«Радиация имеет вкус»: чернобыльская катастрофа глазами очевидцев
На устранение последствий взрыва четвертого реактора Чернобыльской АЭС 35 лет назад были брошены лучшие специалисты страны: физики, химики, инженеры, медики, военные. О том, как спасали первых пострадавших в московской клинической больнице № 6, как солдаты химических войск расчищали территорию от кусков ядерного топлива из разорвавшегося реактора и какие средства защиты использовали в опасной зоне, «Известиям» рассказали участники ликвидации последствий страшной аварии.
«Врачи работали на износ»
Первых пострадавших от радиации после взрыва на Чернобыльской АЭС доставили в Московскую клиническую больницу № 6. Сейчас это одно из учреждений ГНЦ Федеральный медицинский биофизический центр им. А.И. Бурназяна ФМБА России. Рассказывает врач-гематолог, ведущий научный сотрудник центра Михаил Кончаловский, принимавший участие в лечении чернобыльцев.
— Пострадавшие начали поступать в шестую клиническую больницу в первые два дня после аварии. В итоге около 200 человек заняли шесть этажей девятиэтажного главного здания. К нам привозили людей разной степени облучения, поэтому стояла задача в короткие сроки правильно и грамотно квалифицировать степень тяжести лучевой болезни в каждом конкретном случае. Профессионально мы к этому были абсолютно готовы, так как наше клиническое учреждение тогда уже накопило значительный опыт работы в этой области. Перед такой лавиной пациентов не спасовали, так как обладали специальными навыками.
В тот момент больница, естественно, была заполнена другими пациентами. Абсолютное большинство находившихся в палатах пришлось выписать или перевести в другие медучреждения. Сначала оставили онкобольных, но и их потом, к сожалению, пришлось выписать, так как для лечения чернобыльцев потребовались специальные стерильные палаты, где могли находиться пострадавшие с максимальным угнетением кроветворения и отсутствием иммунитета. За два-три дня больницу полностью освободили под чернобыльцев.
Многие пациенты были облучены тотально или, другими словами, относительно равномерно. Особенность такого общего лучевого поражения в том, что даже у крайне тяжелых больных, с третьей и четвертой степенью лучевой болезни, возникает так называемый латентный период, или период скрытого благополучия, занимающий, как правило, 7–10 дней. И вот как раз за эти дни нам нужно было определить дозу облучения каждого, провести диагностику, чтобы уже точно сформировать группу наиболее тяжелых. В нее вошло приблизительно 30 человек.
От абсолютного большинства пациентов, лежащих в палатах, радиоактивное излучение не исходило. Исключение составили два крайне тяжелых больных, у которых большие количества радионуклидов попали внутрь организма. Дозиметрист не разрешал даже останавливаться в коридоре возле дверей этих двух палат. Одного пострадавшего я помню — это был Виктор Дегтяренко, дежурный оператор реакторного цеха.
Среди тяжелых было более 20 пациентов, которые кроме облучения, то есть поражения кроветворения, имели еще и лучевые ожоги, занимающие большую поверхность тела. При такой ситуации человека очень трудно спасти, так как это сочетание, как правило, несовместимо с жизнью. Но мы пытались. Проводили огромную терапевтическую работу. Прежде всего защищали от инфекций, где центральное место занимают антибиотики, противогрибковая и противовирусная терапия. Затем, а особенно это коснулось ожоговых больных, переливали огромные объемы жидкости. Спустя неделю начали проводить трансфузии плазмы, тромбоцитарной и эритроцитарной массы.
6-я городская клиническая больница, в которую доставлялись пострадавшие в результате аварии на Чернобыльской АЭС. Осмотр пациента в одной из палат больницы
Более чем 10 пациентам сделали пересадку костного мозга. Но, к сожалению, эта операция не стала панацеей, как рассчитывали. Она могла помочь тем, у кого было тяжелое угнетение кроветворения, но при условии отсутствия сильных ожогов и лучевого повреждения других органов. В наших случаях пересадка не помогала, хотя при других болезнях крови зачастую она может быть инструментом спасения.
К сожалению, наши возможности и тогда и сейчас не безграничны, и первые поступившие чернобыльцы начали погибать через две недели и затем в течение мая. Всего скончались 27 человек, их похоронили на Митинском кладбище Москвы.
