Изложение с дополнительным творческим заданием
ПЕВЕЦ МОРЯ
Иван Константинович Айвазовский родился 17 июля 1817 года. Из окон небольшого домика были видны синие просторы моря, то бурного и сурового, то спокойного и ласкового. На противоположном берегу залива тянулись бесконечные степи, и ветер примешивал полынную горечь к соленому запаху моря.
Море, корабли он любил пламенно. Он полюбил их еще тогда, когда не умел ходить и, еще на руках матери, тянулся к белокрылым входящим в гавань судам.
Позже он бегал в порт, чтобы посмотреть, как разгружаются торговые корабли. Грузчики, сгибались под тяжестью, проносили мимо него большие тюки, которые тревожно пахли ароматами далеких, неизвестных стран. И на стенах домов, на страницах книг, на листах бумаги, когда он мог ее достать, возникали силуэты шхун и бригов, вздымались волны прибоя, и трепетали паруса.
Шестнадцатилетним юношей Айвазовский уехал в Петербург и поступил в Академию художеств. А через четыре года мальчик из Феодосии стал маринистом-художником, изображающим морские пейзажи. Его картины появились на выставках, он посетил Италию и другие страны.
Родина присвоила ему звание академика, но прославленный художник покинул Петербург и навсегда поселился в Феодосии. Его манил к себе родной город, а море давало бесконечную смену впечатлений. Он стремился запечатлеть изменчивые, проходящие состояния природы — движение облаков, порывы ветра, всплески волн, необычное освещение, придающее сказочность давно знакомому пейзажу.
Каждый день с шести часов утра, надев широкий яркий халат, художник становился к мольберту. Он написал около шести тысяч картин и работал даже в день своей смерти, оставив незаконченным последнее творение «Взрыв турецкого корабля».
Некоторые художники годами собирали этюдный материал. Айвазовский писал свои картины по совершенно исключительной зрительной памяти. Он ничего не выдумывал. Все, что он изображал, он видел в действительности. Чаще всего он рисовал бурное море, ураганы, кораблекрушения, передавая неуловимый ритм морского прибоя.
Айвазовский был поистине певцом моря. На его картине «Девятый вал» изображено ранее утро после бури. Первые лучи солнца освещают еще бушующее море. Вода кажется прозрачной и как бы светится изнутри, словно художник писал не обычными масляными красками, а какими-то невидимыми составами. Громадная волна вот-вот обрушится на группу людей, которые судорожно цепляются за обломок мачты погибшего корабля. Весь драматизм момента передан состоянием моря, видом волн, воздуха и неба. Лучи солнца пронизывают воду, насыщают утренний воздух и как бы вселяют уверенность в то, что люди выйдут победителями из смертельной борьбы со стихией.
Долгие годы прожил Айвазовский в Феодосии. Его знал и любил весь город.
На памятнике, воздвигнутом на могиле Айвазовского, начертано: «Рожденный смертным оставил по себе бессмертную память». (397 сл.)
ЯНУШ КОРЧАК
Жил в Польше, в Варшаве, удивительный доктор. Он редко лечил богатых, а все больше ходил по квартирам бедняков и помогал им, не требуя платы. Особенно жалел и любил он детей.
Доктор стал писать про них книги. И это были замечательные книги! Про то, как взрослые не понимают и не уважают детей, как трудно приходится ребятам в холодном взрослом мире. Вскоре доктор Корчак стал известным писателем. Но и тогда он не оставил своих бедняков.
Особенно тяжелым тогда в Варшаве было положение еврейской бедноты, живущей в еврейских кварталах. Там было много детей-сирот. Корчак решил построить для них детский дом. Польское правительство не дало ни копейки. Сам писатель был человеком небогатым, но пожертвовал все свои сбережения на строительство. Однако этого было слишком мало. Тогда Корчак обратился к различным благотворительным организациям и просто богатым людям и деньги были собраны.
Януш Корчак был и директором, и главным воспитателем, и доктором Дома сирот. Ему помогали педагоги-энтузиасты, которые за скромное жалование готовы были отогревать и воспитывать детишек, повидавших в жизни много тяжелого.
Это был необычный детский дом. Корчак ввел детское самоуправление. Все вопросы, касающиеся их жизни в доме, решали сами дети.
По вечерам, когда дети укладывались спать, директор присаживался на кровать то одного, то другого загрустившего малыша, ласково гладил по головке и рассказывал сказку.
И только когда все дети засыпали, Корчак садился писать свои книги. До глубокой ночи горел свет в его кабинете.
