей капля
Проникает в душу.
Мне больше не по силам
Шум их слушать
И ночь в разлуке
Коротать одной.
(Мелодия «Тяньцзы цайсанцзы»)
Стих ветер наконец-то, и вокруг
В пыли цветы душистые лежат.
Мне не поднять к прическе слабых рук,
Гляжу с тоской на гаснущий закат.
Мир неизменен. Но тебя в нем нет.
Лишь на судьбу осталось мне пенять.
Мешают говорить и видеть свет
Потоки слез, а их нельзя унять.
Как хорошо на Шуанси весной —
О том уже я слышала не раз.
Так, может быть, с попутною волной
По Шуанси отправиться сейчас.
Но лодке утлой не под силу груз
Меня не покидающей тоски.
От берега отчалю — и, боюсь,
Тотчас же окажусь на дне реки.
Прозрачной дымкой, тучею кудлатой
Уходит долгий
Непогожий день.
Девятый день грядет луны девятой,
Свеча курится пряным ароматом,
Пугливую отбрасывая тень.
К полуночи
Повеяло прохладой,
Под полог проникает ветерок.
И будет одиночеству наградой
Лишь яшмовой подушки холодок.
Припомнилось мне: в тихий час заката
Мы за плетнем восточным
Пьем вино .
Еще поныне в рукавах халата
Таится запах сорванных когда-то
Цветов, которых нет уже давно.
Какой измерить мерою страданье!
А ветер западный
Рвет шторы полотно.
Ты желтой хризантемы увяданье
Увидеть мог бы, заглянув в окно.
Млечный Путь направленье меняет.
Всюду тихо. Завешены окна.
Веет холодом от циновки,
Изголовье от слез намокло.
Я одежды дневные снимаю,
Ночь пришла иль прошла — не знаю.
Будто лотоса плод изумрудный —
Для волос украшенье простое.
И на платье разбросаны листья —
По атласу шитье золотое.
Небо, вещи вокруг меня — те же,
Только радость приходит все реже.
Гладь озерную расколов,
Ветер волны нагнал без числа.
И едва уловим
Запах редких цветов, —
Это поздняя осень пришла.
Блеск воды и горы синева
По душе мне в осенние дни.
Чтобы их описать,
Не найти мне слова.
Так отрадны для взора они!
Листья желтые и плоды —
Лотос там, за песчаной косой.
И на ряске
Прозрачные капли воды,
И трава под жемчужной росой.
А на отмели цапля стоит,
С нею день провели мы вдвоем.
Отвернулась,
Наверно, обиду таит,
Что я вдруг покидаю ее.
В своем неярком палевом уборе
Ты — кроткое и нежное созданье.
Пускай в тени ты держишься, но всюду
Разносится твое благоуханье.
Зачем тебе цвет голубого неба
И в час цветенья роскошь ярких красок!
Среди цветов, растущих в Поднебесной,
Считаешься ты первой не напрасно.
Ревнует мэйхуа
И хризантема
Вздыхает, недовольная судьбою,
Когда в беседке
В Праздник полнолунья
Все восхищаются одной тобою.
Наверное, не очень понимали
И чувствовали красоту поэты,
Раз незамеченною ты осталась
И не была до сей поры воспета.
В оконной раме цепенеет солнце
И стынет небо бледно-голубое.
Утун насупился — на ночь в обиде
За то, что иней принесла с собою.
Проснулась я и воскурила травы —
Дымок их сладкий с жадностью вдыхаю.
Такая жажда от вина хмельного
И так хочу я выпить чашку чая!
Немного пусть,
Но все же дни короче.
По всем приметам
Осень на исходе.
Как Чжуисюань, тем больше я страдаю,
Чем дальше мысли горестные бродят.
В вине, пожалуй, я забудусь снова,
И упрекнуть за то меня не смеют:
Я не пила еще за хризантемы,
Что у плетня восточного желтеют.
Весна по Чанмэню идет:
Нежна молодая трава,
И почки набухли давно
На сливе цзяннаньской в саду.
Одни развернулись в цветы,
Другие раскрылись едва.
Проснулась я за полночь вдруг,
Лежу ни жива ни мертва —
Из вазы напротив меня
В глаза мои смотрит весна.
А в небе, роняя лазурь,
Вращаются туч жернова.
Вот брошена на пол луной
Оконной завесы канва,
Вот с улицы тень от цветов
Проникла ко мне через дверь.
О, миг, когда близок рассвет
И утро вступает в права!
