22 и 29 июля. «Вселенная Маяковского». Цикл лекций Ассы Новиковой
Говорить о Маяковском можно бесконечно. Его имя стало таким же синонимом русской литературы, как и имя Пушкина. Литература, кино, живопись — нет практически ни одной области искусства, где бы он не оставил свой след.
22 июля — лекция «Я сразу смазал карту будня: Маяковский и изобразительное искусство»
С самого начала творческого пути деятельность Маяковского была связана с живописью и графикой. Он позировал прославленному Репину и сам рисовал дружеские шаржи на знакомых. Иллюстрации к произведениям Маяковского делали самые известные художники своего времени. Сохранились свидетельства Александра Родченко, Антона Лавинского, Николая Купреянова о том, что они всегда выполняли свои иллюстрации под четким руководством Маяковского. Об этом романе поэта с визуальным искусством мы и поговорим.
Место — Главная сцена Сада Баумана.
Вход свободный по предварительной регистрации.
29 июля — лекция «Поэт-киноглаз: кинематограф в творчестве поэта»
Документалист Дзига Вертов дружил с Маяковским и говорил, что тот по-особому видел мир. Какие приемы, характерные для авангардного кино, поэт использовал в своем творчестве? Почему забраковывались его сценарии? И как Маяковский возвращался на экран в творчестве режиссеров 60-х годов? Все это будет темой нашей финальной встречи.
Место — Главная сцена Сада Баумана.
Вход свободный по предварительной регистрации.
Источник
Стихи Владимира Маяковского про космос
Красивые стихи про космос Маяковского Владимира Владимировича: читайте популярные и неизвестные произведения Маяковского на тему «космоса и космических тел», для взрослых и детей.
В.В. Маяковский стихи про космос — подтемы:
9-е января
О боге болтая, о смирении говоря, помни день – 9-е января. Не с красной звездой – в смирен.
IV интернационал
I открытое письмо маяковского ЦК РКП, объясняющее некоторые его, Маяковского, поступки Был.
Долг Украине
Знаете ли вы украинскую ночь? Нет, вы не знаете украинской ночи! Здесь небо от дыма станов.
Канцелярские привычки
Я два месяца шатался по природе, чтоб смотреть цветы и звезд огнишки. Таковых не видел. Вс.
Кемп Нит гедайге
Запретить совсем бы ночи-негодяйке выпускать из пасти столько звездных жал. Я лежу, – пала.
Лунная ночь
Пейзаж Будет луна. Есть уже немножко. А вот и полная повисла в воздухе. Это бог, должно бы.
Лыжная звезда
Метр за метром вымериваем лыжами, желаньем и ветром по снегу движимы. Где нету места для е.
Неделя фронта — неделя победы
Эй, товарищи! Все, кто еще военной звезды не надели, пополните Красных Армий счет на зов ф.
Пожелание к следующему рождеству
1. Будущие елки всегда и везде этой красной украшать звезде. 2. Некогда шли трое к яслям в.
Послушайте!
Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то х.
Пустяк у Оки
Нежно говорил ей – мы у реки шли камышами: «Слышите: шуршат камыши у Оки. Будто наполнена .
Свети.
Свети! Вовсю, небес солнцеглазье! Долой — толпу облаков белоручек! Радуйтесь, звезды, на м.
Сергею Есенину
Вы ушли, как говорится, в мир в иной. Пустота. Летите, в звезды врезываясь. Ни тебе аван.
Смена убеждений
Он шел, держась за прутья перил, сбивался впотьмах косоного. Он шел и орал и материл и в д.
Утро
Угрюмый дождь скосил глаза. А за решеткой четкой железной мысли проводов — перина. И на не.
Вывескам
Читайте железные книги! Под флейту золо́ченой буквы полезут копченые сиги и золотокуд.
Несколько слов о моей жене
Морей неведомых далеким пляжем идет луна — жена моя. Моя любовница рыжеволосая. За экипаже.
Горе
Тщетно отчаянный ветер бился нечеловече. Капли чернеющей крови стынут крышами кровель. И о.
Надо мной луна
Надо мной луна, Подо мной жена, Одеяло прилипло к жопе, А мы все куем и куем детей, Назло .
Ужасающая фамильярность
Куда бы ты ни направил разбег, и как ни ерзай, и где ногой ни ступи,- есть Марксов проспек.
Чудеса!
Как днище бочки, правильным диском стояла луна над дворцом Ливадийским. Взошла над землей .
Вот так я сделался собакой
Ну, это совершенно невыносимо! Весь как есть искусан злобой. Злюсь не так, как могли бы вы.