А в мире было неспокойно. Фашистская Германия развязала мировую войну. Одной из первых стран, оккупированных Германией, была Польша. Фашисты вошли в Варшаву. Согласно расистской теории, которой они придерживались, евреи были одной из самых низших рас. Фашисты отправляли евреев в концлагеря и там уничтожали. Узнав, что в Доме сирот находятся дети из еврейских кварталов, а директор дома – тоже еврей, немецкое командование отдало приказ отправить детей в лагерь смерти. Дом был оцеплен солдатами. Корчаку было приказано на следующее утро построить детей и привести их на вокзал.
Корчак скрывал от детей страшную правду. Малыши думали, что их просто перевезут в другое место. Однако старшие ребята понимали все. Они учились мужеству у своего директора и помогали ему отвлекать младших от беспокойных мыслей, читали им книжки, рассказывали сказки.
Утром Корчак построил ребят в стройную колонну. Во главе колонны шел знаменосец и нес зеленое знамя Дома. Дети пели, маршируя. Это выглядело бы, как обычный поход в цирк, если бы детей не сопровождали солдаты с автоматами.
Стройными рядами, со знаменем и песнями, шел Дом сирот по перрону вдоль поезда, приближаясь к своему вагону. Это так поразило сопровождавших поезд немецких офицеров, что некоторые из них, не выдержав, даже отдали детям честь. Ведь обычно люди, которых гнали к поезду смерти, рыдали.
Началась погрузка. И вдруг немецкий офицер, руководивший погрузкой, узнал в директоре Дома сирот автора своих любимых книг. Он подошел к Корчаку и тихо сказал: «Господин Корчак, вы можете быть свободны. Я не стану вас задерживать». Но Корчак отказался оставить своих воспитанников. До последней страшной минуты он ободрял их. Вместе с ними вошел он в газовую камеру и погиб вместе с ними.
Великий гуманист не мог ненавидеть никого. Он мечтал о том времени, когда в мире не будет больше жестокости и ненависти и все люди будут ощущать себя членами единого всечеловеческого братства. (517 сл.)
Изложение с дополнительным творческим заданием
СОЛНЦЕ С БЕЛЫМИ ЛУЧАМИ
Дети прибежали домой и, перебивая друг друга, стали рассказывать о своем открытии:
— Мама, мы нашли странный цветок!
— Он растет за домом, около клена с красными листьями.
— Мы не знаем его названия. Белое колесико с желтой сердцевинкой. Он похож на маленькое солнце с белыми лучами. Ты не знаешь, что это за цветок?
И они зашагали к клену с красными листьями. Присели на корточки и стали разглядывать цветок, неожиданно распустившийся в саду. Цветок действительно был похож на белое колесико с желтой сердцевинкой, но и на солнце с белыми лучами тоже.
— Значит, не ты посадила этот цветок? – сказали дети, и в голосе их прозвучало разочарование. И они стали ждать отца.
Когда отец вернулся с работы, оказалось, что никаких цветов он не сажал. Он долго рассматривал незнакомое растение. Измерил рост стебля и диаметр колесика. Все тщательно записал в книжечку и наконец сфотографировал открытие своих детей. А дети терпеливо ждали, что скажет отец.
— Вероятно, семечко этого цветка занесло ветром из жарких стран, где растет много экзотических цветов.
Приходили соседи, разглядывали таинственного новосела. Одни говорили, что в природе появился новый вид. Другие не исключали, что цветок – инопланетянин, а семечко занесло на землю потоком космических частиц. Третьи глубокомысленно молчали. Но никого цветок не оставил равнодушным.
И тогда вспомнили о бабушке. Бабушке было сто лет. Она жила в том далеком времени, о котором люди знают только по книгам.
Бабушка долго смотрела на цветок и молчала. Потом она сняла очки, словно они мешали ей рассмотреть удивительное растение, и дети заметили на глазах у бабушки слезы.
-Это ромашка, — тихо сказала бабушка.
– Она из моего детства. Когда-то давно ромашек было очень много. Они покрывали поля, пригорки, росли в лесах и на берегах рек. Теплый летний снег. Мы из ромашек плели венки. Когда я провожала дедушку на войну, то подарила ему ромашки. Белое колесико с желтой сердцевинкой встречало человека весной и катилось рядом с ним до осени. От детства до старости человеку светило маленькое солнце с белыми лучами. А потом ромашек становилось все меньше. Их безжалостно срывали.
-Зачем? – спросили дети.
Бабушка опустилась на траву и низко наклонилась к ромашке. Потом посмотрела на детей внимательно:
— Мы виноваты перед вами, дети! Не уберегли ромашку. Самый родной цветок нашей земли не уберегли, и он стал для вас чужим, как инопланетянин. (416 сл.)
