Что такое семь богатых лун
[Это сообщение изменил Echo (изменение 04-05-2007).]
[Это сообщение изменил Echo (изменение 04-05-2007).]
Member
А все необходимое для понимания сущности птиц вроде как изложено в тексте.
[Это сообщение изменил kommentarij (изменение 04-05-2007).]
unregistered
Смысл песни понятен, это ясно. Но не просто так Владимир Семенович именно этих особей вставил в свою песню, что-то они означают, и это еще глубже раскроет замысел автора. А Вы тоже не знаете?
Member
В древнерусской мифологии Сирин — сладкозвучно поющая птица, имеющая женское лицо и грудь, потому она у Высоцкого » веселит, зазывает.» Алканост — птица грусти и печали ( вспомните картину В.Васнецова «Сирин и Алканост». Насколько я помню, она в Третьяковской галерее), Гамаюн — птица надежды ( тоже у Васнецова — «Гамаюн — птица вещая»). В славянской мифологии есть и другие птицы — Финист, птица-Сва, Рарог.
Member
Вот ичерпывающие ответы на Ваши, Echo, вопросы.
Гамаю́н — по славянской мифологии вещая птица, посланник богов, их глашатай, поющий людям божественные гимны и предвещающий будущее тем, кто умеет слышать тайное. Первоначально — из восточной (персидской) мифологии. Изображалась с женской головой и грудью.
Когда Гамаюн летит с восхода, приходит смертоносная буря. Гамаюн всё на свете знает о происхождении земли, неба, богов и героев, людей, чудовищ, птиц и зверей.
Собрание мифов «Песни птицы Гамаюн» повествует о начальных событиях в славянской мифологии — сотворении мира и рождении языческих богов.
http://www.dazzle.ru/spec/ppg/ppg.shtml
«Песни» делятся на главы — «Клубки».
Слово «гамаюн» происходит от «гамаюнить» — баюкать (очевидно, потому, что эти легенды служили также сказками детям на ночь).
Гамаюн изображён на гербах российских городов: Смоленск, Михайловск (Свердловская область).
В. М. Васнецов «Гамаюн, птица вещая», 1895 г.
Сирин — птица-дева. В русских духовных стихах она, спускаясь из рая на землю, зачаровывает людей пением, в западноевропейских легендах — воплощение несчастной души. В славянской мифологии чудесная птица, чье пение разгоняет печаль и тоску; является лишь счастливым людям. Сирин — это одна из райских птиц, даже самое ее название созвучно с названием рая: Ирий. Однако это отнюдь не светлые Алконост и Гамаюн. Сирин — темная птица, темная сила, посланница властелина подземного мира.
«Сиринъ, есть птица от главы до пояса состав и образ человечъ, от пояса же птица; нъцыи ж джут о сей, глаголюще зело ела копъниве быти еи, яко б кому послушающу глас ея, забывати все житие ее и отходити в пустыня по ней в горах заблуждышу умирати(. )». древнерусский Азбуковник (ГПБ, О. XVI 1)
Изображение Сирина на сундуке, 1710 г.
Алконост — в русских и византийских средневековых легендах райская птица-дева. Образ Алконоста восходит к греческому мифу об Алкионе, превращённой богами в зимородка. Само имя этой сказочной птицы появилось в следствии искажения древнерусского речения «алкион есть (птица)». Алконост несёт яйца на берегу моря и, погружая их в глубину моря, делает его спокойным на 6 дней. Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всём на свете. Алконост изображается на русских лубочных картинах полуженщиной-полуптицей с большими разноцветными перьями и девичьей головой, осененной короной и ореолом, в который иногда помещена краткая надпись. В руках держит райские цветы или развернутый свиток с объяснительной надписью. В некоторых описаниях Алконоста упоминается река Евфраний как место его обитания.