Судьба остальных больных складывалась по-разному в зависимости от степени лучевой болезни. Половину из поступивших выписали в течение 10 дней, так как определили у них очень незначительные дозы облучения. Были и те, кто совсем не облучился. К лету восстановились чернобыльцы со средней и легкой степенью заболевания. Но отдельные пациенты у нас лежали до глубокой осени 1986 года, особенно те, у кого были ожоги, потому что у них образовывались лучевые язвы и приходилось использовать хирургическое лечение.
Работая с облученными пациентами, некоторому риску загрязнения подвергали себя и врачи. Когда пострадавшие поступали в приемное отделение, то аппаратура фиксировала у них наличие изотопов на коже, но прежде чем разместить по палатам, их отмывали. Участвующие в этих процедурах пачкались, в том числе и я. Но это было поверхностное загрязнение: кожи, одежды. С некоторыми вещами приходилось расставаться. Мне, например, пришлось выкинуть любимые летние ботинки — они были безнадежны.
Пострадавшая от аварии на Чернобыльской АЭС девочка на больничной койке в детском хирургическом центре
Кроме лечения на многих из нас была обязанность не совсем медицинская, а утешительно-психологическая. Неоднократно я выходил во двор больницы, где собирались жены, дети, матери и другие родственники чернобыльцев — огромная толпа, и докладывал о состоянии каждого пострадавшего. В сериале «Чернобыль» одна из жен якобы проникла к мужу в палату, но это очевидный художественный вымысел, в жизни такого быть просто не могло, исключено совершенно.
Для меня это было настоящее военное время. Домой уходил ночью, да и то не всегда. Врачи работали на износ, но я был молодым и особой усталости не чувствовал.
Мы получили бесценный опыт одновременного лечения больных с разной степенью лучевого поражения кроветворения. Впоследствии на этой основе было создано огромное количество научных, методических и учебных материалов, на которых многие годы и базировалась радиационная медицина.
«Нам досталась самая опасная зона»
Ликвидацию последствий аварии взяло на себя Минобороны. Военные расчищали территорию, покрытую радиоактивными кусками разорвавшего реактора и радиационной пылью, принимали участие в дезактивации зараженной зоны. Вспоминает экс-командир 21-го полка химической защиты Ленинградского военного округа полковник Александр Степанов.
— В конце июля 1986 года я был назначен командиром 21-го полка химической защиты ЛенВО, который до отправки в Чернобыль был укомплектован солдатами-срочниками и располагался в деревне Ивантеево Валдайского района. Через две недели после аварии в состав полка влились запасники, которым было уже за 30, — из Карелии, Вологды, Череповца, Пскова, Новгорода. Всего полторы тысячи человек. В район Чернобыля мы прибыли 15 мая и буквально через пару дней включились в операцию по ликвидации последствий аварии. Я принял полк 1 августа 1986 года и командовал им до 6 ноября 1987-го.
Вся территория АЭС была где-то сильнее, а где-то слабее заражена радиоактивными материалами. Иногда это были просто куски твэлов (тепловыделяющий элемент, содержащий ядерное топливо. — «Известия»), выброшенные взрывом из реактора, а иногда просто радиоактивная пыль. И всё это нужно было собрать в специальные контейнеры, захоронить в могильниках и дезактивировать освобожденную территорию.
Экс-командир 21-го полка химической защиты Ленинградского военного округа полковник Александр Степанов
Нам досталась фактически самая опасная зона — крыша турбозала и прилегающая к нему территория. Отдельной задачей была очистка кровли третьего блока, фактически единой с четвертым блоком, где зиял огромный провал. На дне его находился разрушенный реактор, в котором продолжалось горение. Вся крыша третьего блока была густо засыпана спекшимися кусками твэлов, начиненных урано-плутониевой смесью, и графита, излучающих тысячи рентген в час. Их нужно было как-то убирать. В условиях страшной радиации ни одна электронная система не работала. Способ был единственный — солдат с лопатой. Вообще, в Чернобыле многие работы приходилось выполнять вручную, совковыми лопатами, потому что в условиях разрушенной станции никто, кроме человека, просто не мог с этим справиться.
