«Мы поняли, что оказались в погибающем корабле». Интервью Ловелла, командира «Аполлона 13»
К полету «Аполлона 13» лунные миссии становились чем-то даже обыденным. Успешные полеты «Аполлона 11» и «Аполлона 12» с высадкой на поверхности Луны могли заставить думать, что полеты в космос скоро станут вещью обыденной и безопасной. «Аполлон 13» напомнил о том, что это не так. История «Аполлона 13» стала одной из самых известных в истории освоения космоса. Его назвали «успешным провалом».
Миссия стартовала ровно 50 лет назад, 11 апреля 1970 года. Командиром экипажа был Джим Ловелл, для которого полет стал четвертым путешествием в космос. Ранее он летал с Фрэнком Борманом на «Джемини 7» в декабре 1965 года, в ноябре 1966-го он летал с Баззом Олдрином на «Джемини 12», а затем с Борманом и Биллом Андерсом участвовал в исторической миссии «Аполлон 8» в декабре 1968 года – тогда впервые человек совершил полет на орбиту Луны. На «Аполлоне 13» к Ловеллу присоединились новички пилот командного модуля Джек Суайгерт и пилот лунного модуля Фред Хейз.
Первые два дня миссии проходили по плану. Но спокойное течение миссии было прервано взрывом кислородного баллона в служебном модуле, который поставил под угрозу жизнь экипажа. Об этих событиях и вспоминает в своем интервью Astronomy 92-летний Джим Ловелл.
— Расскажите немного о задачах «Аполлона 13». Чем миссия отличалась от «Аполлона 11»?
— Это была первая миссия, когда мы на самом деле планировали заниматься наукой, исследованиями. Первые две миссии, «Аполлон 11» и «Аполлон 12», были скорее для того, чтобы отработать технику посадки, показать, что мы можем это делать. А к нашему полету NASA уже отработало механику попадания на Луну. Теперь целью была наука. Мы отправлялись в район Фра Мауро. Предполагалось, что там очень разнообразный химически состав породы. Ее изучение было нашей целью. К сожалению, мы ее не достигли.
— Вас планировали отправить на «Аполлоне 14», но в NASA приняли решение заменить экипаж «Аполлона 13» на ваш. Как вы тогда к этому отнеслись?
— Это было довольно интересно. После «Аполлона 8» я был дублером Армстронга на «Аполлон 11». Затем меня назначили на «Аполлон 14», и мы начали подготовку к этой миссии. Но руководство NASA решило, что подготовки Элу Шепарду не хватает, и его решили заменить. Ко мне подошли и сказали: «Мы хотим тебя поставить на 13-й, а не на 14-й». Я подумал, что это будет хорошо, мы на полгода раньше все сделаем. Я пошел домой и сказал жене: «Мы полетим на 13-м, а не на 14-м». Она сказала: «13-й?» Я ответил: «Ну, это идет после 12» (смеется). Позднее это добавили в фильм.
— Как вы к этому относитесь, оглядываясь назад?
— Будучи в подчинении NASA, мы не верим в мифы, такие как значение числа 13. Но если посмотреть на полет, проанализировать миссию от ее зарождения до финала, можно увидеть какие-то плохие предзнаменования и невезение. Когда оглядываешься назад и видишь, что происходило, понимаешь, что все указывало: что-то случится.
— А можете вспомнить пример?
— Да, можно вспомнить, как проводились испытания перед полетом. За две недели до него мы полностью отрабатывали все элементы, корабль был заправлен, все испытания отработали четко. Мы ушли, а наземная команда пришла, чтобы привести корабль в режим ожидания. Одной из задач было удаление жидкого кислорода из двух резервуаров. Техника позволяла это сделать. Но инженеры и механики не могли детально рассмотреть механизмы и трубки, которые отвечают за отведение кислорода. Поэтому когда они попытались его «выдуть», это им не удалось. Они посмотрели на схемы резервуара и решили использовать систему подогрева для удаления кислорода, применив наземное питание в 65 Вольт, тогда как питание корабля – 28 Вольт. Они подключились, и все сработало. Кислород был удален. Но чего они не знали тогда: температура в баке поднялась так, как не должна была. Термостат должен был сработать и не допустить перегрева. Но из-за более высокого напряжения контакты спеклись, и с тех пор мы перестали быть в безопасности. Наземная команда не знала о перегреве, бак тогда не взорвался чудом. За день до полета в него снова загрузили жидкий кислород, и он стал бомбой, ожидающей взрыва. А причина аномалии была заложена еще в 1965 году. Производителю кислородных баков была дана директива сделать термостаты более универсальными, совместимыми с напряжением от 28 до 65 В. Но этого не было сделано. А выполнение директивы не было проверено. Так что бак уже был поврежденным, а 13 апреля он взорвался, когда мы были в полете. Были и другие необычные вещи с нашим «Аполлоном» до вылета. Например, вынужденная замена Кена Маттингли на Джека Суайгерта из-за кори. Так что «Аполлон 13» с самого начала был необычной миссией.