Два года! И третий пошел
Как я лишь надеждой жива.
О ветер весенний, молю,
Вернись поскорее ко мне!
Мы сделаем эту весну
Весной моего торжества.
Не радует лотос увядший —
В нем осени знак примечаю
В раздумье
Одежды снимаю,
Ночь в лодке
Одна я встречаю.
Свет лунный над западной башней
И туч поредевшая стая.
Письмо мне
Не гусь ли доставит?
Кричит он,
В ночи пролетая.
Цветы, облетевшие с веток,
Уносит куда-то волною.
И пусть развело нас
Судьбою,
Но в мыслях —
Я вместе с тобою.
Тоска на мгновение даже
Оставить меня не желает.
С бровей прогоню ее —
Злая,
Шипы свои
В сердце вонзает.
До чего же глубок этот двор!
Не измерить его глубины,
И завеса из туч на окне,
И беседка в тумане всегда.
Ива желтым покрылась пушком,
Всюду почки на сливе видны
Возвращается снова весна
И в Молине идет по садам.
Как и прежде в Цзянкане одна,
Счет веду я ушедшим годам.
Сколько мной пережито. О том
С ветром я поделюсь и с луной.
Вот и старость! А в жизни моей
Ни успехов, ни ярких примет.
Кто теперь посочувствует мне
И печаль кто разделит со мной?
Фонарей не зажгу в эту ночь —
Ни к чему мне их радужный свет.
Как бывало, не выбегу в сад
Проложить на снегу первый след.
Бесконечная тихая ночь
Не прибавила радости мне,
И напрасно спешила в Чанъань
Я знакомой дорогой во сне.
Чтобы лучше я видеть могла,
Сколько прелести в этой весне,
Под луной загорались цветы
И сгущался рисунок теней.
Блюд и чарок хаос на столе.
И, как суть мною прожитых дней,
Ароматные вина и к ним —
До оскомины кислая мэй.
Захмелев, говорю и цветам:
«Что дивиться моей седине?
Дни весны, как ни жаль, сочтены,
Увядать ей с людьми наравне».
Ветер ласковый, теплый дождь
Растопили последний лед.
Только взглянешь на иву и мэй,
Как весны ощутишь приход.
Страсть к поэзии с кем разделю,
С кем утеху найду в вине?
Слезы смыли румяна с лица,
Украшения в тягость мне.
Я надела расшитый халат,
Что носила прошлой весной.
Головою к подушке прильнув,
Я сломала феникс резной.
Все мне снились тревожные сны,
Оттого так тоскливо в ночи.
Чтоб себя чем-нибудь да развлечь,
Я снимаю нагар со свечи.
На нефритовом столике в спальне моей
Сколько лет все лежит на виду
Эта шапочка с веткой засохших цветов,
Пробуждая в душе моей грусть.
Как давно ты, любимый, оставил меня!
Не вернулся и в этом году.
На письмо из Цзяннани с тревогой гляжу,
Распечатать никак не решусь.
Вкус вина, что, прощаясь с тобою, пила,
Мне припомнить теперь нелегко.
Безутешно скорблю, горько плачу без слез —
Их в иссякшем источнике нет.
В область Чу устремляются мысли мои,
За сплошную гряду облаков.
Где-то в той стороне, далеко-далеко,
Затерялся любимого след.
Там, где слились воедино
Тучи с озерным простором,
Где предрассветная дымка
Тает над сонной волной, —
Тысячи парусных лодок
В танце закружатся скоро.
Небо бледнеет, и гаснут
Звезды одна за другой.
Сон необычный мне снился,
Будто бы в небо я взмыла,
Голос из бездны небесной
Вдруг обратился ко мне.
Ласково и с участьем
Небо меня спросило,
Путь свой куда направляю
В этой земной стороне.
Горькое небу признанье
Было моим ответом:
«Солнце клонится к закату,
Путь же, как прежде, далек.
Вся моя жизнь — постиженье
Трудного дела поэта,
Но совершенных так мало
Мною написано строк. »
Ветер поднялся в округе,
Ветер от края до края.
Гордо парит надо мною
В выси заоблачной гриф.
Мчи на Саньшань меня, ветер,
Лодку волной подгоняя,
Пусть ни на миг не ослабнет
Твой дерзновенный порыв!
В пору, когда еще тихо
Дремлет природа под снегом,
Вести приходят из сада,
Первые вести весны.
Там мэйхуа пробудилась,
И по воскресшим побегам —
Россыпи розовой яшмы
С солнечной стороны.
