Когда откроют платформу космос
Генеральный директор Госкорпорации «Роскосмос» Дмитрий Рогозин в студии радио «Комсомольская правда» рассказал Александру Милкусу, какие изменения ждут отечественную пилотируемую космонавтику.
Про перспективы МКС
— Дмитрий Олегович, начнем с будущего Международной космической станции. Я из разных источников слышал соображения о том, что нам пора уйти с МКС. И пусть партнеры сами занимаются обслуживанием сегмента, изготовленного в России.
— Это невозможно. Международная космическая станция — сложный комплекс. У каждого основного участника МКС есть свои компетенции, которые достаточно сложно будет выполнять другому участнику. Это как общий дом. Все живут вместе, но каждый занимается своим делом. Существует понятие ответственности партнеров. Когда речь идет о том, чтобы постепенно сворачивать некие государственные программы на МКС, мы должны сначала разобраться, каким образом другие партнеры смогут удержать станцию на плаву.
Американцы первые сказали о необходимости коммерциализации работы МКС. Станция работает в космосе в состоянии колоссального напряжения 20 лет. И мы, говоря о некоем сокращении программы дальнейшей работы на ней, связываем это с нынешним ее состоянием. Требуется постоянная техническая поддержка состояния каждого сегмента МКС. Думаю, за счет диалога с NASA, мы найдем вариант, при котором, может быть, переведем на коммерческую основу наше участие. Но это не означает, что мы эвакуируемся с МКС.
— На июль запланирован пуск к МКС многофункционального лабораторного модуля «Наука»? Но на днях вице-премьер Юрий Борисов сказал, что наша программа научных экспериментов, запланированная на МКС, завершилась. Зачем тогда там держать космонавтов? Еще и новый модуль отправлять.
— Поясню, что имел в виду коллега Борисов. При наклонении орбиты 51-м градус (а именно такое наклонение имеет МКС) эксперименты, которые проводились для исследования поведения человека именно в этих условиях, в основном проведены. Это эксперименты нашего партнера — Института медико-биологических проблем.
Но это не означает, что все остальные эксперименты не надо проводить на МКС. Недавно мы проводили интересный эксперимент — в 3D-биопринтере выращивали хрящи и биотканей в условиях невесомости. Такие материалы невозможно сделать в условиях земной гравитации.
Очевидно, что медико-биологические эксперименты будут продолжаться, как и будут продолжаться эксперименты, связанные с телемедициной. Интересную работу провели наши космонавты во время выхода в открытый космос. Они установили определенные объемы на внешнем борту станции, которые позволят провести исследования того, как открытый космос, радиация, другие воздействия открытого космоса влияют на микроорганизмы, которые находятся в незащищенном состоянии. Это даст нам ответы на вопросы, существует ли возможность переноса на астероидах, на метеоритах элементов жизни от планеты к планете. Или даже от Солнечной системы к другим звездным системам.
Никто не сворачивает научную программу. Работает комиссия, которая отбирает эти эксперименты. Есть очень интересное предложение в Центре подготовки космонавтов имени Юрия Алексеевича Гагарина. Речь идет о том, чтобы стимулировать ученых готовить эксперименты тем, что в перспективе сам разработчик сможет принять участие в проведении эксперимента в космосе.
Я считаю эту идею интересной, разумной.
Да, в определенном смысле потенциал МКС исчерпан, но совершенно не до конца. Она может работать и до 2030 года, и даже после. Вопрос для нас принципиально важен — до какого года мы, как государственная корпорация, будем участвовать в работе МКС. Или мы можем, допустим, на рубеже 2026-2028 годов передать бразды управления некоей частной компании, которая могла бы оплачивать наши действия на МКС. А они важны — например, удержание станции на определенной высоте или маневры. Они до сих пор производятся за счет двигателей наших грузовых кораблей «Прогресс». Возможно, за это будем платить не мы, а наши партнеры. Это вопрос переговоров.
Про многострадальную «Науку»
— А есть ли тогда вообще смысл сейчас отправлять модуль «Наука»? Может подождать и отправить его в составе национальной орбитальной станции, как это планируется с научно-энергетическим модулем?
