7. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ
9 августа 1838. Петербург
Как удивило меня письмо твое, любезный брат: неужели же ты не получил от меня ни полстрочки; я тебе со времени отъезда твоего переслал 3 письма: 1-е вскоре после твоего отъезда; на 2-е не отвечал, потому что не было ни копейки денег (я не брал у Меркуровых). 1 Это продолжалось до 20 июля, когда я получил от папеньки 40 р.; и, наконец, недавно 3-е. След , ты не можешь похвалиться, что не забывал меня и писал чаще. След , и я был всегда верен своему слову. Правда, я ленив, очень ленив. Но что же делать, когда мне осталось одно в мире: делать беспрерывный кейф! Не знаю, стихнут ли когда мои грустные идеи? Одно только состоянье и дано в удел человеку: атмосфера души его состоит из слиянья неба с землею; какое же противузаконное дитя человек; закон духовной природы нарушен. Мне кажется, что мир наш — чистилище духов небесных, отуманенных грешною мыслию. Мне кажется, мир принял значенье отрицательное и из высокой, изящной духовности вышла сатира. Попадись в эту картину лицо, не разделяющее ни эффекта, ни мысли с целым, словом, совсем постороннее лицо. что ж выйдет? Картина испорчена и существовать не может!
Но видеть одну жесткую оболочку, под которой томится вселенная, знать, что одного взрыва воли достаточно разбить ее и слиться с вечностию, знать и быть как последнее из созданий. ужасно! Как малодушен человек! Гамлет! Гамлет! Когда я вспомню эти бурные, дикие речи, в которых звучит стенанье оцепенелого мира, тогда ни грусть, ни ропот, ни укор не сжимают груди моей. 2 Душа так подавлена горем, что боится понять его, чтоб не растерзать себя. Раз Паскаль сказал фразу: кто протестует против философии, тот сам философ. 3 Жалкая философия! Но я заболтался. — Из твоих писем я получил только 2 (кроме последнего). Ну брат! Ты
жалуешься на свою бедность. Нечего сказать, и я не богат. Веришь ли, что я во время выступленья из лагерей не имел ни копейки денег; заболел дорогою от простуды (дождь лил целый день, а мы были открыты) и от голода и не имел ни гроша, чтоб смочить горло глотком чаю. Но я выздоровел, и в лагере участь моя была самая бедственная до получения папенькиных денег. Тут я заплатил долги и издержал остальное. Но описанье твоего состояния превосходит всё. Можно ли не иметь 5 копеек; питаться бог знает чем и лакомым взором ощущать всю сладость прелестных ягод, до которых ты такой охотник! Как мне жаль тебя! Спросишь, что сталось с Меркуровыми и деньгами твоими? А вот что: я бывал у них несколько раз после твоего отъезда. Потом я не мог быть, потому что отсиживал. В крайности я послал к ним, но они прислали мне так мало, что мне стало стыдно просить у них. Тут я получил на мое имя письмо к ним от тебя. У меня ничего не было, и я решился просить их вложить мое письмо в ихнее. Ты же, как видно, не получил никоторого. 4 Кажется, они не писали к тебе. Перед лагерями (не имея денег прежде отослать давно приготовленное папеньке письмо) я обратился к ним с просьбою прислать мне хоть что-нибудь; они прислали мне все наши вещи, но ни копейки денег, и не написали ответа; я сел как рак на мели! Из всего я заключил, что они желают избавиться от докучных требований наших. Хотел объясниться в письме с ними, но я отсиживаю после лагеря, а они съехали с прежней квартиры. Знаю дом, где они квартируют, но не знаю адресса. Его я сообщу тебе после. — Но давно пора переменить матерью разговора. Ну ты хвалишься, что перечитал много. но прошу не воображать, что я тебе завидую. Я сам читал в Петергофе по крайней мере не меньше твоего. Весь Гофман русский и немецкий (то есть непереведенный «Кот Мурр»), 5 почти весь Бальзак (Бальзак велик! Его характеры — произведения ума вселенной! Не дух времени, но целые тысячелетия приготовили бореньем своим такую развязку в душе человека). 6 «Фауст» Гете и его мелкие стихотворенья, 7 «История» Полевого, 8 «Уголино», 9 «Ундина» 10 (об «Уголино» напишу тебе кой-что-нибудь после). Также Виктор Гюго, кроме «Кромвеля» и «Гернани». 11 Теперь прощай. Пиши же, сделай одолженье, утешь меня и пиши как можно чаще. Отвечай немедля на это письмо. Я рассчитываю получить ответ через 12 дней. Самый долгий срок! Пиши же, или ты меня замучаешь.