Затем он облачался в тяжелый свинцовый фартук и по команде старшего выбегал из укрытия — бетонной «будки» выхода на крышу, добегал до назначенного места, цеплял на лопату кусок твэла, сбрасывал его в пролом четвертого блока и бежал обратно. Время работы — 20–30 секунд. После чего солдата отправляли вниз, в безопасную зону, а на смену ему шли следующие. Трудились только добровольцы. Всего мы здесь на крыше отработали месяц. За эту работу всем участникам заплатили в тройном размере.
Чернобыльская АЭС. Съемка проведена 9 мая 1986 года, две недели спустя после аварии
Была определена максимальная доза, считавшаяся безопасной, — 25 рентген за три месяца службы. За сутки не больше 2 Р/ч. Работали по секундомеру. Пока одни скидывают твэлы, другие ждут своей очереди в укрытии, которыми обычно являлись подземные сооружения станции — водозаборные станции, хранилища разные. Там тоже фонило, но намного слабее. Когда солдат набирал 21–22 рентгена, мы снимали его со станции и переводили на хозработы. Это позволяло и «недобирать» максимальную дозу, и нормально обеспечивать работу тыла. Людей мы берегли, что бы сейчас ни говорили некоторые некомпетентные эксперты.
Мне как командиру приходилось скрывать свои рентгены. Иначе и полгода полком не прокомандовал бы. К концу срока я нахватал 75 Р/ч, но записал как 25. Под конец уже слегка «светился».
Особо подчеркну, что в районе станции и вокруг неё действовал жесточайший сухой закон. Мы за этим следили очень строго. Любого употребившего сразу выгоняли, а это для человека было самое страшное наказание.
Обработка территории Чернобыльской атомной электростанции дезактивирующим раствором
Радиация имеет вкус. При работе в зоне радиоактивного заражения во рту очень скоро появлялся металлический привкус. Потом на коже возникало ощущение, что находишься на ярком солнце, затем возникала сухость в горле и характерные «радиационные» кашель и осиплость.
Самым трудным для меня тогда было отвечать на вопрос солдат: «А что с нами потом будет?» Ответа на него у меня не было. Мы выполняли свой долг перед Родиной, а что будет потом, не знали. До сих пор нет единого понимания воздействия радиации на организм. Это очень индивидуальное дело. Я знаю нескольких ребят, кто в Чернобыле полностью излечился от астмы. Но также несколько ликвидаторов умерли от открывшегося внезапно туберкулеза, буквально за две недели сгорели. Понятное дело, что Чернобыль здоровья никому не добавил и все льготы ликвидаторам полагались заслуженно. Я ни минуты не жалел и не жалею, что в моей жизни были 15 месяцев этой трудной и чрезвычайно опасной работы.
«Лепестки» носили все»
Главный научный сотрудник отдела промышленной радиационной гигиены ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А.И. Бурназяна ФМБА России, доктор технических наук, инженер-физик Владимир Клочков приехал на Чернобыльскую АЭС через три недели после аварии и принял участие в организации индивидуальной защиты ликвидаторов. Вот что он рассказал «Известиям» о событиях тех лет.
— В апреле 1986 года я работал в отделе средств индивидуальной защиты Института биофизики, окончив Московский инженерно-физический институт по специальности «дозиметрия — защита от излучений». Наша лаборатория отрабатывала методические основы эксплуатации и дезактивации средств индивидуальной защиты (СИЗ).
После аварии на Чернобыльской АЭС перед сотрудниками института поставили задачу обеспечить ликвидаторов средствами индивидуальной защиты. Для ее решения многие наши специалисты выехали на предприятия — изготовители СИЗ для оказания помощи в организации выпуска наиболее нужных изделий в максимально возможных объемах и организации их поставки на ЧАЭС. А на самой ЧАЭС необходимо было оперативно решить сложные проблемы эксплуатации и дезактивации СИЗ.
Главный научный сотрудник отдела промышленной радиационной гигиены ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А.И. Бурназяна ФМБА России, доктор технических наук, инженер-физик Владимир Клочков
Источник
38 кадров в память о Чернобыльской катастрофе
26 апреля – День памяти погибших в радиационных авариях и катастрофах. В этом году исполняется 27 лет с момента Чернобыльской катастрофы – крупнейшей за всю историю ядерной энергетики в мире.
