Эдуарда веркина осеннее солнце
– Вот и еще год прошел. Мы расстаемся… Ненадолго. Ведь время скоротечно, думаю, многие из вас это уже поняли. Через три месяца вы вернетесь в школу. Но вы… вы вернетесь немного другими людьми…
Нина Викторовна – наша классная руководительница, русский-литература-драмкружок. Наверное, поэтому она любит искренние напутственные речи и долгие проводы, в конце каждой четверти прощается с нами так, словно мы улетаем на Луну. Хорошо хоть за руку по очереди не держит и питание в тюбиках не выдает. А конец учебного года – особенный повод, к нему припасены самые душевные и проникновенные слова о рубежах, порогах и далях.
– …Запомните это лето. Запомните июнь с его зеленью, синие дали и жару июля и золото августа, его последние и прозрачные дни перед порогом…
Нина Викторовна рассказывала, как у нее всегда щемило сердце в конце августа, когда каникулы заканчивались, и вот-вот должен был начаться учебный год. А я думал, что хорошо бы поскорее свалить. Последний день последним днем, но мама просила купить кофе, а Нина Викторовна, похоже, хорошо подготовилась.
– … И на рубеже нового учебного вспомните себя три месяца назад, вспомните сегодняшний день – и вы увидите…
Тут я немного запутался, кто в каком послезавтре должен куда посмотреть, и заскучал, а Нина Викторовна сделала паузу, набирая форсажа перед заходом на новый лирический вираж, но тут, к счастью, поперек кабинета прогудела крупная зеленая муха. Вдохновение Нины Викторовны погасло.
– А теперь… – вздохнула Нина Викторовна. – А теперь каникулы…
Все заорали. Все вскочили. Кинулись к дверям, опрокидывая стулья. А я, поскольку сидел ближе всех к двери, оказался в гардеробе первым.
На первом этаже в фойе школы плавали разноцветные воздушные шарики, видимо, родительский комитет организовал из оставшихся средств. Малышня шарики ловила, старшеклассники не обращали внимания.
Наш восьмой класс «А» отпустили чуть раньше, мы успели одеться и выкатились на школьное крыльцо. Городские разбирались по домам, монтажники и село дожидались автобусов. Солнце жарило, я свернул куртку и засунул в рюкзак. До звонка оставалось десять минут, я прикидывал – успею ли сбегать до магазина? Я почти решился, но тут из школы появилась Шнырова с красным шариком и неприятным выражением лица.
Шнырова не поздоровалась, спустилась с лестницы, уселась на вкопанную покрышку и вытянула ноги.
Через минуту показалась и Дрондина. Тоже с шариком, но в настроении хорошем.
– Привет, Васькин! – улыбнулась Дрондина. – Ты учебники сдал?
– Нам в сентябре разрешили…
– Отлично! Я у тебя возьму на лето?
– Хочу посмотреть заранее, у меня с математикой плохо, сам знаешь, если пораньше проработать, то потом легче…
Затрындел звонок, на ступени высыпались школьники с шариками. Звонок не обрывался, последний звонок традиционно длинный, пока уши не заложит, минут пять.
К крыльцу пришвартовался желтый школьный автобус, стали грузиться. На желтом автобусе ездит село, монтажники на синем. Монтажники – потому, что они живут в поселке Монтажном, это от Никольского к северу. Село – потому что к югу, в селах и деревнях, разбросанных вдоль Сунжи. Я, Шнырова и Дрондина –село.
Я расположился как обычно, на десятом месте, Шнырова села рядом с водителем, спугнув с места третьеклассника из Каменки, а Дрондина пробралась в корму.
– Отъезжаем, – объявил водитель, когда автобус заполнился. – Двери закрываются.
В последний момент в автобус заскочил Колесов, огляделся, свалился рядом со мной. Сам Колесов вообще-то в Никольском живет, странно, куда он потащился…
– К деду надо заехать, – пояснил Колесов. – В Коммунар. Передать ему пирожки, мотоцикл и вставную челюсть…
– А как же тогда твоя мама? – поинтересовалась Шнырова. – Чем она орехи грызть будет?
Колесов привстал, было, но я его поймал.
– Это же Шнырова, – сказал я. – Она всегда такая.
Колесов поморщился, но со Шныровой связываться не стал. Все знали, как на Новый Год она подралась со старшеклассником из-за подарков под елкой.
Автобус тронулся. Я оглянулся на школу.
У нас хорошая школа, лучшая в Никольском. Маленькая, учеников немного, городских меньше половины, остальные с окрестностей.
Как я, Шнырова и Дрондина.
