Изложение человек с луны

Человек с Луны

Перечитывал тут Миклухо-Маклая, которого в руки не брал лет с 12.
И всё же, вспоминая вот этот вот эпизод — а мог бы ведь и не проснуться.
Так и не понял, то ли рисковый мужик, то ли просто фаталист )

Один из них был даже так нахален, что копьем при какой-то фразе, которую я, разумеется, не понял, вдруг размахнулся и еле-еле не попал мне в глаз или в нос. Движение было замечательно быстро, и, конечно, не я был причиною того, что не был ранен, — так как я не успел двинуться с места, где стоял, — а ловкость и верность руки туземца, успевшего остановить конец копья своего в нескольких сантиметрах от моего лица. Я отошел шага на два в сторону и мог расслышать несколько голосов, которые неодобрительно (как мне, может быть, показалось) отнеслись к этой бесцеремонности.
В эту минуту я был доволен, что оставил револьвер дома, не будучи уверен, так же ли хладнокровно отнесся я ко второму опыту, если бы мой противник вздумал его повторить.
Мое положение было глупое: не умея говорить, лучше было бы уйти, но мне страшно захотелось спать. Домой идти далеко. Отчего же не спать здесь? Все равно, я не могу говорить с туземцами, и они не могут меня понять.
Недолго думая, я высмотрел место в тени, притащил туда новую циновку (вид которой, кажется, подал мне первую мысль — спать здесь) и с громадным удовольствием растянулся на ней. Закрыть глаза, утомленные солнечным светом, было очень приятно. Пришлось, однако же, полуоткрыть их, чтобы развязать шнурки башмаков, расстегнуть штиблеты, распустить пояс и найти подложить что-нибудь под голову. Увидел, что туземцы стали полукругом, в некотором отдалении от меня, вероятно, удивляясь и делая предложения о том, что будет далее.
Одна из фигур, которую я видел перед тем, как снова закрыл глаза, оказалась тем самым туземцем, который чуть не ранил меня. Он стоял недалеко и разглядывал мои башмаки.
Я припомнил все происшедшее и подумал, что все это могло бы кончиться очень серьезно, и в то же время промелькнула мысль, что, может быть, это только начало, а конец еще впереди. Но, если уж суждено быть убитым, то все равно, будет ли это стоя, сидя, удобно лежа на циновке или же во сне. Далее я подумал, что если пришлось бы умирать, то сознание, что при этом 2, 3 или даже 6 диких также поплатились жизнью, было бы весьма небольшим удовольствием. Был снова доволен, что не взял с собою револьвер.
Когда я засыпал, голоса птиц заняли меня; резкий крик быстро летающих лори <16>несколько раз заставлял меня очнуться; оригинальная жалобная песня «коки»<17>, напротив, наводила сон; треск цикад также нисколько не мешал, а способствовал сну.
Мне кажется, я заснул скоро, так как встал очень рано и, пройдя часа два почти все по солнцу, с непривычки чувствовал большую усталость и в особенности усталость глаз от яркого дневного света.
Проснулся, чувствуя себя очень освеженным. Судя по положению солнца, должен был быть, по крайней мере, третий час. Значит, я проспал два часа с лишком. Открыв глаза, я увидел нескольких туземцев, сидящих вокруг циновки шагах в двух от нее; они разговаривали вполголоса, жуя бетель<18>. Они были без оружия и смотрели на меня уже не так угрюмо. Я очень пожалел, что не умею еще говорить с ними, и решил идти домой, приведя мой костюм в порядок; эта операция очень заняла окружавших меня папуасов. Затем я встал, кивнул головой в разные стороны и направился по той же тропинке в обратный путь, показавшийся мне теперь короче, чем утром.

Другие статьи в литературном дневнике:

29.11.2020. ***
28.11.2020. ***
20.11.2020. Кабинет как необходимость
12.11.2020. Принципы справедливой организации общества
09.11.2020. Правила борьбы с зависимостями
08.11.2020. Человек с Луны

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Изложение человек с луны

Николай Миклухо-Маклай. Человек с Луны

Еще в середине XIX века большинство интеллектуалов «цивилизованного мира» были уверены, что «белая» европеоидная раса создана Господом Богом или природой для господства на Земле. А уж предположить, что какие-то папуасы с далеких тихоокеанских островов могут сравниться по разуму с европейцами, мог только безумец. Или очень смелый человек. Им оказался великий русский путешественник Николай Николаевич Миклухо-Маклай, который одним из первых осмелился утверждать, что «дикари» более гармонично сосуществуют с природой, лучше согласовывают свои физические и духовные потребности с окружающим миром, чем белые «господа».

