Даль дрезден при свете полной луны

LiveInternetLiveInternet

—Рубрики

• АРМИЯ РОССИИ (744)
• Афганская война (7)
• ВДВ (8)
• ВКС (129)
• Военные оркестры (19)
• воинские звания (8)
• Гусары (6)
• День воинской славы России (2)
• Дом офицеров (6)
• императорская армия (197)
• награды (35)
• Полководцы (87)
• Разведка (32)
• рассказы (31)
• Спецназ (11)
• АСТРОЛОГИЯ (42)
• АФОРИЗМЫ (74)
• ВОВ (511)
• ДЕНЬ ПОБЕДЫ (103)
• Они сражались за Ленинград (70)
• ВОЕННЫЕ УЧИЛИЩА РОССИИ (65)
• Военно-морские училища (15)
• ВООРУЖЕНИЕ (138)
• Вооружённые силы мира (53)
• Россия (64)
• Всё о ЛИРУ (133)
• дизайн дневника (104)
• ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА (82)
• ГЕРОИ РОССИИ (185)
• — герои 1812 года (22)
• — герои ВОВ (67)
• — герои первой мировой (9)
• Города-герои (41)
• ГОРОДА МИРА (281)
• ГОРОДА и посёлки РОССИИ (439)
• дизайн интерьера (8)
• ЖЕНЩИНЫ в АРМИИ, ФЛОТЕ (58)
• Женщины во флоте (10)
• ИСКУССТВО (1440)
• Фотогафия (197)
• ЖИВОПИСЬ (876)
• Семейный портрет (21)
• художники-баталисты (91)
• художники-маринисты (219)
• ИСТОРИЯ РОССИИ (1035)
• Усадьбы России (218)
• Декабристы (21)
• Императоры российские (60)
• Лица истории (144)
• Российская империя (343)
• СССР (125)
• К 100-летию революции 1917г. (77)
• кладовая рецептов (109)
• Здоровье (41)
• сад, огород (10)
• КНИГИ (590)
• Библиотеки (8)
• Лев Толстой (4)
• мемуары (251)
• о флоте (46)
• Энциклопедии онлайн (23)
• КОМПЬЮТЕР (51)
• КРУГОСВЕТНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ (80)
• мифы, легенды, сказки (43)
• Кулинария (220)
• КУЛЬТУРА РОССИИ (66)
• офицеры — музыканты (1)
• офицеры — писатели (12)
• офицеры — художники (13)
• МАЯКИ (28)
• Мода (39)
• МОРЯ и ОКЕАНЫ (53)
• МУЗЕИ (192)
• морские музеи (34)
• МУЗЫКА (869)
• военные марши, песни (182)
• история песни (81)
• романсы (135)
• памятники (122)
• ПАРУСНИКИ (124)
• Первая Мировая война (66)
• Православие (113)
• Праздники (56)
• Приморские города (58)
• психология (31)
• РОССИЯ СЕГОДНЯ (143)
• САНКТ-ПЕТЕРБУРГ (1336)
• Архитектура, модерн (1)
• Блокада Ленинграда (17)
• Васильевский остров (25)
• военная и морская столица (90)
• городские легенды (49)
• Доходные дома (2)
• Зимний дворец, Эрмитаж (38)
• Мосты Санкт-Петербурга (38)
• окрестности города (227)
• Петербург в живописи (174)
• Петербург-морская столица (41)
• Петергофская дорога (2)
• Пушкинский Петербург (35)
• храмы, церкви, соборы (58)
• стихи (331)
• А.С. ПУШКИН (98)
• М.Ю. Лермонтов (17)
• страноведение (76)
• Творчество (6)
• ФИЛЬМЫ (483)
• Финский залив (8)
• ФЛОТ РОССИИ (580)
• МОРСКИЕ и речные СУДА (36)
• Великие Адмиралы (11)
• Военно-морская библиотека (2)
• Военно-морской флот (267)
• кухня русского флота (3)
• Морские династии (7)
• Петр Первый и флот (18)
• Подводный флот (101)
• Праздники ВМФ (29)
• флотский юмор (36)
• ФОРМА одежды (60)
• форма российской императорской армии (10)
• Это интересно! (86)
• юнкера, гардемарины, кадеты (112)

—Цитатник

Веб-браузеры для обеспечения конфиденциальности и безопасности. Ваш браузер — это то, ч.