Иван Билибин «Алконост»
Виктор Васнецов «Сирин и Алконост. Птицы радости и печали»
В целом же, мифическими птицами являются: Алконост, Ворон, Гамаюн, Гуси-Лебеди, Жар-птица, Матерь Сва, Ноготь-птица, Сирин
Стратим, Страх-птица, Утица, Феникс.
Таким образом, Высоцкий ко всему прочему видимо разбирался в мифологических птицах и создал такой шедевр «Купола», где эти птицы упоминаются. На какой-то из сохранившихся фонограмм он по-моему даже кратко комментирует этих мифических существ. Только на какой — не вспомню сразу.
[Это сообщение изменил Князев Дмитрий (изменение 04-05-2007).]
unregistered
unregistered
Member
Member
Member
(Запись для Вадима Ивановича Туманова)
Код: 00_0491
-Что за птица Гамаюн?
-Птица Гамаюн. Это есть вещие. три вещих птицы в России. Это символ России по всем древнерусским сказаниям и сказкам. Значит, птица Сирин — та все время радуется, смеется. Птица Алканост — печалится в то же время. А птица Гамаюн подает надежду.
unregistered
Member
Member
С птичками, кажется, всё ясно; а вот что это за «семь богатых лун» таких, кто расскажет?
Member
На шкафу, как средство от напастей.
Member
Тут, я думаю, никакой мифологии. Слово «словно» указывает на то, что в данной строчке простая метафора. Семь богатых лун — это те самые крытые чистым золотом купола.
Member
Значит, 7 богатых лун — это 7 урожайных месяцев. Больше подряд быть никак и не может, т.к. зима.
Member
Филиппинцы верили что Батала (верховный бог) создал 7 лун чтобы они освещали небо.
Другой же бог — Бакунава — бог морских глубин — («если я богат как царь морской» / «семь богатых лун») был настолько очарован их красотой, что норовил выпрыгнуть из своих глубин и проглотить их (луны) целиком одну за другой. Чтобы исправить положение, древние филиппинцы выходили из своих жилищ на войну с Бакунавой с кувшинами и горшками («и как малая фронту подмога — мой мешок и дырявый кувшин») чтовы испугать его и заставить выплюнуть заглоченные луны обратно на небо.
[Это сообщение изменил necrazyfan (изменение 30-05-2007).]
Member
В смысле?
. Словно семь богатых лун на пути моём встаёт.
То есть он заранее знает, что будет семь урожайных лет? И даже если вдруг так, то какое отношение они имеют к происходящему?
Member
Member
Все время ET (US)
Свяжитесь с нами | Чертовы Кулички
Powered by: Ultimate Bulletin Board, Version 5.40
© Infopop Corporation (formerly Madrona Park, Inc.), 1998 — 1999.
Источник
Словно семь богатых лун на пути моём встаёт. К чему бы это.
Предполагается, что область пребывания Бога ощущается героем Высоцкого не вверху, “в небе” (как по традиции), а – впереди, в одной плоскости с тем путем, которым движется он сам. И это принципиальный момент для поэтического мира Высоцкого в целом и самоощущения его героев, в частности. Недаром он встречается не только в “Моей цыганской”, но и в других текстах, да еще каких – в “Конях”, “Райских яблоках”, “Куполах”!
Чтобы заметить его в “Куполах”, надо сравнить два фрагмента с образом Бога. Первый:
В синем небе, колокольнями проколотом,
Медный колокол, медный колокол…
Купола в России кроют чистым золотом –
Чтобы чаще Господь замечал.
Заметим, между прочим, что реальное синее небо, в котором колокол, здесь совсем не то небо, которое обитель Бога. Реальное небо – ниже, раз оно проколото колокольнями, то есть принадлежит тому же вертикальному слою, что и колокольни, и купола церквей. Оно – часть человеческой жизни, середины. И так всегда у Высоцкого.
Процитированный фрагмент очевидно вертикален. Бог находится здесь, как и положено по традиции, вверху, “в небе”. Туда, вверх, и обращены и шпили, и сиянье крытых золотом куполов. Так поступают в России. Другими словами, это отражение традиционных представлений. А что герой? Вот вторая часть текста:
Я стою, как перед вечною загадкою,
Пред великою да сказочной страною –
Перед солоно- да горько-кисло-сладкою,
Голубою, родниковою, ржаною.
