Философы космос как основа

Жан-Поль Ван Бендегем (Jean Paul Van Bendegem), университет Врие, Брюссель, Центр логики и философии науки, Университет Гента

Она скромна, как и я сам, философ-математик, когда хочу ставить вопросы и не обязательно сопровождать их какими-либо ответами.

Весьма претенциозная, потому что я осмелюсь представить на редкость широкий взгляд в надежде собрать вместе достаточное количество сопутствующих моментов, чтобы иметь возможность остановить своё внимание на такой проблеме, как правовые аспекты околоземного космического пространства.

Подобная широкая перспектива исходит из того факта, что современная философия науки и технологии в состоянии предложить, как я считаю, именно тот набор инструментов, в котором мы нуждаемся для достижения нашей цели. В первом разделе предлагается схематичное изложение данного вопроса, а потом я перейду к его концептуальной основе с определением перечня всех аспектов и проблем.

В некотором смысле философия науки, если наука понимается как процесс, который будет генерировать знания об окружающем нас мире и нас самих, так же стара, как сама философия. Однозначно и Платон, и Аристотель имели дело с проблемой познания. Математические знания из-за присущей уверенности (кто может сомневаться в том, что 2 + 2 = 4?) стали моделью. Между тем и в том, и в другом смысле нужно было время, пока сама наука не стала узнаваемой частью общества.

Возьмём в качестве примера Исаака Ньютона, которого, без сомнения, многие взялись бы охарактеризовывать как физика или астронома. Название его опуса 1687 года, как бы там ни было, гласит: «Математические начала натуральной философии» (не природной). Надо было подождать хотя бы (приблизительно) XIX века, чтобы чётко осознать, что наука есть нечто отдельное от философии, от теологии и других религиозных аспектов, а также от политики. В это время, в 1834 году, если быть точным, Уильям Уэвелл (1), как утверждают, предложил ввести термин «учёный» по аналогии с термином «художник» (2).

После того как научное начинание стало чётко идентифицируемым, философы обратились как к методологическим, так и систематическим вопросам научных дисциплин. Грубо говоря, вплоть до начала XX века своё внимание они, как правило, и почти исключительно акцентировали на научной продукции. Они проанализировали научные теории, какие прогнозы могут быть сделаны на основе таких теорий, и каким образом теории меняются от одной эпохи к другой.

Они в значительной степени игнорировали сам научный процесс, то есть моменты, каким образом кто-либо пришёл к этим теориям. Отношение стало меняться только тогда, когда Томас Кун (3) опубликовал в 1962 году свой знаменитый труд «Структура научных революций». Хотя к настоящему времени полный научный процесс был изучен, всё по-прежнему в основе своей сводилось к внутреннему подходу.

Внешние факторы, как правило, не принимались во внимание. Всё изменилось только в 1973 году, когда среди прочего Роберт К. Мертон (4) опубликовал свою «Социологию Науки», связывая науку с такими областями знаний, как экономика и политика (и, как это ни удивительно, с протестантской этикой). Таким образом, сформировалась область социальных исследований науки.

В настоящее время философия науки рассматривает науку как часть общества с внутренней и внешней динамикой, что наиболее отчётливо просматривается в самой последней разработке в этой области, а именно в анализе научных методов работы.

Превосходный вариант для прочтения – это выпущенная в 1992 году книга «Наука как практика и культура» под редакцией Эндрю Пикеринга, одного из ведущих специалистов в своей области. Почему нас так интересуют практические подходы? Причин этому есть много, и я могу перечислить некоторые из них:

• Практические подходы имеют материальный аспект. Он включает в себя научную аппаратуру, которую необходимо произвести, поддерживать в рабочем состоянии и совершенствовать; он включает в себя проведение экспериментов и их документирование; он включает в себя обработку данных, во многих случаях на специализированном оборудовании. Классическим примером тому служит, конечно же, лаборатория.
• Практические подходы, связанные с обучением, предполагающие известное различие, которое существует в философии между «зная что» и «зная как». «Зная что» включает в себя теоретическое понятие знания, воплощённое в научных теориях, а «зная как» включает в себя как явное, так и неявное (или «молчаливое») знание. Кроме того, оно открывает возможность обучения «на собственном опыте». Классический пример тому – учиться ездить на велосипеде. Поддерживать своё равновесие не означает, что кто-то должен об этом рассказать, этому нужно учиться самостоятельно, это очень походит на опытного водителя, который уже не в состоянии объяснить, что именно он (или она) делает.
• Практические подходы имеют социальный характер. Из вышесказанного непосредственно следует, что лаборатория требует более одного исследователя, что процесс обучения предполагает по меньшей мере двух участников: ученика и учителя. Расширяя свои масштабы, лаборатории могут стать целыми самостоятельными компаниями. Большой адронный коллайдер (БАК) в Женеве являет тому идеальный пример: индивидуальные занятия трансформируются в университеты и ​​научно-исследовательские подразделения, государственные и частные.
• Практические подходы легко сочетаются с другими практическими подходами. Если человек видит экономические процессы, прежде всего, как практические подходы, такие как заключение торговой сделки, ведение переговоров, создание предприятий, проверка балансов и так далее, то не только сравнение, но и взаимодействие подобных практических подходов с научными методами является очевидным. Само собой разумеется, это (также) на этом уровне, что технология является составной частью картины.

