Дитя луны алистер кроули
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 273 387
- КНИГИ 641 914
- СЕРИИ 24 451
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 603 484
Глава I КИТАЙСКИЙ БОЖОК
Лондон, столица Британского королевства, расположен на берегах Темзы. Вряд, ли можно предполагать, что этот факт был неизвестен Джеймсу Эбботу Мак-Нейлу Учстлсру, шотландскому джентльмену, урожденному американцу, проживающему в Париже. Однако вполне достоверно будет предположить, что он этого факта не признавал, ибо, усевшись однажды на ее берегу, он открыл для себя совершенно иной факт, о котором до него, судя по всему, никто даже не догадывался. А именно, что ночам» Лондон бывает очень красив. Погрузившись в мечтательные видения, он открыл для себя Лондон в мягком, мистически-прекрасном тумане — чудесную сказку о тоске и неясности.
Из этого явствует, что у судьбы есть свои любимчики, потому что изобразить Лондон таким, как он есть, удалось бы, наверное, только Гойе. В действительности город чудовищно безобразен. Тайну его хранят не потемки, а потомки. Эта истина становится очевидной для тех, кто понимает, что сердце Лондона — это вокзал Черинг-Кросс.
Как с точки зрении обычной географии, так и, так сказать, географии нравственной этот древний перекресток расположен в самом центре города. В обе стороны от него тянется улица Стрэнд, упираясь одним концом во Флитстрнг. и с другой двигаясь в направлении Ладгсйт-хиллд и заканчиваясь собором Св. Павла. На юг от него отходит улица Уайтхолл, ведущая к Вестминстерскому аббатству и зданиям Парламента. Трафальгар-сквер, прикрывающий вокзал с третьей стороны, к какой-то мере порождает его по банальной современности Пикаилли и Пэлл-Мэлл, полных гсоргианских архитектурных излишеств, не заслуживающих оправдания даже в качестве элементов ритуала преклонения перед историческим величием религиозных памятников, ибо Трафальгар — это действительно история. Тут следует заметить, что Нельсон со своего постамента очень внимательно смотрит на Темзу, ибо именно вокруг неё сосредоточена подлинная жизнь города, Здесь бьется аорта его огромного сердца, и Вестминср — митральный клапан era. Нет, все-таки Черинг-Кросс — единственный в мире «настоящий столичный вокзал. Хьюстон, Св. Панкрас и Кингс-Кросс годятся лишь на то, чтобы помочь человеку добраться до провинции, да хоть бы и до строгой Шотландии, и в каши дни столь же строгой, столь же юлой и неприступной, как во времена доктора Джонсона; Виктория и Паддингтон связывают лондонца со всеми безобразиями района и Бурнемута в зимнее время, а Мэйденхсд и Хенли — в летнее; Ливерпуль-стрит и Фенчерч-стрит — всего лишь сливные трубы пригородов, а Ватерлоо — это темная прихожая Уокинга. Большой Центральный вокзал олицетворяет некую «идею», имя и все атрибуты которые импортированы с Бродвея неким ловкачом строителем по фамилии Джеркс; с этого вокзала никуда и не доедешь, кроме как до площадок для гольфа под Сэпди-лоджем. Если в Лондоне есть еще вокзалы, о которых я не упомянул, значит, и просто забыл о них — вот еще одно доказательство их незначительности.
Перекресток же Чсринг-Кросс возник еще задолго до нормандского завоевания. Па этом месте Цезарь, несмотря на вес доблести пришедшего приветствовать его вождя Боадика, встретил его презрение»; и здесь же Блаженный Августин произнес свои знаменитые слова: Non Angli, scd angcli.