Грязью чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна.
Словно семь богатых лун
На пути моем встает…
Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами.
Здесь все образы горизонтальны, включая даже и семь богатых лун, которые оказываются на пути героя, то есть хоть и выше, в небе, но прежде всего – впереди, перед ним, влекомым конями по раскисшей дороге. Это переключение из вертикального регистра в горизонтальный и показывает, что для героя, в отличие от традиции, воспроизведенной в первой части, Господь – впереди, на одной с ним горизонтали, на пути его следования по дороге жизни.
В песне возникает подчеркнуто реалистический, и вместе с тем – таинственный, загадочный образ Родины – России, от судьбы которой поэт не отделяет собственную жизнь. Чувства радости и печали, тоски и надежды, тревожное ожидание будущего воплощают в стихотворении вещие птицы из древнегреческих мифов, христианских легенд и апокрифов: Сирин, Алконост, Гамаюн. В подаваемой ими надежде, в синем небе России, в ее медных колоколах и куполах церквей, крытых чистым золотом, видит поэт путь духовного возвышения и исцеления.
Вот только чего нет в строках Высоцкого – нет там никакого Смутного времени…
А есть приближающаяся гроза для сонной державы, «что раскисла, опухла от сна» , и которая уже «увязла по стремена в грязи» — прямая перекличка времен: вздыбленная гением Петра Россия 1700-х и приговор удушающему брежневскому застою 1970-х .
Источник
Семь заветных струн или семь лет синевы?
Опубликовано в: Полифилология-3. – Орёл, 2002, с.19-24.
Семь заветных струн или семь лет синевы?
Исследуя языковую картину мира, представленную в творчестве того или иного автора, нельзя пройти мимо мироощущения, выраженного в числе (см., например, работы о числовой символике М. Цветаевой [Ревзина, 1989], Ф. Гарсии Лорки [Чагинская, 1991], литературы начала ХХ в. [Исупова, 1990]). Как правило, число употребляется писателями в соответствии с теми ассоциациями, которые сопровождают ту или иную единицу этого ряда, хотя и здесь имеются не то чтобы исключения, а, скорее, отступления от общего правила. Позволю здесь обширную цитату: “Особый круг текстов связан связан с обыгрыванием числового принципа при полной дегенерации первоначальной содержательной схемы (введение подчёркнуто “низких”, заведомо несакральных объектов) или с доведением числового принципа до крайности (ср. т. н. “бесконечные” сказки с регулярным зацикливанием, ср. № 000 или числовые шутки абсурдистского типа).
Во всяком случае уместно указать две основные тенденции в области этих отношений [числа и слова. — В. И.]. С одной стороны, речь идёт о стремлении увидеть за словом число, представить поэзию и искусство в виде своего рода математики (или описать их через неё). С другой стороны, не менее постоянно стремление вновь семантизировать число, т. е. вернуть ему ту роль, которую оно играло в мифопоэтическую эпоху. Это стремление реализуется в той области человеческой деятельности, в которой, как в заповедном месте, сохраняются достижения архаической эпохи — в поэзии и искусстве. Два ярчайших примера — творчество Рабле, профанирующего и дискредитирующего число через его случайность, абсурдность, связь его с низкой темой (260418 человек, потонувших в моче), и , который десакрализуя и дегармонизируя архаичные представления о числе, вместе с тем строит новую символическую систему, вторично семантизируя члены числового ряда (ср. роль 4 или 7 в его произведениях). Во всяком случае, и в современном художественном сознании продолжают свою жизнь архаичные представления о числе; более того, они трансформируются и развиваются, вновь и вновь служа исходным материалом для построения новых мифопоэтических концепций и образов” [Топоров, 1994:631].
