Институт физики солнца ташкент

Академия наук Республики Узбекистан

• Главная
• Физико-технический институт НПО «Физика-Солнце» Академии наук Республики Узбекистан

Физико-технический институт НПО «Физика-Солнце» Академии наук Республики Узбекистан

Лутфуллаев Садулла Лутпуллаевич

Физико-технический институт (ФТИ) организован 4 ноября 1943 года и является первым академическим институтом, осуществляющим широкомасштабные фундаментальные и прикладные исследования в области физической науки и техники на территории всей Средней Азии, и имел несколько важнейших задач, связанных с развитием науки и техники во всем регионе:

— являлся катализатором новых фундаментальных и прикладных исследований в области физических и технических наук;

— послужил исследовательским центром, на базе научных направлений которого создавались новые научно-исследовательские институты и кафедры как в самой академии наук, так и в различных министерствах, ведомствах и высших учебных заведениях страны;

— являлся центром подготовки высококвалифицированных научных кадров в сфере науки и системы высщего образования всего региона.

Из этих задач вытекают следующие особенности первоначальной организации и дальнейшего развития института: широкий спектр научных направлений и концентрация усилий на наиболее перспективных научных проблемах; тесная связь с высшими учебными заведениями региона; стремление привлекать в научную деятельность талантливую молодежь, начиная со студенческой скамьи; стремление к практической реализации результатов научно-исследовательских работ, в различных отраслях экономики.

В ФТИ развивались многие современные направления фундаментальных и прикладных исследований. В результате на базе научных направлений института организовывались ряд новых академических научно-исследовательских институтов. На базе подразделений ФТИ в 1956 г. создан Институт ядерной физики, в 1967 г. — Институт электроники. В 1986 г. на базе института организовано Научно-производственное объединение «Физика-Солнце». В 1987 г. на основе результатов научно-технических разработок института введен в эксплуатацию уникальный оптико-зеркальный комплекс с Большой солнечной печью с тепловой мощностью 1000 кВт. На базе этого комплекса в 1993 г. создан Институт материаловедения, входящий в состав НПО «Физика-Солнце» АН РУз, в котором ведутся оригинальные разработки по синтезу высокотемпературных соединений. Были созданы десятки кафедр и лабораторий в ВУЗах, конструкторские бюро. Еще одним результатом развития ФТИ явилось создание в Узбекистане научных школ в области физики и техники, объединяющих в своем составе десятки талантливых и высокопродуктивных в научном плане ученых – докторов наук, профессоров, важнейшие научные результаты которых, опубликованные в ведущих научных журналах мира и представленные на авторитетных научных форумах, получили широкое мировое признание. Эти научные школы, получившие мощную поддержку после достижения Узбекистаном независимости, объединяют ученых в следующих направлениях фундаментальных и прикладных исследований: физика высоких и сверхвысоких энергий; физика полупроводников; теоретическая физика; преобразование солнечной энергии в тепловую и электическую энергии.

Источник

Институт Солнца

• 

Физико-технический Институт Солнца открылся 4 ноября 1943 года в Ташкентской области, а именно в Паркентском районе в селе «Куёш», что переводится как «Солнце». Этот посёлок был построен исключительно для работников института и находится вблизи горных холмов Тянь-Шаня, примерно в 45 км от Ташкента. Такое местоположение было выбрано академиком Азимовым С.А. не просто так. Чистый горный воздух очень благоприятен для находящихся в институте 62 гелиостатов, с помощью которых солнечный свет лучше фокусируется в одной точке. Кстати, температура в этой самой зафиксированной точке (линзе) достигает невероятных +800 градусов по Цельсию.

Сам научно-исследовательский объект просто поражает своей грандиозностью и масштабностью. Он состоит из комплекса гелиостатов, солнечной лаборатории (массивный концентратор солнечной энергии, высотой 42 метра) и знаменитой большой солнечной печи, уступающей лишь второй такой на Земле – солнечной печи в Фон-Роме-Одейо на юге Франции. Гелиоконцентратор настолько впечатляющий и эффектный, а 10700 его маленьких зеркал так красиво переливаются и преломляют свет, что это зрелище не оставляет равнодушным абсолютно никого. А на самой его верхушке на высоте 1100 метров находится смотровая площадка, куда обязательно приводят туристов и показывают лучшую панораму окрестности, открывающуюся с такой высоты. Перед вами как на ладошке предстаёт и гелиостатное поле, и посёлок «Солнце», и прекрасные горные цепи. Красота неописуемая!

Деятельность Института Солнца

Главным объектом института является большая солнечная печь. Она предназначена для быстрого достижения очень высоких температур и используется для создания высококачественных металлов и сплавов без каких-либо примесей. Также в институте действует множество научных лабораторий, в которых проводятся различные исследования в области науки. Здесь создаются современные разработки, проводятся семинары, а также функционирует учебный центр, в котором готовят специалистов. Но главным его направлением является, конечно же, изучение основного источника энергии на Земле – Солнца, его происхождение, сегодняшняя активность и будущая эволюция, а также всё, что напрямую связано с главной звездой нашей галактики.

Источник

Институт Солнца в Паркенте, окрестности Ташкента

Адрес: Ташкентская обл., Паркентский р-н, пос. Солнце
Тел.: 722 53 00
Факс: 722 52 94
Е-mail: jabbar@uzsci.net

Компания OrexCA.com предлагает уникальные экускурсии в Институт Солнца, расположенный в Паркентском районе Ташкентской области, в поселке Солнце. Официальное название Института Солнца — Институт материаловедения НПО «Физика-Солнце» АН РУз.