У меня есть прожект: сделаться сумасшедшим. Пусть люди бесятся, пусть лечат, пусть делают умным. Ежели ты читал всего Гофмана, то наверно помнишь характер Альбана. Как он тебе нравится? Ужасно видеть человека, у которого во власти непостижимое, человека, который не знает, что делать ему, играет игрушкой, которая есть — Бог! 12
Часто ли ты пишешь к Куманиным? И напиши, не сообщил ли тебе Кудрявцев что-нибудь о Чермаке. Ради Бога, пиши и об этом; мне хочется знать об Андрюше.
Но послушай, брат. Ежели наша переписка будет идти таким образом, то, кажется, лучше не писать. Условимся же писать через неделю каждую субботу друг к другу, это будет лучше. Я получил еще письмо от Шренка и не отвечал ему 3 месяца. Ужасно! Вот что значит нет денег!
Источник
(Г)де Бальзак?
(Г)де Бальзак? De и Deux, или самая большая ошибка Белинского. К 220-летию Оноре Бальзака
Текст и подбор фото: Андрей Цунский
Оноре Бальзак родился в один год с Пушкиным и пережил его не так уж на много — на 13 лет. Но судьба двух гениев сильно различается. О судьбе Бальзака в России рассказывает петрозаводский писатель Андрей Цунский.
Судьба шутит над человеком самым жестоким образом. Шутка порой затягивается. Как веревка на шее. Сколько лет яростно доказывал великий Оноре Бальзак свое право на этот жалкий прицеп «де» к своей фамилии. По-французски она читается несколько более похоже на «дё». Старые преподаватели, окончившие до советского университета гимназии, когда-то давно не без иронии читали его имя, как в советских энциклопедиях и справочниках, нарочно расставляя слова: «Бальзак — Оноре — Дё». — ДЁ. — О. — О. Разносилось эхо по аудиториям. Дё. Имя? Фамилия? Нет. Насмешка. Преподаватели наши не были снобами, во всяком случае — не все. Так они робели перед буйством силы Бальзака, их пугали нагромождения зеленых плит этих томов.
Ошибка Белинского
В России о Бальзаке пишут давно и бескомпромиссно — у нас ведь пишущие эмоций совсем не смущаются. И оценка его была от восторженной до презрительной. И вот что особенно интересно: такие полярные мнения высказывали о нем часто одни и те же люди. И ладно бы просто читатели: Белинский! «Посмотрите на Бальзака: как много написал этот человек, и, несмотря на то, есть ли в его повестях хотя бы один характер, хотя одно лицо, которое бы сколько-нибудь походило на другое? О, какое непостижимое искусство обрисовывать характеры со всеми оттенками их индивидуальности!» Но уже очень скоро он же пишет: «. Гения не убивает обаяние выгоды; оно убивает Бальзаков, Жаненов, Дюма. »
Виссарион Григорьевич так и не разглядел великого литературного слона за своей реалистической веревкой.
Ошибки более масштабной он в своей жизни, кажется, не допускал.
Полное собрание
В нашей стране полное собрание сочинений Бальзака издавали три раза. Для мирового книжного рынка литературная зависимость наших читателей вообще чудо. Мало того — одно произведение и вовсе было напечатано впервые по-французски тоже в России. И уж точно вряд ли где-то в мире нашелся бы еще один такой ученый, исследователь, переводчик и в то же время — энтузиаст и популяризатор Бальзака, как Борис Александрович Грифцов.
24 тома Бальзака в твердом переплете через сто с лишним лет после смерти! Но — уж если у нас полюбят — это надолго. Как и если не полюбят.
Как у нас любят
«Бальзак велик! Его характеры — произведения ума вселенной! Не дух времени, но целые тысячелетия приготовили бореньем своим такую развязку в душе человека», — это Достоевский.
«. Не поверить. великому аналитику сердца человеческого Бальзаку в действительном бытии той эксцентрической «Comédie Humaine», которой пеструю и мрачную картину развертывал он все шире и шире с каждым своим произведением, не увлечься всем этим, трудно даже и в наше время человеку с сердцем, плотью и кровью, а в ту молодую эпоху нашего сознания было просто даже невозможно», — тьфу, опять Белинский!
