Итальянское утро полное солнца

Поставленная Брюлловым проблема освещения, то есть изучение натуры в естественном окружении, говорила о реалистических устремлениях художника. Обратившись за творческим советом к старым мастерам, Брюллов предпочел Тициана, как в свое время еще в Венеции Тияторетто и Веронезе.

В Тициане молодого Брюллова больше всего привлекало мастерство передачи освещения. Он решил скопировать произведение великого венецианца в римском собрании Шара.

Узнав о запрете владельцев Брюллов вынужден был ограничиться посещением их дворца, где, по собственному признанию, старался хоть «скрадывать глазами» искусство старого мастера. Картина Брюллова, привлекала свежестью замысла, непосредственностью наблюдения, новизной живописных задач. Она была очень тепло встречена современной печатью, сделавшей подробное ее описание.

«Картина сия,—писали в «Отечественных записках»,— заключает в себе истинное волшебство в живописи: девушка, встрепенувшаяся от сладкого сна, бежит к фонтану освежиться водою.

Это совершенное очарование!»— восторженно заключал свое описание автор статьи.

«Cвидание» Самым замечательным в дебюте Брюллова-жанриста была поэтизация образа девушки из простого народа. Творческие устремления молодого художника встретили сочувствие у Венецианова. Много раз он любовался «Утром» в Зимнем дворце, где находилась картина, открывая в ней все новые и новые достоинства. Брюллов искренне увлекся работой над картиной, отдав ее исполнению много вдохновенных творческих минут. «Прерванное свидание» Огромную роль играл в замыслах художника пейзаж, поэтически передающий своеобразие итальянской природы. Его привлекали гористые дали, тающие в воздушной дымке, прозрачность воздуха, окутывающего фигуры, величавая красота безоблачного неба. Брюллов воспевал гармоническое слияние природы и человека, которое влекло романтиков. «Cон молодой девушки перед рассветом» Жанровые картины Брюллова встретили живой отклик у современников. Он вынужден был повторить их в нескольких вариантах. . Обострившийся у Брюллова интерес к акварели был результатом не только увлечения новым видом техники. Акварель была для него одной из возможностей передавать в камерной форме средствами простого и доходчивого изобразительного языка свои жизненные наблюдения. Акварельные композиции Брюллова, как и немногие рисунки сепией этого времени, сюжетно развернуты и идилличны. Рассказ в них жизнен и занимателен, хотя характеристики участников действия мало -индивидуализированы. В них отсутствует еще та экспрессия, которая впоследствии составит ценнейшее качество его сепий.

«Сон монашенки» Основная, доминирующая тема Брюллова — семейное счастье простых людей Италии. «Мать, просыпающаяся от плача ребёнка» «Итальянка, ожидающая ребенка» Лирические ноты звучат в композициях Брюллова, затрагивающих трепетные чувства влюбленных. Радость свиданий, горечь разлуки находят в акварелях художника поэтическое выражение. Легкий налет добродушного юмора сочетается в них с душевной приподнятостью. Рассказ в этих сценах зачастую превращался в анекдот, а юмор граничил с вольностью.

«Итальянка, зажигающая лампаду перед образом Мадонны» Техника акварелей Брюллова отличалась сложностью и богатством приемов. Пристальное изучение натуры заставило его обратить внимание на роль светотени. Религиозный обычай итальянцев послужил в акварели «Итальянка, зажигающая лампаду перед образом Мадонны» лишь поводом для решения трудной задачи двойного освещения: холодного сияния луны и теплого света зажженной лампады.

«Гулянье в Албано» Но чем больше всматривался Брюллов в натуру, чем глубже изучал окружающую жизнь, тем правдивее и проще становились его приемы акварелиста. Постепенно в акварелях и сепиях Брюллова пространство делалось углубленнее, внося свежесть и чистоту воздушной стихии.

Все большую роль стал играть в них пейзаж, пронизанный палящим южным солнцем, лучи которого проникали сквозь ветви кряжистых дубов, затейливую листву кленов, узорочье вьющегося винограда. Веселая игра солнечных пятен вносила оживление и радость в жанровые сцены художника.