Выросло уже целое поколение, не заставшее эту ужасную трагедию, но в этот день мы традиционно вспоминаем о Чернобыле. Ведь только помня ошибки прошлого можно надеяться не повторить их в будущем.
В 1986 году на Чернобыльском реакторе №4 прогремел взрыв, и несколько сотен работников и пожарных пытались потушить пожар, горевший 10 дней. Мир окутало облако радиации. Тогда погибли около 50 сотрудников станции и пострадали сотни спасателей. Определить масштабы катастрофы и ее влияния на здоровье людей до сих пор трудно – только от рака, развившегося в результате полученной дозы радиации, умерли от 4 до 200 тысяч человек. Припять и окружающие районы еще несколько столетий будут небезопасными для проживания людей. 
Этот снимок Чернобыльской АЭС в Чернобыле (Украина) 1986 года, сделанный с воздуха, показывает разрушения от взрыва и пожара реактора №4 26 апреля 1986 года. В результате взрыва и пожара, который последовал за ним, произошел выброс огромного количества радиоактивных веществ в атмосферу. Спустя десять лет после крупнейшей в мире ядерной катастрофы электростанция продолжала работать из-за острой нехватки электроэнергии в Украине. Окончательная остановка электростанции произошла только в 2000 году. (AP Photo/ Volodymyr Repik)
11 октября 1991 года при снижении оборотов турбогенератора № 4 второго энергоблока для последующей его остановки и вывода в ремонт сепаратора-пароперегревателя СПП-44 произошла авария и пожар. На этом снимке, сделаном во время визита журналистов на станцию 13 октября 1991 года, видна часть рухнувшей крыши Чернобыльской АЭС, разрушенной пожаром. (AP Photo/Efrm Lucasky)
Вид с воздуха на ЧАЭС, после крупнейшей в истории человечества ядерной катастрофы. Снимок сделан через три дня после взрыва на АЭС в 1986 году. Перед дымовой трубой находится разрушенный 4-й реактор. (AP Photo)
Фото из февральского выпуска журнала «Советская жизнь»: главный зал 1-го энергоблока Чернобыльской АЭС 29 апреля 1986 года в Чернобыле (Украина). Советский Союз признал, что на электростанции произошла авария, но не предоставил дополнительной информации. (AP Photo)
Шведский фермер убирает зараженную через осадки радиацией солому через несколько месяцев после взрыва на ЧАЭС в июне 1986 года. (STF/AFP/Getty Images)
Советский медицинский работник обследует неизвестного ребенка, который был эвакуирован из зоны ядерной катастрофы в совхоз «Копелово» под Киевом 11 мая 1986 года. Снимок был сделан во время поездки, организованной советскими властями с целью показать, как они справляются с аварией. (AP Photo/Boris Yurchenko)
Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Горбачев (в центре) и его супруга Раиса Горбачева во время беседы с руководством АЭС 23 февраля 1989 года. Это был первый визит советского лидера на станцию после аварии, произошедшей в апреле 1986 года. (AFP PHOTO / TASS)
Киевляне стоят в очереди за бланками перед проверкой на предмет заражения радиацией после аварии на Чернобыльской АЭС, в Киеве 9 мая 1986 года. (AP Photo/Boris Yurchenko)
Мальчик читает объявление на закрытой калитке детской площадки в Висбадене 5 мая 1986 года, на котором написано: «Эта площадка временно закрыта». Неделю спустя взрыва атомного реактора в Чернобыле 26 апреля 1986 года муниципальный совет Висбадена закрыл все детские площадки после обнаружения уровня радиоактивности от 124 до 280 беккерелей. (AP Photo/Frank Rumpenhorst)
Один из инженеров, работавших на ЧАЭС, проходит медицинский осмотр в санатории «Лесная поляна» 15 мая 1986 года, через несколько недель после взрыва. (STF/AFP/Getty Images)
Активисты организации по защите окружающей среды помечают железнодорожные вагоны, в которых находится зараженная радиацией сухая сыворотка. Фото сделано в Бремене, на севере Германии 6 февраля 1987 года. Сыворотка, которая была доставлена в Бремен для дальнейшей транспортировки в Египет, была произведена после аварии на Чернобыльской АЭС и подверглась заражению радиоактивными осадками. (AP Photo/Peter Meyer)