– Колесов, тебя в деревню списали? – спросила Шнырова. – Свинопасом будешь?
Колесов не стал связываться второй раз. Автобус вырулил со двора, мимо «Сельхозхимии», выехал за город.
Сегодня День защиты детей, день раздачи дневников и день Дрондиной.
С Днем Защиты все понятно, с дневниками тоже, про день Дрондиной поясню. Неделя у нас строго поделена, день я дружу с Дрондиной, день со Шныровой, так до воскресенья и чередуюсь, в воскресенье мне выходной.
Шнырова и Дрондина чрезвычайно непохожи друг на друга, особенно издалека. Да и вблизи. Причем, видна немалая работа, проделанная каждой для закрепления отличий. У Шныровой низкая челка, у Дрондиной крысиные косички. У Шныровой еще в апреле щедро выскочили веснушки, Дрондина в марте проколола уши и теперь носит серьги-сердечки с розовыми камнями. Да и вообще любит розовое, куртка у нее розовая. А глаза серые. У Шныровой глаза зеленые. Чтобы было еще зеленее, она носит зеленые очки, чтобы было окончательно зелено – зеленую куртку. Издали я их так и отличаю, зеленая куртка – Шнырова, розовая – Дрондина. А еще Дрондина толще и щекастее, а у Шныровой длинные ноги, отчего она заметно выше.
Дрондина любит ездить на последних сидениях, Шнырова всегда впереди, и если через дорогу скачет заяц, то Шнырова орет «Заяц. ». Один раз рулил водитель на подмене, Шнырова заорала «Заяц. », непривычный шофер дернулся со страху, чуть в канаву не срулили.
В тот день так и ехали, Дрондина в розовом неловко ловила проснувшихся слепней, ползающих под потолком. Шнырова в зеленом настырно пинала инструментальный ящик под передними сидениями.
Дорога задралась в гору, двигатель завизжал.
– Подшипник, – пояснил Колесов. – Помпа накроется скоро…
Колесов стал рассказывать про их новую машину, «киа», ровная тачка, но помпа слегонца сопливит, я не очень слушал, смотрел в окно. Закрывал
Источник
Эдуарда веркина осеннее солнце
– Вот и еще год прошел. Мы расстаемся… Ненадолго. Ведь время скоротечно, думаю, многие из вас это уже поняли. Через три месяца вы вернетесь в школу. Но вы… вы вернетесь немного другими людьми…
Нина Викторовна – наша классная руководительница, русский-литература-драмкружок. Наверное, поэтому она любит искренние напутственные речи и долгие проводы, в конце каждой четверти прощается с нами так, словно мы улетаем на Луну. Хорошо хоть за руку по очереди не держит и питание в тюбиках не выдает. А конец учебного года – особенный повод, к нему припасены самые душевные и проникновенные слова о рубежах, порогах и далях.
– …Запомните это лето. Запомните июнь с его зеленью, синие дали и жару июля и золото августа, его последние и прозрачные дни перед порогом…
Нина Викторовна рассказывала, как у нее всегда щемило сердце в конце августа, когда каникулы заканчивались, и вот-вот должен был начаться учебный год. А я думал, что хорошо бы поскорее свалить. Последний день последним днем, но мама просила купить кофе, а Нина Викторовна, похоже, хорошо подготовилась.
– … И на рубеже нового учебного вспомните себя три месяца назад, вспомните сегодняшний день – и вы увидите…
Тут я немного запутался, кто в каком послезавтре должен куда посмотреть, и заскучал, а Нина Викторовна сделала паузу, набирая форсажа перед заходом на новый лирический вираж, но тут, к счастью, поперек кабинета прогудела крупная зеленая муха. Вдохновение Нины Викторовны погасло.
– А теперь… – вздохнула Нина Викторовна. – А теперь каникулы…
Все заорали. Все вскочили. Кинулись к дверям, опрокидывая стулья. А я, поскольку сидел ближе всех к двери, оказался в гардеробе первым.
На первом этаже в фойе школы плавали разноцветные воздушные шарики, видимо, родительский комитет организовал из оставшихся средств. Малышня шарики ловила, старшеклассники не обращали внимания.
Наш восьмой класс «А» отпустили чуть раньше, мы успели одеться и выкатились на школьное крыльцо. Городские разбирались по домам, монтажники и село дожидались автобусов. Солнце жарило, я свернул куртку и засунул в рюкзак. До звонка оставалось десять минут, я прикидывал – успею ли сбегать до магазина? Я почти решился, но тут из школы появилась Шнырова с красным шариком и неприятным выражением лица.