То, о чём я хочу рассказать в следующем разделе, имеет целью продемонстрировать, что подобное схематичное изложение позволяет смотреть на научные явления таким образом, что возникают вопросы, которые в противном случае могли бы выпасть из зоны нашего внимания.

Философия науки и космические исследования

Позвольте мне привести в качестве примера разработку многоразовой космической ракеты. Я имею в виду успешную «посадку» Falcon 9 компании SpaceX 21 декабря 2015 года – замечательное достижение, мягко говоря. Газеты приписывают успех Элону Маску, Генеральному директору компании SpaceX. Это событие, которое имело место быть, но что думаю об этом я как философ науки?

Прежде всего, нужно незамедлительно следовать за более важным вопросом: частью какой сети событий является это конкретное событие? Или, чтобы быть более внимательным, использовать термин «сеть» во множественном числе? Ибо есть не только научная сеть, но и технологическая сеть, экономическая сеть, социальная сеть и культурная сеть – все со своими конкретными практическими подходами. И я фактически уверен, что могут быть добавлены и другие сети, а сети упомянутые могут быть уточнены (как и должно быть в случае, например, с экономической сетью).

Позвольте мне немного более детально остановиться на означенных сетях и сделать то, что я обещал сделать, – сформулировать вопросы и проблемы.

Научная сеть

Кто они такие, эти привлечённые учёные? Тривиальный ответ, что это учёные, которые занимаются ракетами (или что-то в этом роде по ассоциации с подобным ярлыком), следует считать неполным. Ответ должен включать математиков и программистов для моделирования и расчётов, он должен включать физиков и инженеров и для моделирования, и для перевода этих моделей в нечто «функциональное», он должен включать метеорологов и геологов, чтобы определить подходящие моменты и места для запуска, и, конечно, он также будет включать и ракетных учёных.

После того как мы осознаем, насколько велико число людей, вовлечённых в этот процесс, должны последовать вопросы, касающиеся сотрудничества. Какова их структура? Либо они размещаются на базе различных учреждений (НАСА, компания SpaceX, университеты или другие компании), либо для них будут созданы специальные помещения, чтобы объединить всех учёных, как в Женеве, в Европейском Совете по ядерным исследованиям (CERN)? Какие проблемы коммуникации присутствуют в таком большом меж- и трансдисциплинарном сообществе? И ещё ни слова не было сказано о самих этих моделях, которые генерирует новый набор вопросов.

Технологическая сеть

Центром этой сети, так сказать, является ракета Falcon 9. Однако, сделав шаг в сторону от этого центрального звена, мы видим все окружающие нас технологические цепочки, начиная от стартовой платформы в оперативном пункте, где осуществляется постоянный контроль за полётом ракеты, в том числе заканчивая и столь деликатным моментом посадки.

Двигаемся далее, и в поле зрения попадают все технические команды, которые обеспечивают, пожалуй, самую важную, но слишком часто игнорируемую составляющую процесса, без которой обречена любая технология, – техническое обслуживание и локальное решение проблем (далее «гайки и болты»).

Отдельным вопросом стоит «обеспечение функционирования» самой этой сети: как этим управлять? Несмотря на то, что мы, по мере возможности, склоняемся к тому, чтобы связать технологию с приборами и механизмами, а следовательно, с точными науками и инженерами, на этом уровне социологи и, что более важно, психологи стали важными точками пересечения в сети для гарантии, что всё идёт, насколько это возможно, без сучка и без задоринки.

Экономическая сеть

Две вышеозначенные и вкратце представленные сети формируют, пожалуй, самый важный набор вопросов: каким образом эти сети экономически управляются и продолжают функционировать? Если более конкретно: откуда берутся средства? Государственные, частные, комбинация и тех и других, или что-то ещё всё вместе взятое (хотя в этих условиях народное финансирование нереальный вариант)? Кто такие заинтересованные лица? Почему они заинтересованы в таких инвестициях? На что они в результате рассчитывают?

Если мы говорим о смешанном финансировании, – в настоящее время наиболее распространённой форме, как показывает проект Falcon 9, – то каким образом ожидания различных вовлечённых сторон скоординированы, улажены? Наконец, каким способом будет достигнуто соглашение? Это сеть, в которой, как я считаю, законопорядок играет важную роль для урегулирования правовых вопросов, насколько это возможно и нужно.

