Горькая луна
Скачать книгу (полная версия)
О книге «Горькая луна»
Паскаль Брюкнер — один из наиболее известных писателей современной Франции. Блестящий романист и эссеист, он прославился как мастер тонкой, аналитической прозы, вскрывающей суть отношений между людьми. Роман «Горькая луна» был и остается самым талантливым и скандальным произведением Брюкнера. Слава книги возросла после одноименной экранизации 1992 года режиссера Романа Поланского. «Горькая луна» — это пронзительное и предельно откровенное повествование о том, насколько хрупка грань между чувственной страстью и жестокостью. На русском языке издается впервые.
Произведение относится к жанру Проза. Оно было опубликовано в 2010 году издательством Текст. Книга входит в серию «Первый ряд». На нашем сайте можно скачать бесплатно книгу «Горькая луна» в формате epub, fb2, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 3.79 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.
Мнение читателей
Они утрированы, гротескны и шаблонны, и чувствуется, что эта неуклюжая шаблонность в замыслы автора не входила
Ладно, читать про моральное издевательство я была готова, но читать о том, как с УДОВОЛЬСТВИЕМ едят и пьют то, что должно быть в туалете
Довольно интересная книга,хоть и читается тяжеловато
Роман мерзкий, тошнотворный, но не вызывающий желания оставить его недочитанным
Неожиданная книга, взрывающая все внутри и заставляющая восхищаться, ужасаться, сходить с ума и стонать от безысходности и чувства животного страха
Эта книга о чудовищном явлении в отношении двух людей – психологическом насилии, причем насилии обоюдном, захлопывающего свой капкан за спинами двоих
Так что если у вас есть неприязнь физиологического, читать даже не начинайте
Окутать бы его ещё ароматом «Шанель №5», что бы почувствовать, что правду говорила Великая Мадмуазель:Коко Шанель не будет, но обязательно останется стиль Шанель- удобная элегантность
Жесткая книга, получать удовольствие от такого стыдно, но все же
Человек — натура подлая и незащищенная, пытается убедить читателя автор
Книга про наше время: время обесценивая эмоций и отношений из-за бесконечного количества возможностей, из-за вседозволенности
Горе той стране, правитель которой, как бы ни образован и начитан он не был, болен рассудком
Источник
Дом ангелов
Паскаль Брюкнер
С преуспевающим риелтором судьба сыграла злую шутку: важная сделка сорвалась из-за случайно забредших в элитный квартал бомжей. Герой превращается в ярого ненавистника племени парижских клошаров, прославленных классической французской литературой. Он пытается убивать, маскируя чувство мести стремлением очистить город от скверны. Грань между нормальной жизнью и падением оказывается тонкой: клошаром становится он сам. В колоритном описании парижского дна в полной мере проявилось мастерство писателя, его мрачный философский юмор. Имя Паскаля Брюкнера хорошо известно. На русском языке выходили его романы «Горькая луна» (одноименный фильм Романа Полански), «Мой маленький муж», «Похитители красоты», а также книги эссе «Парадокс любви», «Вечная эйфория», «Тирания покаяния».
Название книги оказалось обманчивым. Оно будто бы обещает читателю повествование возвышенное и светлое, какие еще ассоциации возникают при упоминании «ангелов»? Однако начинка оказалась горькой и смердящей. Но выплюнуть её уже не получается, ведь ты начал спуск по этой винтовой лестнице, ведущей…
Париж, место, прочно завоевавшее звание города любви. Париж, поражающий своей утонченной архитектурой, чего только стоит всемирно известная Эйфелева башня, без которой обходится редкая открытка с признанием в любви. Именно в этот город грёз стремятся влюбленные, чтобы само своё естество пропитать атмосферой великого города. «Увидеть Париж и умереть». Прочитав эту книгу, я открыла новую грань данного высказывания.
Другой Париж, скрытый под декором первого, — не город памятников и дворцов, но столица опустившихся. Город, грязный и запаршивевший, далекий от припудренной и подкрашенной столицы, которую продавали туристам. Париж не был праздником – Париж был клоакой.
Антонен, риелтор и по совместительству человек, помешанный на чистоте. У нас был похожий арендатор. После того как он выселился, я понимала, что квартира больше никогда не будет такой чистой и ухоженной. Но в подобных людях с чистой обувью, квартирой и биографией чуешь какой-то подвох. Антонен нездоров, только вот названия у такой болезни, пожалуй, нет. Он сам себя называет существом деликатным, но с острым чувством социальной несправедливости, воспитанным у него родителями.
