Кравцова Ирина : Об одном адресате Анны Ахматовой
НЛО. — 1992. — № 1. — С. 257-262.
Об одном адресате Анны Ахматовой
И в тайную дружбу с высоким,
Как юный орел темноглазым,
Я, словно в цветник предосенний,
Походкою легкой вошла.
Там были последние розы,
И месяц прозрачный качался
На серых, густых облаках.
Июнь 1917 (вагон)
О нет, я не тебя любила,
Палима сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
Передо мною на колени
Ты стал, как будто ждал венца,
И смертные коснулись тени
Спокойно-юного лица.
И ты ушел. Не за победой,
За смертью. Ночи глубоки!
О ангел мой, не знай, не ведай
Моей теперешней тоски.
Но если белым солнцем рая
В лесу осветится тропа,
Но если птица полевая
Взлетит с колючего снопа,
Я знаю: это ты, убитый,
Мне хочешь рассказать о том,
И снова вижу холм изрытый
Над окровавленным Днестром.
Забуду дни любви и славы,
Забуду молодость мою,
Душа темна, пути лукавы,
Но образ твой, твой подвиг правый
До часа смерти сохраню.
19 июля 1917 Слепнево
В семье В. С. Срезневской, близкого друга Ахматовой и многолетней ее собеседницы, хранится экземпляр сборника стихотворений 1958 г. с пометами автора, а также посвящениями, проставленными рукой Валерии Сергеевны. Одно из посвящений — Г. Г. Ф., относящееся к стихотворению «И в тайную дружбу с высоким. » (1917), — привлекло своей неразгаданностью, тем более что ни в одном издании ахматовских текстов не было воспроизведено1. Первые сведения о Григории Герасимовиче Фейгине обнаружились в архиве художника Александра Викторовича Рыкова (1892-1966)2. Это не случайно, поскольку в 1914- 1915 гг. и тот и другой были участниками Студии Вс. Мейерхольда, кроме того, их связывали дружеские отношения: имя Фейгина несколько раз упоминается в хронологической канве событий, составленной А. В. Рыковым во время работы над книгой воспоминаний, которую он так и не написал.
«Зима 1914-15 г. Студия Вс. Мейерхольда. . Встречи в Студии: Н. В. Петров, Г. Г. Фейгин, Г. Ф. Нотман, С. Э. Радлов, К. Д. Бальмонт, А. А. Блок, А. Я. Головин, К. К. Кузьмин-Караваев, Б. В. Алперс, Юрий, Сергей, Алексей и Наташа Бонди, М. Гнесин, Е. В. Дзюбинская. Общая ситуация петербургской зимы. Первое появление беженцев и порча пейзажа города. Призыв К. А. Вогака (Кронштадт). Г. Г. Фейгин в нашем доме и его неудачное вмешательство в отношения с М . Зима 1915-16 г. . Последний ужин с Г. Г. Фейгиным на поплавке у Летнего сада (Г. Г., Наташа3 и я). Расхождение с Мейерхольдом?. Лето 1916 г. Подготовка к держанию государственных экзаменов4. Отсрочка по отбыванию в п . Г. Г. Фейгин на военной службе.
Лето 1917. . Привал Комедиантов. В. К. Шилейко, Анна Радлова, Ахматова и Фейгин в их окружении. Отъезд Фейгина на фронт.
Дальнейшие разыскания дали возможность прокомментировать эти лаконичные записи.
В 1913 г. в справочнике «Весь Петербург» впервые появляется адрес помощника присяжного поверенного Григория Герасимовича Фейгина. Указанная должность предоставила необходимый для размышлений материал и в архиве Санкт-Петербургского Императорского университета удалось разыскать прошение прослушавшего курс юридического факультета Императорского Юрьевского университета Г. Г. Фейгина председателю юридической испытательной комиссии, датированное 3 октября 1911 г. 5, а также постановление комиссии о присуждении ему диплома II степени в том же году6.