Какая из этих тенденций преобладает в творчестве , сказать не берусь (нужен детальный анализ всего числового ряда в творчестве поэта), но несомненно одно: числовые представления в поэзии отчётливо “трансформируются и развиваются” по сравнению с общепринятыми.
Изучение “магии чисел” в творчестве поэта только начинается. Насколько мне известно, эту тему затрагивали и [1990; 1991], сосредоточившись на описании “двоек” и “четвёрок”, да с известными оговорками сюда можно отнести работу [Свиридов,2001]. Кроме того, мне тоже приходилось писать нетрадиционном восприятии числа 8: “. числительные “восемь, восьмой” ассоциируются в произведениях с неприятностями, несчастьем. ” [Изотов, 1995:78].
Предметом рассмотрения в данной работе является символическое значение числа “семь”. Известно, что это число воспринимается во многих культурах как гармоничное, как приносящее счастье [Топоров, 1980:26-27]. У с семёркой далеко не всегда (и чаще всего) связано понятие счастья. В его поэзии зафиксировано 35 употребление числа 7 и его производных[1].
Пожалуй, 15 из этих употреблений так или иначе связаны с несчастьем, неудачей, чем-то отрицательным (в данный момент или вообще). Четырежды число 7 обозначает срок заключения: “Слёзы кончились на семь лет”; “Впереди — семь лет синевы” (т. е. отбывания срока) (Бодайбо); “У жизни обобрали семь годов” (За хлеб и воду); “Потом — зачёт, потом — домой С семью годами за спиной” (Дорожная история). Естественно, что с заключением ни у одного нормального человека не может быть положительных ассоциаций. Столь же естественно, что и работа до седьмого пота вызывает скорее негативное отношение: “Сивка — на работу, — до седьмого поту, За обоих вкалывал — конь конём” (Сивка-Бурка)[2]; “Меня гоняют до седьмого пота” (Солдатская песня: Грустная). В песне “Высота” сходятся две семёрки, и, по первому впечатлению, кажется, что сходятся семёрки антонимичные: “ Семь раз занимали мы ту высоту — Семь раз мы её оставляли”. Несомненно, что семь раз оставленная высота — это неудача, но неудача и в том, что высоту брали семь раз, не удержав её ни разу (здесь внешняя удача скрывает в себе неудачу внутреннюю). В “Песне о сумасшедшем доме” действие происходит, конечно же, в палате № 7. Почему конечно же? Отвечу самоцитатой: “Всеобщность сумасшествия: “Вчера в палате номер семь/ один свихнулся насовсем -/ Кричал: “Даёшь Америку!” — и санитаров бил”.
Обращает на себя внимание палата номер семь, поскольку возникает ассоциация со знаменитым ленинским высказыванием, связанным с чеховской “Палатой номер шесть”: “Вся Россия — палата номер шесть”. Увеличение же номера может быть истолковано следующим образом: “Уже не Россия, а весь мир — сумасшедший дом”. Есть ещё один подтекст, связанный с номером палаты: цифра семь у многих народов является символом счастья, совершенства, следовательно, счастье и совершенство возможно только в сумасшествии. Ср.: “А уж когда Высоцкий споёт: “Вчера в палате номер 7 Один свихнулся насовсем”, — становится ясно, что всё это происходит по соседству с палатой № 6, изображённой Чеховым” [Шпилевая, 1989:216]” [Изотов, 2000:7-8]. Следует добавить, что в “Жизни без сна” тоже присутствует та же символика: “Сегодня в седьмое привезли белогорячего” [имеется в виду седьмое отделение. — , в обоих случаях речь идёт о психбольницах, так что любой номер там не свидетельствует о благополучии, а уж выделении именно седьмого номера свидетельствует, пожалуй, о полном крушении иллюзий счастья и совершенства].