Работник скотобойни ставит штампы о пригодности на коровьих тушах во Франкфурте-на-Майне, Западная Германия, 12 мая 1986 года. Согласно решению министра по социальным вопросам федеральной земли Гессен, после взрыва на ЧАЭС все мясо стало подвергаться радиационному контролю. (AP Photo/Kurt Strumpf/stf)
Архивное фото от 14 апреля 1998 года. Работники Чернобыльской АЭС проходят мимо пульта управления разрушенного 4-го энергоблока станции. 26 апреля 2006 года Украина отметила 20-ю годовщину аварии на Чернобыльской АЭС, коснувшейся судеб миллионов людей, потребовавшей астрономических затрат из международных фондов и ставшей зловещим символом опасности атомной энергии. (AFP PHOTO/ GENIA SAVILOV)
На снимке, который был сделан 14 апреля 1998 года, можно видеть панель управления 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС. (AFP PHOTO/ GENIA SAVILOV)
Рабочие, принимавшие участие в строительстве цементного саркофага, закрывающего чернобыльский реактор, на памятном фото 1986 года рядом с незавершенной стройкой. Согласно данным «Союза Чернобыль Украины» тысячи людей, принимавших участие в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы, скончались от последствий радиационного заражения, от которого пострадали во время работы. (AP Photo/ Volodymyr Repik)
Высоковольтные башни неподалеку от Чернобыльской АЭС 20 июня 2000 года в Чернобыле. (AP Photo/Efrem Lukatsky)
Дежурный оператор ядерного реактора записывает контрольные показания на месте единственного работающего реактора №3, во вторник, 20 июня 2000 года. Андрей Шауман сердито ткнул в сторону выключателя, спрятанного под герметичной металлической крышкой на пульте управления реактора в Чернобыле — атомной электростанции, название которой стало синонимом ядерной катастрофы. «Это — тот самый выключатель, с помощью которого можно отключить реактор. За 2 тысячи долларов я разрешу любому нажать эту кнопку, когда придет время», – заявил тогда Шауман, исполняющий обязанности главного инженера. Когда это самое время пришло 15 декабря 2000 года, активисты-экологи, правительства и простые люди по всему миру вздохнули спокойно. Однако для 5800 работников Чернобыля это был день траура. (AP Photo/Efrem Lukatsky)
17-летняя Оксана Гайбон (справа) и 15-летняя Алла Козимерка, пострадавшие в результате Чернобыльской катастрофы 1986 года, проходят лечение инфракрасными лучами в детской больнице «Тарара» в столице Кубы. Оксана и Алла, как и сотни других российских и украинских подростков, получивших дозу радиации, бесплатно лечились на Кубе в рамках гуманитарного проекта. (ADALBERTO ROQUE/AFP)
Фото от 18 апреля 2006 года. Ребенок во время лечения в Центре детской онкологии и гематологии, который был построен в Минске после аварии на Чернобыльской АЭС. Накануне 20-й годовщины Чернобыльской катастрофы представители «Красного Креста» сообщили, что столкнулись с нехваткой средств для дальнейшей помощи жертвам аварии на Чернобыльской АЭС. (VIKTOR DRACHEV/AFP/Getty Images)
Вид на город Припять и четвертый реактор Чернобыля 15 декабря 2000 года в день полной остановки Чернобыльской АЭС. (Photo by Yuri Kozyrev/Newsmakers)
Колесо обозрения и карусель в пустынном парке развлечений города-призрака Припяти по соседству с Чернобыльской АЭС 26 мая 2003 года. Население Припяти, которое в 1986 году составляло 45000 человек, было полностью эвакуировано в течение первых трех дней после взрыва 4-го реактора №4. Взрыв на Чернобыльской атомной станции прогремел в 1:23 ночи 26 апреля 1986 года. Образовавшееся в результате радиоактивное облако нанесло ущерб большей части территории Европы. По разным оценкам от 15 до 30 тысяч человек умерли впоследствии в результате облучения радиацией. Свыше 2,5 миллионов жителей Украины страдают от заболеваний, приобретенных в результате облучения, и около 80 тысяч из них получают пособие. (AFP PHOTO/ SERGEI SUPINSKY)