— Мы обсуждали этот вопрос. Если МКС будет работать до 2030 года, то как быть с новым модулем «Наука»? Стоит ли его отправлять на станцию, которая уже близка к пенсионному возрасту?
Сам по себе многофункциональный лабораторный модуль — это последняя конструкция великой советской эпохи. Он создавался именно по тем технологиям, по которым создавались модули «Мир» и первые модули МКС. В том числе, которые были сделаны по американскому заказу. Мы хотели бы, чтобы наша новая станция была сформирована из тех модулей, которые были созданы по технологиям современной России.
Да, нам удалось за последние три года справиться с теми техническими проблемами, которые довольно давно выявили в модуле «Наука». Тем не менее ресурс этого модуля не такой, какой мог бы быть, если бы он был запущен вовремя — то есть почти 15 лет назад. Мы рассматриваем этот ресурс примерно уполовиненным. И он будет приблизительно равен сроку, который может еще прожить МКС. Зачем нам для новой станции модуль с ограниченным ресурсом? Это неправильно.
Поэтому мы в качестве базового модуля для новой станции рассматриваем именно научно-энергетический модуль, который делается уже по другим технологиям.
Про туристов и киношников
— Не слишком ли скромная задача для наших космонавтов «обслуживать» гостей МКС — в этом году должны полететь на наших кораблях режиссер с актрисой, потом два японца?
— Я сам задавал себе этот вопрос. Хочу ответить, как я и себе отвечал. Понимаете, ведь сначала космос был уделом суперлюдей, профессионалов. Именно они, рискуя жизнью, делали первые шаги в освоении космического пространства. Потом эта работа становилась все более рутинной.
Иногда обидно слышать, что многие наши граждане не знают фамилии космонавтов, хотя это выдающиеся люди. Это говорит о том, что надо пропагандировать космос, показывать пилотируемый космос, насколько он сложный, рискованный. Для того чтобы об этом рассказать, надо людей, которые не связаны с профессиональной космонавтикой, окунуть в жизнь на орбите. Показать работу космонавтов художественным языком.
Это неправда, что все летает давно и хорошо. Разрушить эту неправду нужно не за счет анимаций или виртуальных конструкций, а надо показать, как все есть на самом деле.
Второе. Туристы. Нам тоже надо зарабатывать деньги. У нас есть серьезные финансовые ограничения, добиться многого от нашего Минфина сложно. Это раньше советская космонавтика приходила и говорила, сколько ей надо. И она получала ровно столько, сколько им необходимо. Сейчас все по-другому. Надо самим зарабатывать деньги, вкладывать в развитие технологий. А для этого космический туризм — хорошая тема. А почему мы должны отдавать космический туризм американцам? Они что, умнее нас или глупее? Они тоже этим занимаются.
И третье обстоятельство. На определенном этапе мы должны сделать космос более открытым для людей. Сначала для тех, кто позволит оплатить свои полеты, а когда мы снизим себестоимость этих полетов, расширим возможности — наша мечта, чтобы космос стал открыт для человечества. И чтобы в будущем были открыты возможности для колонизации других планет. И не только американцы должны об этом говорить, мы тоже об этом говорим.
Чтобы обеспечить такого рода полеты, перелеты, длительные и сложные, мы должны в состав отряда космонавтов включать людей самых разных профессий. Это геологи, врачи, биологи, физики, астрономы. И сформировать программу подготовки по-новому. Когда есть профессиональный космонавт, командир, который знает корабль до каждого болтика. И есть другие специалисты, полезные и нужные на орбите, которых надо научиться готовить к полету за очень короткий период.
Для коротких полетов, для коротких миссий, не сравнимых по сложности с работой профессионального космонавта, если есть возможность подготовить человека всего за 3-4 месяца — это хороший результат. Это означает, что количество людей, которых мы можем подготовить быстро для решения какой-то конкретной задачи, резко увеличится. И это расширяет наш маневр.
Космонавтика, в том числе, пилотируемая, в будущем будет все больше открываться для большого количества людей.