Миклухо-Маклай, потомок шотландского барона, появился на свет в 1846 году в семейном поместье, в городе Малине Житомирской области (ныне Украина). Родоначальником клана считался польский воин и шотландский барон Микаэль Маклэй, попавший в плен к Богдану Хмельницкому в 1646 году. Николаю было одиннадцать лет, когда умер отец, оставивший семью в бедности. После окончания школы мальчика отдали во Вторую казенную гимназию в Санкт-Петербурге. А затем он поступил вольнослушателем на физико-математический факультет столичного университета. Правда, его обучение в университете не вышло долгим. Уже спустя год за участие в студенческих сходках юношу исключили из учебного заведения.

Николай отправился в Германию, где слушал лекции на философском факультете Гейдельбергского университета, изучал медицину в Лейпциге и Йене. Но не философия и медицина увлекли его. Юноша мечтал открывать новые земли и исследовать первобытные племена. После возвращения на родину ему на глаза попалась книга Отто Финша «Новая Гвинея». Надо заметить, что этот остров очень подходил для исполнения его юношеской мечты. Новая Гвинея — второй по величине остров в мире — тогда был практически не изучен. Сообщение о природе этой земли больше напоминало восточные сказки, а его коренных жителей — папуасов -большинство исследователей считали промежуточным звеном между «хомо сапиенс» и обезьяной, да к тому же сплошными людоедами, питающимися только человечиной.

Вскоре Миклухо-Маклаю удалось добиться разрешения вице-председателя Русского географического общества адмирала Федора Литке на путешествие в Океанию, и в 1870 году на корвете «Витязь» он отправился к загадочным островам Тихого океана.

Под свист стрел и копий

20 сентября 1871 года путешественник высадился на северо-восточном берегу Новой Гвинеи, близ селения Бонга. «Около 10 часов утра показался, наконец, покрытый отчасти облаками долгожданный берег. На вершинах гор лежали густые массы облаков, не позволяющие различать верхние их очертания; под белым слоем облаков, по крутым скатам гор чернел густой лес, который своим темным цветом очень разнился от береговой полосы светло-зеленого цвета», — записывает в дневник он свои первые впечатления.

Исследователь первым спустился в шлюпку, за ним последовали его слуги — швед-китобой Ульсен и полинезиец Бой. Возле деревни в густых зарослях ученый заметил первого папуаса, застывшего от ужаса. Вскоре вокруг чужака столпился десяток папуасских воинов с черепаховыми серьгами в ушах и каменными топорами в руках. Но контакт был установлен очень быстро — подаренные безделушки смягчили сердца туземцев. Вскоре матросы срубили первый русский дом на Новой Гвинее — дом Маклая. Через пару недель «Витязь» продолжил плавание, а Миклухо-Маклай вместе со своими слугами остался среди чужого народа и чуждой природы.

Первый поход путешественника в местную деревню Горенду едва не закончился плачевно. Папуасы не хотели видеть у себя чужака. Над его головой свистели стрелы и копья. Нужен был какой-то неординарный ход. Николай Николаевич сел на землю, развязал шнурки ботинок и заснул. Вернее, заставил себя заснуть. Проснувшись, он увидел лица папуасов, мирно сидевших рядом. Пришелец так же невозмутимо поднялся, надел обувь и ушел домой.

С тех пор аборигены решили, что белый человек бессмертен, раз совсем не боится умереть. Молва о нем разнеслась по всему побережью. «Не раз потешались они, пуская стрелы, так чтобы последние очень близко пролетали около моего лица и груди, приставляли свои тяжелые копья вокруг головы и шеи, и даже подчас без церемоний совали острие копий мне в рот или разжимали им зубы. » — вспоминал позже ученый.

Вскоре Николай Николаевич стал входить в хижины туземцев, лечил их, беседовал (местный язык освоил очень быстро), давал полезные советы. Он всюду стал желанным гостем, что давало ему возможность вести различные этнографические и антропологические наблюдения. Впрочем, его жизнь не ограничивалась только научными исследованиями. «Утром я зоолог-естествоиспытатель; затем, если люди больны, повар, врач, аптекарь, маляр и даже прачка. Одним словом, на все руки, и всем рукам дела много», — отмечал он в своем дневнике. Между собой аборигены называли его «Тамо-рус» — «русский человек». Тогда же по побережью пошел слух, что гость прилетел к ним с Луны. Отсюда его второе прозвище «Караан-тамо» -«человек с Луны».

Чем лучше узнавал Миклухо-Маклай жизнь населения Новой Гвинеи, тем интереснее, необычнее казалась ему их первобытная жизнь. Так, например, книги и рисунки вызывали у аборигенов страх. Они всерьез верили, что белому чужеземцу по силам управлять стихийными явлениями: прекращать дождь, «менять» луну на солнце. А когда тот поджег в блюдечке спирт, большинство из них бросились бежать, прося «Тамо-руса» не поджигать океан.