Шнырова не поздоровалась, спустилась с лестницы, уселась на вкопанную покрышку и вытянула ноги.
Через минуту показалась и Дрондина. Тоже с шариком, но в настроении хорошем.
– Привет, Васькин! – улыбнулась Дрондина. – Ты учебники сдал?
– Нам в сентябре разрешили…
– Отлично! Я у тебя возьму на лето?
– Хочу посмотреть заранее, у меня с математикой плохо, сам знаешь, если пораньше проработать, то потом легче…
Затрындел звонок, на ступени высыпались школьники с шариками. Звонок не обрывался, последний звонок традиционно длинный, пока уши не заложит, минут пять.
К крыльцу пришвартовался желтый школьный автобус, стали грузиться. На желтом автобусе ездит село, монтажники на синем. Монтажники – потому, что они живут в поселке Монтажном, это от Никольского к северу. Село – потому что к югу, в селах и деревнях, разбросанных вдоль Сунжи. Я, Шнырова и Дрондина –село.
Я расположился как обычно, на десятом месте, Шнырова села рядом с водителем, спугнув с места третьеклассника из Каменки, а Дрондина пробралась в корму.
– Отъезжаем, – объявил водитель, когда автобус заполнился. – Двери закрываются.
В последний момент в автобус заскочил Колесов, огляделся, свалился рядом со мной. Сам Колесов вообще-то в Никольском живет, странно, куда он потащился…
– К деду надо заехать, – пояснил Колесов. – В Коммунар. Передать ему пирожки, мотоцикл и вставную челюсть…
– А как же тогда твоя мама? – поинтересовалась Шнырова. – Чем она орехи грызть будет?
Колесов привстал, было, но я его поймал.
– Это же Шнырова, – сказал я. – Она всегда такая.
Колесов поморщился, но со Шныровой связываться не стал. Все знали, как на Новый Год она подралась со старшеклассником из-за подарков под елкой.
Автобус тронулся. Я оглянулся на школу.
У нас хорошая школа, лучшая в Никольском. Маленькая, учеников немного, городских меньше половины, остальные с окрестностей.
Как я, Шнырова и Дрондина.
– Колесов, тебя в деревню списали? – спросила Шнырова. – Свинопасом будешь?
Колесов не стал связываться второй раз. Автобус вырулил со двора, мимо «Сельхозхимии», выехал за город.
Сегодня День защиты детей, день раздачи дневников и день Дрондиной.
С Днем Защиты все понятно, с дневниками тоже, про день Дрондиной поясню. Неделя у нас строго поделена, день я дружу с Дрондиной, день со Шныровой, так до воскресенья и чередуюсь, в воскресенье мне выходной.
Шнырова и Дрондина чрезвычайно непохожи друг на друга, особенно издалека. Да и вблизи. Причем, видна немалая работа, проделанная каждой для закрепления отличий. У Шныровой низкая челка, у Дрондиной крысиные косички. У Шныровой еще в апреле щедро выскочили веснушки, Дрондина в марте проколола уши и теперь носит серьги-сердечки с розовыми камнями. Да и вообще любит розовое, куртка у нее розовая. А глаза серые. У Шныровой глаза зеленые. Чтобы было еще зеленее, она носит зеленые очки, чтобы было окончательно зелено – зеленую куртку. Издали я их так и отличаю, зеленая куртка – Шнырова, розовая – Дрондина. А еще Дрондина толще и щекастее, а у Шныровой длинные ноги, отчего она заметно выше.
Дрондина любит ездить на последних сидениях, Шнырова всегда впереди, и если через дорогу скачет заяц, то Шнырова орет «Заяц. ». Один раз рулил водитель на подмене, Шнырова заорала «Заяц. », непривычный шофер дернулся со страху, чуть в канаву не срулили.
В тот день так и ехали, Дрондина в розовом неловко ловила проснувшихся слепней, ползающих под потолком. Шнырова в зеленом настырно пинала инструментальный ящик под передними сидениями.
Дорога задралась в гору, двигатель завизжал.
– Подшипник, – пояснил Колесов. – Помпа накроется скоро…
Колесов стал рассказывать про их новую машину, «киа», ровная тачка, но помпа слегонца сопливит, я не очень слушал, смотрел в окно. Закрывал
Источник
Осеннее солнце: 5 причин читать хоррор-роман Эдуарда Веркина
Признаюсь сразу, автор этих строк любит творчество российского писателя Эдуарда Веркина ещё со времён трогательного и удивительного честного » Облачного полка «. Дальше были великолепный и страшный » Остров Сахалин «, отдающий латиноамериким магреализмом » Пепел Анны «. В общем, фанатом я не стал, но время от времени с огромным удовольствием погружаюсь в отдельные книги.