Отрицательные представления, связанные с числом семь, присутствуют в следующих случаях: “Что за дом притих, Погружён во мрак, На семи лихих Продувных ветрах” (Старый дом); “Ах, душа моя тельняшка — В сорок полос, семь прорех” (Про речку Вачу и попутчицу Валю); “Коль семь бед — один ответ” (Иван да Марья); “При счёте семь я всё лежу — Рыдают землячки” (Песня о сентиментальном боксёре); “Артист, Джеймс Бонд, шпион, агент 07” (Песня про Джеймса Бонда, агента 007)[3].
В ряде случаев число 7 употребляется нейтрально, без положительных или отрицательных ассоциаций. “В семилетний план поимки хулиганов и бандитов Я ведь тоже внёс свой очень скромный вклад” заявляет герой песни “Рецидивист” (“скромный вклад” заключается в том, что этого героя арестовали, но от этого (и от того, что рецидивист арестован, и от того, что он пытается выдать за положительное деяние) сама нейтральность семилетнего плана нисколько не меняется; можно только указать на противоположность восприятия и семилетки, и пятилеток официальными структурами и народом). Три употребления семёрки в “Ноль семь” (название, номер телефона, обращение к телефонистке) нейтральны, хотя, конечно, эмоции звонящего могут быть самыми разными. Отсчёт старта “Десять. Девять. Восемь. Семь. ” во второй части “Детской поэмы” может быть, конечно, как положительным фактором (полёт в космос), так и отрицательным (чувство страха, неизвестности), но всё же этот счёт сам по себе лишён и положительных, и отрицательных коннотаций. В “Сказке о несчастных сказочных персонажах” действует чудище с семью главами, о пятнадцати глазах. Это только констатация факта, не вызывающая никаких эмоций. В “Жертве телевидения” тоже констатация — части седьмой фильма (хотя некий оттенок положительности здесь присутствует, поскольку “можно поесть — я не видал предыдущие шесть”). Дважды указывается на время совершения действия: “А в семь — по всем Нью-Йорк передавали” (“Мы бдительны — мы тайн не разболтаем. ”); “Ровно в семь утра вставал” (“Отчего сияют лица. ”). Временные показатели отмечены и в “Балладе о манекенах”: “Семь дней усталый старый Бог. Творил убогий наш лубок И каждой твари по паре” (в принципе можно считать семь дней творения положительно окрашенными (это одна из совершенных констант мира), но усталость и старость Бога уравновешивают эту положительность). “У меня было семь паспортов,”- заявляет герой песни “У меня было сорок фамилий. ”, и возникает вопрос: насколько хорошо наличие семи паспортов? Само по себе их наличие (пусть и не одновременное) у одного человека — признак асоциальности этого человека, свидетельство того, что он не в ладах с законом, и это несомненный отрицательный признак. Но для самого человека, по-видимому, это положительное явление, составляющее предмет его гордости (не зря же весь первый куплет песни пронизан числовыми категориями). Так что и этот случай следует отнести в категорию нейтральных числоупотреблений, которых всего насчитывается 11.
К положительным числоупотреблениям можно отнести следующие: “Гитара. поёт. Своими семью серебряными струнами” (“Один музыкант объяснил мне пространно. ”)[4]; “Словно семь заветных струн Зазвенели в свой черёд” (Купола; в этом же тексте: “Словно семь богатых лун На пути моём встаёт” — с неразгаданным источником такого представления луны); “И, врубив седьмую скорость, Светло-серый лимузин Позабыл нажать на тормоз” (Песня о двух красивых автомобилях)[5]; “но весь род моряков — сколько есть — до седьмого колена Будет помнить о тех, кто ходил на накале страстей” (“Этот день будет первым всегда и везде. ”); “Говорят, что семь слонов иметь — хороший тон На шкафу, как средство от напастей” (Песня про белого слона); “Мы пьём седьмую за день” (Через десять лет)[6]; “Я был кудряв, но кудри истребили Семь пядей из-за лысины во лбу” (Летела жизнь); “Пусть у ней во лбу семь пядей, Пусть при полном при параде, — Встречу бабу — в сторону сверну” (“Я теперь на девое крепкий. ”)[7] — всего 9 употреблений.