Социальная сеть

Разумно предположить, что общество в целом имеет определённую программу действий: каковы социальные проблемы, которые его беспокоят и которые человечество желает решить, начиная от чисто экономических вопросов и заканчивая вопросами, касающимися благосостояния и справедливого распределения; каким образом «местные» программы действий вышеупомянутых сетей подходят для их решения? Являются ли они совместимыми или нет? Если нет, то каким образом удалить подобные конфликты? Это ещё одна точка пересечения, где правопорядок играет первостепенную роль.

То, что я здесь сформулирую, возможно, в несколько абстрактной форме, часто сводится к известному вопросу: каковы преимущества для общества в целом от таких крупных космических проектов? Как правило, для такого рода исследований краткосрочные выгоды вряд или редко ощутимы, необходимо подключать долгосрочное мышление в долгосрочной перспективе. Это подводит меня к пятой и последней концептуальной точке.

Культурная сеть

Мышление в долгосрочной перспективе моделируется вместе с будущим человечества. Но что ждёт человечество в этом будущем? Если мы считаем, что ответ лежит в освоении Вселенной, то как нам это понять в плане отношения к обширному пространству, частью которого мы являемся?

Здесь и появляется культура. Как мы позиционируем себя? Как выражаем свои представления в науке, в искусстве, во всех формах взаимодействия между людьми? Для того чтобы быть немного более конкретным, есть такое понятие, как «великая» цель, заключительный этап, к достижению к которого должно стремиться человечество, или не так? Верим ли мы, что человеческие возможности не имеют границ или, скорее, наоборот? И если последнее из двух, то насколько мы близки к этому часу, и как мы можем это понять? Именно здесь философы, во всём своём многообразии, играют важную роль.

В приведённом выше перечне сетей я рассматривал их в отдельном порядке, но, очевидно, в условиях реальной жизни такой порядок не работает. И вот, вместе с «большой» картинкой появляется тот, который я считаю основным вопросом: как эти сети взаимодействуют?

Мы мыслим сообразно конкуренции, сотрудничества, комбинации того и другого; или же мы мыслим с точки зрения конфликтов, противоречивых взглядов, целей и ожидания? Это действительно «великие» вопросы и на них необходимо дать ответ.

В этой статье в качестве иллюстративного примера я привёл проект Falcon 9 компании SpaceX, но я надеюсь, что читатель должен был заметить, что образ мышления, которому я способствовал, чтобы он появился здесь, а именно с точки зрения общей социальной практики во всём её многообразии и сложности, легко применим к широкому кругу более серьёзных вопросов, таких как исследования дальнего космоса и, ближе к нам, изменение климата.

И, наконец, мне кажется вполне понятным, что такие вопросы касаются не только учёных, изучающих точные науки, но и социальные, и гуманитарные науки, не игнорируя общественность «там», что с полным основанием задаётся вопросом, какова будет их судьба. И это не последний вопрос, чтобы его поставить на повестку дня!

(1) Уильям Уэвелл (24 мая 1794, Ланкастер, Англия, – 6 марта 1866, Кэмбридж, Англия) – английский философ, теолог, англиканский священник, историк науки, универсальный человек.

(2) В переводе аналогия незаметна, в английском языке она присутствует благодаря суффиксу -ist: «scient-ist», аналогично «art-ist»

(3) То́мас Сэ́мюэл Ку́н (18 июля 1922, Цинциннати, Огайо, – 17 июня 1996, Кембридж, Массачусетс) – американский историк и философ науки. Стэндфордская философская энциклопедия называет Куна одним из самых влиятельных философов науки XX столетия, возможно, самым влиятельным. Его книга «Структура научных революций» является одной из самых цитируемых научных книг за всю историю науки. Согласно Куну научное знание развивается скачкообразно, посредством научных революций. Любой критерий имеет смысл только в рамках определённой парадигмы, исторически сложившейся системы воззрений. Научная революция – это смена научным сообществом объясняющих парадигм.

(4) Ро́берт Ки́нг Ме́ртон (урождённый Меер Школьник (англ. Meyer R. Schkolnick); 4 июля 1910, Филадельфия, – 23 февраля 2003, Нью-Йорк) – один из самых известных американских социологов двадцатого века. Большую часть своей карьеры преподавал в Колумбийском университете, где достиг звания профессора университета. Мертон формирует основы социологического анализа науки как особого социального института с присущими ему ценностно-нормативными регулятивами. Основная задача науки заключается в постоянном росте массива удостоверенного научного знания.

Технический перевод статьи журнала ROOM

Оригинал статьи можно прочитать по этой ссылке
Philosophical perspectives on space
журнал ROOM №1 (7) 2016

Источник