Подобных сооружений в мире два: одно во Франции, второе — у нас в Центральной Азии. Но не только по этой причине Институт Солнца можно с уверенностью считать уникальным научно-техническим объектом…

Воплотить в жизнь смелый проект «Институт Солнца» стало возможным благодаря усилиям и энтузиазму академика Садыка Азимовича Азимова. «Институт Солнца» называют детищем Садыка Азимова, ведь именно он положил начало солнечному материаловедению в Узбекистане.

Строительство института Физики Солнца длилось с 1981 по 1987 год. НПО «Физика-Солнце» построено на открытом холме, в экологически чистом районе; количество солнечных дней в году в этой точке приближается к 280. В основе холма, задействованного под строительство — цельная плита естественного происхождения, что обеспечивает максимальную точность работ комплекса даже при неблагоприятных сейсмологических ситуациях.

Сейчас в Институте материаловедения работает серьезный научный контингент: среди 163 сотрудников один академик, трое докторов и четырнадцать кандидатов наук.

При институте имеется уникальный научный объект — Большая Солнечная Печь. Сложный оптико-механический комплекс с автоматической системой управления, состящий из гелиостатного поля и параболоидного концентратора, формирующих в фокальной зоне концентратора (технологическая башня) лучистый стационарный поток высокой плотности.

Отражающая поверхность гелиостатного поля — 3022,5 кв.м, концентратора — 1840 кв.м.

Концентратор фокусирует отраженные гелиостатным полем солнечные лучи на фокальную зону диаметром 1 м, где создается высокоэнергичная область. Фокальная область расположена в технологичкской башне, где устанавливаются специальные приборы и оборудованияе, позволяющие исследовать физико-химические процессы, протекающие при высокотемпературном воздействии на вещества.

Как строится работа солнечной лаборатории? Солнечная лаборатория — это три объекта, представляющих единый научно-технический комплекс. Концентратор солнечной энергии принимает поток лучей от расположенных напротив гелиостатов, и технологической башни, — через специальное окно, в которое направлен концентрированный поток солнечной энергии мощностью один мегаватт.

Концентратор солнечной энергии состоит из 10700 зеркал. Размеры концентратора: 54 на 47 метров.

Комплекс гелиостатов — управляемых зеркал в количестве 62 штук. Каждое зеркало размером 7,5х6,5 метров состоит из 195 зеркал 50 см 2 . 12090 зеркал аккумулируют солнечные лучи, которые устремляются на поверхность вогнутого зеркала Концентратора:

Технологическая башня. В ней располагают спрессованные в брикеты гранулы тугоплавких металлов, и подвергают плавлению при температуре 3000 градусов Цельсия. Круглое отверстие за створками — окно диаметром 1 метр, которое принимает лучи солнца:

Некогда засекреченный объект, имевший «военный» статус», проводил серьезные работы по тестированию обшивки космических аппаратов и различной военной техники, сейчас работает исключительно в мирных целях. На базе Института создана производственная линия «Керамика», где изготавливаются керамические изделия на основе материалов, разработанных и синтезированных на Большой Солнечной Печи. Они обладают уникальными эксплуатационными и физико-химическими характеристиками (малый коэффициент термического расширения, высокая прочность и термостойкость в экстремальных средах, широкая область применения).

Среди практических разработок НПО «Физика-Солнце»:

зготовление корпусов предохранителей типа ПН-2 на 100, 250, 400А, опытных партий корпусов предохранителей ПКТ-10;

• Разработка составов высоковольтного электротехнического фарфора;
• На основе разработанных керамических масс отлажено производство колодок к электроутюгам;
• Разработка и создание комбинированной системы получения водорода, электрической энергии и высокотемпературного пара одновременно;
• Разработка и создание малых солнечных печей мощностью 1500 Вт, которые в рамках международных договоров поставлены в институт металлургии в Каире (Египет) и институт порошковой металлургии в Хайдарабаде (Индия);
• Для текстильной промышленности выпускаются более 30 видов нитеводителей и нитенаправителей;
• Для медицины разработаны инфракрасные излучатели, применяемые при лечении различных заболеваний, а так же для стерилизации хирургических и стоматологических инструментов;
• Для нефтегазовой промышленности выпускаются элементы керамического понтона, используемые в технологическом процессе хранения нефти и нефтепроддуктов с целью снижения потерь, связанных с испарением легколетучих фракций. Выпускаются фарфоровые шары для адсорбентов цеолитовой очистки газа, опытные керамические фильтры для очистки природного газа от различных примесей;
• Разработаны керамические плитки «керамогранит» на базе местного сырья и отходов производства;
• Разработаны и созданы различные виды энергосберегающих сушилок с эффективностью 30-50%.

Что касается непосредственно научной деятельности Института, — уникальная база комплекса «Физика-Солнце» позволяет проводить многоцелевые наблюдения за Солнцем, заниматься теоретическими и экспериментальными исследованиями. Все эти бесценные знания помогут понять происхождение и эволюцию Солнца и Солнечной системы, и, что самое главное — изучить влияние солнечного излучения на климат Земли, на человека и среду его обитания.

Источник

Институт Солнца (Узбекистан)

В начале апреля 2016 года мы с друзьями,будучи жителями столицы — Ташкента, решили прокатиться в Ташкентскую область и открыть её для себя с новой стороны. По плану было решено посетить несколько мест,но расскажу я сегодня лишь про одно, а именно Институт Солнца. Официальное название этого места — Институт материаловедения НПО «Физика-Солнце» АН РУз. Подобных сооружений в мире всего два, одно во Франции,и второе в Узбекистане. Выбрано это место для постройки Института было выбрано не случайно. В 40 км от Ташкента,в экологически чистом районе на вершине холма роль играли метеорологические условия,такие как ясность неба, а также погодные условия. Количество солнечных дней в году в этой точке приближается к 280.

Институт состоит из гелиостатного поля, большого зеркального концентратора и технологической башни с солнечной печью.