На фото от 26 мая 2003 года: заброшенный парк аттракционов в городе Припять, который находится рядом с Чернобыльской АЭС. (AFP PHOTO/ SERGEI SUPINSKY)
На фото от 26 мая 2003 года: противогазы на полу классной комнаты в одной из школ города-призрака Припять, который находится недалеко от Чернобыльской АЭС. (AFP PHOTO/ SERGEI SUPINSKY)
На фото от 26 мая 2003 года: корпус телевизора в номере одной из гостиниц города Припять, который находится недалеко от Чернобыльской АЭС. (AFP PHOTO/ SERGEI SUPINSKY)
Вид на город-призрак Припять по соседству с Чернобыльской АЭС. (AFP PHOTO/ SERGEI SUPINSKY)
На фото от 25 января 2006 года: заброшенная классная комната в одной из школ опустевшего города Припять недалеко от Чернобыля, Украина. Припять и окружающие районы еще несколько столетий будут небезопасными для проживания людей. По оценкам ученых, на полное разложение наиболее опасных радиоактивных элементов уйдет около 900 лет. (Photo by Daniel Berehulak/Getty Images)
Учебники и тетради на полу одной из школ города-призрака Припять 25 января 2006 года. (Photo by Daniel Berehulak/Getty Images)
Игрушки и противогаз в пыли в бывшей начальной школе покинутого города Припять 25 января 2006 года. (Daniel Berehulak/Getty Images)
На фото 25 января 2006 года: заброшенный спортивный зал одной из школ опустевшего города Припять. (Photo by Daniel Berehulak/Getty Images)
То, что осталось от школьного спортзала в покинутом городе Припять. 25 января 2006 года. (Daniel Berehulak/Getty Images)
Женщина с поросятами в опустевшей белорусской деревне Тульговичи в 370 км к юго-востоку от Минска, 7 апреля 2006 года. Эта деревня находится в пределах 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС. (AFP PHOTO / VIKTOR DRACHEV)
Жительница белорусской деревни Новоселки, расположенной сразу за 30-километровой запретной зоной вокруг ЧАЭС, на снимке от 7 апреля 2006 года. (AFP PHOTO / VIKTOR DRACHEV)
6 апреля 2006 года сотрудник белорусского радиационно-экологического заказника измеряет уровень радиации в белорусской деревне Воротец, которая находится в пределах 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС. (VIKTOR DRACHEV/AFP/Getty Images)
Жительницы деревни Ильинцы в закрытой зоне вокруг Чернобыльской АЭС, около 100 км от Киева, проходят мимо спасателей МЧС Украины, которые репетируют перед концертом 5 апреля 2006 года. Спасатели организовали концерт самодеятельности к 20-й годовщине Чернобыльской катастрофы для более чем трехсот человек (в основном пожилых людей), вернувшихся на нелегальное проживание в деревни, расположенные в зоне отчуждения вокруг ЧАЭС. (SERGEI SUPINSKY/AFP/Getty Images)
Оставшиеся жители покинутой белорусской деревни Тулговичи, расположенной в 30-километровой запретной зоне вокруг Чернобыльской АЭС, 7 апреля 2006 года отмечают православный праздник Благовещения Богородицы. До аварии в деревне проживало около 2000 человек, а сейчас осталось всего восемь. (AFP PHOTO / VIKTOR DRACHEV)
Работник Чернобыльской АЭС измеряет уровень радиации с помощью стационарной системы радиационного контроля на выходе из здания электростанции после рабочего дня 12 апреля 2006 года. (AFP PHOTO/ GENIA SAVILOV)
Строительная бригада в масках и специальных защитных костюмах 12 апреля 2006 года во время работ по укреплению саркофага, покрывающего разрушенный 4-й реактор Чернобыльской АЭС. (AFP PHOTO / GENIA SAVILOV)
12 апреля 2006 года рабочие сметают радиоактивную пыль перед саркофагом, закрывающим поврежденный 4-й реактор Чернобыльской АЭС. Из-за высокого уровня радиации бригады работают всего по несколько минут. (GENIA SAVILOV/AFP/Getty Images)
Поделитесь статьей, если она важна для других
Источник