«Бальзак — океан, титаническая мощь которого находит, быть может, полный отголосок лишь в французской душе». Это Брюсов.
«Прежде всего поделимся с читателями известием, любопытным для всех любителей литературы: на пароходе «Девоншир», прибывшем из Лондона и Дюнкирхена в прошлую субботу, 17-го числа, приехал известный французский писатель Бальзак. Говорят, что он намерен провести у нас всю зиму». Это «Северная пчела» от 22 июля 1843 г. Важная новость для публики!
А это «Литературные прибавления к «Русскому инвалиду»», критическая статья по поводу публикации «Отца Горио»:
«Порок спокойный и улыбающийся без малейшего сознания совести, порок роскошествующий и величающийся крайностию преступления, вот любимый предмет Бальзака!
. нередко то самое, что он хочет выставить возвышенным чувством, есть не что иное, как бесстыдство; добрые люди его готовы на все злодейства; наоборот, он силится придать безумию блеск великодушия и разврату прелесть любезности. Вот на что истощают свое дарование Парижские романисты! Цветы, ими рассыпанные, приманивают на поле, покрытое ядовитыми растениями». Мать честная, где я это совсем недавно видел?
Блеск великодушия и прелесть любезности
Бальзака чаще всего упоминают, облекая мысли о нем в форму анекдота. Рядом с таким невозможным величием ирония нам необходима — для самозащиты. Но лучше всех вылечит нас от этого столбняка сам Бальзак. Вот пара характерных для него историй.
Бальзак обнаруживает ночью в доме вора, который ищет денег в секретере. Вор чуть не испустил дух от страха, увидев огромного, тучного Бальзака. Тот, однако, умирает со смеху: «Дружище, ты напрасно в темноте ищешь то, что я сам не могу найти днем!»
На новую квартиру к Бальзаку приходит обойщик. Бальзак грустно отвечает что-то вроде «денег нет, держись, приятель». Обойщик во гневе кричит, что вечно или Бальзака нет дома, или нет денег, и получает вполне логичный и обоснованный ответ: «Дружок! будь у меня деньги, как же, сидел бы я дома!»
Бальзак в гриме Гобсека?
Одни говорят, что Бальзак — великий бытописатель, наблюдатель, чуть не литературный фотограф французской жизни. Странное определение. Хотя мне довелось быть знакомым с человеком в должности фотографа на радио. Их оппоненты мотивируют несогласие тем, что Бальзак и в свете-то бывал не так часто и много, а если и бывал — то в качестве в лучшем случае гостя, а чаще — какого-то хитрого подлипалы, и уж точно знать ничего не мог.
А вся живость его образов и героев оттого, что они все — это он сам.
Теоретически представить себе Бальзака в виде Растиньяка — можно. Еще как. Его жажда попасть «в свет», эта охота за пресловутым «дё». На месте Максима де Трая — да просто попадание в десятку. Из скольких катастроф вытаскивали его влюбленные женщины. Бальзак — Гобсек? Ну, если только он писал «от противного». Хотя. в иную минуту. нет. Бальзак, учитывающий векселя под грабительский процент, им же выписанные? Это невозможно. Бальзак в любви и в отчаянии папаши Горио? А ведь точно. Госпожа Ганская. И эти планы, насчет торговли украинской пшеницей.
И полковник Шабер — тоже он. Да. Но «Отец Горио» написан в 1832 году. Он только начал переписываться с Ганской. «Шагреневая кожа». Да он предсказатель! Великий предсказатель — во всяком случае, собственной судьбы! Как бы не так. «— Полина! Полина! — кричал умирающий, бросаясь за нею. — Я люблю тебя, обожаю тебя, хочу тебя. Прокляну, если не откроешь! Я хочу умереть в твоих объятьях!» Это — «Шагреневая кожа». А это одна из последних записок Бальзака: «Я не могу уже ни читать, ни писать». Он думал не о жене — впрочем, это понять можно. Писать гораздо интереснее. Чем беседовать с его госпожой Ганской. Если бы Бальзака да к нам сюда! Мы бы его пристроили в хороший санаторий. Олигархи дали бы денег на любую операцию. Один ну очень большой начальник посодействовал бы — и Бальзак бы стал заслуженным работником искусств с нашим паспортом и квартирой в Мордовии. Но нет. Все это досталось, кстати, исполнителю роли Бальзака во французском байопике. Оставим Бальзаку Париж, а самого Бальзака — в покое. Ну, через пару минут.