Вместе с тем, немало в традициях островитян вызывало уважение. Так, папуасы очень рано приучали детей к практической жизни. Не раз ученый видел, как годовалый карапуз тащит к костру большое полено, а затем бежит к материнской груди. Игра мальчиков состояла в метании палок, похожих на копья, в стрельбе из лука. Девочки с раннего возраста помогали матерям по хозяйству. У туземцев полностью отсутствовало воровство. Небезынтересными являются и наблюдения ученого за торговыми отношениями в папуасском обществе. Как таковой, купли-продажи здесь не существовало — лишь обмен подарками. Причем дарящий не ожидал непременного ответного вознаграждения.

Жизнь, полная испытаний

Потрясла исследователя и природа Новой Гвинеи. Правда, при всей своей красоте, она частенько представляла угрозу для жизни ее обитателей. Несколько раз путешественник становился очевидцем землетрясений, которые сопровождались сильными грозами. Земля шаталась под ногами, беспрерывно сверкали молнии, оглушительно гремел гром. Пугающее впечатление усугубляли потоки дождя и порывы ветра.

Но даже если не было ветра и дождя, жизнь в тропическом лесу вовсе не становилась спокойной. По ночам здесь шума намного больше, чем днем — с заходом солнца начинается настоящий концерт. Кричат лягушки, цикады, ночные птицы; к этому оглушительному шуму примешиваются голоса разных невиданных животных, а аккомпанементом служит гул прибоя на рифах. Сверх того не умолкает назойливый писк комаров, иногда долетают воющие звуки — поют папуасы. Какие нервы могут выдержать такое испытание?

Вообще его жизнь на острове была полна испытаний: болезни, крайняя усталость и нередкая перспектива остаться голодным. Однажды при попытке достать из воды подстреленную птицу исследователь чуть не угодил на завтрак акуле. Как-то в чаще леса на него напали и сильно искусали дикие осы. Во время очередного шквала с ливнем рухнуло громадное дерево, едва не похоронив под собой хижину и ее обитателя. Но самая опасная штука для людей на острове — тропическая лихорадка, истребляющая сотни человек. Впрочем, Миклухо-Маклай не роптал на невзгоды судьбы. Более того, он всерьез собирался поселиться здесь навсегда.

Судьба, правда, распорядилась иначе. В декабре 1872 года в залив Астролябия зашел русский клипер «Изумруд». Моряки очень удивились, увидев своего соотечественника живым и невредимым. Ведь иностранные газеты давно раструбили по всему свету, что папуасы его сожрали. Но еще больше моряки удивились, когда узнали, что путешественник долго думал: уезжать на корабле домой или оставаться. Расставаться со своими новыми друзьями ему действительно было тяжело. Папуасы ни в какую не хотели отпускать человека с Луны. Они просили «Тамо-руса» остаться, обещая делать все, что он от них потребует. При этом Миклухо-Маклаю предложили в каждой деревне построить по хижине, дать много съестных припасов и в каждый дом по жене для хозяйства — лишь бы он остался. Но все-таки исследователь принял решение вернуться на материк. Впрочем, это было еще не окончательное расставание. Еще дважды, в 1876-1877 и 1883 годах, он посещал Новую Гвинею, и каждый раз его ждала радостная встреча с туземцами.

Кроме Новой Гвинеи, Миклухо-Маклай исследовал почти все тихоокеанские острова: от Сиама до Австралии. Встречался с настоящими людоедами Микронезии и «лесными людьми» Малакки, открывал новые виды животных и растений. Вот только богатства так и не сумел нажить. Никто не знал, что столь знаменитый человек скитается уже много лет без крова, семьи, делает долги, чтобы с помощью занятых денег совершать опасные и далекие походы. Часто он просто не имел средств даже для того, чтобы заплатить за переписку своих статей. А болезни мешали засесть за большие книги.

В 1885 году путешественник возвращается в Петербург и живет в бедности, пробавляясь редкими научными публикациями. Он измучен постоянной борьбой за право на спокойный труд. Только после долгих хлопот и мучений открылась его выставка, которая прошла с огромным успехом.

Николай Николаевич обращается к императору Александру III с предложением основать русское поселение на побережье Новой Гвинеи. Но комиссия отвергла проект ученого, и царь вынес вердикт: «Считать это дело конченым».

Последние месяцы своей жизни Николай Николаевич заполнил работой над своими дневниками. Но уже при работе над вторым томом слег окончательно. Врачи запретили ему работать, отняли даже карандаш и тетради. Тогда он стал диктовать свою автобиографию.

Умер Миклухо-Маклай 2 (14) апреля 1888 года, не дожив и до сорока двух лет. Главное свое богатство — мозг — он завещал отечественной науке, так же, как и все бумаги и коллекции. Но подвиг и труды Николая Николаевича были по-настоящему оценены лишь в следующем веке. А главным памятником ему стало появление на карте мира независимого государства Папуа-Новая Гвинея.

Источник