Иркутские правнуки Пушкина. Вы об этом знали? Я даже не слышала. .

О трагической судьбе капитана второго ранга Леонтия Дубельта. О трагической судьбе капитана в.

Как ёжики уничтожают Новую Зеландию: Колючие враги народа. В Новой Зеландии власти тщетно пытаю.

3 июня — память равноапостольных царя Константина Великого и матери его царицы Елены. Родитель.

Источник

Мастера пейзажа (17 стр.)

Ю. К. К. Даль. «Вид Дрездена при свете луны», 1839, Картинная галерея, Дрезден

Множество работ Даля посвящено природе родной Норвегии, которую художник любил всем сердцем. Холодную красоту северной природы передают его пейзажи «Две копенгагенские башни на вечернем небе» (ок. 1820, Кунстхалле, Гамбург), «Норвежский пейзаж» (1821, Музей Торвальдсена, Копенгаген), «Кораблекрушение у берегов Норвегии» (1832, Национальная галерея, Осло), «Пороги близ Хеллефосса» (1838, Национальная галерея, Осло). Очень разные по настроению – полные внутреннего драматизма или глубоко лиричные – они тонко и реалистично передают черты норвежского ландшафта.

Высокое мастерство и неповторимая манера письма привлекли к Далю множество молодых живописцев. Школа Даля получила известность далеко за пределами его родины (с 1826 года пейзажист постоянно жил в Норвегии). Картины художника пользовались огромным успехом в Германии, Дании и других европейских странах.

Александр Калам
(1810–1864)

Александр Калам быстро достиг всеобщего признания. С каждым годом в крупных европейских городах появлялось все больше и больше художников, которые писали в стиле альпийской пейзажной школы, основоположником которой он являлся.

Швейцарский живописец Александр Калам родился в маленьком городке Веве на берегу Женевского озера. Его отец был каменотесом и рано умер, после чего мальчику пришлось самому зарабатывать себе на жизнь. Александр переехал в Женеву и первое время обучался ремеслу каменотеса.

В возрасте двадцати лет Александр поступил в подмастерья к знаменитому в то время художнику Франсуа Дидэ, который одним из первых в Швейцарии начал писать пейзажи романтического направления. Вскоре Калам попробовал сам писать пейзажи в этом же стиле и очень быстро превзошел своего учителя. Через некоторое время он занял его место во главе женевской художественной школы и начал создавать работы, которые впоследствии стали называть первыми картинами альпийской пейзажной школы.

В 1837 году Калам экспонировал на выставке в Гамбурге пейзаж «Лес около Авранша», который принес ему большой успех. Его имя стало известно среди собратьев-художников и людей, интересовавшихся искусством.

Через два года после создания пейзажа «Гроза на Хандеке» (Музей искусств и истории, Женева) художник стал еще более известен. Он выставил эту работу в Салоне в Париже, и она произвела очень сильное впечатление на парижан. В ней великолепно сочетались точное изображение разыгравшейся стихии, цветовые сочетания, интересная композиция и высокое мастерство самого художника.

Одному из зрителей довелось спустя десять лет повторно увидеть эту работу на выставке в Женеве.

Свои впечатления от этой картины он выразил такими словами: «Калам питал свой гений созерцанием грандиозной природы. Его талант, суровый и строгий, вдохновляется скорее чувствами, нежели искусством. Какое величественное смятение! Так и слышишь, как воет ветер в этих глубоких ущельях; грозовые тучи нависают над самой землей; а ниже угадывается темная голова гиганта, который словно бы вызвал всю эту бурю».