Впрочем, не будем преувеличивать: достаточно вспомнить, что Черинг-Кросс связывает Лондон с Европой, а тем самым с историей. Он сознает и свое достоинство, и свое предназначение; служащие вокзала никогда не забывают историю про короля Альфреда и пирог и очень ревностно выполняют свои Бог весть кем предписанные обязанности по отношению к любым нуждам господ путешествующих. Скорость поездов испокон веку соответствует скорости продвижения римских легионов — три мили в час, и они всегда опаздывают, видимо, в память бессмертного Фабия, сказавшего: Qui cunctando restituit rem. Вокзал прямо-таки купается и лучах славы бессмертных. Это наверняка здесь, в одном из залов ожидания, Джеймсу Томсону пришел в голову замысел его «города страшных ночей», и он по-прежнему остается сердцем Лондона, пульсирующим от тоски по Парижу. Человек, отправляющийся в Париж с вокзала Виктория, никогда не увидит настоящего Парижа. Он приедет лишь в город полусвета и толп туристов.
Впрочем, решение Лавинии Кинг прибыть в Лондон через вокзал Чсринг-Кросс не было продиктовано ни вышеизложенными соображениями, ни даже каким-либо инстинктом. Она была просто всемирно известной танцовщицей необычного эзотерического стиля, собравшейся ступить своей драгоценной ножкой на лондонскую сцену и, после пары очаровательных пируэтов, продолжить путешествие в Петербург. Нет, причина, по которой она избрала вокзал Черинг-Кросс, не была связана ни с какими высшими соображениями; если бы мы спросили ее самое, то она со своей загадочной улыбкой, застрахованной на сумму в семьдесят пять тысяч долларов, ответила бы, что оттуда просто удобнее добираться до отеля «Савой».
Окна же своего номера люкс она распахнула потому, что эта октябрьская ночь, открывшая художнику и свою красоту, и свое безобразие, была чрезвычайно жаркой, что в это время года для Лондона достаточно непривычно. Ни открывавшийся из них вид на исторический сад Тсмпль, ни излюбленный лондонскими самоубийцами мост темной громадой написавший над освещенными железнодорожными стрелками, ее не интересовали.
Она просто скучала в обществе своей подруги и неизменной компаньонки Лизы Ла Джуффриа, которая вот уже в течение двадцати трех часов без перерыва, с тех самых пор как Биг Бен пробил одиннадцать вечера, отмечала свой день рождения.
Вот уже восьмой раз та эти сутки Лиза выспрашивала о своем будущем одну даму, такую плотную и к тому же упакованную и железный корсет, что любой, кто хоть раз в жизни имел дело со взрывчаткой, не удержался бы от того, чтобы немедленно не отправить ее на улицу, в сад, дабы с ней в этом тесном помещении бога ради не стряслось снова того же, что очевидно, однажды имело место. Кроме того, эта дама была уже настолько пьяна, что любой поборник трезвости охотно отдал бы за нее столько, сколько весила бы она сама, будучи погруженной в грейпфрутовый сироп, чтобы заполучить столь наглядный образец для своей душеспасительной пропаганды. Знали эту даму Эми Брау, и на очередную просьбу раскинуть карты она всякий раз соглашалась безропотно.
— На день рождения вы получите тринадцать подарков, — повторила она уже в сто тринадцатый раз — А вот это означает «смерть в семье». Затем вы получите письмо с приглашением к путешествию, и еще будет какой-то темноволосый мужчина… И большой дом. Дом очень большой. Думаю, что вам предстоит поездка — очевидно, по этому письму. Н-да, Девятка плюс тройка — это двенадцать, плюс туз— тринадцать… Конечно, подарков будет тринадцать.
— Но я пока получила только двенадцать, — возразила Лиза, тоже уставшая; она скучала, ей все надоело.
— Ну и что? — отозвалась Лавиния Кинг, скучавшая у окна. — У тебя еще целый час времени.
— Тут действительно какой-то большой дом, — продолжала Эми Бpay. — И, думаю, что дело будет спешное.
— Все это очень странно! — воскликнула Лиза, неожиданно почувствовав себя лучше. — То же самое предсказал мне буньип, когда я вызвала его по поводу моего недавнего сна. Нет, это просто удивительно! Но еще удивительнее, что находятся люди, которые во все это не верят.
Из глубины одного из кресел раздался стон, полный невыразимой тоски:
— Может, кто-нибудь даст мне персик?