Два соревнования
Европу огибаю железнодорожным туром и в дымные дни и в ночи лунные. Черт бы ее взял! – она.
Крым
Хожу, гляжу в окно ли я цветы да небо синее, то в нос тебе магнолия, то в глаз тебе глицин.
Стихотворение о Мясницкой, о бабе и о всероссийском масштабе
Сапоги почистить – 1 000 000. Состояние! Раньше б дом купил – и даже неплохой. Привыкли к .
Уличное
В шатрах, истертых ликов цвель где, из ран лотков сочилась клюква, а сквозь меня на лунном.
Весенний вопрос
Страшное у меня горе. Вероятно — лишусь сна. Вы понимаете, вскоре в РСФСР придет весна. Се.
Вонзай самокритику!
Наш труд сверкает на «Гиганте», сухую степь хлебами радуя. Наш труд блестит. Куда ни глянь.
В сто сорок солнц закат пылал.
В сто сорок солнц закат пылал, в июль катилось лето, была жара, жара плыла — на даче было .
Гимн ученому
Народонаселение всей империи – люди, птицы, сороконожки, ощетинив щетину, выперев перья, с.
Краснодар
Северяне вам наврали о свирепости февральей: про метели, про заносы, про мороз розовоносый.
Мрак
Склоняются долу солнцеподобные лики их. И просто мрут, и давятся, и тонут. Один за другим .
На солнце юга черная точка. (РОСТА №265)
1. На солнце юга черная точка. 2. Товарищи, налягте во всю мочь-ка. 3. Если мы пойдем на п.
Первомайское поздравление
Товарищ солнце, — не щерься и не ящерься! — Вели облакам своротить с пути! — Сегодняшний п.
ПОДХОДИ, ТОВАРИЩ, СМОТРИ ЛУЧШЕ. (Главполитпросвет №69)
ПОДХОДИ, ТОВАРИЩ, СМОТРИ ЛУЧШЕ, — ВОТ ЧЕМУ КРОНШТАДТСКИЕ СОБЫТИЯ УЧАТ. ДВА ПУТИ: ВЫБИРАЙТЕ.
Стой, товарищ! Стонет Поволжье, о помощи моля (Главполитпросвет №344)
1. Голодают люди. 2. Голодают поля. 3. Поля насыщены. 4. Весной тут будет солнце гулять ра.
Хулиганщина
Только солнце усядется, канув за опустевшие фабричные стройки, стонут окраины от хулиганов.
Человек
Священнослужителя мира, отпустителя всех грехов, – солнца ладонь на голове моей. Благочест.
Солнечный флаг
Первое Мая. Снега доконавши, солнечный флаг подымай. Вечно сияй над республикой нашей, Тру.
Подписи к рисункам в журнале Бов
Про то, как за немцами, на денежки Антанты, отечественные двинулись, для удушения наняты Д.
Кофта фата
Я сошью себе черные штаны из бархата голоса моего. Желтую кофту из трех аршин заката. По Н.
Заря Коммуны разгорается туго. (РОСТА №856)
1. Заря Коммуны разгорается туго 2. оттого, что сидим зря. 3. Подбросим в зарю донецкий уг.
Капитал в агонии. (РОСТА №727)
1. Капитал в агонии. 2. Над всей вселенной загораются красные огни. 3. Красная Армия заста.
Мы отдыхаем
Летом вселенная ездит на отдых – в автомобилях, на пароходах. Люди сравнительно меньшей уд.
Сплошная неделя
Бубнит вселенная в ухо нам, тревогой напоена́: идет война, будет война, война, война.
Стоящим на посту.
Жандармы вселенной, вылоснив лица, стоят над рабочим: — Эй, не бастуй! — А здесь трудящихс.
Пролетарка, пролетарий, заходите в планетарий
Войдешь и слышишь умный гуд в лекционном зале. Расселись зрители и ждут, чтоб небо показал.
Источник
«Всякий поэт по определению — ребенок»
Первая лекция из цикла «Вселенная Маяковского» прошла 8 июля в Саду им. Баумана. Киновед и основательница паблика «С красной строки» Асса Новикова рассказала о «чуковщине», стихотворениях-путеводителях и второй смерти Маяковского.