В 1839 году Калам совершил поездку в Германию и Нидерланды, а через год посетил Англию, где изучал английские пейзажи. В 1842 году художник снова побывал во Франции, где интересовался картинами Лоррена и Пуссена, а также произведениями художников барбизонской школы. В 1845 году побывал в Италии. Однако, несмотря на это, Калам не отступал от своей системы изображения природы.

Его последующие пейзажи неизменно вызывали восторг зрителей, где бы художник их ни выставлял: в Швейцарии, во Франции, в Италии, в Голландии или других европейских странах. Вероятно, причина такой популярности была в том, что отдельные элементы его композиций всегда были узнаваемы и необычайно реальны. Зритель, взглянув на полотно, как бы переносился в это место. При этом мастер отказался от популярных в то время деталей классического пейзажа: мраморных колонн, развалин, яркого и ровного солнечного света, мифологических персонажей.

Калам стремился к разработке своих, до тех пор никем не испробованных рецептов. Например, довольно часто он объединял отдельные элементы различных видов, получая «искусственные» пейзажи, которые также имели у публики большой успех. Таков «Горный пейзаж», выставленный сегодня в парижском Лувре. Искусное сочетание фрагментов, их условные цветовые сочетания продолжали производить впечатление подлинной природы.

Калама считали не только создателем альпийской живописи. Современники называли его «величайшим швейцарским пейзажистом и одним из лучших европейских художников века». За свои работы он неоднократно награждался премиями. В 1842 году Калам был произведен в кавалеры ордена Почетного легиона, а также избран членом Петербургской и Брюссельской академий художеств.

В 1850-е годы у Калама, которому было еще только за сорок, уже появилось огромное количество учеников. Имелась школа Калама и в России. В нее входили П. А. Суходольский, А. И. Мещерский, В. Д. Орловский и другие известные художники конца XIX века.

Известно, что творчество Калама оказало сильное влияние на развитие художественной манеры талантливого русского пейзажиста Ф. А. Васильева.

А. Калам. «Пейзаж с дубами», 1859, Эрмитаж, Санкт-Петербург

Сам Калам не переставал создавать пейзажи. Среди его многочисленных работ можно отметить «Люцернское озеро», выполненное в 1857 году по заказу полковника Теплова, «Вид озера в окрестностях Женевы» (1857), «Пейзаж с дубами» (1859), «Горное озеро в Швейцарии», «Вечерний пейзаж». Все эти картины хранятся в Эрмитаже в Санкт-Петербурге.

Интересна работа «Пейзаж с дубами». В центральной части композиции посреди поля созревшей пшеницы художник поместил два старых, больших, развесистых дуба. Далеко на горизонте виднеются высокие, поросшие лесом холмы. По серовато-синему небу бегут белые, плотные облака. Картина написана в сочных, ярких, естественных тонах.

В начале 1860-х годов Калам стал чувствовать себя хуже, и вскоре у него был обнаружен туберкулез. Он переехал в Ментону, где и провел последние месяцы жизни.

Художник умер в возрасте пятидесяти четырех лет.

Через год в Париже была организована распродажа картин, рисунков и этюдов мастера. Доход от нее составил огромную для тех лет сумму – 180 тысяч франков. Однако через десять лет альпийские пейзажи Калама и его последователей вышли из моды. Пейзажи стали называть условными и надуманными. Место Калама заняли другие художники.

Карой Марко Старший
(1791–1860)

Несмотря на то что Карой Марко Старший большую часть жизни провел в Италии, художника не забывали на родине, в Венгрии. Издания того времени внимательно следили за творчеством мастера. Многие жители города Пешта еще при жизни мастера имели возможность видеть его картины и называли его «венгерским Клодом Лорреном».

Карой Марко Старший – первый венгерский пейзажист, которому удалось добиться европейского признания. Он родился в обеспеченной семье. Родители хотели, чтобы Марко стал инженером.

Юноша начал было учебу, но через некоторое время понял, что инженерная наука – не его призвание. Он решил посвятить свою жизнь живописи.

