Когда луна сверкнет во мгле ночной своим серпом

Константин Бальмонт

Когда луна сверкнет во мгле ночной
Своим серпом, блистательным и нежным,
Моя душа стремится в мир иной,
Пленяясь всем далеким, всем безбрежным.

К лесам, к горам, к вершинам белоснежным
Я мчусь в мечтах; как будто дух больной,
Я бодрствую над миром безмятежным,
И сладко плачу, и дышу — луной.

Впиваю это бледное сиянье,
Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,
Я слушаю, как говорит молчанье.

Людей родных мне далеко страданье,
Чужда мне вся земля с борьбой своей,
Я — облачко, я — ветерка дыханье.

Ты мне была сестрой, то нежною, то страстной,
И я тебя любил, и я тебя люблю.
Ты призрак дорогой. бледнеющий. неясный.
О, в этот лунный час я о тебе скорблю!

Мне хочется, чтоб ночь, раскинувшая крылья,
Воздушной тишиной соединила нас.
Мне хочется, чтоб я, исполненный бессилья,
В твои глаза струил огонь влюбленных глаз.

Мне хочется, чтоб ты, вся бледная от муки,
Под лаской замерла, и целовал бы я
Твое лицо, глаза и маленькие руки,
И ты шепнула б мне: «Смотри, я вся — твоя!»

Я знаю, все цветы для нас могли возникнуть,
Во мне дрожит любовь, как лунный луч в волне.
И я хочу стонать, безумствовать, воскликнуть:
«Ты будешь навсегда любовной пыткой мне!»

МЕЖДУ НОЧЬЮ И ДНЁМ

Восходящее Солнце, умирающий Месяц,
Каждый день я люблю вас и жду
Но сильнее, чем Месяц, и нежнее, чем Солнце
Я люблю Золотую Звезду.

Ту звезду золотую, что мерцает стыдливо
В предрассветной мистической мгле,
И в молчаньи вечернем, холодна и прекрасна,
Посылает сияние Земле.

Тем, кто днем утомился и враждой и заботой,
Этот блеск о любви говорит,
Для того, кто во мраке тосковал беспросветно,
Он с высот упованьем горит.

Оттого так люблю я ту Звезду-Чаровницу:
Я живу между ночью и днем,
От нее мое сердце научилося брезжить
Не победным, но нежным огнем.

Другие статьи в литературном дневнике:

11.01.2011. Александр Кочетков.
05.01.2011. Константин Бальмонт

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

«Лунный свет» К. Бальмонт

К лесам, к горам, к вершинам белоснежным
Я мчусь в мечтах; как будто дух больной,
Я бодрствую над миром безмятежным,
И сладко плачу, и дышу – луной.

Впиваю это бледное сиянье,
Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,
Я слушаю, как говорит молчанье.

Людей родных мне далеко страданье,
Чужда мне вся земля с борьбой своей,
Я – облачко, я – ветерка дыханье.

Дата создания: 1894 г.

Анализ стихотворения Бальмонта «Лунный свет»

Считается, что сон является неким переходным состоянием между бодрствованием и смертью, когда человек одновременно находится сразу в двух мирах. Именно в этот момент раздвигаются границы мироздания и открываются некие тайны. Пограничная черта между двумя мирами очень хрупка, поэтому люди далеко не всегда могут вспомнить то, что видели во сне. Но именно это состояние так любил поэт Константин Бальмонт, который в 1894 году написал удивительный по красоте сонет «Лунный свет».

Это стихотворение очень точно передает внутреннее состояние автора, у которого ночь и сон ассоциируются с полной луной. Ее появление на небосводе является своеобразным условным знаком, который оповещает о том, что начинается самый восхитительным и романтичных период суток. Автор признается, что именно в это время его «душа стремится в мир иной, пленяясь всем далеким, всем безбрежным».

Во сне Константин Бальмонт, как и многие из нас, путешествует, любуясь лесами и реками. Они существуют лишь в его воображении, но от этого не утрачивают своей реалистичности и привлекательности. Душа поэта стремится к этим заоблачным далям, которые могут подарить ощущение настоящего счастья. «Я бодрствую над миром безмятежным, и сладко плачу, и дышу – луной», – отмечает Бальмонт.

Волшебство лунного света настолько притягательно, что под его воздействием автор забывает о всем земном и материальном. Все повседневные заботы отходят на второй план, и поэт признается, что для него нет ничего дороже, чем «это бледное сиянье», которое ассоциируется со сказочными эльфами и серебряными нитями, запутавшимися в листьях деревьев. «Я слушаю, как говорит молчанье», – признается автор и наслаждается тем удивительным состоянием покоя, которое дарит ему сон.

На кого-то лунный свет действует как допинг, вызывая беспокойство и даже приступы агрессии. Однако поэт, наоборот, испытывает умиротворение и внутренне радуется тому, что даже по отношению к близким людям становится абсолютно равнодушен. «Чужда мне вся земля с борьбой своей», – подчеркивает автор. Это высвобождает внутренние силы и дает возможность жить дальше, не оглядываясь на прошлое. Поэтому неудивительно, что под воздействием лунного света Бальмонт перестает себя ощущать человеком в прямом смысле этого слова. «Я – облачко, я – ветерка дыханье», – убежден поэт, для которое подобная душевная и физическая легкость являются самым желанным состоянием.

Источник

К. Бальмонт. Луна

Луна богата силою внушенья,
Вокруг нее всегда витает тайна.
Она нам вторит: «Жизнь есть отраженье,
Но этот призрак дышит не случайно».

