Когда умирают кони дышат когда умирают травы сохнут когда умирают солнца они гаснут

Велимир Хлебников. 1885 -1922

Из книги А. Соколова «Русский верлибр. Антология»
http://www.stihi.ru/2016/03/13/4500

«Из мешка…»
«Я не знаю, Земля кружится или нет…»
«Закон качелей велит…»
«Я переплыл залив Судака…»
«Слоны бились бивнями так…»
«Люди, когда они любят…»
«Сон – то сосед снега весной…»
Па-люди
«Когда умирают кони – дышат…»
Числа
«О, если б Азия сушила волосами…»
Праотец
«Девушки, те, что шагают…»
Голод
«Волга! Волга!…»
«В тот год, когда девушки…»
«Ласок…»
«Вши тупо молилися мне…»
«Ра – видящий очи свои в ржавой и красной…»
«Солнца лучи в черном глазу…»
Отказ
«Оснегурить тебя…»
«Приятно видеть…»
«Святче божий!…»
«Не чертиком масленичным…»
«Еще раз, еще раз…»
Я и Россия

Когда умирают кони — дышат,
Когда умирают травы — сохнут,
Когда умирают солнца — они гаснут,
Когда умирают люди — поют песни.

Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И я думаю,
Что мир —
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного.

Я не знаю, Земля кружится или нет,
Это зависит, уложится ли в строчку слово.
Я не знаю, были ли моими бабушкой
и дедом
Обезьяны, так как я не знаю, хочется ли
мне сладкого или кислого.
Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу,
чтобы солнце
И жилу моей руки соединила общая дрожь.
Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч
моего глаза,
Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).
Но я хочу верить, что есть что-то, что остается,
Когда косу любимой девушки заменить,
например, временем.
Я хочу вынести за скобки общего множителя,
соединяющего меня,
Солнце, небо, жемчужную пыль.

Слоны бились бивнями так,
Что казались белым камнем
Под рукой художника.
Олени заплетались рогами так,
Что казалось, их соединял старинный брак
С взаимными увлечениями и взаимной неверностью.
Реки вливались в море так,
Что казалось: рука одного душит шею другого.

Люди, когда они любят,
Делающие длинные взгляды
И испускающие длинные вздохи.
Звери, когда они любят,
Наливающие в глаза муть
И делающие удила из пены.
Солнца, когда они любят,
Закрывающие ночи тканью из земель
И шествующие с пляской к своему другу.
Боги, когда они любят,
Замыкающие в меру трепет вселенной,
Как Пушкин — жар любви горничной Волконского.

Я всматриваюсь в вас, о, числа,
И вы мне видитесь одетыми в звери, в их шкурах,
Рукой опирающимися на вырванные дубы.
Вы даруете единство между змееобразным движением
Хребта вселенной и пляской коромысла,
Вы позволяете понимать века, как быстрого хохота зубы.
Мои сейчас вещеобразно разверзлися зеницы
Узнать, что будет Я, когда делимое его — единица.

Еще раз, еще раз,
Я для вас
Звезда.
Горе моряку, взявшему
Неверный угол своей ладьи
И звезды:
Он разобьется о камни,
О подводные мели.
Горе и вам, взявшим
Неверный угол сердца ко мне:
Вы разобьетесь о камни,
И камни будут надсмехаться
Над вами,
Как вы надсмехались
Надо мной.

Мне гораздо приятнее
Смотреть на звезды,
Чем подписывать смертный приговор.
Мне гораздо приятнее
Слушать голоса цветов,
Шепчущих «это он!»,
Когда я прохожу по саду,
Чем видеть ружья,
Убивающих тех, кто хочет
Меня убить.
Вот почему я никогда,
Никогда
Не буду правителем!

Источник

«Когда умирают кони – дышат…» В. Хлебников

Когда умирают кони – дышат,
Когда умирают травы – сохнут,
Когда умирают солнца – они гаснут,
Когда умирают люди – поют песни.

Дата создания: 1912 г.