Задание к тексту
Напишите творческое изложение по плану, постройте рассуждение о том, права ли бабушка, считая, что люди в ответе за ромашку.
1. Незнакомый цветок.
2. Никто не узнает растение.
3. Оказывается, он из бабушкиного детства.
Источник
Упр. 219 — ГДЗ по Русскому языку 9 класса: Ладыженская
Условие
Изложение. Прочитайте фрагмент легенды о Ларре из рассказа М. Горького «Старуха Изергиль». Перескажите его подробно, употребив по возможности сложные предложения с различными видами связи. Составьте схемы этих предложений.
. Многие тысячи лет прошли с той поры, когда случилось это. Далеко за морем, на восход солнца, есть страна большой реки.
Там жило могучее племя людей, они пасли стада и на охоту за зверями тратили свою силу и мужество, пировали после охоты, пели песни и играли с девушками.
Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унёс орёл, спустившись с неба. Тогда пошли искать девушку, но не нашли её. И забыли о ней, как забывают обо всём на земле.
Но через двадцать лет она сама пришла, измученная, иссохшая, а с ней был юноша, красивый и сильный, как сама она двадцать лет назад. И, когда её спросили, где была она, она рассказала, что орёл унёс её в горы и жил с ней там, как с женой. Вот его сын, а отца нет уже: когда он стал слабеть, то поднялся в последний раз высоко в небо и, сложив крылья, тяжело упал оттуда на острые уступы гор, насмерть разбился о них.
Все смотрели с удивлением на сына орла и видели, что он ничем не лучше их, только глаза его были холодны и горды, как у царя птиц. И разговаривали с ним, а он отвечал, если хотел, или молчал, а когда пришли старейшие племени, он говорил с ними, как с равными себе. Это оскорбило их, они сказали ему, что их чтут, им повинуются тысячи таких, как он, и тысячи вдвое старше его. А он, смело глядя на них, отвечал, что таких, как он, нет больше; и если все чтут их — он не хочет делать этого. О. тогда уж совсем рассердились они. Рассердились и сказали: Ему нет места среди нас! Пусть идёт, куда хочет.
Источник
Изложение море низкое солнце
«А вот и море», — сказал Андрейке сосед по купе Петр Савельевич, толстый, задыхающийся от жары мужчина в просторной, полосатой, как матрац, пижаме, и, прикрыв ладонью рот, протяжно зевнул.
Петр Савельевич прожил долгую жизнь, вдоль и поперек исколесил всю страну и уже давно отвык чему-либо удивляться. Экая невидаль — море. А Андрейку его слова сорвали с верхней полки и вихрем вынесли в коридор.
Петр Савельевич стоял у окна, и Андрейка резко оттолкнул его, припал к оконному стеклу и замер. За этим окном, за железнодорожной насыпью, за пыльными низкорослыми кустами орешника, близко-близко — рукой подать! — в знойном мареве, голубое и зеленое, лежало море. Оно было похоже на расплавленное стекло — когда-то Андрейка ходил с ребятами на экскурсию на стеклозавод, и они по очереди заглядывали в раскаленную печь сквозь синее стеклышко в деревянной оправе, которое им дал мастер, — вот такое же, только большое-большое было море. И, как пламя в печи, солнце испятнало море золотистыми бликами, и так нестерпимо ярко горели они, что Андрейка на мгновение закрыл глаза.И тогда он услышал, как море шевелится в своих невидимых берегах, живое, таинственное, и дышит размеренно и лениво, как дышало там, в печи, расплавленное стекло. Услышал и беззвучно сказал: «Здравствуй, море!»
Море. Оно носило на себе бригантины и крейсеры с отважными моряками и путешественниками в Андрейкиных книгах. Оно дыбилось волнами, с грохотом обрушиваясь на прибрежные скалы в Андрейкиных снах. Море жило во всех играх, которые он с мальчишками затевал во дворе — в большом минском дворе, где ничто: ни асфальтовые дорожки, ни беседки, ни песочницы для малышей, ни развевающееся на веревках белье — не напоминало ни о штормах, ни о кораблекрушениях. А между тем Андрейка никогда не видел ни Белого, ни Черного, ни Красного моря — никакого моря, кроме Минского, но он-то понимал, что Минское море — это просто большое озеро, где вода такая же, как в Свислочи, и не мог он назвать эту огромную лужу волшебным словом — море.
Как он мечтал о море, о настоящем море, со штормами и маяками, с белыми гребнями пены над крутой волной и щемящими сердце гудками пароходов! И как далеко до любого моря от сухопутного города Минска! Не доедешь до него в четырнадцать лет, не долетишь, только в кино вдруг увидишь, или на карте, или на картине художника Айвазовского. Увидишь и так затоскуешь, что не скоро еще придет твоя пора, когда все моря дохнут тебе в лицо свежим соленым ветром.