Все же человеческая комедия Бальзака — это не Париж. Адрес литературного бога — не номер аррондисмана. Его герои легко въезжают в Петербург Достоевского, хозяйничают в пьесах Горького, ехидно подмигивают нам глазами персонажей Толстого. Да и от Чехова привет передают — и это только в России. А во Франции — у Золя им просто дом родной, и все свои — от Аделаиды Фук до доктора Паскаля. Да и в двадцатом веке они не перевелись. Кто же такой Бальзак? Наверное, в былую эпоху моралистов, любителей превращать литературу в нравственную анатомичку он первым сказал: «В этой повести нет ангелов и нет злодеев. Нет грешников и праведников нет. Да и в жизни их не существует. Вот уже сколько лет я наблюдаю. » (Черт! это Довлатов!)
Бальзак один из самых городских писателей на свете.
Никто так, как он, не понимает города со всей его. Эх. Жаль, что у ни у меня, ни у читателя нет времени на новые 24 тома. Будем читать Бальзака.
Источник
Оноре де Бальзак (1799—1850)
Литературная деятельность Оноре де Бальзака начинается в 20-х гг. XIX в. (эпоха Реставрации), слава и успех приходят к нему в 30-х гг. (время Июльской монархии), а в 40-х гг. — он уже признанный мэтр французской литературы. Появление в печати каждого его произведения сопровождается критическими рецензиями и потоком читательских писем.
Однако путь Бальзака в литературу не был лёгким. Он родился в семье жителя провинциального города Тур Бернара Франсуа Бальза, происходившего из крестьянской семьи, но сумевшего благодаря своим личным качествам стать управляющим городской больницы и даже помощником мэра города. Бернар Франсуа понимал значение происходящих в обществе перемен и поэтому стремился дать своим детям образование, которое позволило бы им подняться вверх по социальной лестнице; он даже изменил свою фамилию — чтобы сделать её более благозвучной, приписал одну букву. Позже Оноре добавит к ней аристократическую частицу «де», и в этом проявятся не только его симпатии к дворянству, но и стремление изменить собственную жизнь, вырваться из рамок привычного, данного судьбой и обстоятельствами существования. После окончания Парижской школы права Бальзак решительно отказался посвятить себя юриспруденции, убедившись, что не в этом его истинное призвание. В то же время именно юридическая практика помогла ему проникнуть в загадочные и закрытые сферы жизни столичного общества.
Бальзак стремится к занятиям литературой: всё его свободное время поглощают книги, он слушает лекции ведущих профессоров Сорбонны, изучает историю, философию, искусство. Но в семье его интересы не находят ни поддержки, ни понимания. И лишь редкая настойчивость Оноре помогает ему добиться отсрочки: в течение двух лет он должен доказать своё право заниматься тем, в чём видит для себя подлинное призвание.
«Отбыв испытательный срок в одной или нескольких нотариальных конторах, вам трудно будет остаться чистым молодым человеком; вы уже видели, каков смазанный маслом механизм любого богатства, как гнусно спорят наследники над не остывшим ещё трупом. Здесь сын приносит жалобу на отца, дочь — на родителей. Контора — это исповедальня, где страсти высыпают из мешка свои природные замыслы и где советуются насчёт сомни-тельных дел, ища способов привести их в исполнение». О. де Бальзак
Однако первые опыты (трагедия «Кромвель» — подражание П. Корнелю, роман в письмах «Стенио, или Философские заблуждения» — подражание Ж. Ж. Руссо и И. В. Гёте) оказались не слишком удачными. Тогда Бальзак, сначала в соавторстве с опытными литературными ремесленниками, а затем и самостоятельно, с 1822 по 1825 г. выпускает около десятка «чёрных», или готических, романов, полных зловещих тайн, ужасных преступлений, бессердечных злодеев и добродетельных красавиц (впоследствии он так и не согласится включить их в собрание своих сочинений и опубликует под псевдонимом Орас де Сент-Обен).
Хотя этот труд и приносил какой-то заработок, но не давал необходимой финансовой независимости. И Бальзак решает заняться издательским делом. Это сблизило его с кругом известных парижских журналистов, позволило лучше понять мир прессы, что также найдёт потом отражение в его романах. С этого времени он выступает как журналист. С середины 20-х гг. выходят его многочисленные статьи и очерки. О многом говорит в них Бальзак: и о своём отношении к дворянству, и об отношении к Республике, и о политических партиях, но главное — о том, как он понимал благо Франции.