Про «лишние» «Союзы»
— Есть информация, что закладываются еще два корабля «Союз» для туристов. У нас уже есть очередь из желающих полететь за свои средства и дать возможность Роскосмосу заработать?
— Заказ новых кораблей был сделан с другой целью. Это элемент нашей подстраховки. Когда у нас в наличии, как мы говорим, «в масле» стоит готовый хоть завтра к полету на орбиту пилотируемый или грузовой корабль, это создает для нас серьезную страховку на случай внештатных ситуаций.
Когда я пришел в Роскосмос, пережил драму аварии нашего корабля «Союз МС-10». Из-за ошибки при сборке ракеты произошла авария в момент разделения первой и второй ступеней. И экипаж был вынужден в полной мере испытать систему аварийного спасения. Но то, что пережил я, как руководитель, председатель государственной комиссии, мне сложно вам объяснить. Это колоссальные переживания, когда ты 20 минут не знаешь, жив экипаж или нет. Я не говорю про переживания самих космонавтов.
Для того чтобы полностью подстраховать себя у нас должен быть готовый к взлету дополнительный корабль. Но если он не потребуется, то его можно использовать в иных целях. Здесь как бы двойной удар. С одной стороны, это техническое резервирование, с другой стороны, возможность коммерциализации пилотируемых полетов.
Про особенности будущей российской станции
— Прошла информация о начале разработки российской национальной космической станции. Хотелось бы понять, чем она будет принципиально отличаться от той же МКС?
— Сама архитектура новой станции будет открытой. В чем проблема МКС, например? Это гигантская конструкции, она очень дорогая. Чтобы было понятно — сейчас она с солнечными батареями размером примерно с футбольное поле. Но невозможно выдернуть один модуль и заменить его на другой.
Мы же хотим сделать архитектуру открытую, когда один модуль, который выработал свой ресурс, может быть заменен на другой. По сути, эта станция может вечно находиться на орбите. Постепенно и ритмично меняя отработавшие свое элементы.
Второе. Орбита, предлагаемая нашими конструкторами, интересна. Это орбита с наклонением 97-98 градусов. Сейчас МКС летает почти параллельно экватору, а так станция будет летать к нему вертикально. И каждые полтора часа она будет посещать Северный полюс, а потом опускаться, нарезая круги вокруг всей Земли. Это единственная орбита, которая позволяет каждые двое суток проходить каждую точку на нашей планете. Это значит у нас появляется уникальная возможность отснять все, что нам необходимо понять и увидеть на Земле. И проанализировать.
На Международной станции вся работа идет внутри гермообъема. Все эксперименты за малым исключением проводятся внутри. И выход в открытый космос космонавты делают, чтобы починить и заменить какие-то конструкции. Или обеспечить интеграцию нового модуля в состав станции.
Для людей, которые мало-мальски разбираются в оружии, объясню на сравнении. Новая станция будет сродни Планке Пикатинни (это система унифицированного крепления различных вспомогательных частей — например, прицелов, используемая в стрелковом вооружении — Ред.). Это позволяет оперативно менять некое оборудование. Внешний борт нашей новой станции, который обращен к Земле, будет постоянно нагружен самыми разными космическими аппаратами. Они смогут вести как обычное визуальное наблюдение, так и в инфракрасном режиме, режиме радиолокации, видеть сквозь ночь, туманы. На внешний борт, который смотрит от Земли, можно поставить аппаратуру для мониторинга космического пространства, слежением за орбитами многоспутниковых группировок, за космическим мусором, за приближением каких-то объектов к Земле, которые могут нам угрожать.
Станция будет платформой, которая будет нести на себе колоссальную нагрузку приборов, аппаратов. И эти аппараты не будут нуждаться в собственных солнечных батареях, в двигателях для корректировки своих орбит. Эту задачу будет выполнять сама станция. А экипаж будет обслуживать эту аппаратуру на станции. И прагматизм от этой станции будет на порядок выше, чем от МКС.
Да, она должна быть, скорее, национальной или с каким-то элементом посещения, но я не вижу тут проблем с точки зрения сохранения международного сотрудничества. Оно может развиваться в разных направлениях.