Антонен паинька, только подверженный вспышкам ярости.
Какие чувства у вас вызывают бомжи на улицах? Попрошайки с табличками, надписи на которых такие однообразные, что обычно их уже и не читаешь? Приходилось ли вам сталкиваться с представителями низшего сословия, низшего по территориальному расположению, если вам угодно, ведь такие люди порой сливаются с асфальтом, своей периной, своим домом. У Антонена они вызывают отвращение и гнев. Желание очистить прекрасный город от заразы. И конечно он выбрал самый легкий, по его мнению, путь для преодоления этой болезни — нищеты.
Решение кого-то убить приходит само, как любовь.
Да, Антонен выбрал путь уничтожения. Ведь и клошары самим своим существованием разрушали Париж, его светлый лик, являясь язвами, разъедающими плоть города. И разве не является благородной миссией врачевание? Ох, эта книга и вправду похожа на лестницу, лестницу в преисподнюю. И мы совершим это спуск вместе с Антоненом, не испытывая при этом к главному герою никакого участия, скорее отвращение, будто он уже сам пропитался ядовитыми миазмами, наблюдать за постепенным преображением героя. Его вырождение вызывает одновременно интерес и отвращение, невольно начинаешь чувствовать то неприятные запахи, то желание отложить книгу, будто ты прикасаешься к чему-то грязному и зараженному.
В книге конечно присутствует и иная сторона: люди, которые помогают клошарам, избравшие целью своей жизни служение нуждающимся. Но и их доброта будто нездоровая, хищная. Их предводительница – «французская мать-Тереза», Изольда де Отлюс, её жизненная энергия и вас заставила бы удариться в благотворительность, забыв о престижной работе и прежних привычках. Но как я уже и писала, такое служение больше похоже на фанатизм.
Она была жадна до несчастья, как другие до золота: она не так любила нищих, как саму нищету. Её алчная доброта повсюду искала гибнущих, чтобы их спасать.
Алчная доброта… Очень точное описание. И, как известно, от одной крайности до другой не так уж далеко, как может показаться на первый взгляд. Неудивительно, что Антонен не смог остаться прежним, прикоснувшись к нечистотам. И безумно интересно наблюдать за изменениями в его душе, характере и поведении. Не могу сказать, что развязка была для меня неожиданной, но чтение было приятным, насколько может быть приятным наблюдение за отвратительным.
Источник
Паскаль Брюкнер — Горькая луна
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Описание книги «Горькая луна»
Описание и краткое содержание «Горькая луна» читать бесплатно онлайн.
Паскаль Брюкнер (р. 1948) — один из наиболее известных писателей современной Франции. Блестящий романист и эссеист, он прославился как мастер тонкой, аналитической прозы, вскрывающей суть отношений между людьми. Роман «Горькая луна» был и остается самым талантливым и скандальным произведением Брюкнера. Слава книги возросла после одноименной экранизации 1992 года режиссера Романа Поланского. «Горькая луна» — это пронзительное и предельно откровенное повествование о том, насколько хрупка грань между чувственной страстью и жестокостью. На русском языке издается впервые.
Следи за тем, чтобы не исчезнуть в личности
другого человека, мужчины или женщины.
Очарование рождающихся влечений
Вечность, месье, началась для меня одним июльским вечером в 96-м автобусе, который совершает маршрут между Монпарнасом и Порт-де-Лила. Это было четыре года назад. На перекрестке Одеон передо мной уселась девушка в черной юбке с воланами и в плотно обтягивающих лодыжки белых гольфах. Я сразу впился в нее взором. Меня в буквальном смысле ослепило это лицо, на которое я смотрел, затаив дыхание. Не знаю, что больше всего восхищало в ней: щеки, походившие на вымоченное в молоке тесто, или ресницы, ласкавшие зеленые глаза и одновременно служившие барьером для нескромных взглядов. Я ее не видел, я был ослеплен, загипнотизирован и ощущал только одно желание — познакомиться, только один страх — упустить. Должно быть, в восторгах своих я превысил меру, ибо незнакомка вскоре отвернулась с вымученной улыбкой, и я на секунду испугался, что она пересядет. Но эта сдержанность, показавшаяся мне изысканной, сделала ее для меня еще более дорогой.