Пять томов писем к Ганской будут изданы бальзаковедами под названием «Письма к иностранке» (так подписывалась в первых своих посланиях к знаменитому писателю поклонница его таланта из далёкой России)
Другое свидетельство необычайного внимания писателя к современному состоянию общества, к литературному процессу — обширная переписка с друзьями, с Эвелиной Ганской, будущей женой.
В конце жизни Бальзак побывал в России, у него появились новые замыслы (например, пьесы о Петре I), которым так и не было суждено осуществиться.
Осенью 1848 г. состояние Бальзака резко ухудшилось, и последний роман — «Крестьяне» — дописывала уже его вдова.
«Все его произведения составляют единую книгу, полную жизни, яркую, глубокую, где движется и действует вся наша современная цивилизация. » — так говорил Виктор Гюго 21 августа 1850 г. у могилы Оноре де Бальзака на парижском кладбище Пер-Лашез.
«С полуночи до полудня я работаю, то есть сижу двенадцать часов в кресле, творю и переделываю. Затем с полудня до четырёх исправляю гранки, в пять часов обедаю, в половине шестого я в кровати, а в полночь встаю и вновь начинаю работать». О. де Бальзак
Благодаря книгам Бальзака, благодаря его героям потомки смогли лучше понять смысл тех исторических перемен, которые затронули всё французское общество в первой половине XIX в. Тогда история, по словам самого писателя, «быстро старела, поскольку возникали всё новые жгучие интересы» и «жизнь каждого человека стала связана с жизнью огромной страны».
В первом произведении Бальзака, подписанном собственным именем и принёсшем ему известность, — романе «Шуаны» (1829 г.) — воссозданы события, о которых автор мог знать лишь из книг и от очевидцев (он родился как раз в тот самый год, когда происходит действие романа). Шуанами во времена Великой французской революции называли в Бретани мятежников, приверженцев короля. Писатель и сам по политическим взглядам был роялистом, т. е. сторонником монархической власти (он говорил, что пишет при свете двух истин — религии и монархии). Но, изображая острейшие столкновения эпохи, руководствовался не только собственными убеждениями. «Секрет всемирного, вечного успеха — в правдивости», — считал он. Спустя годы, оценивая свой роман, писатель скажет, что в нём чувствуется влияние и Вальтера Скотта, и Фенимора Купера.
«Я придаю событиям личной жизни, их причинам и побудительным мотивам столько же значения, сколько до сих пор придавали историки событиям общественной жизни народов». О. де Бальзак
В романе есть исторический колорит, интересная интрига, необычайная история любви. Однако есть и другое: уже намечен тот тип людей, которые ярче всего проявят себя в последующие эпохи. В отличие и от борцов за республиканские свободы, и от убеждённых сторонников монархической Франции у них нет ни верности идее, ни готовности принести себя в жертву. Но зато за ними — власть денег. Таков в «Шуанах» Корантен — шпион, посланный шефом правительственной полиции с отрядом республиканцев. Он предвосхищает многих бальзаковских персонажей, которые будут действовать уже не в контрреволюционной Бретани XVIII в., а в Париже XIX в. Интерес к прошлому у Бальзака сменился интересом к настоящему, но именно «Шуаны» — пролог ко всему его дальнейшему творчеству.
В романе «Шагреневая кожа» (1830—1831 гг.) Бальзак рассказывает историю молодого человека, талантливого, но бедного. Сказочным образом Рафаэль де Валантен завладевает талисманом, который удовлетворяет любые его желания. В итоге происходит разрушение личности, сначала нравственное, а затем и физическое. Духовно он был здоров тогда, когда был нищим студентом, гибель Рафаэля де Валантена — следствие именно его безграничных возможностей: «Мир принадлежал ему, он мог всё — и не хотел уже ничего». Тема пробуждения человеческого эгоизма и победы его над личностью, некогда одержимой великими и благородными замыслами, станет впоследствии одной из главных для Бальзака. В «Шагреневой коже» намечены и другие темы будущих произведений; они отразятся даже в заглавиях: «Утраченные иллюзии», «Блеск и нищета куртизанок», «Покинутая женщина».