Не верьте тому, кто говорит, что нет в жизни чудес, что чудеса бывают только в сказках.
Только было обидно Андрейке, что не он первый увидел море. А ведь с пяти утра стоял он у окна, ожидая мгновения, когда отхлынут желтеющие поля и широко, свободно плеснет море ему в глаза.
Андрейка ничего не разглядел: ни россыпи гальки, ни загорелых мальчишек, барахтавшихся у берега, ни чаек, кружившихся в воздухе, только воду, синюю и зеленую, потому что именно эта вода, а не галька, не мальчишки и даже не чайки и была морем. (473 слова)
Источник
Изложение море низкое солнце
Низкое солнце ослепительно било в глаза. Степь обрывалась сразу. Серебряные кусты дикой маслины, окруженные горячим воздухом, дрожали над пропастью. Крутая дорожка вела зигзагами вниз. Ноги бежали сами собой, их невозможно было остановить.
До первого поворота Петя еще кое-как боролся с силой земного притяжения. Он пытался притормозить и хватался за сухие корни, висевшие над дорожкой, но корни рвались, из-под каблуков сыпалась глина. Мальчик был окружен облаком пыли, которая набивалась в нос, в горле першило. Пете это надоело. Будь что будет! Он взмахнул руками и понесся вниз. Шляпа, полная ветра, колотилась за спиной, матросский воротник развевался, в чулки впивались колючки.
Мальчик со всего маху вылетел на сухой и еще не обогретый солнцем песок берега. Этот песок был удивительной белизны и тонкости. Вязкий и глубокий, усеянный ямками вчерашних следов, он напоминал манную крупу.
Чудеснейший в мире пляж, растянувшийся под обрывами, казался диким и совершенно безлюдным в этот ранний час. Чувство одиночества охватило мальчика. Но теперь это было гордое и мужественное одиночество Робинзона на необитаемом острове.
Петя первым делом стал присматриваться к следам. У него был опытный, проницательный глаз искателя приключений. Он был окружен следами и читал их, как увлекательные книги Майн Рида.
Черное пятно на стене обрыва и серые уголья говорили о том, что ночью к берегу приставали на лодке туземцы и варили на костре пищу. Лучевидные следы чаек свидетельствовали о штиле и обилии возле берега мелкой рыбешки. Длинная пробка с французским клеймом и побелевший в воде ломтик лимона, выброшенный волной на песок, не оставляли сомнений в том,
что несколько дней назад в открытом море прошел иностранный корабль.
А солнце еще немножко поднялось над горизонтом. Море светилось такой нежной, такой грустной голубизной августовского штиля, что невозможно было не вспомнить строчки Лермонтова:
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом.
Петя залюбовался морем. Сколько ни смотришь на море, оно никогда не надоест. Оно всегда разное, новое, невиданное.
Море меняется на глазах каждый час. То оно тихое, спокойное, светло-голубое. То оно ярко-синее, пламенное, сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-синим, шерстяным, точно его гладят против ворса. То налетает буря, и оно грозно преображается.
Но главное очарование моря заключается в какой-то тайне, которую оно всегда хранит в своих глубинах. Разве нельзя считать тайной его фосфорическое свечение, когда в безлунную июльскую ночь рука, опущенная в черную теплую воду, вдруг озаряется, будто вся осыпанная голубыми искрами?
Петя решил на прощанье наскоро выкупаться. Но едва мальчик бултыхнулся в море и поплыл на боку, расталкивая прохладную воду коричневым плечиком, как забыл все на свете.
Переплыв прибрежную глубину, Петя добрался до первой мели. Он взошел на нее и стал прогуливаться по колено в воде, разглядывая сквозь прозрачную толщу песчаное дно. На первый взгляд могло показаться, что дно необитаемо. Но стоило только хорошенько присмотреться, как на мелководье обнаруживалась жизнь. По дну передвигались, то появляясь, то зарываясь в песок, крошечные раки. Чуть дальше медуза висела прозрачным куполом с кистью таких же прозрачных щупалец.
Прогулявшись по мелководью, Петя испустил вопль восторга и ринулся с мели на глубину, чтобы нырять там с открытыми глазами.
Через несколько минут мальчик вынырнул на поверхность, чтобы набрать побольше воздуха, но вдруг увидел на обрыве отца. Тот размахивал соломенной шляпой и что-то кричал.
Голос отца вернул Петю к горькому чувству разлуки с морем, с которым он встал сегодня утром. Петя быстро надел костюм прямо на мокрое тело и стал взбираться по доролске наверх. (544 слова)
Источник