Выводы просты и естественны: число семь в поэзии очень существенно меняет свою ассоциативную направленность (следует дополнить анализ двумя компонентами: подробным рассмотрением фразеологизмов, имеющих в своём составе число семь, и примеров из прозы поэта), и если “7 (сентенер): 4 + 3 — истина” [Маковский, 1996:389], то в поэзии эта истина приобретает настолько много поправок, что перестаёт быть сама собой (как тут не вспомнить “Разницы нет никакой между Правдой и Ложью, — Если, конечно, и ту и другую раздеть, да и всю коллизию “Притчи о Правде и Лжи”?).
Изотов // Гуманитарные проблемы глазами молодых. Вып.3. – Орёл, 1995. – С.76-79.
Изотов сумасшествия в творчестве // Изотов и рубеж тысячелетий. – Орёл, 2000. – С.5-9.
Исупов апокалиптика начала ХХ в. // Поэзия русского и украинского авангарда: история, этика, традиции (гг.). – Херсон, 1990, с.32-34.
Маковский словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. – М., 1986. – 415 с.
На три счёта вместо двух. Двоичные и троичные модели в художественном пространстве В. Высоцкого // Мир Высоцкого: исследования и материалы. Вып. V. – М., 2001. – С.76-91.
, Шаулов человека и мира (Этика и эстетика Владимира Высоцкого) // : исследования и материалы. — Воронеж, 1990. – С.24-52.
, Шаулов и слово. – Воронеж. – 1991. – 175 с.
Ревзина -функциональный подход к лингвистической поэтике //Проблемы структурной лингвистики.. – М., 1989. – С.134-151.
О числовых моделях в архаичных текстах // Структура текста. – М., 1980. – С.3-58.
Топоров // Мифы народов мира. Т.2. – М., 1994. — С.629-631.
Чагинская числа в лирике Федерико Гарсии Лорки // Науч. докл. высш. шк. Филологические науки, 1991, №1, с.32-38.
«Соавторы» Владимира Высоцкого // Подъём. – Воронеж, 1989, № 1. – С.215-217.
[1] Подсчёты производились по изданию: Высоцкий : В 2-х тт. — Екатеринбург, 1994. Все цитаты приводятся по этому изданию с указанием тома и страницы.
[2] Хотя, может быть, в этом случае уместно говорить всё же и о некой положительности работы до седьмого поту, поскольку Сивка работает за друга.
[3] Агент 07 — супермен, и, стало быть, семёрка, по идее, должна иметь здесь положительную коннотацию. Однако он — наш противник, и посему эта семёрка получает отрицательную коннотацию. В этой же песне есть и ещё одно употребление числа 7: “Швейцар его — за ворот, — Решил открыться он: “07 я!” — Вам межгород — Так надо взять талон!” В этом случае тоже имеется двойная соотнесённость: Сам агент, естественно, с гордостью называет себя, тогда как для швейцара этот титул ничего не говорит, более того, он путает его с номером вызова межгородского телефона.
[4] Хотя в тексте это выражение употреблено трижды, но следует считать их одним употреблением, поскольку это имеет место в составе рефрена, без всяких смысловых приращений и изменений.
[5] Конечно же, высокая скорость оценивается положительно (“Какой же русский не любит быстрой езды!”), правда, последствия этой скорости — печальные (“Покатились колёса, мосты, — И сердца. ”), хотя всё-таки это косвенные последствия, поскольку прямые (авария) — из-за того, что “позабыл нажать на тормоз”.
[6] Тоже весьма относительная положительность: седьмая бутылка спиртного (очевидно, водки) хороша сегодня. А завтра?
[7] Конечно, семь пядей во лбу как признак ума — положительное качество, но в обоих случаях всё же есть и некая если не отрицательность, то неприемлемость этих семи пядей: в одном случае они появились как следствие лысины, в другом — характеризуют женщин, которых (всех!) теперь не приемлет герой.
Источник