Этот голос — резкий, гулкий — принадлежал американцу с синими от бритья щеками и крутым подбородком. Одет он был довольно странно, если не сказать безвкусно: на нем была греческая хламида, на ногах — античные сандалии. Трудно подобрать мало-мальски философ-скос объяснение тому, отчего сочетание подобного костюма с чикагскими физиономией и выговором производит отталкивающее впечатление. Однако это было именно так. Это был Арнольд, брат Лавинии, и наряд свой он носил как бы в целях рекламы: это было частью той игры, в которую играло все семейство. Какому-нибудь близкому другу он мог бы, наверное, объяснить это так: я прикидываюсь шутом, чтобы отвлечь внимание людей и, пока они будут меня разглядывать, спокойно обшарить их карманы.
Источник
Лунное дитя (роман)
Лунное дитя («Liber LXXXI») Moonchild — Отчет (в форме романа) о магической операции, связанной преимущественно с Луной. Роман Алистера Кроули, начатый в 1917-м и опубликованный 25 сентября 1929 года.
Роман предваряет следующее авторское примечание:
Книга эта была написана в 1917 году в свободное время, остававшееся от попыток вовлечь Америку в войну на нашей стороне. Отсюда и мои иллюзии на эту тему, и то, как печально ведет себя в конце Саймон Ифф. Нужно ли добавлять, что, как то, без сомнения, демонстрирует и сама книга, все люди и события в ней — чистой воды выдумка расстроенного воображения?
На самом деле нет никаких оснований полагать, что роман в том виде, в котором он был опубликован, содержащий антигерманские пассажи, действительно был написан в 1917 году. В те годы Алистер Кроули проживал в США и публиковал в выходившем там журнале «Фазерленд» статьи с ярко выраженной прогерманской позицией.
Текст, подготовленный для издания 1929 года, представляет собой попытку очистить имя Кроули от обвинений в сотрудничестве с германской пропагандой. Алистер Кроули представлен в романе сразу в двух ипостасях — юного и отважного Сирила Грея и старого и мудрого Саймона Иффа. Грей и Ифф успешно борются с главарями зловещей Черной Ложи (прототипами их послужили совершенно безобидные маги из Ордена Золотой Зари, с которыми когда-то поссорился Кроули) и помогают французскому командованию раскрыть планы немецкого генерального штаба.
Отзывы на новый роман Алистера Кроули оказались достаточно противоречивы и сдержанны:
Перед нами — необыкновенная гениальность в построении фраз, рожденных прихотливой фантазией автора, однако мистицизм на страницах «Лунного дитяти» не в меру обилен, хотя и умен. По всей видимости, мистер Кроули попытался представить полное, правдивое и подробное описание магической операции, при помощи которой в тело матери, носящей под сердцем ребенка, был призван дух луны — несмотря на все происки магов-недоброжелателей из Черной Ложи. Сюжет полон заговоров и интриг; в нем фигурируют лица разных национальностей и упоминается «некое Аббатство» на Сицилии, избранное, по выражению автора, для великого эксперимента. «Лунное дитя» было написано десять с лишним лет назад, «в свободное время, остававшееся от попыток вовлечь Америку в войну на нашей стороне». «Нужно ли добавлять, — спрашивает автор, — что, как то, без сомнения, демонстрирует и сама книга, все люди и события в ней — чистой воды выдумка расстроенного воображения?» Можно добавить, что здесь чувствуется и перо сложившегося писателя, и острый, живой и непосредственный ум неустрашимого мыслителя, и энергичность человека, привыкшего облекать мысль в слово и воплощать слово в дело. Мы находим здесь рассуждения и о браке, и об алкоголе, и о чем угодно, — и почти не находим в сюжете опоры для этих рассуждений; мы находим здесь цитаты из Библии, из Байрона и Толстого и даже из Жорж Санд, Шопена, Максимилиана и человека, прославившего Солт-Лейк-Сити, — Джозефа Смита. На страницах книги часто появляется некий Сирил Грей — главный персонаж всей истории. Однако в ткань повествования, образующую масштабный гобелен, в котором уток непримиримо враждует с основой, вплетены и мадам Блаватская с ее теософией, и «христианская наука». В двух главах появляются еще более известные имена, одни из которых внушают почтение, другие — ужас. Общая идея такова: в ближайшие годы в Европе будут царить спокойствие и стабильность. Однако уже зреет новое поколение, которому не страшны ни бедность, ни смерть. Чего они будут страшиться, так это слабости и позора.