Анализ стихотворения Хлебникова «Когда умирают кони – дышат…»

Пожалуй, одним из наиболее ярких и необычных поэтов 20 века по праву считается Велимир Хлебников. Он мыслил совершенно иными критериями и пытался найти различные пути реализации своих мыслей таким образом, чтобы люди не только их поняли, но и прочувствовали. До того, как стать адептом футуризма, Хлебников экспериментировал с жанрами и стилями, рассчитывая занять свою нишу в мире современной литературы. Одно время автор увлекался философией и даже создавал глубокомысленные четверостишия, в которых не было рифмы, но присутствовали плоды длительных размышлений над смыслом жизни. К таким произведениям можно отнести стихотворение «Когда умирают кони – дышат…», написанное в 1912 году. Что именно хотел сказать автор этими строками, догадаться совершенно не трудно. Он пытался понять, почему цикл жизни, такой разный по содержанию и продолжительности, рано или поздно у всех заканчивается. Причем, совсем не важно, идет ли речь о живых существах либо о неодушевленных предметах. Гораздо важнее то, что именно происходит в то момент, когда этот путь обрывается.

Так, поэт считает, что «когда умирают кони – дышат», и это действительно так. Учащенное дыхание лошади обычно свидетельствует о том, что ее часы сочтены. Травы, пройдя весь биологический круг от ростка до семян, попросту засыхают, а солнца гаснут, неся смерть всему живому. Ведь без их лучей, теплых и ласковых, никому невозможно выжить в этом жестоком и бескомпромиссном мире. Однако Хлебников искренне удивляется тому, что «когда умирают люди – поэт песни». Причем, делают это не только те, кто готовится переступить грань между мирами, но и их близкие. Конечно, для того, чтобы понять, почему происходит все именно так, а никак иначе, нужно обратиться к истории. Однако Велимир Хлебников не планирует этого делать – его интересует лишь сам факт того, что уход человека в другой мир часто сопровождается пением. Автор не выражает своего мнения по поводу того, насколько это целесообразно, он лишь искренне удивлен тем, что наш мир устроен именно таким образом. И призывает каждого задуматься над тем, почему смерть в различных своих проявлениях вызывает столь противоположную реакцию со стороны окружающего мира. Он живет по неведомым нам законам, которые и хочет понять автор, но он, как и все мы, лишен ключей к познанию того, с чем всем нам приходится сталкиваться в повседневной жизни.

Источник

«Девушки и те, кто не выносит запаха мертвых, Падайте в обморок при слове «границы»:Они пахнут трупами. «- Велимир Хлебников

Хлебников Велимир (настоящее имя Виктор Владимирович) (1885—1922), поэт. Родился 9 ноября 1885 г. в селе Малые Дербеты Астраханской губернии в семье учёного-биолога.
В 1919 г. в занятом белогвардейцами Харькове он уклонялся от призыва в армию, для чего лёг на обследование в психиатрическую лечебницу. Несмотря на голод и дважды перенесённый тиф, не переставал напряжённо работать.
В юности, находясь под впечатлением от гибели в 1904 г. броненосца «Петропавловск», Хлебников дал клятву найти «основной закон времени», управляющий судьбами людей. Именно открытие такого закона, сделанное в 1920 г., он считал своим главным достижением. Итоги исканий подведены в книге «Доски судьбы» (1922 г.). Вскоре пришла новая беда — малярия. Надежды подлечиться в Новгородской губернии не оправдались. Хлебников скончался в деревне Санталово 28 июня 1922 г. В 1960 г. останки были перезахоронены на Новодевичьем кладбище в Москве.

Мир как поприще борьбы 3 и 2.

Кричали трупы: три, три, три.

Кричали девы: два, два, два.

Свобода приходит нагая,
Бросая на сердце цветы,
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом на «ты».

Я победил: теперь вести
Народы серые я буду,
В ресницах вера заблести,
Вера, помощница чуду.
Куда? отвечу без торговли:
Из той осоки, чем я выше,
Народ, как дом, лишенный кровли,
Воздвигнет стены в меру крыши.