Про экономические проблемы предприятий
— На питерском экономическом форуме было заявлено о серьезных убытках Ракетно-космической корпорации «Энергия». Центр имени Хруничева из долгов вроде бы выплывает. Зато увязла «Энергия».
— Все эти предприятия оказались в крайне сложном положении. Когда я пришел в Роскосмос, я увидел истинную картину, и честно, ужаснулся. Не знал, справлюсь или нет.
Помимо технических специалистов, инженеров, конструкторов, представителей заказчика, которые были приглашены на работу, мною были приглашены молодые специалисты, экономисты и финансисты, в том числе, из ФНС. И вместе мы стали формировать планы выздоровления этих предприятий. Они были основаны, прежде всего, на серьезной производственной программе. И на различных мерах, которые могли бы снизить нагрузку на конкретную операционную деятельность этих предприятий.
В 2018 году объем проблем Центра Хруничева составлял 127 миллиардов рублей. Он практически был банкрот. Надо было его закрывать, продавать станки, людей распускать, выгонять и терять ведущее предприятие, на которое мы делали ставку с точки зрения производства ракет нового поколения — ракет «Ангара». То же самое — «Энергия». Она была банкротом, потому что провалился проект «Морской старт». Он перестал летать. Долги повисли не на «Боинге» (эта компания была на первом этапе соучредителем проекта — Ред.), а на «Энергии». Плюс «Энергия» загубила один аппарат — «Ангосат», который не был застрахован, пришлось за свой счет делать новый в интересах ангольского заказчика. И таких провалов там было несколько.
Короче, когда мы стали разбираться, слезы, как говорится, были в глазах. Но, тем не менее, из 127 миллиардов рублей долга Хруничева осталось 28. На 99 миллиардов меньше. Слушайте, это хороший результат. Найдите мне еще такие примеры в нашей промышленности, где команда могла бы добиться такого колоссального снижения нагрузки на ведущее предприятие. И я скажу, что эти 28 миллиардов мы аккуратно снимем за счет того, что «Ангара», которая начала летать на испытаниях, скоро перейдет на серийное производство, увеличится объём загрузки предприятия. В 2024 году мы выйдем в плюс по нашим расчетам.
То же самое касается «Энергии». Эти убытки — что? Это то же резервирование средств на создание нового аппарата «Ангосат» в интересах ангольского партнера, это деньги, которые еще до сих пор тянутся от «Морского старта». Но «Энергия» загружена работой. Это самое главное. Предприятие выкрутится, они будут делать новую станцию, они сейчас делают новый корабль «Орел». У них есть другие задачи, не менее важные, в том числе, по линии Минобороны. Думаю, что новое руководство этой корпорации прекрасно понимает, как это сделать. И мы детально следим за их работой. Будем помогать. Они выберутся.
Про нового начальника Центра подготовки космонавтов
— В знаменитом Центре подготовки космонавтов назначен новый руководитель. Чего вы ожидаете от ЦПК?
— Раньше ЦПК всегда возглавлял космонавт. Наверное, в какое-то время это было правильно. Но сейчас нам крайне важно, чтобы этот легендарный учебный центр, а их всего два таких в мире — у нас и у американцев, — возглавлял человек, который сам выходец из инженерной среды, проработал всю жизнь в ЦПК. Много лет работал заместителем руководителя. Он сможет наладить учебную работу. Чтобы с одной стороны не нарушались традиции, а с другой стороны Центр развивался и был современным подразделением, я принял решение назначить начальником Максима Михайловича Харламова. А его первым заместителем по летной подготовке станет нынешний командир отряда космонавтов Олег Дмитриевич Кононенко. Я вам первому об этом говорю. Это решение на днях должно состояться после утверждения новой структуры.
Это тот самый баланс интересов между преподавателями и летающими космонавтами. Как в хоккее играющий тренер. Такое решение нами продумано, думаю, оно сыграет в нужном направлении.
И еще я благодарен Президенту, что 12 апреля он поддержал наше предложение о поддержке космонавтов. На 70% содержание космонавтов повышено. И теперь оно примерно такое же, как у европейских астронавтов. Это хорошая компенсация за тот труд и риск, который связан с этой профессией.
Источник