— Сюда же можно отнести и то, что произошло после старта, когда центральный двигатель второй ступени «Сатурна 5» прекратил работу примерно на две минуты раньше. Были ли у вас опасения тогда по поводу того, что вы не сможете достичь Луны?
— Да, это так. Двигатель заглох внезапно на минуту или две раньше. И мы увидели мигающий свет, спросили: «Что это за история?» Оказалось, что на третьей ступени топлива было достаточно, чтобы выйти на нужную орбиту и получить достаточное ускорение для полета к Луне. Но это было еще одно плохое предзнаменование. Интересно, что во время одного из полетов «Сатурна 5» без корабля с людьми – таких полетов было два – произошло то же самое. Но инженеры думали, что к моменту нашего полета все уже отлажено. И это логично, ведь с 8-м, 10-м и 11-м все было нормально.
— Можете ли вы описать свою реакцию, когда услышали громкий звук, вызванный взрывом кислородного бака?
— Мы не знали, что это. Я услышал громкий хлопок. Самое забавное, что еще во время испытаний, когда мы были в корабле, Хейз шутил, провоцировал такие звуки. Я сначала подумал, что это снова Фред: «Зачем он снова это делает?» Потом я посмотрел на него. Я был в командном модуле, посмотрел на него, а его глаза были как блюдца. Он сказал: «Это не я». И все началось.
— Когда вы увидели утечку газа из командного модуля, как быстро поняли, что это что-то важное?
— Перед этим я увидел, что мы потеряли два из трех топливных элементов. Я знал, что один топливный элемент даст нам достаточно энергии, чтобы мы могли облететь Луну и вернуться домой. Но потом посмотрел на приборную панель и увидел показатели двух топливных элементов служебного модуля. Один был на нуле, а другой постепенно падал. Такого не должно быть при нормальном использовании кислорода. Затем я подошел к иллюминатору. Сейчас даже не могу сказать, зачем я это сделал. Когда посмотрел в него, увидел в задней части корабля что-то наподобие газового потока. Я быстро понял, что этот газ – кислород, и что мы потеряли оба кислородных резервуара. Поскольку во время взрыва пострадала часть второго бака, который не был поврежден во время прокачки на земле.
— Как вы сохранили самообладание в такой беспрецедентный кризисный момент?
— Вы можете в такой ситуации отскочить от стены минут на десять, попытаться понять все, осознать, что делать, но ничего бы не изменилось. И помните, что в экипаже летчики-испытатели. Я привык к тому, что двигатели иногда ломаются во время испытаний самолетов или к чему-то подобному. Поэтому мне пришлось решать, что делать. Мы очень быстро поняли, что находимся в погибающем корабле и что нам предстоит пересесть в лунный модуль, потому что только там сохранились кислородные баки. Из-за потери энергии мы теряли двигатели командного модуля. Он должен был стать мертвым. Так и произошло. Мы это все обсуждали. Я даже забыл, когда должен быть сеанс связи с Землей. Там даже сначала подумали, что проблемы со связью из-за воздействия солнечной радиации или что-то подобное. Это могло создать впечатление ложных показаний. Но мы уже понимали, что это за история. Наконец мы договорились перейти в лунный модуль. Первое, что мы сделали – нам очень повезло – мы переключили систему навигации между командным и лунным модулем, это позволило понимать ориентацию и использовать в будущем лунный модуль с его двигателем, чтобы маневрировать.
— На этом этапе вы уже выполнили коррекцию курса, чтобы сойти с траектории свободного возврата и выйти на траекторию посадки возле места назначения. Как быстро Центр управления понял, как вас вернуть на траекторию свободного возврата, чтобы вы быстрее вернулись домой?
— Прошло некоторое время, но это первое, о чем они подумали. Это довольно интересно. Мы отправлялись на Луну по траектории свободного возврата. Это означало, что даже в случае неполадок с двигателем мы бы вышли на курс возвращения с помощью только гравитации Луны. Но примерно через 20 часов после взлета из Центра управления с нами связались по этому поводу, сказав: «Мы оценили ситуацию. Когда вы приступите к посадке на Фра Мауро, Солнце будет прямо над вами. Так что внизу будут плохо видны ориентиры. Вы будете садиться в блюдце молока. Поэтому мы планируем сойти с траектории свободного возврата и задать такой курс, который позволит вам совершать посадку в тот момент, когда объекты в зоне посадки будут освещены не отвесно, а под углом. Вы увидите тени, кратеры – все такое. Так что все в порядке». Потом произошла авария. И мы оказались в таком положении, что если бы мы остались на прежнем курсе, облетели бы Луну и «промахнулись» бы мимо Земли, оставшись на вытянутой эллиптической орбите. Не знаю, летали бы годами так.