Личное дело студента Императорского Юрьевского университета, найденное в Эстонском Историческоv архиве7, позволило проследить биографию Фейгина до его приезда в Петербург. Он родился 16 февраля 1885 г. (крещен в ноябре 1904 г.). В течение 1904 г. слушал лекции на юридическом факультете Новороссийского университета, в последующие три года учился в Парижском университете и окончил курс со званием лиценциата прав. С 1909 по 1911 г. он — студент Юрьевского университета. В № 6/7 журнала «Любовь к трем апельсинам» за 1914 г., вышедшем с некоторым опозданием, сообщается о первом вечере Студии Мейерхольда 12 февраля 1915 г. Г. Г. Фейгин — один из комедиантов, занятых в интермедиях «Трагедия о Гамлете, принце датском», «Арлекин — продавец палочных ударов», «Уличные фокусники». Он занимается и в классе Мейерхольда, преподающего технику сценических движений, и в классе В. Н. Соловьева, где изучаются основные принципы сценической техники комедии dell’ arte, и у К. А. Вогака, ведущего класс техники стихотворной и прозаической речи. «В качестве практического упражнения по этой части курса, — сообщается в хронике работы Студии, — был произведен подробный метрический и ритмический разбор предложенных одним из участников Студии (Г. Г. Фейгиным) стихотворений А Блока «Девушка пела в церковном хоре» и 3. Гиппиус «О, ночному часу не верьте!»8 В этом же номере журнала напечатана рецензия Фейгина на альманах «Стрелец»9, точнее, на блоковский перевод миракля Рютбёфа «Действо о Теофиле». В короткой заметке, написанной свободно и внятно, автор сообщает о сюжете и предыстории текста, а также фиксирует внимание на стилистических достоинствах перевода, выполненного А. Блоком10. На протяжении 1915 года Г. Г. Фейгин был секретарем редакции журнала «Любовь к трем апельсинам»11, но сотрудничество с Мейерхольдом носило отнюдь не безоблачный характер. Конфликтная ситуация возникла в мае 1915 г. при попытке редакции предложить издателю доработать его полемическую статью «Бенуа-режиссер»12, имевшую важное концептуальное значение для журнала. Мейерхольд резко воспротивился этому предложению13, следствием которого была бы задержка выхода статьи в свет. Редакция подчинилась воле издателя, но вот что по этому поводу писал Г. Г. Фейгин А. В. Рыкову 25 июня 1915 г.: «В Э ответил К. А. Вогаку на его загвоздистое письмо в довольно милом и покорном тоне. Но отношение его к инциденту со статьей меня переполнило огорчением. «Меня действительно возмутило (!) письмо Фейгина , — (?)приблизительно так пишет он, — но затем я получил письмо от Рыкова, которое несколько смягчило резкость (!) письма Ф , т ч можно считать инцидент исчерпанным; можно, но нужно ли? это покажет осень и то, какой будет наша милая студия. » Вы понимаете, дорогой Александр Викторович, что меня огорчает эта тирада не в отношении личного самолюбия, а в отношении извращения смысла того выступления по поводу Пушк статьи, которое я считал, во-первых, чисто идейным, диктуемым интересами дела и достоинством В Э , во-вторых, нашим (подчеркнуто Фейгиным. — И. К.), а не моим; между тем в представлении В Э оно отразилось как мое личное, притом как выходка, как возмутительная бестактность. Неужели же любить апельсиновую идею и любить Всеволода> Э можно только в форме льстивого царедворца и нельзя в форме нелицеприятного друга? — Но бог с ней, с этой историей. Подожду и я ее развязки осенью»14. И развязка не заставила долго ждать. Не подчинившись диктату Мейерхольда и осудив ситуацию морального компромисса, связанную с постановкой в «Привале Комедиантов» пантомимы «Шарф Коломбины», Студию покинул В. Н. Соловьев15. 31 марта 1916 г. датирована последняя записка Г. Г. Фейгина Мейерхольду: «Многоуважаемый Всеволод Эмильевич. Ввиду кончины Студии, явствующей из распадения не только комедиантского, но и, как стало мне известно, руководительского ее субстрата, я приношу Вам, с глубокой душевной болью, свои прощальные приветствия вместе с благодарностью за все, что мне дала работа в Студии и Журнале»16. Точно датировать знакомство Фейгина с Анной Ахматовой не представляется возможным, но гипотетически оно может быть отнесено к 1915 г., когда в журнале «Любовь к трем апельсинам» работала корректором близкая подруга Анны Андреевны Наталия Викторовна Рыкова17. Во всяком случае, более тесные отношения с ним завязались, вероятнее всего, только летом 1917 г., когда Ахматова ненадолго приехала из Слепнева в Петроград по делам, связанным с подготовкой к изданию книги «Белая стая»18. Решение Фейгина определиться рядовым в одну из ударных частей (на фотографии, подписанной 2 июля 1917 г., он в военной форме) произвело на нее, очевидно, впечатление такой силы, что оно обернулось роковым пророчеством, ставшим одновременно и ценностным определением судьбы. Дар «геройского освещения» личности отметил у Ахматовой еще Н. В. Недоброво, писавший весной 1914 г.: «Стоит благодарить Ахматову, восстановляющую теперь достоинство человека: когда мы перебегаем глазами от лица к лицу и встречаем то тот, то другой взгляд, она шепчет нам: «Это — биографии»19. Обращает на себя внимание и дата, которой помечено второе стихотворение, посвященное Г. Г. Фейгину: 19 июля 1917 г. Рассматривать ее в ракурсе конкретно-биографическом вряд ли возможно. Скорее, пользуясь выражением исследователя, «стихотворение имеет дело с «архиситуацией»20 — это дата начала войны, существенно изменившей поэтическое видение Анны Ахматовой21.