• «Богородицкий дуб»
• «Эрминия у пастухов»«Праздник сбора винограда»источник

Общество поощрения художников строго осудило увлечение своего пенсионера акварелью. Оно усмотрело в начинаниях Брюллова нарушение строгих законов высокого искусства. Федор Брюллов счел своим долгом сообщить Александру о том, что «Общество бесют» акварельные работы их брата Карла.

http://blog.i.ua/community/1952/585343/

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

Карл Брюллов. Итальянский полдень. Итальянское утро. Описание картины. Шедевры русской живописи

В 1821 году в Петербурге усилиями энтузиастов было учреждено Общество поощрения художников, главной целью которого было всеми возможными средствами помогать художникам и способствовать широкому распространению всех изящных искусств. Карлу и Александру Брюлловым была оказана честь стать первыми пенсионерами Общества в Италии. 16 августа 1822 года в дилижансе Петербург-Рига началось путешествие братьев в Рим.

Перед художником из России распахнули двери творческие мастерские Рембрандта, Веласкеса, Ван Дейка, Тициана. Вобрав в себя достижения мирового искусства, он выплеснул на полотна откровения, равные им по масштабу.

По мнению поэта Алексея Константиновича Толстого, Брюллов считался «лучшим живописцем в Риме». Художник писал портреты итальянской знати и своих соотечественников.

Его живопись становится прозрачнее, колорит картин напряженнее, краски свежее.

Молодой живописец позволяет себе лирические отступления — картины на жанровые сюжеты, которые, по суждению современного критика, несомненно, рождены счастливым случаем, подсмотрены в обыденной жизни этой страны, созданы под влиянием непосредственного впечатления. Это знаменитые «итальянские жанры», и первый из них — Итальянское утро — принес ему широкую известность.

Идея слияния человека и природы, их сопоставления была весьма характерна для романтического направления: сопряжения периодов человеческой жизни с течением дня или с временами года привлекала многих современников Брюллова.

Картина «Итальянское утро» — это одна из первых жанровых композиций, выполненных Карлом Брюлловым непосредственно на натуре. Его героиня, умывающаяся под струями фонтана, пронизанная солнечными лучами, воздушно-легкая, воспринимается как олицетворение самого утра, утра восходящего нового дня, утра человеческой жизни.

В письме, посланном в Общество поощрения художников, он сообщал о своих новаторских находках, которые предшествовали поискам естественной световоздушной среды живописцами реалистического и импрессионистического направлений во второй половине XIX века: «Я освещал модель на солнце, предположив освещение сзади, так что лицо и грудь в тени и рефлектируются от фонтана, освещенного солнцем, что делает все тени гораздо приятнее в сравнении с простым освещением из окна». «Итальянское утро» было представлено на выставке в Петербургской Академии художеств в 1826 году и получило превосходный отзыв в журнале «Отечественные записки».

Полотно покорило всех — итальянскую, а затем и русскую публику, членов Общества поощрения художников и, наконец, Александра I, которому картину Общество преподнесло в дар. Позже, в 1826 году, Николай I заказал К.П. Брюллову картину, которая была бы «под пару» предыдущей.


После картины «Утро» Брюллов стремится дальше развить образное сопоставление бытия природы и человека. Картина Итальянский полдень стала итогом многолетних исканий художника. Работа создавалась с чувством бесконечного внимания и доверия к реальной действительности.

Пренебрегая академизмом, художник искал и находил новые возможности освещения. «Итальянский полдень» Брюллов писал в настоящем саду, когда светило стояло в зените.

«Для вернейшего расположения теней и света я работаю сию картину под настоящим виноградником в саду»,- писал Брюллов об этом произведении. Лицо, плечи и руки позировавшей ему натурщицы он «прикрыл» тенью виноградника.

Потрясающий эффект светотени на этом полотне подчеркивают рефлексы от красной шали.

Художник стремился найти красоту в простом, повседневном. Его героиней стала искрящаяся задором, цветущая здоровьем молодая женщина, срывающая в саду кисть винограда.

Она покорила художника ярким блеском широко расставленных глаз, а главное — брызжущей через край жизненной силой.

Николай Васильевич Гоголь написал о ней: «Женщина страстная, сверкающая, пылающая всей роскошью страсти, всем могуществом красоты».

Зрелая красота героини под стать налитой солнцем и соками земли грозди винограда, которой она любуется. Зенит дня, зенит жизни природы, пора созревания плодов — зенит человеческой жизни.

В картине «Итальянский полдень» (как и в «Итальянском утре») сюжет взят не из мифологии, не из библии, а просто из жизни. Брюллов решился нарушить старые эстетические законы, сумел найти изящное в повседневном. Но смелость и новизна замысла вызвали единодушный отпор.