— Звучит страшно. Одним из следствий всего этого было то, что вы установили рекорд и стали людьми, которые дальше других оказались от Земли. Вы осознавали это или были слишком заняты?
— Нет, не задумывались. Хотя когда мы достигли апогея, не стали замедляться, а позволили траектории «забрать» нас обратно. Я посмотрел на Луну и обратил внимание, что она не такая же, какой я ее видел во время полета на «Аполлоне 8». Она была намного меньше. Но я нормально это воспринял, потому что знал, что мы не будем тормозить, чтобы сохранить скорость, которая не позволит нас захватить гравитации Луны и даст вернуться домой.
— Очевидно, что лунный модуль не задумывался как спасательная шлюпка, и вы его использовали беспрецедентным образом. Насколько сложно было управлять и маневрировать с его помощью?
— Лунный модуль похож на любое другое транспортное средство. Я имею в виду, что когда вы что-то делаете в плане управления, оно ведет себя таким образом, как задумано. Так и действуете. Но когда произошел взрыв и нам пришлось использовать лунный модуль, все же командный модуль нам тоже пригодился с его тепловым экраном, чтобы вернуться в атмосферу. Мы поняли, как все работает, когда попытались впервые произвести маневр, чтобы вернуться на нужную траекторию. Когда я начал маневрировать, как привык, это не сработало. Центр тяжести находился не в центре лунного модуля, как это бывает, а где-то далеко слева. Он постоянно уходил. Так что я буквально на ходу учился маневрировать и ловить модуль, чтобы найти правильное положение. Потребовалось некоторое время, чтобы приловчиться. Но, к счастью, когда у тебя большие проблемы, ты быстро учишься.
— А как строилась работа с Центром управления? Вы решали проблему на месте, а они пытались спланировать ваше благополучное возвращение домой.
— Все было хорошо. Сразу они понимали, что мы должны вернуться на траекторию свободного возвращения. У нас была заложена процедура замедления и ускорения. Но мы не думали, что топливная система лунного модуля со всем этим справится. Поэтому они спорили о том, что делать, пока мы летели к Луне. Но мы с ними постоянно контактировали. Думаю, без Центра управления мы бы сейчас не беседовали.
— Правда ли, что Джек и Фред были увлечены фотографированием Луны?
— (Смеется) Когда мы вернулись на курс свободного возвращения, с нами снова связались из Центра управления и сказали: «Смотрите, мы проанализировали ваше положение и количество энергии, которая у вас есть на лунном модуле. Мы думаем, что она закончится до того, как вы вернетесь. Вам потребуется энергия, чтобы правильно позиционироваться при посадке». Это было на пути к Луне. Команда на симуляторах прорабатывала схему нашего возвращения. Когда мы приблизились к Луне, нам сказали: «Кстати, вы за Луной потеряете связь с нами. Поэтому убедитесь в том, что вы готовы записать наши инструкции». Я сказал: «У меня есть два напарника, и если я что-то пропущу, они запишут все шаги, уверен в этом». Когда мы были близки к Луне, с нами снова связались: «Вы готовы записывать?» Я сказал: «Да». И начал записывать. Посмотрел на ребят, а они не обращали никакого внимания на это. У них были камеры в руках. Вы представляете? Я сказал: «Господа, а каковы ваши планы?» Они сказали: «Когда облетим Луну, сделаем несколько снимков». Я ответил: «Если мы не вернемся домой, вы их не распечатаете» (Смеется). Но я получил инструкции, они – фотографии, и мы вернулись в итоге домой.
— Фред заболел на пути домой? Это было серьезной проблемой?
— Да, он заболел, у него был озноб. Я пытался согревать его. Периодически обнимал его, грея своим телом. Температура медленно падала. Сначала мы этого не замечали. Мы выключали все, чтобы сбалансировать температуру внутри корабля. Когда все сломалось, стало холодно.
— О чем вы думали, когда оказались в Тихом океане и понимали, что благополучно добрались до дома?