Полураскрыты, воздушны,
Нежно цветы засияли,
Тонкий, едва уловимый
Льется вокруг аромат.
Словно красавица вышла,
Нет ни забот, ни печали,
Тут же, в саду, примеряет
Новый весенний наряд.
Нет, не напрасно природой
Создано это творенье,
Смысл и глубокий и тайный
В нем, несомненно сокрыт.
Не потому ли сегодня,
В радостном возбужденье
Свет разливая над садом,
Месяц так ярко горит?
Чаши янтарные дружно
Сдвинем, любуясь цветами.
И до капли последней
Выпьем хмельное вино
За мэйхуа, что, красуясь,
Благоухает над нами!
С ней совершенством сравниться
Прочим цветам не дано.
Где-то в траве, на меже
Громко сверчки залились.
Вздрогнув, утун обронил
С ветки желтеющий лист.
Миры — неземной и земной —
Подвластны печали одной.
Тысячи облаков,
Посеребренных луной,
Небо затянут, боюсь,
Плотною пеленой.
К ней ему плыть,
Ей к нему плыть —
Как же теперь
Им быть?
Мост через звездный поток
Стая сорок наведет.
Но повидаться им вновь
Можно лишь через год!
Что может быть трудней
Разлуки на столько дней!
Я утешаю себя
Тем, что Ткачиха давно
Ждет своего Пастуха —
Вечно ей ждать суждено.
Солнечно вдруг,
Пасмурно вдруг,
Ветрено вдруг —
Жизни
Извечный круг.
Осени краски легли
На небо и облака,
Гостьей незваной ко мне
Чаще приходит тоска.
Лист золотист и багрян —
Близится праздник Чунъян.
Новый, на вате халат
Меряю перед сном
И открываю сосуд
С чуть забродившим вином.
Ветер порой,
Дождик порой,
Холод порой,
Дум бесконечный рой.
А на притихшем дворе
Сумерек серая мгла,
И опьяненье прошло,
Только тоска не прошла.
Все пережитое мной
Мечено скорбью одной.
Долгая ночь впереди —
Как мне ее скоротать!
Месяц свой призрачный свет
Льет на пустую кровать.
Стрекот сверчков,
Постук вальков,
Капель
Водяных часов.
Все, кто слагает стихи о мэйхуа,
не могут избежать банальности, едва
лишь возьмутся за кисть. Я тоже попробовала
о ней писать и убедилась, что сказанное
не лишено оснований.
На ложе из тэна за пологом тонким,
Проснувшись, встречаю рождение дня.
Да разве возможно поведать словами
О том, что терзает и мучит меня!
Из яшмы курильница за ночь остыла,
Дымок ароматный исчез без следа.
Так чувства мои, что бурлили когда-то,
Теперь словно в заводи тихой вода.
Вдруг флейты раздался призыв троекратный,
И вздрогнула мэй, все бутоны раскрыв.
Во всем этом много сокрытого смысла
И смутных предчувствий весенней поры.
Подул ветерок. Первый дождик закрапал.
И вскоре все в гуле над садом слилось.
И то, что на сердце давно наболело,
В мгновенье пролилось потоками слез.
Ушел он, кто только что пробовал флейту,
Зияет покинутой башни пролет.
И страшно подумать, что вместе со мною
На верх этой башни никто не взойдет.
Душистую веточку мэй сорвала я —
Хотела послать ее милому в дар.
Но нет никого на земле и на небе,
Увы, никого, кто б ему передал.
Пасть золотого льва совсем остыла,
Дым ароматный больше не курится.
И пробегают пурпурный волны
По шелковому полю одеяла.
На кольцах шторы утреннее солнце,
Заглядывая в комнаты, искрится.
И я встаю. Но только нет желанья
Прическою заняться, как бывало.
Ларец с заколками покрылся пылью —
Давно-давно его не открывала!
Всегда я так страшилась расставаний
И о разлуке слышать не хотела.
Мне много-много рассказать бы надо,
Но только я не пророню ни слова.
Не от вина, не от осенней грусти
Я в эти дни изрядно похудела.
Что делать, если он опять уехал
И здесь меня одну оставил снова!
Чтоб удержать, я «Песню о разлуке»
Ему сто раз пропеть была готова.
Я думаю о том, что там, в Улине Аннет Вуа.
Далеко от меня теперь любимый.
Двухъярусную башню закрывая,
По небу облака плывут куда-то.