Следующие крупные произведения — «Евгения Гранде» (1833 г.) и «Отец Горио» (1834—1835 гг.) — повествуют о том же наступлении эгоизма, только уже без помощи символических образов, без фантастики. Бальзак не раз признавался, что настоящей основой общества он считает семью, а не индивида. И в «Отце Горио», и в «Евгении Гранде» изображено разрушение семейных связей.
События романа «Отец Горио» разворачиваются в Париже. Место действия — пансион Воке, где живут люди, относящиеся к разным социальным слоям. Здесь и обедневший аристократ, и беглый каторжник, и студент-медик. Всё происходящее показано с точки зрения одного персонажа — Эжена де Растиньяка. Как и Рафаэль де Валантен, он принадлежит к обедневшему дворянскому роду и так же страдает от бедности и неустроенности. Единственное, что осталось ему от аристократического происхождения, — это доступ в знатные дома Парижа, находящиеся в Сен-Жерменском предместье. Обладатели их, в отличие от семьи Эжена, в годы исторических потрясений не только не расстались со своим богатством, но даже смогли его увеличить.
Виконтесса де Босеан преподносит Растиньяку урок выживания и преуспеяния в этом порочном мире: «Чем хладнокровнее вы будете рассчитывать, тем дальше пойдёте. Смотрите на мужчин и женщин как на почтовых лошадей, гоните не жалея, пусть мрут на каждой станции. Наносите удары беспощадно, и перед вами будут трепетать».
В салонах Растиньяк знакомится с графиней Анастази де Ресто и её сестрой госпожой Дельфиной де Нусинген. Сёстры оказываются дочерьми одного из постояльцев пансиона, господина Горио. Сначала отношения Горио с дочерьми выглядят загадочными. Но постепенно внимательному взгляду Растиньяка откроется их подлинная суть. Дело в том, что для Горио его дочери не взрослые женщины, уже имеющие собственные семьи, а всё те же маленькие девочки, которые нуждаются в защите от окружающего мира и в помощи. За его счёт сёстры решают все свои финансовые затруднения, возникающие главным образом из-за любовных историй. Старшая, Анастази, по существу содержит разоряющего её щёголя Максима де Трая, младшая же, Дельфина, в конце концов окажется в связи с самим Растиньяком.
А ведь сначала у Растиньяка вызывала большую симпатию обитательница пансиона Викторина Тайфер. Как и Эжен, она бедна, хотя является богатой наследницей. Один из постояльцев, Вотрен, предлагает ему устранить препятствие и устроить брак с Викториной, спровоцировав дуэль с её братом. Конечно, Эжен пока не знает, что Вотрен — беглый каторжник по прозвищу Обмани Смерть, что его разыскивает полиция. Но в такой сделке Растиньяк не может участвовать, хотя и понимает, что высший свет, куда он так стремится и куда вошёл бы благодаря браку с Викториной, — это «океан грязи, где человек сразу уходит по шею, едва опустив в него кончик ноги».
В «Отце Горио» Растиньяк, который потом появится на страницах многих произведений Бальзака, пока ещё противостоит этому «океану грязи». Он ещё способен к состраданию, ему искренне жаль отца Горио, ставшего жертвой своей беззаветной любви к дочерям. Отдав им всё, начиная с громадного приданого, постепенно истратив то, что у него осталось, продав ценные вещи и ренту, Горио наконец понимает: став нищим, он своим детям больше не нужен, поскольку теперь уже не может быть им полезен.
Обе дочери заняты только собой, ссорами с мужьями, отношениями с любовниками, и бедному отцу не остаётся места в их жизни. Только перед смертью Горио осознаёт: «Если бы я оставлял в наследство сокровища, дочери ходили бы за мной, лечили бы меня». Вместо дочерей до последнего часа ухаживают за ним лишь два бедных молодых человека — студент-медик Бьяншон и Растиньяк. На кладбище в день похорон отца Горио появляются пустые, без пассажиров, кареты дочерей.
В финале Растиньяк, глядя туда, «где жил парижский высший свет, предел его стремлений», произносит: «А теперь, кто победит: я или ты?». Казалось бы, эта реплика свидетельствует о том, что он не сдаётся, не собирается уступать. Но Растиньяк смотрит на Париж «алчным взглядом», и в этой детали обозначена вся его последующая судьба. Борьба пойдёт не с пороками общества, а за завоевание своего места в нём. В других романах — «Утраченные иллюзии» (1837— 1843 гг.), «Комедианты неведомо для себя» (1846 г.), «Блеск и нищета куртизанок» (1838—1847), «Банкирский дом Нусингена» (1838 г.) читатель встретится с Эженом, когда он станет секретарём министра, спекулянтом на бирже, министром и даже пэром Франции. Но лучшая часть его личности навсегда останется на кладбище Пер-Лашез, рядом с могилой отца Горио.