— Конечно, это был чистый восторг. Мы вернулись, справившись с большой проблемой: не задохнулись в том, что выдыхали сами. Ведь в лунном модуле был только один прибор для удаления углекислого газа. Он был разработан для двух человек на два дня, а нас было трое, использовали его четыре дня. Нам пришлось найти способ избавления от углекислого газа. В Центре управления смогли найти способ извлечь квадратный прибор из умершего командного модуля и вставить его в круглое отверстие. С помощью клейкой ленты и подручных средств нам это удалось. Все сработало. Это было чудом. Если бы мы не сделали этого, то углекислый газ накапливался бы. И я не знаю, что тогда случилось бы.
— Расскажите об опыте работы над фильмом «Аполлон 13». Какова ваше отношение к его появлению?
— Это довольно интересно. Сразу после посадки, когда мы сели на корабль, нам удалось осмотреться. Фреда поместили в больничное отделение, мы пошли к нему, чтобы поболтать. Мы сказали друг другу: «Это было нечто, что-то необычное. Посмотрите, что произошло. Мы должны написать об этом книгу». Мы подумали, что это хорошая идея. Я поговорил с Джеком и Фредом, а потом некоторое время ничего не происходило. Шли дни или годы. А потом позвонил человек по имени Джефф Клюгер. Он был автором в журнале Discover. Он сказал: «Я всегда хотел написать историю о NASA и космической программе. Я подумал, что история «13-го» подходит. Я ответил: «Это то, о чем мы думали». Но к тому времени у Фреда были свои дела, ему не было интересно, а Джек уже умер. Я сказал: «Давайте сделаем это. Мы разделим работу. Я буду давать информацию». Мне понравилось общение с ним. Мы еще не закончили книгу, когда наш агент сказал, что есть интерес снять фильм. Мне позвонил Рон Ховард: «Не могли бы вы со мной поговорить об этой истории?» Оказалось, что сын одного из диспетчеров также работал с Ховардом. Его работа состояла в том, чтобы посмотреть все книги, все сценарии, всю информацию, чтобы посмотреть, можно ли снять фильм. Он увидел нашу незаконченную книгу и обратился к Ховарду: «Смотри, это было бы интересно». Мы с Джеффом поговорили с ним. Так все началось.
— Кажется, что история «Аполлона 13» если не превосходит, то наравне с популярностью «Аполлона 11». Каково быть частью истории, которая рассказывает о неудаче, но стала более известной, чем история успеха?
— Мы вернулись. Но это был провал. Космический корабль, командный модуль был единственным, что осталось от «Аполлона 13». Он находился на складе во Флориде около шести месяцев. Они постарались забыть об этом, хотели переключиться на «Аполлон 14». Затем обратились из Франции, из Парижа, из музея Ле Бурже. Они спросили: «Есть ли у вас космические артефакты, которые мы могли бы выставить в нашем музее?» И в NASA подумали: «Ну, мы можем избавиться от этого корабля». Поэтому «Аполлон 13» отправили в Ле Бурже, где он был 20 лет. А через 18 лет после этого мой одноклассник написал мне письмо, спросив, знаю ли я, где находится мой корабль. Я не знал. Мне никто не сказал, что он в Ле Бурже. А через год или около того мы с женой Мэрилин были в Париже, пошли в тот музей и увидели корабль. Подошли к нему. Почти ничего вокруг не было. Люка не было, приборная панель отсутствовала, кресел не было. Единственное, что я увидел: лист бумаги, на котором было написано название корабля и имена трех членов экипажа. А потом Ховард снял фильм. Конечно, его увидели и во Франции. И французы рванули в Ле Бурже смотреть на корабль. Это все смутило NASA, а музей из Хатчинсона предложил вернуть «Аполлон 13», выкупить. Они это сделали. Все французы сходили с ума, потому что хранили его 20 лет, а теперь он вернулся (смеется).
— А вы помните, о чем говорили с Мэрилин после возвращения? Как проходил разговор? Может, она призывала вас заняться чем-то другим?
— Я должен рассказать об этом интересную историю. Примерно через неделю или две после возвращения у нас была пресс-конференция. Пришли все сотрудники NASA, репортеры, телевизионщики, многие семьи пришли. Мы были в Космическом центре Джонсона. И начали обсуждать это. В начале пресс-конференции репортер спросил: «Джим, ты собираешься попроситься на другой «Аполлон»? Очевидно, что этот полет – неудачный». А раньше экипажам 11-го и 12-го в NASA говорили: «Если будут проблемы, мы позволим вам полететь на другом корабле». Поэтому когда этот вопрос возник у репортера, я подумал, что это хороший момент, поскольку тут есть все руководство NASA. Мы могли прижать его к стене, ответив «Да». Потому что до этого с нами не говорили, только об 11-м и 12-м. Я был готов уже так ответить. Но увидел в зале руку, которая показала большой палец вниз. Это была моя жена (Смеется). И я сказал: «Нет, думаю, это был последний мой полет».
Источник