Вот кстати и гелиостатное поле:

12090 зеркал аккумулируют солнечные лучи, которые устремляются на поверхность вогнутого зеркала — концентратора:

А технологическая башня, с расположенными в ней спрессованными в брикеты гранулами тугоплавких металлов подвергает их плавлению при температуре 3000 градусов Цельсия. Круглое отверстие за створками — окно диаметром 1 метр, которое принимает лучи солнца.

В основе зеркального концентратора — объекта «Солнце» — заключена массивная металлическая конструкция весом 200 000 тонн.

Нам выдалась уникальная возможность подняться на верхушку концентратора, а это аж 12 этаж. Лифт не работал, и мы затаив дыхание, пошагали наверх. По дороге нам подпевали птицы, живущие там в массивных железных конструкциях. Поднимались мы по вот таким ступеням (да, не для слабонервных, особенно слыша их скрип под ногами):

Зато наверху нас ждали буря эмоций и вот такой вид на близлежащий поселок:

Если и вы будучи в Ташкенте захотите посетить Институт Солнца скажу сразу, что обычно экскурсии туда проводятся от каких-либо организаций и требуют письменного разрешения. Мы же,просто четверо заезжих горожан без оной бумажки,заплатили по 1,5$ с человека, с вами должен быть ваш паспорт. К слову, добрый сотрудник с КПП прошел везде с нами и поделился историей и назначением этого места.

Дубликаты не найдены

Статью бы сам уже написал, земляк, что ли 8-). А мы еще ездили и видели ка кона работает. и водопад с задней стороны — охлаждение выброса с печи, а потом можно было бегать внизу и собирать остывшие капли, которые выглядели как лунный камень.

Еще про станцию испытания солнечных батарей для космоса в Кизилсае напиши — впечатляющее место, ангар который горит белым светом когда с города смотришь. Плюсую.

О проезжал его по дороге в Чимган, все думал что это за здание такое)

Верно, место куда мы ехали называлось как-то по другому, в Чимган мы ездили до этого. Давно это было, да и я не не из ваших краев — путаюсь в названиях.

День Победы в Ташкенте

Ну раз Пикабушники Узбекистана сидят дома и пьют чай — придется Подмосковью подключиться )

В Ташкентском зоопарке ветеринары спасли камышового кота

Животные не часто просят о помощи: как правило, они переживают боль в себе и молчат, даже когда им плохо. В такие моменты как никогда важна внимательность.

Так произошло в Ташкентском зоопарке, куда периодически поступают животные из Навоийского зоопарка. Недавно оттуда привезли камышового кота, который очень выделялся среди своих сородичей: на его морде была большая шишка.

Животное обследовали ветеринары, в итоге неизвестное твердое образование было решено удалить. К счастью, все обошлось!

«Проведена операция по удалению новообразования камышовому коту, поступившему в наш зоопарк на временное содержание из г. Навои. Операция прошла успешно, животное будет под нашим контролем до полного восстановления», — рассказал ветеринар Ташкентского зоопарка Махмуд Кузибаев.

Историю чудесного спасения животного смотрите в видео. Как можно увидеть из кадров, пушистый уже довольно бодро бегает и наблюдает за птицами!

Пушистая страдалица, наконец, встретила человеческое к себе отношение.

На днях в Ташкентский зоопарк (Узбекистан) доставили львенка из Самарканда. Напомним, что сотрудники Самаркандского областного управления экологии и охраны окружающей среды и областного УВД задержали водителя, который вез из Кашкадарьи в Андижан львёнка без сопроводительных документов.

Испугавшись наказания, водитель выбросил львёнка на дорогу.

Львенок, доставленный из Самаркандской области был крайне истощен и испуган. При осмотре ветеринары обнаружили многочисленные повреждения и травмы.

По словам главного ветеринарного врача Махмуда Кузибаева, животное получило удар тупым предметом, скорее всего у львенка трещина или перелом плечевой кости. Также был удар в область головы, есть небольшая отечность, левый глаз практически не видит. Ветеринарные врачи делают все возможное, чтобы скорее вылечить и восстановить животное.

Нодир Бахрамов, заведующий отделом «Хищные» рассказал, что самке примерно 12-14 месяцев. Ее привезли 28 марта вечером, потом сразу же поместили на карантин, где в течение 60-90 дней животное и будет находиться.

Переезд из Казахстана в Узбекистан — нужна помощь пикабушников Узбекистана с информацией

Всем добрый день,

Я больше читатель чем писатель, но вынужден обратиться к пикабушникам.

Волею судьбы компания предложила перевестить в Ташкентский офис на пару лет. Так как работа постоянная, то речь идет о переезде с семьёй. Поэтому последние две недели гуглю по этой теме вопросы. Но ввиду непопулярности темы»переезд из Казахстана в Узбекистан» получаю результаты прямо противоположные про переезд из Узбекистана в Казахстан. Да и каких-либо деталей или особенностей не так много.

Шерстил различные форумы в поисках ответов, но результаты не удовлетворительные. Бытовые темы в принципе боле-мнее понтяны.

Поэтому был бы признателен Пикабушникам Узбекистана, если кто владеет темой по моим вопросам, откликнуться в комментариях.

Я понимаю что на многие вопросы ответы не смогу получить, но хотя бы что-то для того чтобы иметь представление.

1) Перевозка домашних вещей и растаможка

Переезжать будем с кое-каким скрабом, так как продавать всё в Казахстане и покупать в Узбекистане — будет довольно накладно и будет потеря в деньгах.

Кроме реальной дороговизны отправки (10 кг. за 50 долларов, но есть вариант с газелями, но его надо прорабатывать) возникает вопрос как всё это будет въезжать на территорию Узбекистана? Другая страна — возможно заставят всё это растамаживать. Есть ли какие-либо послабления или лимиты по ввозу б/у домашних вещей?