Известно, что учиться рисовать Карой начал довольно поздно – в двадцать семь лет. Сохранились его работы этого периода, например полотно «Карпаты» (1820, Венгерская национальная галерея, Будапешт). Наиболее его привлекал жанр пейзажа: в своих работах Марко старался передать красоту своей родины. Как и пейзажисты XVII столетия Н. Пуссен и К. Лоррен, он восхищался картинами природы и пытался увековечить их на своих полотнах.

Такова картина «Вышеград» (1828–1830, Венгерская национальная галерея, Будапешт). Перед зрителем раскрывается панорама одного из самых древних и знаменитых мест истории венгров. Это высокий, пологий холм, заросший кустарниками и деревьями. На его вершине сохранились развалины старинной крепости, по склону тянется стена с остатками сторожевых башен. В правой части полотна изображено кудрявое ветвистое дерево. Между холмом и деревом виднеется бело-голубоватая лента Дуная. Над холмами раскинулось высокое светло-серое небо, по которому плывут легкие облачка.

Источник

Луна, Ленский, Лорелея

«Всё перепуталось, и сладко повторять:

Россия, Лета, Лорелея».

В стихотворении «Декабрист» Осип Мандельштам не для пущей лепоты задействовал это странное триединство – Россия, Лета, Лорелея и добавил «подругу рейнскую, вольнолюбивую гитару». Образованный человек рубежа XVIII и XIX веков был, если не германофилом, то непременным знатоком, поклонником Гёте, Шиллера, Гейне, а заодно – северо-немецкой готики и загадочного европейского средневековья. Ich weiß nicht, was soll es bedeuten… — рейнская златовласка Lorelei губила мужчин своим пением и те канули в реку забвения – Лету, притворившуюся Рейном.

А что на Рейне? Дойчланд в те годы не была «юбер аллес» и не ассоциировалась с «дранг нах остен», да и галантный король Фридрих Великий давно почивал в могиле, чуть-чуть потревоженный Бонапартом, устроившим церемонию у надгробия своего кумира. Наполеон бодро шествовал по Германии, с удовольствием топча земли перепуганных курфюрстов. Вместе с тем, его сапоги теперь хранятся в Дрездене, как память о тотальном ужасе и – грандиозном освобождении. Поэтому выставка, проходящая в Новой Третьяковке на Крымском валу именуется «Мечты о свободе» с подзаголовком: «Романтизм в России и Германии», а сапоги неистового корсиканца – одна из главных «изюминок» экспозиции. Проект – масштабен. Здесь и картины – известнейшие и проходные, и оружие, и удивляющие артефакты, вроде рисунка, сделанного императором Николаем I, к слову, не чуждого романтики и называвшего свою жену Шарлотту Прусскую не иначе, как «белая роза». Тут же – знакомые ещё по школьным учебникам силуэты и росчерки Пушкина.

Рассказы о художниках и поэтах продолжены историями декабристов, как бы говоря нам: «Вот, куда уводят мечты!» Лорелея – коварна. Декабризм – это не столь французское вольтерьянство в сочетании с русской «традицией» дворцовых переворотов; сколь грёза о буре. Одна из наиболее запоминающихся картин выставки – вещь Максима Воробьёва «Дуб, раздробленный молнией». Автор умиротворяющих и прозрачных пейзажей, Воробьёв точно выразил идею романтизма – красивая, изысканная гибель, как вершина смыслов. Декабризм тоже вырос из надлома, который хотел стать натиском.

Учителя словесности убеждали, что Онегин имел все задатки будущего декабриста. Ничуть не он. Идеалист-романтик нашей полосы – Владимир Ленский. Над ним, по сути, подтрунивал поэт, создавая «типичного представителя». Немецкое образование, цитирование философских трактатов, поэзия, экзальтация и «кудри чёрные до плеч». Но тут же – вульгарная Ольга с её округлым лицом и вздорно-кокетливой натурой. Пушкин сжалился над восемнадцатилетним недо-Вертером, убив его на взлёте, пока тот не превратился в толстого помещика-рогоносца, что рядом с приземлённой и ветреной Оленькой было бы вполне закономерно. Но мог бы и в тайное общество рвануть. И на Сенатскую. Романтик обязан погибнуть в младые лета или пострадать за грёзы на каторге. Иначе – банальность и протухание.