Воззвание председателей земного шара

Только мы, свернув ваши три года войны
В один завиток грозной трубы,
Поем и кричим, поем и кричим,
Пьяные прелестью той истины,
Что Правительство земного шара
Уже существует.
Оно — Мы.
Только мы нацепили на свои лбы
Дикие венки Правителей земного шара,
Неумолимые в своей загорелой жестокости,
Встав на глыбу захватного права,
Подымая прапор времени,
Мы — обжигатели сырых глин человечества
В кувшины времени и балакири,
Мы — зачинатели охоты за душами людей,
Воем в седые морские рога,
Скликаем людские стада —
Эго-э! Кто с нами?
Кто нам товарищ и друг?
Эго-э! Кто за нами?
Так пляшем мы, пастухи людей и
Человечества, играя на волынке.
Эво-э! Кто больше?
Эво-э! Кто дальше?
Только мы, встав на глыбу
Себя и своих имен,
Хотим среди моря ваших злобных зрачков,
Пересеченных голодом виселиц
И искаженных предсмертным ужасом,
Около прибоя людского воя,
Назвать и впредь величать себя
Председателями земного шара.
Какие наглецы — скажут некоторые,
Нет, они святые, возразят другие.
Но мы улыбнемся, как боги,
И покажем рукою на Солнце.
Поволоките его на веревке для собак,
Повесьте его на словах:
Равенство, братство, свобода.
Судите его вашим судом судомоек
За то, что в преддверьях
Очень улыбчивой весны
Оно вложило в нас эти красивые мысли,
Эти слова и дало
Эти гневные взоры.
Виновник — Оно.
Ведь мы исполняем солнечный шепот,
Когда врываемся к вам, как
Главноуполномоченные его приказов,
Его строгих велений.
Жирные толпы человечества
Потянутся по нашим следам,
Где мы прошли.
Лондон, Париж и Чикаго
Из благодарности заменят свои
Имена нашими.
Но мы простим им их глупость.
Это дальнее будущее,
А пока, матери,
Уносите своих детей,
Если покажется где-нибудь государство.
Юноши, скачите и прячьтесь в пещеры
И в глубь моря,
Если увидите где-нибудь государство.
Девушки и те, кто не выносит запаха мертвых,
Падайте в обморок при слове «границы»:
Они пахнут трупами.
Ведь каждая плаха была когда-то
Хорошим сосновым деревом,
Кудрявой сосной.
Плаха плоха только тем,
Что на ней рубят головы людям.
Так, государство, и ты —
Очень хорошее слово со сна —
В нем есть 11 звуков,
Много удобства и свежести,
Ты росло в лесу слов:
Пепельница, спичка, окурок,
Равный меж равными.
Но зачем оно кормится людьми?
Зачем отечество стало людоедом,
А родина его женой?
Эй! Слушайте!
Вот мы от имени всего человечества
Обращаемся с переговорами
К государствам прошлого:
Если вы, о государства, прекрасны,
Как вы любите сами о себе рассказывать
И заставляете рассказывать о себе
Своих слуг,
То зачем эта пища богов?
Зачем мы, люди, трещим у вас на челюстях
Между клыками и коренными зубами?
Слушайте, государства пространств,
Ведь вот уже три года
Вы делали вид,
Что человечество —
только пирожное,
Сладкий сухарь, тающий у вас во рту;
А если сухарь запрыгает бритвой и скажет:
Мамочка!
Если его посыпать нами,
Как ядом?
Отныне мы приказываем заменить слова
«Милостью Божьей» —
«Милостью Фиджи».
Прилично ли Господину земному шару
(Да творится воля его)
Поощрять соборное людоедство
В пределах себя?
И не высоким ли холопством
Со стороны людей, как едомых,
Защищать своего верховного Едока?
Послушайте! Даже муравьи
Брызгают муравьиной кислотой на язык медведя.
Если же возразят,
Что государство пространств не подсудно,
Как правовое соборное лицо,
Не возразим ли мы, что и человек
Тоже двурукое государство
Шариков кровяных и тоже соборен.
Если же государства плохи,
То кто из нас ударит палец о палец,
Чтобы отсрочить их сон
Под одеялом: навеки?
Вы недовольны, о государства
И их правительства,
Вы предостерегающе щелкаете зубами
И делаете прыжки. Что ж!
Мы — высшая сила
И всегда сможем ответить
На мятеж государств,
Мятеж рабов,-
Метким письмом.
Стоя на палубе слова «надгосударство звезды»
И не нуждаясь в палке в час этой качки,
Мы спрашиваем, что выше:
Мы, в силу мятежного права,
И неоспоримые в своем первенстве,
Пользуясь охраной законов о изобретении
И объявившие себя Председателями земного шара,
Или вы, правительства
Отдельных стран прошлого,
Эти будничные остатки около боен
Двуногих быков,
Трупной влагой коих вы помазаны?
Что касается нас, вождей человечества,
Построенного нами по законам лучей
При помощи уравнений рока,
То мы отрицаем господ,
Именующих себя правителями,
Государствами и другими книгоиздательствами,
И торговыми домами «Война и К»,
Приставившими мельницы милого благополучия
К уже трехлетнему водопаду
Вашего пива и нашей крови
С беззащитно красной волной.
Мы видим государства, павшие на меч
С отчаяния, что мы пришли.
С родиной на устах,
Обмахиваясь веером военно-полевого устава,
Вами нагло выведена война
В круг Невест человека.
А вы, государства пространств, успокойтесь
И не плачьте, как девочки.
Как частное соглашение частных лиц,
Вместе с обществами поклонников Данте,
Разведения кроликов, борьбы с сусликами,
Вы войдете под сень изданных нами законов.
Мы вас не тронем.
Раз в году вы будете собираться на годичные собрания,
Делая смотр редеющим силам
И опираясь на право союзов.
Оставайтесь добровольным соглашением
Частных лиц, никому не нужным
И никому не важным,
Скучным, как зубная боль
У Бабушки 17 столетия.
Вы относитесь к нам,
Как волосатая ного-рука обезьянки,
Обожженная неведомым богом-пламенем,
В руке мыслителя, спокойно
Управляющей вселенной,
Этого всадника оседланного рока.
Больше того: мы основываем
Общество для защиты государств
От грубого и жестокого обращения
Со стороны общин времени.
Как стрелочники
У встречных путей Прошлого и Будущего,
Мы так же хладнокровно относимся
К замене ваших государств
Научно построенным человечеством,
Как к замене липового лаптя
Зеркальным заревом поезда.
Товарищи-рабочие! Не сетуйте на нас:
Мы, как рабочие-зодчие,
Идем особой дорогой, к общей цели.
Мы — особый род оружия.
Итак, боевая перчатка
Трех слов: Правительство земного шара —
Брошена.
Перерезанное красной молнией
Голубое знамя безволода,
Знамя ветреных зорь, утренних солнц
Поднято и развевается над землей,
Вот оно, друзья мои!
Правительство земного шара!