Из-за этих двух моментов (цена доставки и расстаможки) будет зависить многое — что мы будем брать, а от чего прийдется отказываться.

Из-за дороговизны доставки часть вещей возьмем с собой на автомобиле. Тут тоже дилемма — увидят таможенники кучу вещей и это будет для них как красная тряпка. Ничего запрещенного нет, но провести полдня на таможне тоже не хочется. Пересекая границу России и Казахстана видно как Российские таможеники шерстят всех с баулами на машинах с узбекскими номерами. Такой же подход может быть и у узбекских таможенников.

Есть ли какие-либо ограничения перевозки домащних вещей на своём транспорте? По сумме вещей (хотя оценить сложно) или по весу?

У нас будут ноутбуки (3 штуки), стационарный компьютер, монитор к нему, кое-какие инструменты, кучу различных вещей (багажник и бокс будут забиты). Могут ли быть проблемы? И что не стоит точно везти?

Насколько тщательно досматривают на въезде (въезд со стороны Шымкента)? Читал что заставляют все вещи выгрузить на сканирование, включая машину на сканирование.

Возможно, что на вопросы по транспортировке и растаможки домашних вещей смогут ответить транспортные компании, которые этим занимаются, но я пока с ними не связывался. Решил уточнить пока тут для начала.

Одежда у нас на все сезоны — от теплого климата до студёных морозов.

Нам нужно определиться какую одежду брать с собой. Довольно сложный вопрос.

Дублёнки и тёплые зиние пуховики понятно брать не стоит (если только не ездить на родину в зимнее время).

Жить будем в Ташкенте, а там, судя по историческим данным, зима тёплая. Я так понимаю обычные куртки (как у нас на осень/весну) вполне подойдут. Но по работе будут командировки по Узбекистану. В какие районы пока не известно.

На какую самую холодную температуру стоит оставить одежду?

У нас есть пальто, которое мы носим осенью, весной или теплой зимой. Т.е. от -10 до +10 где-то, стоит ли его брать с собой или оно будет мёртвым грузом лежать?

2) Ввоз автомобиля

Машину не хочу продавать, так как потеряю в деньгах, да и на месте нет смысла после этого покупать. А машина будет нужна — посмотрел про Узбекистан и довольно много туристических мест, а автопутешествие как раз то, что я люблю. Если в Ташкенте еще можно на такси, то путешествовать лучше на своём авто.

Поэтому машину хочу перегнать в Ташкент и использовать ее в стране. Однако, я так понимаю, есть определенные проблемы с этим. К примеру, в России я могу находится максимум 3 месяца без выезда, и через три месяца мне надо пересечь границу и снова заехать чтобы начался новый отсчёт 3 месячного пребывания. И так я могу там находиться целый год (естественно со страховкой) лишь 4 раза выехав за пределы страны. Если такое работает в Узбекистане — то это бы было бы оптимальным решением. Граница рядом и можно будет выехать в Казахстан для «сброса счетчика в 3 месяца».

Почитав законы Узбекистана я понял, что я могу въехать на не более 3 месяца в течении года, то есть после 3 месяцев я должен буду выехать и въехать на машине своей я смогу только через 9 месяцев, как раз к завершение года после первого въезда.

Так ли это? Правильно ли я понимаю?

В законе вроде есть вариант с временной регистрацией в Узбекистане для владельцев иностранцев коим я буду. Судя по требованиям я должен буду сдать техпаспорт и номера и мне выдадут Узбекистанские документы. Я так понял буду я на местных номерах ездить. Отсавлять техпасторт в РЭО как-то не хочется — потерять могут.

Не понятно как я буду выезжать в Казахстан на этих номерах. Плюс ещё это как красная тряпка для казахстанских полицаев.

Кто-нибудь может просветить по этому вопросу?

Возможно еще появятся вопросы — но это пока самые важные и основные.

Пост без рейтинга.

Надеюсь на помощь Пикабу.

Палата на троих (лирические воспоминания)

Для меня так и осталось загадкой, по каким каналам мой редактор узнал о моем недавнем визите в поликлинику, как и о том, что врачи обнаружили у меня незначительные нарушения сердечной деятельности.

Помнится, я никому не рассказывал об этом, кроме двух-трех близких друзей.

Тем не менее, как-то под вечер он вызвал меня в свой кабинет и с заговорщицким видом сообщил, что выхлопотал путевку в кардиологический центр, лучший не только в Ташкенте, но и во всей Средней Азии! Мол, там тебя, парень, всесторонне обследуют, «подремонтируют», если нужно, и поставят на ноги. И тогда уж, давай, паши на ниве журналистики безо всяких жалоб (а я вроде и не жаловался)!

Надо сказать, что Николай Федорович Тимофеев, редактор «Правды Востока», отличался прямо-таки фанатичной требовательностью во всем, что касалось работы. Он страшно не любил, когда у него отпрашивались на день-другой по семейным обстоятельствам; метал громы и молнии, узнав, что кто-либо из журналистов запаздывает из отпуска.

Но если речь касалась здоровья сотрудников, то он проявлял прямо-таки ангельскую заботу.

Мне оставалось лишь смириться с нежданной перспективой.

И вот я уже иду больничным коридором, только что завершив тягостный ритуал переодевания.

На мне – серый халат без пуговиц, но с поясом, и мягкие войлочные тапочки.

В таком наряде дальше проходной не уйдешь, притом, что на дворе стоит слякотная азиатская зима.

— В двадцатую палату! – после недолгой паузы распорядилась дородная медсестра, которой я протянул сопроводительные бумаги.

В ней чувствовалась строгая хозяйка, не бросавшая слов на ветер.

Однако же металл в ее голосе зазвенел чуточку фальшиво.

Палата, куда меня определили, наверняка, имела какую-то сомнительную особенность, подумалось мне.