Все выражали порицание новой работе Брюллова: старший брат Федор, многие коллеги и публика. Картина весьма шокирует почтенных членов «Общества поощрения художников», и они лишают Брюллова стипендии.

Но, к счастью, к тому времени мастерство художника настолько окрепло, что он решает идти своим путем.

Обе работы, «Итальянское утро» и «Итальянский полдень», находились в Зимнем дворце — в личных покоях императрицы Александры Фёдоровны, что не мешало художникам и публике видеть их. В «Дневнике» художника А.Н. Мокрицкого от 14 октября 1835 года повествуется, как он с А.Г. Венециановым посетили будуар императрицы для знакомства с этими живописными шедеврами.

Брюллов К. П. Итальянское утро

202923479Необыкновенно уравновешенная композиция картины, её музыкальность и в то же время сюжетная простота удивляет и восхищает зрителя, помогает забыть о суете серых будней и окунуться в звенящую свежесть неизвестной и манящей жизни. Картина написана Карлом Брюлловым после приезда в Италию в 1823 году.

Простота сюжета картины, которая, по суждению современного критика, несомненно, рождена счастливым случаем, подсмотренным в обыденной жизни этой страны, и создана под влиянием непосредственного случая, может обмануть неразборчивого зрителя. Но эта простота предугадана и опознана художником, поэтому не оставлена в своём первозданном натурализме.

Как бы играя с возможностями иллюзии в живописи, художник погружает действие и саму героиню, молодую девушку, в условное неопределённое пространство, добавляя темнотой фона картины элемент таинственности в восприятие зрителя, склонного ко всему романтичному и экзистенциальному.

Едва заметная верхняя белая подсветка неизвестного источника сияния справа создаёт ощущение глубины мироздания и необычности земного бытия, изображённого на картине художником. В то же время, темнота фона картины может быть элементарно оправдана другими, более житейскими обстоятельствами. Художник не исключает для зрителя и этой возможности.

Допустимо, что перед нами предрассветная темнота очень раннего утра или это природные условия расположения композиции в тени какого-то тёмного неизвестного нам объекта. Всё зависит от настроенности восприятия зрителя, к которому обращается художник своим произведением.

Девушка обнажена до пояса. Её телесные формы совершенны и как будто сияют изнутри юной свежестью и естественной природной гармонией молодого женского тела. «Героиня излучает особое тепло, девушка полна мягкого обаяния, природной красоты», — замечают современные зрители.

Такого удивительного эффекта художник добивался особенным нетрадиционным способом постановки освещения.

«Я освещал модель на солнце, предположив освещение сзади, так что лицо и грудь в тени и рефлектируются от фонтана, освещенного солнцем, что делает все тени гораздо приятнее в сравнении с простым освещением окна», — объяснял метод своей работы К.П. Брюллов.

Округлые пропорциональные к объёму головы плечи, небольшая нежная грудь, крепкие стройные руки – нереальный мир открывается перед зрителем в оголённой непосредственности красоты женской плоти.

Внешность девушки идеальна. «Несмотря на раннее утро, причёска этой девушки уже красиво уложена», — замечает зритель. На лице мы не видим не единого признака усталости, мимических складок, вызванных грустными мыслями или отрицательными эмоциями.

На совершенно гладком лице девушки зритель читает не только красоту её юности, но и красоту её душевного покоя, глубокое забвение всех забот и жизненных невзгод. Гладкость лица контрастирует с чуть заметной грубостью её ладоней.

Здесь художник снова играет с нашим восприятием картины, добавляя к иллюзии мифологичности во внешности героини-нимфы деталь естественного натурализма, которую взгляд зрителя может при желании и не замечать.

Но, тем не менее, этой конкретной деталью художник подготавливает сознание любого зрителя, эстетически настроенного к восприятию живописи или склонного к воплощённой простоте практического реализма, тактично подводит его к мысли, что здесь изображена простая деревенская девушка, от восхода до заката солнца занятая ежедневной физической работой. И даже современные зрители откликаются на этот намёк художника, замечая другие гармонирующие «детали, в виде простенькой серёжки в ухе девушки», которые, по их мнению, «делают её образ притягательным, милым».