Над автобусом не смейтесь: для удара молнии не существует особо предназначенных мест. Даже ящик на колесах может стать преддверием рая, если верить в случай. Я всегда предпочту ту, что встретил сам, женщине, которой меня представили друзья: ибо судьба, устроившая наш союз, будет и дальше, как мне кажется, таинственным образом питать его. Неожиданность остается единственной силой, способной вернуть жизни тепло.
Но меня ужасало, что я не могу найти ни единого слова и нарушить молчание, не могу использовать преимущества этого мимолетного свидания наедине. Как избежать вечно похожих первых слов, выказать себя одновременно деликатным, оригинальным, привлекательным, обольстительным? Это был важный вопрос, полагаю, именно его задавал Дьявол в последний вечер творения. На помощь мне пришел контролер: никогда не перестану благодарить Управление парижского транспорта за сотрудничество. Он требовал подтвердить наше право на проезд. Моя прекрасная соседка уверяла, будто обронила билет на пол. Мы оба склонились, чтобы отыскать среди мусора желтый картонный прямоугольник. Служащий уже готовился выписывать штрафную квитанцию. Девушка потупилась, красная от стыда: я понял, что она лжет. Это смятение поразило меня в самое сердце. Незаметно для всех я сунул ей в ладонь собственный билет, который только что предъявил. На какую-то секунду она застыла от изумления, потом улыбнулась мне. Контролер двинулся дальше по салону. Я был спасен: у нас появилась своя история. Как вы понимаете, после этого происшествия я говорю «нет» бесплатному общественному транспорту. Мошенница моя поблагодарила меня пожатием руки, но совершила беспримерную глупость, вернув мне билет. Следившая за нами дама, толстая курица с перманентом, заметила наш маневр и окликнула контролера. Машина в этот момент остановилась у отеля «Сен-Поль»: я успел только показать нос доносчице и выскочить на тротуар. Все было кончено, мне хотелось заплакать от ярости: я усиленно махал сообщнице рукой, однако вскоре автобус вырвал ее из поля моего зрения. Я бродил, как проклятый: Париж не такой большой город, но люди способны исчезать в нем, как в колодце. У меня осталось только одно желание: любой ценой увидеть ее вновь, хотя бы мне пришлось потратить на поиски целое лето.[1]
Человек, который рассказывал мне все это, сидел рядом со мной в одной из кают теплохода, находившегося в Средиземном море. Был поздний вечер. Сидя в кресле и укутав ноги пледом, он тревожно озирался, и его бегающий взгляд время от времени встречался с моим. У него было осунувшееся лицо, напрочь лишенное возраста, но все же сохранившее некоторые следы молодости. От всей его личности исходила какая-то странная нервозность, скрытая тревога. В тот вечер я еще пытался сохранить дистанцию — ибо возненавидел Франца с первой же встречи, причем ненависть моя усиливалась пропорционально его растущему влиянию на меня — и был очень далек от того, чтобы проникнуть в душу этого порочного человека. Я просто слушал его правильно построенную речь, его скрипучий, словно немазаный засов, голос, звучавший в унисон меланхолическому урчанию электрочайника.
Однако позвольте мне уточнить обстоятельства нашего знакомства. Мне только что исполнилось тридцать лет, и я направлялся в Индию вместе с Беатрисой, моей подругой. Мы были счастливы, уверены, что плывем навстречу истине. Утром 28 декабря 1979 года мы покинули Марсель на борту «Трувы», турецкого парохода, который обеспечивает — через Неаполь, Венецию, Пирей — последний морской маршрут между Францией и Стамбулом. Имелись объективные причины, побуждавшие нас расстаться на несколько месяцев с ремеслом, которое потеряло всякий престиж: я был учителем литературы в одном парижском лицее, Беатриса — преподавателем итальянского языка. Но бежали мы, подчиняясь магнетическому притяжению Востока. В самом этом слове вздымалась тонкая золотая пыльца, блистала приводившая меня в восторг заря. Я трепетал от этого смутного великолепия, и моя любовь к этой далекой земле походила скорее на страсть. Я плыл в Азию навстречу священному хаосу, который Европа мне уже не могла предоставить, с целью отрешиться от всего, что не было для меня необходимым. Для этого путешествия, к которому мы готовились уже давно, я взял годичный отпуск в Министерстве образования и все лето проработал в одной страховой компании. Желание добраться до Индии посредством коротких этапов и убить время в начале долгого пути склонило наш выбор в пользу парохода, тем более что эта дешевая и убыточная линия была обречена на исчезновение.