Гадать, однако, не имела смысла, и я отправился на поиски своего нового пристанища.

Идти далеко не пришлось.

Обитель под двадцатым номером находилась сразу же за холлом, в котором трещал черно-белый телевизор.

Наслышанный о престижности сего лечебного заведения, я полагал, что найду здесь некие чудеса комфорта, быть может, даже пальму в кадке, но нет, всё было, как в обычной городской больнице.

По углам небольшой комнаты стояли три кровати, рядом с каждой – тумбочка и табуретка, в центре – стол, в ближнем свободном углу на стене висел умывальник.

Вот, собственно, и вся «роскошь».

На кровати у окна сидел в таком же, как и у меня, халате сухощавый узбек лет пятидесяти.

Его лицо – бледно-розовое, скуластое, со впалыми щеками и острым с горбинкой носом выглядело суровым. На его бритой голове сидела потертая тюбетейка.

Стало быть, он и есть один из моих компаньонов?

Мы поздоровались, и я сообщил о факте своего вселения, попросив указать свободную койку.

Поднявшись, он бойко заговорил по-русски.

Я понимал с трудом, ибо на его заметный акцент накладывалась манера изъясняться скороговоркой, словно он сыпал горохом. Полагаю, что когда он беседовал на родном языке с соплеменниками, те тоже улавливали далеко не всё из его стремительной, как бурный поток, речи.

Тем не менее, я усвоил, что его фамилия Халилов, что он работает трактористом в пригородном совхозе, и что путевку в больницу ему выхлопотал директор.

Затем Халилов умолк, ожидая, очевидно, ответной реакции.

Но я и рта не успел раскрыть.

Дверь резко распахнулась, и в палату широко шагнул низенький, с выпирающим животом, восточный мужчина зрелого возраста. На его лунообразном лице со вскинутыми бровями сияла лучезарная улыбка. Полы просторного, не по росту халата свисали едва не до пят, придавая владельцу довольно комичный вид.

Голова у вошедшего тоже была бритой. На ней тоже сидела тюбетейка, но имевшая иной узор, чем у Халилова.

Ну вот, теперь вся палата в сборе!

Усевшись на свою кровать, низенький с минуту молчал, изучая меня, затем хлопнул себя по животу и радостно воскликнул:

— Курсак полный, хорошо! – Сощурил выпуклые карие глаза: — Новый сосед? Хорошо! Как зовут? Хорошо! – ткнул себя пальцем в грудь: — Хушбактов! Хорошо!

Тут же он принялся что-то горячо рассказывать, сначала на русском, которым он владел на уровне «твоя – моя», но постепенно переходя на родной язык.

Голос у него был звонкий, дикция отменная, но я, как ни вслушивался, не мог уловить ни одного знакомого слова, хотя, прожив в этих краях не один год, знал сотню-другую наиболее ходовых узбекских терминов и выражений.

Зато Халилов внимал рассказчику с заметным интересом, согласно кивая в такт.

Нежданно Хушбактов прервал свой монолог и вышел так же стремительно, как и вошел.

Халилов со смущенной улыбкой кивнул ему вслед:

— Что он говорил – я ничего не понял… — И, видя мое недоумение, пояснил: — Он таджик…

Так вот оно что: судьба свела в одной палате представителей трех разных языковых групп!

Хотя узбеки и таджики – соседи, но языки у них разнятся так же существенно, как, например, русский и немецкий.

Узбекский относится к тюркским языкам, которые, в свою очередь, входят в алтайскую семью языков.

Таджикский же язык, родственный персидскому, или фарси, относится к иранской группе индоевропейской семьи языков.

В нашей двадцатой палате двуязычным мог считаться только Халилов, да и то с определенной натяжкой. На фарси он не говорил совсем.

Хушбактов, как сообщил мне тракторист, владел узбекским еще в меньшей степени, чем русским. Этот простой чабан приехал из степного района, где компактно проживали таджики, общаясь, в основном, между собой.

Я, со своей стороны, мог, конечно, построить на узбекском две-три простейшие фразы, но не более того.

Между прочим, знал я и два-три десятка слов на фарси, которые усвоил, прожив несколько месяцев в прекрасном городе Ленинабаде (Ходженте). Но они, эти звучные слова, относились, главным образом, к области национальной кухни.

Однако разноязычие подопечных не могло бы смутить дежурную медсестру. На Востоке это самое обычное дело. Так в чем же загадка ее дрогнувшего голоса?

Секрет открылся мне поздним вечером.

Едва Хушбактов преклонил голову к подушке, как помещение наполнилось громким, в определенном смысле художественным храпом – со свистом, переливами и трелями.

Бедняга Халилов лишь вздыхал, и по его реакции я понял, что эти рулады повторяются из ночи в ночь.

Догадался я и о том, что коварному эксперименту на выживание подвергались до меня и другие несчастные.

Очевидно, они, мои предшественники, добились-таки перевода в другие палаты.

Оттого-то медсестра-хозяйка и посмотрела на меня так оценивающе: ей нужно было заполнить «отказное» койкоместо!

Ладно, с решимостью обреченного подумал я!

Как-нибудь промаюсь бессонную ночь, но с утра подниму бунт! Они еще пожалеют, что безо всякого предупреждения устроили мне испытание храпом!

С этой мыслью, неожиданно для себя, я крепко уснул.

Спал я до утра, как убитый, и открыл глаза с ощущением, будто заново родился на свет.

Приходилось мне где-то читать, что японцы изобрели прибор против бессонницы, имитирующий шум дождя.

Быть может, храп Хушбактова сыграл роль японского аппарата?

Сам «возмутитель спокойствия» уже чинно сидел за столом и подкреплял силы, макая сухую лепешку в пиалу с чаем.

Вид у моего компаньона был такой благостный, что мне сделалось неловко за вчерашние людоедские планы.