Тема бескорыстной любви, любви, способной лишь отдавать, но ничего не требующей взамен, получит у Бальзака не только трагическое звучание. В рассказе «Обедня безбожника» (1836 г.) студент-медик, работающий ассистентом у известного хирурга Деплена, случайно узнаёт историю успеха своего учителя. В молодости, когда Деплен, не имея средств, уже стоял на краю гибели, случай (этот, по словам Бальзака, «величайший романист мира») свёл его с бедным водоносом Буржа. Буржа вырос в приюте, никогда не знал родительской ласки, в Париже у него нет ни родных, ни друзей, ни покровителей. Но он сам становится покровителем студента медицинского факультета, трудится, чтобы тот имел возможность учиться. Жизнь Буржа рядом с Депленом обрела цель и смысл. Рассказывая эту историю своему ученику, Деплен скажет: «Он гордился мной, он любил меня ради меня и ради себя». Если Горио жертвует собой, удовлетворяя прихоти детей, то Буржа — помогая становлению личности будущего выдающегося хирурга. Деплен тоже будет помогать другим, хотя и иначе, чем Буржа.
«Самим историком должно было оказаться французское общество, мне оставалось только быть его секретарём». О. де Бальзак
«Обедня безбожника» — история рождения не только человеческой любви, но и человеческой благодарности, и финал её совсем иной, чем у «Отца Горио». Ученик сначала никак не может понять, зачем Деплен, убеждённый атеист, ходит в церковь. Неверующий врач служит четыре раза в год обедню по человеку, чья смерть, как он скажет, «была достойна его жизни».
Интересно, что ассистент, которому рассказывает свою историю врач Деплен, и есть тот самый студент Бьяншон, что жил в пансионе Воке, знал отца Горио и заботился о нём вместе с Растиньяком. Так соприкасаются судьбы и обстоятельства в произведениях Бальзака. И это не случайно, ведь начиная с 30-х гг. у писателя возник замысел объединить все свои произведения в единое целое — «Человеческую комедию». В самом названии, вызывающем в памяти бессмертную комедию Данте, уже заключено указание на нечто грандиозное и величественное. Но слово «комедия» наводит и на другую мысль-, изображённое Бальзаком французское общество первой половины XIX в. предстаёт как нечто достойное критики и осмеяния. Романы и рассказы Бальзака — это истории не только отдельных людей, но и общества в целом. А для того чтобы истории не распались на серию изолированных сюжетов, они объединяются «возвращающимися персонажами».
«Изумительная книга, которую её автор назвал комедией и мог бы назвать историей». В. Гюго о «Человеческой комедии»
Всего в произведениях «Человеческой комедии», как подсчитали учёные, изображено около двух тысяч персонажей, и многие из них появляются в нескольких произведениях. С виконтессой де Босеан, удалившейся от света в «Отце Горио», читатель встречался в романе «Покинутая женщина» (1832 г.), с мужем младшей дочери отца Горио — в романе «Банкирский дом Нусингена», с Вотреном и Растиньяком — в «Утраченных иллюзиях», с Анастази де Ресто — в едва ли не самой знаменитой повести Бальзака — «Гобсек» (1830 г.).
В повести рассказана история миллионера-ростовщика, одного из настоящих властителей новой Франции. Счастье, по Гобсеку, состоит исключительно в обладании золотом, ведь золото даёт власть над людьми. Гобсек извлекает прибыль из худших проявлений человеческой природы: он владеет тайной отношений Анастази и Максима де Трая, знает и многие другие секреты. Этот проницательный аналитик с незаурядным интеллектом временами даже не лишён привлекательности. Но умирает он среди гниющих запасов продовольствия в квартире, которую превратил под конец жизни в склад своих богатств, — таков итог действия разрушительного влечения к золоту.