(«Шеффилд Индепендент», 16 октября 1929 года).
Роману «Лунное дитя» дан подзаголовок «Пролог». Мы принимаем это за указание на то, что Алистер Кроули когда-нибудь напишет продолжение этой удивительной смеси черной и белой магии. В этой книге приводится немало подробностей, внушающих отвращение. Даже если кто-то и впрямь творит подобные мерзости, им не место в художественном произведении. Суть сюжета, коротко говоря, в следующем: белые маги пытаются завлечь дух луны в тело будущей матери, а черные пытаются помешать белым. В итоге лунное дитя все же рождается — и сразу же исчезает из повествования, завершающегося описанием войны. Белые маги раскрывают Фошу планы немецкого генерального штаба, а британская армия отступает из Монса. В целом атмосфера романа нереалистична и неприятна.
«Лунное дитя» — один из самых необычайно фантастичных, но и самых привлекательных романов, какие нам доводилось читать. Дважды разведенная «вдова» влюбляется в Сирила Грея, который оказывается магом и членом некоего священного ордена тавматургов. Ребенок Грея от этой женщины должен испытать во чреве матери особые сверхъестественные влияния, чтобы впоследствии принести возрождение всему человечеству. Враждебная группа магов пытается сорвать этот эксперимент, и на вилле в Неаполе, где влюбленные проводят медовый месяц, разыгрывается битва демонологов. О развязке мы умолчим, но, так или иначе, она далеко не столь понятна, как основная часть романа. Очарование «Лунного дитяти» — в самой манере повествования. Постоянно вспоминаются настроения Анатоля Франса и методы Рабле. На смену пространным рассуждениям о магии и спиритуализме внезапно приходит юмор, иногда обычный, иногда сардонический. От чернейших мистерий Гекаты мы переносимся к дивным светлым видениям поэтов, а от рутины повседневной жизни — к ужасам великой войны. «Лунное дитя» не более фантастично, чем любой основательный «триллер», однако являет собою одновременно и сатиру, и аллегорию, полную хаоса и блеска гениальности.
(«Абердин Пресс Джорнал», 28 октября 1929 года).
Этот занятный роман был написан около двенадцати лет назад, но сейчас увидел свет впервые и был отправлен в печать безо всяких дополнений и исправлений. Читателя он заинтересует не столько как художественное произведение, сколько как источник сведений о средневековой магии, ибо мотивы и методы его действующих лиц слишком далеки от обычного человеческого опыта. Это история группы белых магов, которые «отправляются на душевную ловлю в четвертое измерение» и пытаются заманить дух луны в тело будущей матери, одновременно противостоя интригам черных магов, которые стремятся сорвать их планы. В романе подробно описывается немало церемоний, частью весьма неприятного характера, и звучит апология магии, которую, по всей видимости, следует принимать всерьез. Но сам сюжет в определенном смысле — хотя и не во всем — чистая мистификация, и ни один из интеллектуальных уровней не выдерживается сколько-нибудь долго. Временами, как в беседе между черным магом Дугласом и американским соискателем Батчером, стиль снижается до откровенного фарса. Мистер Кроули умен и одарен как писатель, но здесь, как и в более ранних своих сочинениях, он слишком отождествляется с реальностью магического опыта, чтобы заинтересовать читателя, чувствующего себя в этих сферах не столь уверенно.
(«Таймс Литерари Сапплмент», 7 ноября 1929 года).
Возможно, сам автор и знает, в чем смысл всего этого бреда.
Впервые «Лунное дитя» было переиздано «Вайзер Букс» в 1970 году.
Источник