Я уже не испытывал ни малейшего желания устраивать бучу, притом, что утратил мотив для этого.

Какой смысл менять палату, где так крепко спится?!

На своей тумбочке я обнаружил направление на анализ крови с грозным предостережением: «Не кушать!»

— Проснулся, друг? – кивнул мне Хушбактов. – Чай будем пить! Хорошо!

— Нет! Нельзя чай! – Халилов помахал над головой таким же, как у меня, направлением. – Написано: «Не кушать!»

— Халилов, не кушать! – по-детски залился смехом наш толстяк, добавляя в пиалу чай из расписного фарфорового чайничка.

В прежней манере мне поведали, что беднягу Халилова уже в третий раз направляют на один и тот же анализ, теряют бумажки, наверное. Только он соберется почаевничать, а тут несут направление – «Не кушать!»

Вдвоем с Халиловым мы направились в лабораторию.

Процедура оказалась недолгой, и вскоре мы присоединились к нашему весельчаку.

За ароматным зеленым чаем, подкрепляя слова жестами, мои новые друзья посвятили меня в тонкости больничных порядков.

Как я понял, скучать здесь не приходилось, поскольку на каждую процедуру существовала очередь. Пока отстоишь в одной, потом в другой, пока пройдешь нужные кабинеты, — уже обед, а там, туда-сюда, и вечер. В свободное время, если позволит погода, можно погулять по дорожкам старого парка, который примыкает к больнице. На каждом этаже есть телевизор, внизу работает библиотека, а в клубе, рядом со столовой, по вечерам показывают кино.

Было бы здоровье!

Я вдруг поймал себя на мысли, что понимаю своих компаньонов гораздо лучше, чем вчера.

Хушбактов храпел ночи напролет.

Медперсонал, во всеоружии ожидавший моего путча, начал взирать на меня как на образцового пациента.

Через несколько дней у меня появилось ощущение, будто я давным-давно обитаю в пределах этого лечебного комплекса.

Я уже в точности знал, куда ведет та или иная лестница, какой вид открывается из торцевых окон на этажах, да и лица встречаемых в коридорах врачей казались знакомыми все до единого.

Вместе с тем, я вдруг поймал себя на мысли, что без особого напряжения воспринимаю речь моих компаньонов, как и они – мою, хотя полиглотом никто из нас за это время не стал.

Очевидно, когда разноязычные люди вынуждены обитать вместе, и при этом заинтересованы в осмысленном общении друг с другом, то в подсознании включаются некие скрытые резервы взаимопонимания.

В первой половине дня мы, лечащийся народ, кочевали из одного процедурного кабинета в другой, занимали очередь друг для друга, делились всякой полезной для здоровья информацией.

Хушбактов так и норовил увильнуть от лечебной гимнастики, изображая мучительные судороги икроножной мышцы. Впрочем, судороги мгновенно проходили, едва заканчивался гимнастический сеанс.

Вечернюю скуку скрашивали совместные походы к источнику минеральной воды, расположенному в парке, но главное, приключенческие киноленты, которые крутили в клубе на сон грядущий.

Как-то раз после очередного сеанса мы уселись за вечерний чай.

Еще свежи были впечатления от динамичной интриги, где, в частности, фигурировала потайная кнопка, посредством которой главарь банды подавал сигнал сообщникам.

Расписной фарфоровый чайничек опустел уже наполовину, когда мы вдруг, все разом, заметили на стене маленькую черную кнопку.

Вероятно, мы видели ее и раньше, но не «цеплялись глазом», а вот сейчас, после фильма с погонями, перестрелками и тайными знаками, она привлекла наше самое пристальное внимание.

Ближе других к ней сидел Халилов.

Подчиняясь внезапному, какому-то озорному порыву, он поднялся, подошел к кнопке и со значением потрогал ее.

— Если нажму, вдруг милиция прибежит?!

— Нажми, Халилов! Хорошо! – одобрил Хушбактов.

Халилов еще раз посмотрел на нас, как бы заручаясь нашей поддержкой, и, коротко утопив кнопку, тут же отдернул руку.

В наступившей тишине мы провели минуту-другую.

Ничего не произошло.

— Это не звонок! – заявил Халилов. – Просто кнопка.

— Правильно, кнопка! – согласился Хушбактов. – Хорошо!

— Конечно, просто кнопка, — Халилов снова утопил ее, но теперь для верности подержал палец дольше.

И снова – никакой реакции.

Кнопка определенно не имела конкретных функций. Так, избыточная деталь интерьера, невесть зачем установленная в палате.

Прошло минут сорок, а то и больше. Мы допили чайник до последней капли, как и положено в Средней Азии. Халилов заварил свежий напиток. Про кино мы уже не вспоминали, разговор давно перешел на другие темы.

Внезапно дверь распахнулась.

За порогом стояла та самая сестра-хозяйка. Она строго оглядела нас поверх очков:

— Что у вас случилось?

— Вижу! Зачем же с кнопкой балуетесь?! А еще взрослые люди! Как дети, честное слово! – она величественно удалилась.

Пристыженные, мы переглянулись. Перевели взгляд на злополучную кнопку, переглянулись снова.

— Работает, оказывается, — с неподражаемой интонацией удивился Хушбактов.

Еще какой-то миг держалась тишина, а затем нас троих, всех одновременно, одолел приступ безудержного веселья.

Мы хохотали до слез, до коликов, до исступления, покатывались, буквально умирали со смеху.

Я и представить не мог, что серьезный, степенный Халилов может так смеяться!

Хушбактов и вовсе повалился спиной на кровать и задрыгал короткими ногами, в такт этому неистовому извержению энергии веселья.

То и дело кто-нибудь один пытался остановиться, но, переглянувшись с двумя другими, хохотал еще пуще прежнего.