Но как далеки в пространстве руки девушки от её прекрасного лица, так же, по-видимому, далеки мысли их владелицы от грубости её ежедневного бытия.

На приоткрытых губах девушки застыла блаженная улыбка светлого воспоминания от увиденного недавно сна.

Незабываемые впечатления и образы сна не отпускают мысли девушки, и сознание не хочет расставаться с миром грёз и душевного покоя ночи, которые, как мягкие тени, отражаются на её прекрасном лице.

Привычно спущенная на бёдра лёгкая белая женская рубашка продолжает тему непосредственности, которая в изначальном замысле художника сродни волшебству и фантастике. Красная юбка в сочетании с белым цветом рубашки создаёт настроение праздничности.

Но это только яркий намёк на праздничность, предложенный художником для радостного восприятия картины в противовес тёмному фону, который в основном несёт в себе лишь смысловую, но не эмоциональную нагрузку.

Яркая доминанта, выраженная красным цветом в левом нижнем углу картины, расставляет все цветовые акценты, а цвет уже перевешивает смысл на интуитивном эмоциональном уровне.

Ограниченная цветовая палитра картины очень аккуратно и изящно добавляется тёмной зеленью вьющейся растительности на каменной стене фонтана. Фонтан убран в круглую каменную раковину. Эта примета цивилизации нагружает картину некоторыми дополнительными смыслами и ассоциациями, определяет историческое место происходящего действия.

Но вода, источаемая камнем – этот древний библейский мифологический сюжет, утверждает в этой картине первоначальный смысл непостижимого чуда, спасающего человека по великой любви Невидимого и неизменной верности Его человеку. В фонтане «звучит» музыка падающей воды.

Как привычно и непосредственно спадает с плеч девушки белая рубашка во время утреннего умывания, так же привычно струится вниз поток воды под воздействием неизменного закона земного притяжения. Смысл красного цвета земного страдания с одной стороны композиции картины уравновешивается смыслом земного притяжения звенящей музыки воды – с другой.

С одной стороны цвет несёт знаковую смысловую нагрузку непреодолимой тяжести земного бытия, с другой – воображаемый звук или реальное отсутствие звука непреодолимой тишины земного существования самой живописи.

Вот почему художник с таким энтузиазмом подыгрывает мистическому воображению зрителя, подогревает его таинственными неземными знаками и чудесной красоты явлениями в изображении как будто бы будничного события.

Руки девушки под струёй воды сложены в молитвенном жесте, а её естественное движение тела так похоже на преклонение и мольбу. Художник не только подыгрывает воображению зрителя, слышащему неслышимое и видящему невидимое.

В образе своей героини, своего «ребёнка», так он называл картину в письме к друзьям, он всей душой обращается к зрителю картины как к единственному источнику жизни, любви, верности и спасения.

брюлов. Итальянское утро Карл Павлович Брюллов. 1823

Авраам получился величественным, но немного театрально наигранным. На нем болтается красный балдахин со всевозможными складками. Ангелы, словно уставшие путники, которые присели, перед трудной дорогой.

Их образы светлы и чисты, сразу видно, что они небесные существа, не принадлежащие нашему грешному миру.

Самый дальний ангел внимательно слушает мужчину и при этом поправляет свою обувь. Но чтобы изобразить такое естественное поведение, художнику пришлось перерисовывать холст несколько раз.

У него было найдено тысячи набросков, он искал идеальные позы для каждого персонажа своей работы.

Особое внимание уделяется жестам и движениям рук и мимике лица. Автор подробно изучал пластику тела, создавая всевозможные скульптуры. И все эти знания он смог правильно привлечь, создавая это полотно. Критики ругают творца за театральность происходящих действий. Но это только в первые минуты взгляд падает на яркое одеяние Авраама и складывается впечатление неестественности.

Как только взор переводится на трех ангелов становиться ясно, что сидят они не на сцене, а под кроной величественного дуба. На заднем плане красуются холмы и скалы. Хочется приглядеться и подробнее изучить каждую деталь и понять о чем думают эти небесные посланники.Ближний ангел утомлен странствиями и даже держит в руках вспомогательный посох.

Усталость указывает на, то, что ангелы не отличаются от людей. Они чувствуют боль и могут уставать. За их спинами белеют крылья, но они только добавляют веса и осложняют передвижение. Это живое полотно, которое достойно уважения и восхищения.Итальянское утро — Карл Павлович Брюллов. 1823.