А перед башнею — река в разливе.
Вода стремится вдаль неудержимо.
Пусть знает он, что на поток зеленый
Смотрю с утра до самого заката.
Что с каждым днем все больше я страдаю,
Печалью бесконечною объята.
(Мелодия «Фэнхуантайшан ичуйсяо»)
Грусть в сердце. И смятенье дум,
Тревожит каждый звук.
Холодный мир вокруг угрюм,
И пусто все вокруг.
Луч обласкал — и вновь темно,
И холодно опять.
С ненастным ветром и вино
Не может совладать.
Печальный голос слышен мне:
«Наш старый друг, прощай!»
То гуси где-то в вышине
Летят в далекий край.
Здесь было много хризантем,
Цвели — и отцвели.
О них кто вспомнит и зачем?
Валяются в пыли.
Я у окна чего-то жду,
И скорбь меня гнетет,
А тут еще, как на беду,
Дождь льет, и льет, и льет.
Утун, промокший до корней,
И сумеречный свет,
И в небе, как в душе моей,
Просвета нет и нет.
Ни единой души на дворе,
Дует ветер, и дождь моросит,
Дверь циновкой закрою плотней.
Слышу, шепчутся с ивой цветы:
«Приближается праздник Цинмин,
А за ним — непогожие дни,
Много, много мучительных дней!»
Трудный стих завершен наконец,
Опьянение за ночь прошло,
И теперь я могу отдохнуть.
Где-то гусь пролетел в вышине —
Догоняет он стаю свою.
Мне бы весточку с ним передать,
Но далек и тяжел его путь.
А на башне последние дни
С холодами не сладит весна.
Я давно не касаюсь перил
И на сад из окна не смотрю.
Свет погас. Остывает постель,
Но никак не могу я заснуть;
Если в сердце закралась печаль,
Лучше выйти и встретить зарю.
Поправляю прическу, а взгляд
Ловит чистые капли росы —
Я любуюсь на тунг молодой
И тянусь всей душою к нему.
В небе солнце стоит высоко,
И туман исчезает в лучах.
Ясный выдастся день или нет —
Я еще и сама не пойму.
Расплавленное золото заката
И яшма лучезарных облаков.
Не вместе ты со мною, как когда-то, —
Ты в этот вечер где-то далеко.
Дымятся ветки опушенной ивы,
И звуки флейты грустные слышны,
Поет она про увяданье сливы —
О, таинства извечные весны!
Удался Юаньсяо, тих и светел, —
Принес он радость первого тепла.
Но разве не подует снова ветер
И не нависнет дождевая мгла.
Друзья по песням и вину гурьбою
Пришли за мной. Коляска ждет давно.
Хочу я быть
Наедине с собою,
Мне не нужны
Ни песни, ни вино.
А в мыслях — процветающий Чжунчжоу,
Чреда ничем не омраченных дней.
Мне праздники весны под отчим кровом
С годами все дороже, все родней.
Усыпанные жемчугом уборы,
И камни изумрудные в косе,
И золотые на шелках узоры,
И состязанье в блеске и красе.
Но все прошло. И вот краса увяла.
От бури жизни — иней на висках.
И я теперь не жажду, как бывало,
В ночных прогулках радости искать.
Мне лучше в стороне,
Вдали от всех,
За занавеской слышать
Чей-то смех.
В маленький терем проникла
И притаилась Весна.
В окна сквозь занавески
Заглядывают лучи.
А в отдаленных покоях
Мертвая тишина.
Струйка душистого дыма
Над догоревшей свечой.
Солнце уходит. И следом —
Луч ускользает с окна.
Мэй, что посажена мною,
Выросла над рекой.
Но любоваться с башни
Ею не буду одна.
В этом уединенье
Я никого не дождусь.
Словно Хэ Сунь из Янчжоу
В давние времена.
Тайнами рифм и созвучий
Я овладела давно.
Но и теперь не постигну
Лепет невнятный дождя.
И примириться мне с ветром,
Видно, не суждено!
Где-то, но где — я не знаю,
Горько рыдает свирель.
Голос ее то затихнет,
То донесется в окно.
Дым от курений растает,
Не вечен из яшмы сосуд.
Что горевать об этом —
Мне уже все равно!
Жизнь в бесконечном движенье,
Все исчезает в веках.
Лишь вдохновенье не будет
Временем сметено!
Ночь несказанно прекрасна:
Свет неяркий луны.
Ткут без устали тени
Воздушное полотно.
Источник