И для этого не требовалось никаких слов.

Однажды после обеда Халилов с таинственным видом занес в палату объемистый узел, который ему скрытно передал кто-то из родственников.

Развязав свою ношу, он извлек наружу пальто, черный в светлую полоску костюм, ботинки.

Неужели собрался в «самоволку»?

Халилов отличался дисциплинированностью, свято соблюдал все предписания медперсонала.

Но та поспешность, с которой он принялся переоблачаться в «гражданку», не оставляла сомнений относительно его намерений.

— Завтра свадебный той, — объяснил он. – Племянник женится. Плов надо делать.

— Завтра. Утром. Будут сегодня спрашивать, скажи: вышел, здесь ходит, туда-сюда. Хоп? – он определенно нервничал.

— Не беспокойтесь, придумаем что-нибудь…

Волнение Халилова выглядело преувеличенным. Многие городские пациенты регулярно отлучались домой. Персонал смотрел на это сквозь пальцы, если, конечно, нарушитель вел себя тактично, с пониманием своей вины, а не наглел, проходя мимо дежурной в цивильной одежде. Благо, из нашего коридора имелся боковой проход в другое отделение, а уж там несложно было выдать себя за обычного посетителя.

Знал я, конечно, и о том, что свадебный той (в буквальном смысле, пир) – дело святое и, вместе с тем, хлопотное. Первая партия гостей садится за стол еще до шести утра. К этому моменту должно поспеть главное угощение – плов, который начинают готовить ночью, а разделка продуктов идет с вечера. Притом, готовить обязательно должен мужчина, признанный в своем кругу повар, который не передержит громадный котел плова, рассчитанный на пятьсот, а то и тысячу порций. Видимо, Халилов был выдающимся мастером по этой части, раз его сочли необходимым вытребовать из больницы.

Наступивший вечер мы провели с Хушбактовым вдвоем.

Нежданно для меня неунывающий весельчак повел серьезный разговор.

— Сколько денег платишь массажистке? – сощурился он так усердно, что его круглые глаза превратились в щелочки.

Массажистке, крупной белокурой даме, у которой мне было предписано пройти восемь сеансов, я не платил ничего, да и не собирался платить, хотя имел намерение по выписке преподнести ей букет цветов и коробку конфет – за ее чудодейственное мастерство.

Ничего этого своему собеседнику я объяснять не стал, а просто пожал плечами.

— Я даю два рубля! – признался Хушбактов, хлопая себя по груди. – Не дам – совсем плохо делает. Чуть-чуть руками туда-сюда, всё, иди, гуляй! Надо десять рублей давать, как Халилов. Тогда хорошо делает… — Он задумался, отхлебнул чай и пытливо вскинул на меня свои карие глаза, по-прежнему сощуренные. В них читалось недоверие. Он явно полагал, что я хитрю, скрываю от него свои истинные расчеты с массажисткой. – А за место сколько платил?

— Какое место? – не понял я.

— Нисколько и никому я не платил! – этот разговор нравился мне все меньше.

— Конечно! – крякнул он. – Ведь ты – газета! А я двести рублей платил… Ходил-ходил, месяц ходил, три ходил, год ходил. Сердце болит. Врач смеется: нет путевка! Я двести рублей конверт ложил, врачу давал. Врач смеется: есть путевка!

— Напрасно вы это сделали, — ответил я. – Надо было обратиться в милицию. Схватили бы за руку вашего врача-хапугу!

— Э, милиция… — непередаваемо брезгливое выражение появилось на его круглом лице. Он подумал немного и добавил: — Газета не всё знает. Но они боятся газету…

Я не стал выспрашивать его, кто такие «они», и некоторое время мы пили чай в молчании.

Уже перед сном Хушбактов снова обратился ко мне:

— Друг, дай свой адрес! Лето будет, приеду. Есть дело. Буду рассказывать. Ты будешь писать. Большой шум будет. Поможешь?

Я дал ему свой редакционный телефон.

Он бережно спрятал бумажку:

Халилов вернулся, когда мы собирались на завтрак.

По его благодушному виду чувствовалось, что все обошлось как нельзя лучше.

Явился он не с пустыми руками, водрузив на стол весьма объемистый узелок.

— Никто не искал, голова не морочил?

— Хош! В столовую не ходите!

Переодевшись, он спрятал цивильную одежду в тумбочку и облачился в больничный халат.

Затем развязал узелок.

На свет появилась большая каса, закрытая сверху свежайшими лепешками домашней выпечки, из тандыра. Не составляло труда догадаться, что под лепешками томится еще теплый плов. В узелке уместились также пакеты с самсой, изюмом, курагой и сушеной дыней.

Уж какая тут столовка!

Сам вид свадебного плова сулил праздник живота. В общей массе выделялась каждая рисинка, то там, то тут проглядывали оранжевые полоски моркови вперемежку с изюмом и нутом, а сверху громоздились крупные куски мяса, источая непередаваемый аромат.

Халилов тщательно вымыл руки и принялся расщипывать мясо на меньшие порции.

Затем, как водится на Востоке, мы выпили по пиале чая, заедая изюмом и сладостями. И только после этого приступили к основному блюду.

Мои сотрапезники вооружились ложками, и я не мог не оценить их деликатности. Ибо нет большего удовольствия для восточного человека, чем отведать умело приготовленный плов руками, почувствовать его прелесть не только языком, но и кончиками пальцев. Зная, однако, что русские даже к плову садятся с ложкой, оба они, не сговариваясь, уважили чужой обычай.

Когда от плова не осталось даже рисинки, Хушбактов покинул нас, отправившись на утреннюю процедуру.

Мы с Халиловым остались вдвоем.

— Значит, свадьба проходит хорошо? – поинтересовался я из вежливости.