Представьте себе атмосферу надежды, неопределенности большого круиза непосредственно после отплытия. Всякое, даже самое скромное судно перестает быть транспортным средством, отныне это состояние духа. Едва поднимешься по трапу, как представление о мире меняется — становишься гражданином особой республики, замкнутой в пространстве, чьи обитатели все до единого являются людьми праздными. Я сразу полюбил длинные коридоры, умевшие заглушать любой звук, их стойкий аромат, сочетавший запахи моря и горячей резины. В «Труве», старом норвежском линкоре, взятом на вооружение турками, не было ничего от мастодонта, и ее небольшая труба лежала на крестце плашмя, как перевернутый наперсток. Наша каюта, зажатая между двумя металлическими перегородками, представляла собой узкий платяной шкаф с откидными койками в два яруса и крохотным умывальником. «Какая прекрасная пещера, — сказала Беатриса, войдя внутрь, — ты возьмешь верхний саркофаг, а я нижний». Стакан для зубных щеток подрагивал на железной полочке умывальника, и вся наша каморка содрогалась от работающих двигателей. Жилище у нас было скромным, но перспектива улыбчивой любовной близости утешала нас за отсутствие роскоши и пространства. Кроме того, здесь был иллюминатор, а я всегда находил в нем особое очарование — очарование видеть все, когда тебя никто не видит. Это маленькая замочная скважина, в которую подглядываешь за тайнами моря: безопасная встреча один на один с соленым чудовищем, удачный розыгрыш враждебных водных стихий.
Необозримость нуждается в том, чтобы к ней приникали сквозь эту щелку, которая становится совсем трогательной, если имеются занавески, придающие каюте обличье кукольного домика. И за каждым таким слуховым окном — жилье, одушевленные существа, тысяча переплетенных судеб.
Кстати, в утро нашего расставания с Марселем погода стояла дивная, необыкновенная: солнце билось в борта, и в его огненных лучах наша облупленная посудина сверкала, словно кусок сахара. Я был счастлив, мы получили благословение света, иными словами, богов, и мне чудилось в этом доброе предзнаменование всей поездки. Мы с наслаждением вдыхали плотный ледяной воздух, похожий на шербет, напоенный ветром, который принес благоуханные сосновые ароматы. Вдали шелковую нить горизонта разрывали белые игрушки, другие корабли. Никогда я не испытывал такого блаженного, ни с чем не сравнимого спокойствия. Взволнованный чистыми чувствами, вглядываясь во французский берег, исчезающий в сверкающем пару, и опасаясь более всего, что это мне снится, я с трудом сдерживал возбуждение.
Этот первый день плавания из предстоящих нам пяти был необычен тем ощущением счастливой пустоты, которое он оставил во мне. Всем известно, что на борту корабля никогда ничего не происходит, но скука там отличается высшей степенью качества и становится равной эйфории. В атмосфере отплытия любая банальность, высказанная мной или Беатрисой, обретала значение талисмана. Эта одиссея обновляла нам душу, и мы вели пространные разговоры на длинных палубных долинах, никого не замечая, всецело поглощенные друг другом. Мы уже пять лет жили вместе, но это была наша первая эскапада: мы мало что испытали в реальности, зато много перенесли в сотнях прочитанных нами книг. Наша пара стала настоящей библиотекой, томики ин-фолио заменяли нам детей и путешествия. И мы долго колебались, прежде чем предпринять это паломничество, грозившее перевернуть самые дорогие нам привычки. Беатриса обладала точеной англосаксонской красотой и, будучи моей ровесницей, сумела сохранить очарование подростка. Даже тело ее могло принадлежать и девочке, и женщине — ей дали бы не больше двадцати лет, если бы прелестное, большей частью серьезное лицо не обрамляли пышные волны густых волос. Я называл ее своей «нареченной», и мы шептали друг другу на ухо известные всем секреты, которые, однако же, не хотели делать общим достоянием.
Источник