» Осеннее солнце » — самая свежая на сегодня книга Эдуарда Веркина . Повесть вышла в издательстве » Волчок «, упоминания о книжных проектах которого уже присутствовали на страницах этого блога. И без сомнения, этот пост тоже не будет последним. Забегая вперёд, могу сказать, что как минимум, цикл Нэнси Фармер » Море троллей » просто необходимо представить тем, кто его пока не читал. До выхода повесть успела получить первое место в десятом сезоне всероссийского конкурса на лучшее литературное произведение для детей и юношества » Книгуру «, что, кстати, с Эдуардом Веркиным случилось во второй раз (во втором сезоне премии первое место получил роман » Облачный полк «).
Чувствую, что вступление, как-то затянулось, пора заканчивать болтовню и попробовать, наконец, сформулировать 5 пунктов, почему же стоит прочитать » Осеннее солнце «.
- Место действия: главный герой живёт на отшибе в старой почти обезлюдевшей деревне Туманный Лог, которая расположена на острове. От многолюдной, большой деревни, «почти села», ныне осталось всего три жилых двора. Всё немногочисленное взрослое мужское население, устав перебиваться случайными заработками в провинции, работают либо на вахте, либо в Москве. Оставшиеся в деревне женщины шьют нижнее бельё на продажу, ждут мужей. Есть ещё дети, двое девочек-подростков и главный герой-восьмиклассник Васькин. Туманный Лог живёт своей уединённой жизнь, на которую мало влияет происходящее на «Большой земле». Кажется, что Туманный Лог — почти идеальное место для подростков. Вокруг леса с грибами, болота с ягодами, река, полная рыбы. В конце концов даже в Интернет можно попасть, если забраться на дерево.
- Атмосфера: уже почти с самого начала читатель узнаёт, что Туманному Логу грозит «оптимизация». Что это такое, ни герои, ни читатели так и не узнают. Но с этим словом в Туманный Лог приходит тревога. Напряжение растёт от страницы к странице. Таинственное исчезновение моста из рельсов, через протоку, поваленные столбы линии электропередачи, неизвестный(е) поломавшие электрогенератор. Автор мастерски нагнетает ужас, который исходит от непонятной опасности. А попытки главного героя переломить ситуацию, придумать что-то (я бы сказал воссоздать ускользающую мифологичность пространства), что снова вдохнёт жизнь в умирающую деревню раз за разом проваливаются, причём иногда довольно загадочным образом. Да, конечно, в основном это просто подростковые фантазии, но почему-то хочется. При этом не хотелось бы, чтобы создалось впечатление, что книга сплошной беспросветный ужас. Есть в повести и потрясающе красивые лирические отрывки, например описания звёздного неба, есть отголоски местных легенд, есть довольно остроумные шутки одной из героинь Шныровой, есть её большая семейная трагедия.
- Герои: наверное, про главное героя многое уже понятно. Стоит обязательно упомянуть и двух девочек-подростков из Туманного Лога. Наташа Дрондина и Саша Шныровой — последнее поколение двух семей, враждующих так давно и так яростно, что даже позабывших причину своего разлада. Довольно любопытно наблюдать, как девочки раз за разом обосновывают причину ненависти, комбинируя старые семейные предания, которое сами, скорее всего, слышали лишь краем уха в раннем детстве, с откровенными небылицами. Девочки на первый взгляд очень разные и в чём-то архетипичные: полноватая отличница, тощая хулиганка, каждая со своим животным-спутником. Впрочем архетипичность не означает, что их характеры поданы схематичны. У каждой есть своя угадывающаяся история, за каждой чувствуется глубина.
- Отношения: вражда девочек накладывает жёсткие ограничение на общение подростков Туманного Лога, дни Васькина чётко поделены: в один день он общается почти исключительно с Дрондиной, в другой только со Шныровой. Получился своего рода дружеский треугольник. Ничего подобного до этого не припоминаю.
- Многомерность: как и полагается хорошему произведению » Осеннее солнце » — история, которую можно прочитать многими способами, в зависимости от настроения читателя. Это и реалистичное произведение об умирающей русской деревне, это и суровый русский хоррор, это и аллегория гражданской войны, это и драма разваливающейся семьи. Впрочем, тут пора поставить точку. Время Вам самим прочитать книгу и узнать, что за история досталась Вам.
Есть ли недостатки? Да, это цена книги, которая, как и положено, в случае такого названия у издательства, кусается за кошелёчек. Но тем не менее оставлю ссылку на страницу издания на сайте магазина Лабиринта .
Источник