— Хорошо, — почему-то вздохнул он. – Я плов делал, утром сам попробовал и сразу уехал. Днем еще одного барана будут резать. В обед будут гости. На ужин будут гости. Много гостей. Племянник работает в городе, приедут сотрудники. Автобус уже заказали, — он принялся загибать пальцы: — Невеста работает в городе, тоже автобус заказали. Русские тоже будут.

— Расход, выходит, большой.

— Большой, — снова вздохнул он. – Десять тысяч. Двенадцать тысяч. Может, больше. Надо еще платить тамаде, музыкантам, артистам, надо сделать подарки уважаемым гостям…

Возникла некая минута откровения, и я задал вопрос, который не стал бы задавать при других обстоятельствах:

— Где же взять такие деньги?

— Немножко копить нужно. Много-много лет. Еще родственники помогут. Родственников много – один даст немножко, другой немножко, получится много. Есть еще друзья, есть добрые соседи – тоже дадут, не обидят. Можно собрать! – уверенно заключил он.

— Но ведь долг надо вернуть?

— Обязательно! Но потом. У них – тоже дети, тоже надо свадьбу играть.

— Значит, работать всю жизнь на свадьбу?

— На свадьбы! – поправил он меня и с гордостью похлопал себя по груди: — У меня – семь сыновей! Пятерых уже женил. Еще один сын – в армии служит, самый младший – в школу ходит. Их тоже надо женить.

Он пристально посмотрел на меня:

— Э, слушай, друг, зачем столько хлопка нужно?! Вся земля – для хлопка, вся вода – для хлопка… Всё мало и мало! Какой тут секрет?! Э, хорошо можно жить! Почему не хотим хорошо жить?! – Он понизил голос, словно доверяя мне сокровенную тайну: — Мой приусадебный участок – шесть соток. Он мою семью кормит. Я имею с участка больше, чем из совхоза. А дали бы мне двадцать соток, я бы всех сыновей спокойно женил, каждому дом построил бы, все долги заплатил бы…

— Сочувствую вам… — снова повторил я.

(А что мне еще оставалось?)

Тут же я ощутил, что моя сугубо нейтральная реплика вроде как задела его за живое.

— У вас, у русских, дешевые свадьбы, зато живут вместе мало! – с какой-то даже горячностью заявил он. – Чуть что: развод! А у нас развод редко бывает!

Что ж, в моем арсенале тоже имелся весомый аргумент:

— Ладно, развод у вас бывает редко, согласен. А вот скажите мне по-честному: в ваших семьях, после всех этих дорогих свадеб и больших долгов, молодые всегда живут в любви и согласии, душа в душу? Не бывает так, что они просто вынуждены терпеть друг друга до самой старости?

Его напряженность исчезла так же внезапно, как и вспыхнула, и он ответил вполне покладисто:

— Ладно, пускай! Дорогая свадьба, дешевая свадьба – неважно! Но у нас, во всех семьях, много детей, а у вас, у русских, один-два. – Он покачал головой: — Это ваша беда, друг! Беда русских. Вы должны подумать об этом, пока не поздно…

Тут распахнулась дверь, и в палату вкатился наш неунывающий Хушбактов.

— Халилов, не кушать! – весело заливался он, приплясывая и размахивая в воздухе бумажкой.

Халилов, взяв у него направление на очередной анализ, какое-то время изучал его, затем перевел дух:

— Это не сегодня! Это завтра утром!

А Хушбактов, между тем, склонился к моему уху и, оборвав беспечный смех, прошептал:

— Газета – хорошо! Москва – хорошо! Наши баи боятся Москву, боятся газету! Не забудь, друг! Как лето придет, обязательно буду ехать! Жди гостя!

Хушбактов так и не приехал.

Осенью того же года загадочной смертью умер Рашидов, правивший республикой почти четверть века, а вскоре началась раскрутка печально известного «узбекского дела».

По моим сведениям, следователи побывали в том районе, где Хушбактов пас своих овец.

Не исключаю, что мой чабан нашел для себя весьма заинтересованных слушателей.

Не встречался мне больше и Халилов.

Ну, а, спустя какое-то время, произошли события, вихрь которых вроде бы начисто стер из моей памяти эту неброскую историю.

Обо всем среднеазиатском периоде своей жизни я старался не вспоминать на протяжении многих лет.

Думал, никогда и не вспомню уже.

Но что-то переменилось с той поры, когда на улицах Питера появились молчаливые, напряженные, неконтактные, почти не владеющие русскими языком группы гастарбайтеров из того солнечного края, который я так любил когда-то.

Много раз, вглядываясь в смуглые лица идущих мне навстречу восточных ребят, я не мог отделаться от ощущения, что кто-то из них — внук либо иной родственник Халилова или Хушбактова.

Но если они здесь, значит, Халилов так и не получил свои двадцать соток, а Хушбактов так и не нашел правды?

Иногда я пытался втянуть этих молодых людей в беседу, вызвать их интерес тем обстоятельством, что я сам жил когда-то там, где они родились, что я даже могу задать им простой вопрос на их родном языке.

Однако я остро ощущал, что все мои потуги оставляют их равнодушными.

Сами же они никаких вопросов не задают.

Они знают, что у бывшего «старшего брата» нет ни одного ответа.

«Старший брат» сам запутался в этой жизни, потерял веру, утратил мужество, не знает, куда идти, и лишь бездумно транжирит те богатства, которыми его щедро одарила природа.

А слабых да безвольных на Востоке никогда не уважали.

Тех же, кто бросил на чужбине своих соотечественников на произвол судьбы, и вовсе откровенно презирали…

Прощай, «дружба народов»!

Ты была, пускай наивной и, может, неуклюжей, но чистой и искренней.

Что-то в скором времени выплеснется наружу из котла, кипящего взаимными обидами, претензиями, недоверием, разобщенностью и враждой.

Источник