Все за свободой — туда.
Люди с крылом лебединым
Знамя проносят труда.
Жгучи свободы глаза,
Пламя в сравнении — холод,
Пусть на земле образа!
Новых напишет их голод.
Двинемся вместе к огненным песням,
Все за свободу — вперед!
Если погибнем — воскреснем!
Каждый потом оживет.
Двинемся в путь очарованный,
Гулким внимая шагам.
Если же боги закованы,
Волю дадим и богам.

Если я обращу человечество в часы
И покажу, как стрелка столетия движется,
Неужели из нашей времен полосы
Не вылетит война, как ненужная ижица?
Там, где род людей себе нажил почечуй,
Сидя тысячелетьями в креслах пружинной войны,
Я вам расскажу, что я из будущего чую
Мои зачеловеческие сны.
Я знаю, что вы — правоверные волки,
пятеркой ваших выстрелов пожимаю свои,
Но неужели вы не слышите шорох судьбы иголки,
Этой чудесной швеи?
Я затоплю моей силой, мысли потопом
Постройки существующих правительств,
Сказочно выросший Китеж
Открою глупости старой холопам.
И, когда председателей земного шара шайка
Будет брошена страшному голоду зеленою коркой,
Каждого правительства существующего гайка
Будет послушна нашей отвертке.
И, когда девушка с бородой
Бросит обещанный камень,
Вы скажете: «Это то,
Что мы ждали веками».
Часы человечества, тикая,
Стрелкой моей мысли двигайте!
Пусть эти вырастут самоубийством правительств и книгой — те.
Будет земля бесповеликая!
Предземшарвеликая!
Будь ей песнь повеликою:
Я расскажу, что вселенная — с копотью спичка
На лице счета.
И моя мысль — точно отмычка
Для двери, за ней застрелившийся кто-то.

Источник