Работа наполнена нежностью, трепетной невинностью, утонченной красотой.

Художник представил публике утренний туалет молодой итальянки. Южное, деликатное солнце ласкает спину героини, целомудренно затеняя юную грудь и лицо. Отражаясь от струйки фонтанной воды, свет подчеркивает черты лица героини: классический нос, пухлые губы, полуопущенные веки с черными ресницами, под которыми едва угадываются черные южные глаза.

Героиня сосредоточена на утреннем умывании. Автор остается для нее невидимым.

Темный фон картины, особенный свет позволяет зрителям во всех тонкостях разглядеть героиню, не отвлекаясь на ненужные детали антуража.

Героиня излучает особое тепло, девушка полна мягкого обаяния, природной красоты.

Автору удалось добиться поразительно достоверных цветовых сочетаний, блестяще передать фактуру воды, смуглой кожи.

Детали, в виде простенькой сережки в ухе девушки, делают ее образ притягательным, милым.

1827 июль – завершение парной к «Итальянскому утру» картины «Итальянский полдень»Самая популярная работа художника, разобранная на сотни тысяч литографий, репродукций, вышивок, мозаик, пазлов. Откуда такая востребованность, такая популярность? Очевидно, что в искренности художника, сумевшего передать свое восхищение красотой, молодостью, светом.

При виде великолепной виноградной грозди девушка откровенно восхищена этим проявлением природной щедрости. В этом и состоит сюжет работы.

Завораживает солнечный свет внутри каждой ягоды, в жарком сиянии золотых сережек, в больших карих глазах героини. Едва заметный румянец на щеках героини создает удивительно трепетный и свежий образ.

Белая блузка оттеняет смуглую бархатную кожу. Девушка, впитавшая лучи жаркого солнца, словно сама излучает теплый свет.

Темная зелень листьев виноградной лозы, старая лестница, плетеная корзина — детали, призванные подчеркнуть яркость полуденного солнца, теплоту летнего итальянского дня.Девушка, виноградная гроздь, солнце — складываются в стройную гармонию, отличающую все работы художника.

Девушка, собирающая виноград в окрестностях Неаполя — Карл Павлович Брюллов. 1827Внимательный зритель непременно заметит всё время повторяющийся мотив на картине – это фигура круга. Арбуз, бубен, поклажа на ослике, дно бутылки в плетёной корзинке – всё это круг, который подчёркивает цикличность крестьянской жизни.

Кроме того, благодаря этому сквозному лейтмотиву, само полотно обретает целостность и гармоничность.

Акцентным цветом в общей колористике картины, Брюллов назначил красный — красной накидкой перевязан стан девушки, которая гармонирует с ободком бубна такого же цвета.

Белому цвету, который преобладает в одеяниях, также было наделено большое значение – он отражает яркое сияние радостного итальянского солнца.

Картина, которая по идее отображает тяжёлый ежедневный труд, в итоге у Брюллова получилась светлой и радостной. И будто можно уловить едва слышный серебряный звук нехитрого музыкального инструмента, под который кладёт в свою корзинку спелые гроздья хрупкая девушка, изящно изогнувшись в танцевальном па.

Последний день помпеиОписание картины Брюллова «Последний день Помпеи» надо начать с интересного факта: мастер посетил раскопки под Везувием в 1827 году. Это зрелище его просто ошеломило. Было видно, что жизнь прервалась в городе внезапно.Три года велась работа над огромным полотном.

Рафаэль оказал огромное влияние на композиционное и пластическое решение, на характеристики и описание картины Брюллова «Последний день Помпеи». Художник ранее у него учился, копируя фрески «Пожар в Борго» и «Афинскую школу», где действует около сорока персонажей.

Столько же героев изображено на многофигурном полотне Брюллова? Очень важным было в работе над картиной ввести в нее своих современников, сблизив далекие эпохи. Так появился на полотне портрет легкоатлета Марини – фигура отца в семейной группе.

Романтизм и классику смело соединяет на полотне Брюллов («Последний день Помпеи»).

Описание картины кратко можно охарактеризовать так, что в композиции мастер не стремился все заключить в классические треугольники. Кроме того, прислушиваясь к голосу романтизма, он изобразил массовую народную сцену, нарушив классический принцип барельефности. Действие развивается, уходя вглубь полотна: с колесницы упал мужчина, которого увлекают испуганные кони.