Шум и ярость Корнея Чуковского
Один из самых важных для детской литературы программных текстов — статья Корнея Чуковского «Материалы о детских журналах», вышедшая в 1911 году. В ней автор очень агрессивно набрасывается на современные ему детские журналы. Например, журнал «Задушевное слово» он яростно критикует за то, что он «базарный, лавочный», и пишет: «И что всего отвратительней, что журнал привлекает детей к участию в своих торгашеских планах». В этой же статье Чуковский критикует журнал «Труд и забава» и многие другие за их излишний милитаризм, за то, что они воспитывают в детях военный дух и лишают их детства. Пожалуй, единственный журнал, который ему нравился, — «Маяк». Чуковский одобряет статьи, которые учат детей самостоятельности: «Как переплетать без инструментов книги», «Как развести огород», «Как и что лепить из глины». А заканчивается статья Чуковского большим абзацем, посвящённым уникальному детскому языку. Эта финальная часть является предвестием очень известной его книги «От двух до пяти», посвящённой той ж теме и выпущенной через несколько лет — в 1928 году.
Детская литература как оружие
Среди других программных публикаций, которые служили формированию детской литературы, — статья Леонида Кормчего «Забытое оружие». Очень важна военная лексика: Кормчий пишет, что детская литература — это оружие, которое ни в коем случае нельзя отдавать врагу. Впоследствии, когда в 1933 году будет создано издательство «Детская литература» и когда государство станет в одном лице и создателем, и заказчиком, и цензором произведений для детей, то, по сути, сбудутся все мечты и реализуются принципы, о которых писал Кормчий. В конструировании новой детской литературы сыграл роль и Максим Горький, который в 1927 году опубликовал статью «О новом и старом» и бросил фразу, на долгие годы ставшую девизом советской педагогики: «Любить детей — это и курица умеет, а вот уметь воспитывать их — это великое государственное дело, требующее таланта».
Возмущение Надежды Крупской
В 1920-х книга «Крокодил» Корнея Чуковского пользуется бешеным успехом: за несколько лет ее переиздают шесть раз, переводят на другие языки, предпринимаются попытки экранизации. Но достаточно либеральные 1920-е годы быстро заканчиваются: уже в их середине начинаются нападки на Чуковского с требованием запретить его сказки. В 1929 году в прессе появляются публикации, направленные против «чуковщины». Это слово будто должно напоминать о самых мрачных страницах отечественной истории: что-то похожее на «бироновщину», на «пугачевщину». На Чуковского ополчилась сама Надежда Крупская, которая возмущалась: «Что вся эта чепуха обозначает? Какой политический смысл она имеет?» Чуковский, по своей наивности, пытался защищаться: он объяснял, что невозможно его сказки воспринимать в таком примитивном политическом смысле: «Если так трактовать, то можно вывести, что Бармалей — это Милюков, а чудо-дерево — сатира на кооперацию». Дело закончилось тем, что в 1929 году эта сказка была запрещена.
В таких условиях, в довольно враждебной атмосфере, начинает писать и свои произведения для детей Маяковский. Всякий поэт по определению — ребенок, потому что воспринимает окружающий мир с такой детской непосредственностью и чувственностью, которая уже не близка взрослому. И Маяковский, при всем своей агрессивном образе, был очень непосредственным и очень уязвимым. Всего он написал 14 стихотворений для детей, и 9 из них были выпущены отдельными изданиями при его жизни.
Когда Маяковский начинал писать свои произведения для детей, многие современники его критиковали. Тот же Чуковский писал в дневнике: «Родоначальником детской литературы считается, по распоряжению начальства, Маяковский. Я прочитал его вирши «Кем быть». Все это написано левой ногой, но какой неутомимой была его левая нога!» А Ильф и Петров уже после смерти поэта пишут едкий фельетон «Разговоры за чайным столом» на его стихотворение «Конь-огонь».
Для Маяковского детские стихи не были способом заработка, как для Пастернака или Мандельштама. Он стремился искать новый язык и завоевывать новые пространства. Он сам в 1927 году, будучи в Праге, сказал об этом: «Нужно ознакомить детей с новыми понятиями, с новым подходом к вещам». Стихотворение «Что ни страница, — то слон, то львица» было написано Маяковским на обратной стороне путеводителя по Нью-Йорку после посещения нью-йоркского зоопарка. Сами стихи становятся в каком-то роде путеводителем по нашей действительности. Они зачастую построены по упрощенной схеме: примитивные контрасты встречаются в его «Сказке о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий». Все негативные качества отдаются буржую Пете, а Сима — комсомолец, он добрый, он защищает животных — все положительные качества отданы ему.