На холсте Николая Подключникова – иконописца, реставратора и мастера интерьеров — интеллектуалы в своём кругу. Перед нами – учёный, врач Алексей Филаморфитский и его гости. Если приглядеться – все разобщены и каждый мыслит о своём-прекрасном. На стене – копия рафаэлевой Мадонны – одного из культовых шедевров для продвинутого романтика. Сию Мадонну «открыли» и оценили только в середине XVIII века, а к 1810-1830 годам она сделалась предметом для поклонения. «Исполнились мои желания. / Творец тебя мне ниспослал, / тебя, моя Мадонна, / Чистейшей прелести чистейший образец», — признавался Пушкин, сравнивая свою Натали с благоуханной девой Ренессанса. На выставке можно увидеть вариации на тему Сикстинской богоматери – её писали с разной степенью толковости во всех европейских странах – для украшения «философических» кабинетов. Здесь мы наблюдаем копию русского художника Алексея Маркова – он, получив золотую медаль от Академии Художеств, учился за границей, и в 1832 году скопировал великое полотно.

Рядом с рафаэлевой Марией – произведения уникального автора – Алексея Егорова, писавшего в манере Возрождения и до такой степени прославившегося, что Папа Пий VII звал его в Ватикан. Однако Егоров предпочёл остаться на родине. Он был до того искусен, что как-то раз нарисовал фигуру единым росчерком, начиная с большого пальца левой ноги. Любимец Александра I, он попал в опалу при Николае Павловиче – ему решительно не нравились образы Егорова – слишком чуждые русскому духу, а потому чудеснейший мастер ушёл в тень и пребывал в печальной безвестности.

«В чертах у Ольги жизни нет. / Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне», — усмехался Онегин, показывая, что для тогдашнего ценителя не все мадонны были одинаково чудесными, и типаж, сотворенный Антонисом ван Дейком, вышел пустым. Евгений признаётся, что на месте Ленского он выбрал бы другую – Татьяну, непонятную, пугливо-изящную, с римским именем, восходящим к Titus Tatius.

Подражание эпохе Кватроченто – лучший метод. Теодор Ребениц – роскошнейший тому пример. Выучившись на юриста, он всё-таки выбрал искусство. Его аллегорическая вещь «Италия и Германия» живописует девушек, взятых напрокат у божественного Леонардо с лёгким намёком на Боттичелли и Фра Филиппо Липпи. Шатенка-Италия покровительствует блондинке-Лорелее, северной сестре, обязанной преодолеть варварство, но если Италия смотрит грустно и у неё «всё в прошлом», то Германия взирает оптимистично и — куда-то вдаль. Романтики Рейна верили в пангерманизм и светлое будущее под эгидой возвышенного тевтона. И всё это придёт чрез благородное страдание.

Тогда формировался и новый взгляд на религию. Остро переболев атеизмом французского Просвещения, общество изумилось волшебному очарованию библейских текстов. В них заключалось всё – и чудо, и погибель, и воскрешение. На выставке – целый раздел, посвящённый Александру Иванову и «Явлению Христа народу», хотя само гигантское полотно осталось на своём месте – в старой Третьяковке. Тут представлен один из удачных эскизов. Рядом – античная прелесть «Аполлон, Гиацинт и Кипарис», а ещё – с восторгом писанная ветка на фоне жаркой синевы.

Для романтиков было характерно стремление на юг. Впрочем, это — извечная тяга северян к ярким цветам и фруктам, древним руинам и утончённой игре ума. Восток, Эллада и, конечно же, Италия.