В студенческие годы Бальзак принимал участие в оформлении нотариальных актов в конторе адвоката Гийоне де Мервиля, который позже появится на страницах его произведений под именем Дервиля
Истинные герои Бальзака, такие, как Мишель Кретьен из «Утраченных иллюзий», Буржа, адвокат Дервиль, способны прежде всего на созидание. По роду своей деятельности Дервиль постоянно сталкивается с «теми преступлениями, против которых правосудие бессильно», но он остаётся честным, не случайно именно он и рассказывает историю Гобсека. Бальзак повторял, что среди его героев положительных всё же больше, чем отрицательных. И благодаря «возврату персонажей» читатель может не раз встретиться с ними.
Замысел «Человеческой комедии» требовал колоссального многообразия сюжетов и ситуаций. В беседе с профессором Московского университета С. П. Шевырёвым Бальзак говорил: «План мой велик. Я намерен объять всю историю современных нравов во всех подробностях жизни, во всех слоях общества».
То была эпоха стремительного развития науки, и Бальзак относился к своей работе почти так же, как учёный, стремясь художественно систематизировать все современные человеческие типы. Человеческое общество интересовало писателя не только как соединение самых различных индивидуальных судеб, но и как целостный организм, подчиняющийся своим собственным законам развития.
Русский критик В. Г. Белинский не случайно сравнил Бальзака с самым великим эпическим поэтом древности, назвав, хотя и несколько иронически, Гомером Сен-Жерменского предместья. «Человеческая комедия тоже своего рода эпос, вмещающий громадное количество событий и персонажей. Как и для древнего эпоса, для «Человеческой комедии» характерен интерес к внешнему миру, окружающему героя. B центре всегда—герой, действия, поступка, и содержание личности чаще раскрывается не через переживания, а через проявление его позиции в мире внешнем, у Гомера — в мире войн и опасностей, у Бальзака — в мире вещей, денег, родственных отношений, борьбы за наследство. При этом сам автор, его позиция остаются как бы скрытыми от читателя, кажется, что события происходят не в соответствии с писательским замыслом, а подчиняясь воле и логике «самой жизни общества». Зато персонажи часто излагают свои взгляды на жизнь в пространных речах.
Риторичность считают особенностью стиля Бальзака. Вот, например, слова адвоката Дервиля в финале повести «Полковник Шабер» (1832 г.): «Чего я только не нагляделся, выполняя свои обязанности! Я видел, как на чердаке умирал нищий отец, брошенный своими двумя дочерьми, которым он отдал 80 тысяч ливров годовой ренты, видел, как сжигали завещания, видел, как матери разорили своих детей, как мужья обворовывали своих жён, как жёны медленно убивали своих мужей, пользуясь как смертоносным ядом их любовью, превращая их в безумцев или слабоумных, чтобы самим спокойно жить со своими возлюбленными. Видел женщин, прививавших своим законным детям такие наклонности, которые неминуемо приведут их к гибели, лишь бы передать состояние ребёнку, прижитому от любовника. Не решусь вам рассказать всё то, что я видел. ». Эта речь о распаде родственных связей построена по всем законам ораторского искусства, хотя обращена всего к одному человеку — поверенному Годешалю.
Не менее красноречивым оказывается ростовщик Гобсек, разворачивающий свою философию обогащения перед молодым Дервилем. Он начинает монолог словами: «А у кого жизнь может быть такой блистательной, как у меня?» — затем идут рассуждения, афоризмы и доводы, занимающие около двух страниц печатного текста, и завершается речь весьма эффектным итогом: «Словом, я владею миром, не утомляя себя, а мир не имеет надо мной ни малейшей власти».
Такие речи, обращённые к собеседнику, реальному или воображаемому, окрашивает не интимная, доверительная интонация, а напряжение, желание убедить.
Речевой стиль Бальзака — это стиль, устремлённый вовне, на завоевание «внешнего» пространства. В такой «активности» стиля можно усмотреть проявление личности самого писателя, которому активность и смелость были в высшей степени свойственны как в жизни, так и в творчестве.
В эпоху, когда, по словам Бальзака, «в большей мере, чем когда бы то ни было, деньги господствуют над законами, политикой и нравами», он показывал разрушительную власть денег и всеми силами своего таланта защищал то, без чего немыслимо нормальное состояние общества — человеческую мораль. И если отец Горио — это король Лир буржуазной эпохи, то Оноре де Бальзак в каком-то смысле — её Шекспир. Вот почему Ф. М. Достоевский ещё в 1838 г. с полным правом мог написать: «Бальзак велик! Его характеры — произведения ума вселенной!».
Источник