Одно из главных свойств поэзии Маяковского — энциклопедичность, стремление пройти по максимально возможному количеству мест. Это будет заметно и в том, как он работал в кинематографе. Это очень хорошо видно и в его детских стихах, потому что книжка «Что такое хорошо и что такое плохо» пытается охватить всю мораль, «Кем быть» — возможные профессии, «Прочти и катай» — это вся география, «Гуляем» — будто весь город, а «Что ни страница» — все звери.
Вся поэзия Маяковского и его творчество — это неизменное стремление в будущее. Он пишет о будущем и создает утопические поэмы «Летающий пролетарий» и «Хорошо!», а также утопические пьесы «Баня» и «Клоп». Эта устремленность вперед заметна и в его детских стихах. Для Маяковского дети — будущие взрослые, он очень яростно призывает детей бросить заниматься ерундой и начать взрослеть. Глагол роста является одним из главных в стихах Маяковского: «У меня растут года, будет и семнадцать», «Рабочий — тот, кто работать охочий, подрастешь — и будешь таким».
Маяковский — это поэт, у которого в стихах для взрослых всегда много гипербол. Он может «солнце моноклем вставить в глаз», представляет себя то луной, то «мрущим глазом быка». Но все фантастические преувеличения пропадают в его детских стихах. Они максимально серьезные, даже деловые. Маяковский на самом деле сознательно «наступает на горло собственной песне», потому что в 1920-е годы в советской детской литературе начинается кампания, направленная против сказки. Новая советская книга не должна использовать старые образы Бабы-яги, Змея Горыныча и прочих. И Маяковский, который хотел служить советской власти, отказывается от сказочности, он строит свои детские произведения по новому, рекомендованному, образцу.
В первый раз детские произведения Маяковского столкнулись с советской властью, когда он по собственной воле отнес на обсуждение в Комиссию по новой детской книге «Сказку о Пете…» Маяковский сделал это, потому что не чувствовал себя единоличником, он представлял себя «советским заводом, который вырабатывает счастье». И он хотел внимания к своему делу, он хотел, чтобы с ним разговаривали на равных. Нам сейчас очень трудно это представить, потому что кажется, что были две противоборствующие стороны — писатели, художники и советская власть. Конечно, такое тоже было, но в 1920-е годы у многих деятелей искусства был некий идеализм по отношению к власти. Они воспринимали свое творчество так, будто оно помогает созданию советской власти. Собственно, из-за такого же заблуждения Маяковский и вызывался нести свои стихи для детей на обсуждение комиссии.
Из-за того, что Маяковский так нарочито пытался избавиться от всякой фантастичности в детских стихах, в них не так много новаторства. Его взрослые стихи выглядят более изобретательными, более стилистически интересными. Например, у него есть стихотворение «Песня-молния» 1929 года: «…моя большая мама — республика моя… У нас большой папаша — стальной рабочий класс… Вперед, отряды сжатые, по ленинской тропе! У нас один вожатый — товарищ ВКП». Заметно, что это нехитрые строчки, с ними Маяковский даже выступал: читал их на I Всесоюзном слете пионеров. Но, как бы Маяковский ни старался сделать свои стихи достаточно понятными для советской власти, все равно он подвергался нападкам, в том числе за стихотворение «Сказка о Пете…» Критика писала, что «это грубое и глупое стихотворение, псевдосоветская литература в худшем ее проявлении».
В 1930 году по решению Московского областного политпросвета детские книги Маяковского были изъяты из библиотек. В том же 1930 году, буквально через несколько месяцев после смерти поэта яростный критик нападает на него: «Идеологическое содержание “Сказки о Пете…” и стихотворения “Гуляем” не удовлетворяет требованиям современной детской книги». Так его громили даже после самоубийства. В 1935 году Лиля Брик пишет свое знаменитое письмо Сталину, и Маяковский «возвращается», как писал Пастернак: «Маяковского начинают вводить принудительно, как картофель при Екатерине. Это становится второй смертью Маяковского, в которой он уже не был повинен».
Рекомендации книг от Ассы Новиковой:
1. Мирон Петровский. «Книги нашего детства»
2. Дмитрий Быков. «Тринадцатый апостол»
3. Бен Хеллман. «Сказка и быль. История русской детской литературы»
4. «Убить Чарскую. » Парадоксы советской литературы для детей
Следующая лекция цикла «Вселенная Маяковская» пройдет 15 июля, и называется она «Советский Союз глазами иностранцев. Путевые заметки 1920–1930-х». Там расскажут о самых знаменитых западных путешественниках того времени и о том, как современники реагировали на их путевые заметки.
Конспект подготовила Полина Иваницкая — стажер Библиотеки им. Н.А. Некрасова
Источник