В конце 1950-х годов В. С. Срезневская была одной из немногих живых современниц, помнивших ту войну. Но не только этим объясняется наличие посвящения «Г. Г. Ф.» в книге, ей принадлежавшей. В архиве Валерии Сергеевны22 сохранилась выписка из статьи R. Labrу «Поэты воины» («Аполлон». 1917. № 4/5) — мартиролог забытых (за редким исключением) французских поэтов: Шарля Пеги (Charles Peguy; 1873-1914), Эмиля Деспакса (Emile Despax; 1888-1915), Лионелия де Риё (Lionel des Rieux; 1870-1915), Шарля Дюма (Charles Dumas; 1881-1914), Шарля Друе (Charles Drouet; 1889-1915) и др. Человек разносторонних интересов, В. С. Срезневская жила богатой внутренней жизнью, привлекавшей к ней в разные годы А. А. Ахматову, Н. С. Гумилева, О. Э. Мандельштама. Работа над воспоминаниями23 потребовала от нее, по-видимому, осмысления не только судьбы своего поколения, но и опыта трагических потерь европейской культуры XX в. Имя Григория Герасимовича Фейгина возникло, вероятно, в ее разговорах с Ахматовой именно тогда, тем более что Анна Андреевна принимала активное участие в создании воспоминаний В. С. Срезневской. В стихотворении, посвященном одному из тех, чья жизнь (хотя бы только в ее сознании) оказалась оборвана войной, Ахматова досказывает биографию своего героя именно потому, что это героическая биография, и гибель — восполнение до целого, оправдание и завершение24 не завершенной в себе жизни, несущее тем самым пафос преодоления смерти.
Примечания
1. Впервые имя Григория Герасимовича Фейгина раскрыто (со слов автора настоящей работы) в комментарии к стихотворению «О нет, я не тебя любила. » (1917) в кн.: Ахматова Анна. Сочинения в 2 т. М., 1990 (Б-ка «Огонек»). Т. 1. С. 391. Посвящение «Г. Ф.» приводится составителем по автографу, хранящемуся в фонде Ахматовой в ЦГАЛИ.
2. С материалами этого архива нас любезно познакомила Екатерина Николаевна Рыкова, племянница художника. Пользуемся случаем искренне поблагодарить ее.
3. Имеется в виду Наталия Викторовна Рыкова (1897-1928), сестра Александра Викторовича.
4. А. В. Рыков учился на юридическом факультете Петербургского университета.
5. ЦГИА (Санкт-Петербург). Ф. 14. Оп. 18. Ед. хр. 60. Л. 107.
6. Там же. Ед. хр. 63. Л. 33 об.
7. ЭИА. Ф. 401. Оп. 1. Ед. хр. 27254. Выражаем искреннюю признательность Татьяне Константиновне Шаховской (г. Тарту), оказавшей содействие в поиске этого документа.
8. Любовь к трем апельсинам. 1915. № 1/2/3. С. 150.
10. О собственной переводческой деятельности Фейгин сообщает в письме к Мейерхольду от 28 июля 1915 г.: «Я с головой погрузился в перевод «Огня», — работа, доставляющая мне огромное наслаждение и подвинувшаяся почти до половины» (ЦГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 2499. Л. 26 об.).
11. В 1913-1914 гг. эту обязанность исполнял Б. В. Алперс.
12. Любовь к трем апельсинам. 1915. № 1/2/3. С. 95-126.
13. Переписку по этому поводу, в которой принимал участие и Г. Г. Фейгин, см.: ЦГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 2499; ЛГМТиМИ, ГИК 57, 58; а также: Рыков А. Мои встречи с Мейерхольдом. — Художник и зрелище. М., 1990. С. 314-315.
14. ЛГМТиМИ, ГИК 78. Л. 47.
15. Дополнительно об этом инциденте в кн.: Смирнова-Искандер А. В. О тех, кого помню. Л., 1989. С. 61-62; Рыков А. Указ. соч. С. 326-327.
16. ЦГАЛИ. Ф. 998. Оп. 1. Ед. хр. 2499. Л. 30.
17. Ей посвящено стихотворение Ахматовой «Все расхищено, предано, продано. » (1921), в частном собрании (Санкт-Петербург) хранится также экземпляр книги «Белая стая» (СПб., 1918) с дарственной надписью автора: «Моему милому другу Наталии Викторовне Рыковой 1921».
18. См.: Платонова-Лозинская И. Летом семнадцатого года. О дружбе А. Ахматовой и М. Лозинского. — Литературное обозрение. 1989. № 5. С. 66.
19. Недоброво Н. В. Анна Ахматова. — Цит. по: Ахматова Анна. Поэма без героя. М., МПИ, 1989. С. 272.
20. Топоров В. Н. Ахматова и Блок. Berkeley, 1981. С. 13.
21. Подробнее об этом см.: Топоров В. Н. Об историзме Ахматовой. — Russian Literature, 1990, XXVIII (III). P. 290-301.
22. Архив хранится в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме.
23. Воспоминания В. С. Срезневской опубликованы: Звезда. 1989. № 6. С. 141-144; Искусство Ленинграда. 1989. № 2. С. 45-58.
24. См.: Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 15.
Источник
Если белым солнцем рая
 |
Телефон