Взгляд зрителя невольно устремляется за ним в пучину, в круговорот событий. Но не от всех бесстрастных идей классицизма ушел живописец. Его герои прекрасны внешне и внутренне. Ужас их положения заглушен идеальной красотой персонажей. Этим смягчен для зрителя трагизм их состояния. Кроме того, в композиции используется прием контраста между паникой и спокойствием.

Трагически мрачен день катастрофы. Тьма, совершенно непроглядная, нависла над терпящими бедствие людьми. Эти черные клубы дыма и пепла разрывают острые яркие молнии. Горизонт заливает кроваво-красный свет пожара.

Его отсветы ложатся на падающие здания и колонны, на людей — мужчин, женщин, детей — придавая еще больший трагизм ситуации и показывая неотвратимую угрозу гибели. Брюллов стремится к естественности освещения, нарушая требования классицизма.

Он тонко улавливает рефлексы света и соединяет их с отчетливой сОписание и анализ картины Брюллова «Последний день Помпеи» будет неполным, если не рассмотреть всех людей, действующих на картине. Для них наступил день Страшного суда: каменные монументальные здания рушатся, как бумажные, от подземных толчков.

Кругом грохот, крики о помощи, мольбы богам, которые отказались от несчастных. Сущность человеческой души полностью обнажена перед ликом смерти. Все группы, являющиеся по сути портретом, обращены лицом к зрителю.

Коллекция книг о живописи и искусстве

Дождливым зимним вечером, дожидаясь почты, играли в карты в кафе Греко. Сдавали неторопливо и неторопливо открывали карты, за игрой беседовали, дымили сигарами, прикуривая от стоящей на столе свечи.

Тучный хозяин зевал у своей стойки; за его спиной находился ящичек, куда складывали письма для русских пенсионеров-художников. Гальберг нетерпеливо поглядывал на дверь. Сильвестр Щедрин уговаривал его, что по такому ливню курьер не поедет. Карл снял щипцами нагар от свечи, принялся тасовать новую колоду.

Нежданно появился в дверях ландшафтный живописец Мартынов, старик под шестьдесят, недавно зачем-то оказавшийся в Риме, поспешил к столику, объявил шепотом: «Государь скончался!» В посольстве, не скидывая мокрых сюртуков, обступили курьера. Сильвестр с жадностью набросился на газеты и не отдавал другим.

Посланник Италийский заперся у себя, никого, кроме князя Гагарина, не принимал; передавали, что ждет следующей почты.

Новый курьер примчался скорее, чем ожидали: привез приказ присягать императору Николаю. Известия вдруг посыпались, непонятно как обгоняя курьеров.

Каждый день прибавлял подробностей, все откуда-то что-то знали, все что-то рассказывали друг другу, и едва не у всякого находилось что добавить к услышанному, новости, казалось, были растворены в воздухе и захватывались вместе с дыханием.

Говорили про неподвижные войска на заснеженной площади у строящегося Исаакиевского собора, про генерала Милорадовича в мундире и голубой ленте, ссаженного с коня метким выстрелом мятежника.

Про орудийные залпы, валившие солдат и собравшийся окрест народ, про мужиков-землекопов, встретивших камнями и поленьями проезжавший мимо Исаакия конногвардейский эскадрон, про ядро, ударившее в стену третьего этажа Академии художеств, про страшные проруби, сделанные ночью против окон академии, — в проруби спускали трупы, а с ними и раненых. Говорили также, что в Питере многих забирают, а на подозрении едва не все. В Риме тоже сделалось беспокойно.

Вспомнили, что Италийский рапортом докладывает правительству о благонадежности каждого проживающего в Италии художника; шептали, будто о Кипренском, два года назад уехавшем, отозвался посланник без похвалы, и теперь Оресту в Петербурге приходится туго.

Также шепотом пустили слух, что ландшафтный Мартынов прислан в Рим соглядатаем — при нем держи язык за зубами. Другого ландшафтного живописца, Матвеева, и тоже старика, поселившегося в Риме с незапамятных времен, и прежде сторонились, теперь обегали за версту.

Советник посольства, князь Григорий Иванович Гагарин по высочайшему повелению отбыл в Россию для исполнения обязанности церемониймейстера при коронации нового государя.

Статс-секретарь Петр Андреевич Кикин попросился у нового государя в отставку: «Надо служить, но не переслужить». Объяснил: «Пока крепок духом и телом, труды не страшны».