«Кто знает край, где небо блещет / Неизъяснимой синевой, / Где море теплою волной / Вокруг развалин тихо плещет?» — риторически вопрошал поэт. Тут – во всём пламень творчества и даже водонос поёт, как оперный тенор, а сборщицы винограда – истые Венеры. На экспозиции представлен ряд итальянских пейзажей – с римскими древностями и без оных, и, конечно же, не обошлось без Карла Брюллова. Портреты чернокудрых сеньорит – в национальных костюмах и светских платьях по моде 1820-х — перемежаются с зарисовками из жизни пастухов, торговок и возничих. Однако же солнце и ласковая синь моря – лишь отдохновение и забытье. Душа изнывает по недостижимому идеалу! Романтик – мечется.

Помимо эстетически-выверенной смерти или иного мучения для него имелся ещё один пассаж – драматическая уединенность, как на картине Каспара Давида Фридриха «Странник над морем тумана» — к сожалению, этой вещи нет на выставке – по словам устроителей она редко покидает Hamburger Kunsthalle. Зато есть множество иных работ славного немца. Автопортрет явлен вместе с изображением его друга — Василия Жуковского. Их лица интересно сравнивать – горячая страстность Каспара и тихая мечтательность Василия Андреевича. Притом, что оба гения обращены внутрь себя – классический романтизм интровертен, в отличие от романтизма советского, направленного только вовне. Персонажи Фридриха не хотят взаимодействовать со зрителем – они либо погружены в думы, либо – в общение, из которого они тут же исключают всех окружающих. Редчайший приём – развернуть героя спиной. Это не только знаменитый путник, но и влюблённая пара «На паруснике», и двое мужчин, созерцающих луну.

Вообще луна – частая гостья в мастерской романтика. В связи с этим забавен пассаж Онегина, съязвившего, что Ольга подобна глупой луне. Подлунный мир призрачно-волнующ в серебристом, надменном сиянии. «Лунная ночь в Неаполе» Сильвестра Щедрина – глубина черноты, пронизанная бледными лучами. Силуэты зданий, вода, кто-то жжёт костёр на берегу. А вот — городской пейзаж скандинава Юхана Кристиана Даля «Дрезден при свете полной луны». Норвежец по крови и датский подданный, Юхан Даль входил в избранный круг Каспара Давида Фридриха и был женат на немке – фройляйн фон Блок. Даль считается основоположником национального пейзажа, но, как водится, тяготел к Лорелеям, предпочитая жить в Саксонии. Впрочем, и умер он там же. На его дивном полотне мы видим город, погружённый в тайну. Час русалок, фей и колдунов. Но, если приглядеться, всё по-житейски обыденно – купание коней в Эльбе и чья-то неясная фигурка.

Человек в творчестве романтика – отнюдь не центральный объект, он – деталь. Поэтому ведущий жанр – пейзаж. Туда, под сень дубрав, уходит и сам художник, и его лирический герой. Распространены виды из окон – автор любуется природой, строениями, небом и вовсе не хочет покидать свою комнату. «Вид на Дрезден» Карла Готфрида Фабера – это взгляд добровольного отшельничества, этакого само-заточения. Солнечность, весёленькая зелень, река, силуэты моста и башен. И тут же – психологический кокон – оконная рама, заграждающая путь на волю. Преддверие свободы — желаннее самой свободы. Во всяком случае, много красивее.

С этой точки зрения иначе воспринимаются пасторальные сюжеты Алексея Венецианова – его пейзане существуют будто бы на сцене. В процессе тяжкого труда они плывут в мареве дня, как танцоры, но здесь нет никакого слаженного действа. Лишь – сосредоточенное уединение всех и каждого. Героиня хрестоматийной «Жатвы» смотрит на всё отрешённо, как благородная сеньора из флорентийского рода. Впрочем, выглядит она ровно так же, а кичка напоминает ренессансный убор. Художник идеализирует крестьянский мир, любуется им, но до конца не понимает. Это смогут только Передвижники. Точно также мало сознавали свой народ и прекраснодушные декабристы и не ради красного словца дворянин Ульянов-Ленин сказал, что «страшно далеки они от народа». Они мыслили эталонными формулами, а не реальными фактами. Им было проще сгинуть, чем подумать об итогах. «И память юного поэта / Поглотит медленная Лета», — она смывает всё, кроме настоящего искусства, ибо только оно вечно.

Источник