Своим лучом, лучом бледно-зеленым,
Она ласкает, странно так волнуя,
И душу побуждает к долгим стонам
Влияньем рокового поцелуя.

Своим ущербом, смертью двухнедельной,
И новым полновластным воссияньем,
Она твердит о грусти не бесцельной,
О том, что свет нас ждет за умираньем.

Но нас маня надеждой незабвенной,
Сама она уснула в бледной дали,
Красавица тоски беспеременной,
Верховная владычица печали!

Когда Луна сверкнёт во мгле ночной
Своим серпом, блистательным и нежным,
Моя душа стремится в мир иной,
Пленяясь всем далёким, всем безбрежным.

5 К лесам, к горам, к вершинам белоснежным
Я мчусь в мечтах, как будто дух больной,
Я бодрствую над миром безмятежным,
И сладко плачу, и дышу — Луной.

Впиваю это бледное сиянье,
10 Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,
Я слушаю, как говорит молчанье.

Людей родных мне далеко страданье,
Чужда мне вся Земля с борьбой своей,
Я — облачко, я — ветерка дыханье.

«Отчего нас всегда опьяняет Луна?»

Отчего нас всегда опьяняет Луна?
Оттого, что она холодна и бледна.
Слишком много сиянья нам Солнце дает,
И никто ему песни такой не споет,
Что к Луне, при Луне, между темных ветвей,
Ароматною ночью поет соловей.

Отчего между женщин нам дороги те,
Что бесстрастны в победной своей красоте?
Оттого, что в волшебной холодности их
Больше скрытых восторгов и ласк огневых,
Чем в сиянии щедрой покорной мечты,
Чем в объятьях доступной для нас красоты.

Я шёл безбрежными пустынями
И видел бледную Луну,
Она плыла морями синими
И опускалася ко дну.

И не ко дну, а к безизмерности
За кругозорностью земной,
Где нет измен и нет неверности,
Где всё объято тишиной.

Там нет ветров свирепо дышащих,
Там нет ни друга, ни врага,
Там нет морей, себя не слышащих
И звонко бьющих в берега.

Там всё застывшее, бесстрастное,
Хотя внушающее страсть, –
Затем, что это царство ясное
Свою нам передало часть.

В нас от него встают желания, –
Как эхо, грянувшее вдруг,
Встаёт из сонного молчания,
Когда уж умер самый звук.

И бродим, бродим мы пустынями
Средь лунатического сна,
Когда бездонностями синими
Над нами властвует Луна.

Мы подчиняемся, склоняемся
Перед царицей тишины
И в сны свои светло влюбляемся
По мановению Луны.

Источник

К. Бальмонт

Полночной порою в болотной глуши
Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши.

О чем они шепчут? О чем говорят?
Зачем огоньки между ними горят?

Мелькают, мигают — и снова их нет.
И снова забрезжил блуждающий свет.

Полночной порой камыши шелестят.
В них жабы гнездятся, в них змеи свистят.

В болоте дрожит умирающий лик.
То месяц багровый печально поник.

И тиной запахло. И сырость ползет.
Трясина заманит, сожмет, засосет.

«Кого? Для чего? — камыши говорят,-
Зачем огоньки между нами горят?»

Но месяц печальный безмолвно поник.
Не знает. Склоняет все ниже свой лик.

И, вздох повторяя погибшей души,
Тоскливо, бесшумно, шуршат камыши.

Запах солнца? Что за вздор!
Нет, не вздор.
В солнце звуки и мечты,
Ароматы и цветы
Все слились в согласный хор,
Все сплелись в один узор.

Солнце пахнет травами,
Свежими купавами,
Пробужденною весной,
И смолистою сосной.

Нежно-светлоткаными,
Ландышами пьяными,
Что победно расцвели
В остром запахе земли.

Солнце светит звонами,
Листьями зелеными,
Дышит вешним пеньем птиц,
Дышит смехом юных лиц.

Так и молви всем слепцам:
Будет вам!
Не узреть вам райских врат,
Есть у солнца аромат,
Сладко внятный только нам,
Зримый птицам и цветам!

Пойду в долины сна,
Там вкось растут цветы,
Там падает луна
С бездонной высоты.

Вкось падает она —
И все не упадет.
В глухих долинах сна
Густой дурман цветет.

Читайте также: Фон с луной детский

И странная струна
Играет без смычков,
Мой ум — в долинах сна,
Средь волн без берегов.

Впиваю это бледное сиянье,
Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,
Я слушаю, как говорит молчанье.

Людей родных мне далеко страданье,
Чужда мне вся земля с борьбой своей,
Я — облачко, я — ветерка дыханье.

Тебе известны, как и мне,
Непобедимые влечения,
И мы — в небесной вышине,
И мы — подводные течения.

Пред нами дышит череда
Явлений Силы и Недужности,
И в центре круга мы всегда,
И мы мелькаем по окружности.

Мы смотрим в зеркало Судьбы
И как на праздник наряжаемся,
Полувладыки и рабы,
Вкруг темных склепов собираемся.

И услыхав полночный бой,
Упившись музыкой железною,
Мы мчимся в пляске круговой
Над раскрывающейся бездною.

Игра кладбищенских огней
Нас манит сказочными чарами,
Везде, где смерть, мы тут же с ней,
Как тени дымные — с пожарами.

И мы, незримые, горим,
И сон чужой тревожим ласками,
И меж неопытных царим
Безумьем, ужасом и сказками.

Источник