Казался Петр Андреевич еще крепок, особенно духом, ходил прямо и действовал по-прежнему бодро. Новый государь, прощаясь, обнял Кикина и пожаловал ему орден Андрея Первозванного в знак своего особенного благоволения.

Петр Андреевич уходил вместе с минувшим царствованием. Осталось всех дел у Петра Андреевича — Общество поощрения художников.

Александр Брюллов явился в Рим присягать новому государю совершенно довольный собою.

После долгого вояжа вдоль берегов Италии и Сицилии он остановился в Неаполе, успешно исполнил акварельные портреты членов королевской фамилии, рисовал достопримечательности Помпеи и решил проситься у общества в Париж и Лондон для изучения искусства литографии. По его обдуманным далеко наперед планам Карл понял, что Александру до того, чтобы стать человеком, рукой подать.

В те самые дни, когда, взметая снежную пыль, в ходких санках бросились по всем дорогам из Петербурга решительные фельдъегеря, благополучно миновав заставу, вполз в столицу мирный обоз из нескольких колымаг, управляемых неторопливыми чухонцами.

Везли колымаги из Кронштадта грузы, доставленные последними судами, дальнейший путь водою преградила грузам наступившая зима.

С обозом прибыл в Петербург ящик, адресованный господину статс-секретарю Кикину, — картина пенсионера Общества поощрения художников Карла Брюллова «Итальянское утро».

«Прелестное произведение сие пленило равно всех членов Общества, — спешили сообщить благодетели Карлу Брюллову. — Ваш первый труд вне отечества доказывает ясно те великие надежды, кои Общество вправе иметь на вас впоследствии и кои без всякого сомнения вы совершенно оправдаете».

Два года ждали «Итальянского утра», но навряд с великими надеждами: не к таким отчетам посланных в чужие края пенсионеров привык Петербург.

Вот бы вскрыть ящик да найти там Юдифь с Олоферном или «Благословение детей» Но Брюллов, едва выйдя на самостоятельную дорогу, первым же ударом побеждал привычку, более того — колебал каноны, казалось, незыблемо утвержденные в сознании ценителей и знатоков.

Немного погодя стянутся в Петербург вместе с путешествовавшими по Италии хозяевами-заказчиками начатые «Итальянским утром» брюлловские «национальные сцены».

Все эти гулянья, пляски, молебны, свидания, — и брат Федор, гордясь за родную кровь, сообщит Карлу, что, хотя другие пенсионеры присылают большие полотна и темы избирают важные, из священной истории, но, по мнению лучших ценителей, работы эти не стоят Брюллова игрушек.

«Журнал изящных искусств» напечатал восторженное описание «Итальянского утра»: «прелестный», «прелестная», «прелестнейшее» через слово повторяет рецензент, всего больше восхищает его, что художник не придумал, а увидел прелестную и почувствовал прелесть той, которую увидел.

Здесь утверждается, по существу, нарушение привычного, превозносится торжество натуры. Конечно, опоэтизированной, «облагороженной», но не антиками, не приемами, занятыми у великих образцов, а живым чувством.

Автор разбора объяснял: женщина у фонтана не есть Венера, это живая сегодняшняя итальянка, но она вправе существовать в искусстве рядом с Венерой.

В том же номере журнала напечатано стихотворение Федора Глинки «Вечер на развалинах» о путешествии в страну классической древности: «Белеют пышные остатки колоннады, разбросаны обломки алтарей…» В последних строчках главная мысль стихотворения:

• Душа полна возвышенного чувства И на классических развалинах Искусства
• С веками говорит.
• Первые зрители картины Брюллова заведомо предпочли «Итальянское утро» привычному «вечеру на развалинах»: душа полнилась возвышенным чувством не только близ классических остатков и обломков, но и при созерцании простой девушки, которая умывается в саду.

Профессор Андрей Иванович Иванов, разглядывая восхищавшее всех творение способнейшего из своих учеников, мрачно хмурил брови, уже седеющие, и раздражался. Мнил в Карле Брюлло иметь наследника, прославляющего великое и героическое, он же тешится пустяками, игрушками, губит талант.

Мальчишкой сумел создать «Нарцисса», совершенную вещь, где натура не забивает классической чистоты стиля, зрелость же свою обнаружил изображением миловидной девицы в саду, — поди, с ней еще и амуры крутит! В чем тут польза отечеству, согражданам, к чему призывает картина, чему учит? Да полно, в ней и мысли-то никакой нет! «Итальянское утро»? Известно, что наименование выражает задачу сюжета, но Брюлло, малюя свою прелестницу, ни о задаче, видать, не думал, ни о сюжете. Ибо так мыться можно не только утром, а и в полдень, и вечером, и не только итальянцам, но и всем нациям, даже нам, жителям севера, в летнее время; итальянцы же, кстати, не имеют сего обыкновения и моются в домах. Андрей Иванович заложил руки за спину и, горбясь, отошел от картины. Дома в гостиной висел выкупленный им у знакомого брюлловский «Нарцисс». Утешая себя и подкрепляя свою правоту, для него и без того несомненную, Андрей Иванович взял шандал со свечой и, взобравшись на стул, принялся рассматривать наизусть известный холст. Но был вечер, стемнело, многого в сумерках он уже не мог разглядеть.

Андрей Иванович не ощутил в солнечной девушке у фонтана, в ее лице, написанном с пониманием национального типа, в резной зелени сада ни утра, ни Италии: учитель требовал совпадения в картине мысли, чувства, изображения и наименования.

Но для Брюллова итальянское утро, чувство итальянского утра, чувство собственного его, брюлловского, утра совпало, слилось с подсмотренной у фонтана женщиной, и он сумел передать это чувство.

«Итальянское утро» не обозначение сюжета (точнее, конечно, «Умывающаяся итальянка» или вообще «Женщина у фонтана»), это обозначение брюлловского вдохновения.

По соседству с «Нарциссом» находилась в гостиной Андрея Ивановича недавно исполненная картина восемнадцатилетнего сына его, Александра «Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора». В сумерках, севши на стул, спиною к холстам, Андрей Иванович размышлял о достоинствах сей работы.

Выказано в ней родительское чувство, превозмогающее царскую гордость, и благородство победителя, побеждающее жажду мести; при том строгость манеры, соответствующая возвышенности мысли.

Андрей Иванович вспомнил, как в академии и в Обществе поощрения хвалили картину, но вот восторгов не было, сияния глаз, пылкости восклицаний и как бы слышимого согласного биения сердец. Брюлловская прелестница не уходила из памяти, являлась взору, толкала понять, что в ней.

И почему-то хотелось, чтобы Александр, если выслужит Италию, подружился с Карлом и пользовался его советами и покровительством, и от этих невольных мечтаний щемило сердце.

Общество поощрения художников поднесло «Итальянское утро» государю. Он долго любовался картиной, затем пожелал подарить ее императрице. Брюллову в вознаграждение успеха был пожалован бриллиантовый перстень.

В том же 1823 году, когда братья Брюлловы добрались до Италии, Орест Кипренский возвратился из Италии в Петербург. Встретили холодно. Передавали слух, будто в Риме в припадке ярости убил любовницу.

Еще передавали, что связался с тайной сектой «угольщиков», карбонариев, замечался в неосторожности знакомств, невоздержанности поступков и слов. Запертые двери знатных домов встречали его неприступностью крепостных ворот.

В академии Оресту Адамовичу объявили, что, поскольку он на службе не числится, казенной квартиры и стола ему не положено. Он выпросил разрешение показать в Эрмитаже заграничные свои работы, выставка успеха не имела, после прежних его вещей ожидали большего.

С ним осторожничали, за спиной же его стало принятым над ним смеяться.

Федор Брюлло сообщал братьям из Петербурга, что даже Оленин, Крылов и Гнедич «истощились над Кипренским, чтоб посмеяться», он сообщал также, что во многих домах Петербурга Кипренскому отказали за его нескромность и что Кикин предостерегает Карла, чтобы не следовал недостойному примеру.

Кипренский нашел покровителя — молодого графа Шереметева, кавалергарда; писал портрет: красавец Шереметев в парадной форме подобен Марсу, богу войны, за его спиною вытянулась анфилада роскошных дворцовых покоев.

По вечерам Кипренский пил красное вино, подолгу держа поднятый бокал перед лампою — он любил не один вкус кипа, но и цвет, потом бродил по громадному зданию шереметевского дворца, путаясь в залах и переходах. В Петербурге он так же водил ненужные знакомства. После 14 декабря стало совсем пусто.

Источник