Из маминой из спальни: «Он не может жить без космоса» — шедевр Константина Бронзита
На открытии фестиваля «Окно в Европу» показали новый короткометражный анимационный фильм «Он не может жить без космоса» Константина Бронзита, дважды номинанта на «Оскар». За новую работу он однозначно заслуживает не номинации, а статуэтки. О, возможно, главной анимационной национальной премьере года — редактор сайта «Искусство кино» Егор Беликов.
«Он не может жить без космоса» — уже третий подряд («Уборная история — любовная история» и «Мы не можем жить без космоса») душераздирающий фильм Бронзита, прошедшего путь от лав-стори через трагикомедию к подлинной общечеловеческой семейной драме. Его фильмы становятся все яснее и пронзительнее, его стиль — все чище, тоньше, горше.
Заглавие с прошлого раза изменилось не сильно, но это не сиквел и не приквел. Если «Мы не можем жить без космоса», как напрямую следует из названия, был о братстве и братской же мечте о полете в невозможное, то «Он…» — об одной маленькой жизни, казалось бы, самостоятельной, но на самом деле неотъемлемой от фигуры матери; «Отрочество» Линклейтера, изложенное в 16 минутах. В предыдущем фильме было много узнаваемых пейзажных деталей советской военки и вообще Союза: врач с планшеткой, линии ЛЭП из ниоткуда в никуда, заснеженное поле, люди в ушанках. Здесь же Бронзит идет по пути упрощения и универсальности: почти никаких деталей, даже лица героев даны только общими штрихами. Локация — один маленький домик посреди ничего, на закругленной земле под звездным небом. Материальный мир очищен от примет настоящего. Только самые болезненные, узнаваемые детали: кровать, стол, мамин шарф, детская игрушка, санки.
Пелевин в «Омон Ра», на котором дилогия Бронзита в немалой степени основывается, преломлял советский миф и пародию на воспитательный роман через призму теорий заговора о полетах на Луну. «Он не может жить без космоса» отрицает политику и историческую подоплеку и от эстетики наследия советской космонавтики оставляет только экзистенциальный символизм: снаружи отчего дома — открытый космос, съехать от мамы — все равно что выйти в него, там удастся найти свое предназначение, а затем обнаружить, что взросление было ловушкой.
Источник
Константин Бронзит. Про космос внутри и снаружи
Картины режиссера-аниматора Константина Бронзита были дважды номинированы на «Оскар». Одна из них – элегия «Мы не можем жить без космоса». И сейчас он опять делает мультфильм про загадочный космос. День рождения Бронзита пришелся на 12 апреля, День космонавтики. К тому же он Константин Эдуардович, как Циолковский (что и говорить, родители будущего режиссера с юмором подошли к дате рождения сына). Мы попросили его взглянуть на глобальные проблемы человечества с космической высоты…
Космос – это всегда странно…
…Это даже не мысль, а прежде всего ощущение. Ощущение чего-то бесконечно большого, что странным образом помещается в эти шесть букв. Бесконечность этого пространства, его почти мистическая таинственность и пугают и манят. Думаю, что нормальному человеку, такому, как я, скорее всего в космосе будет страшно, и я не мечтаю о том, чтобы там побывать. Даже самолеты не люблю и стараюсь избегать любых полетов в принципе. Мое мировоззрение – мировоззрение режиссера–мультипликатора. А наша профессия приземленная, потому что мы все время смотрим вниз, на стол, на свою работу, и очень редко смотрим вверх.
«Мы не можем жить без космоса» на самом деле не про космос…
…Да, там мерцали звезды в черной бездне, и главные герои – космонавты. Но все же космос лишь фон для происходящих в фильме событий. А я делал фильм про одиночество, с которым в каком-то смысле ассоциируется у меня космос. Человек брошен в космическое пространство, в этот, пользуясь словами Бродского, экзистенциальный холод, где ему бесконечно одиноко. Даже если друзья рядом, даже если вокруг вертится хоровод знакомых людей, человек все равно обречен на одиночество. Именно это сложное ощущение я пытался высказать в той конкретной истории. То, что вновь возникла идея фильма про космос, – это случайность. Просто родилась история, которая зацепила, и хочется ее реализовать. В такой ситуации я всегда буду высказываться, и уже плевать, насколько тема затерта.
Однажды услышал реплику Юрия Норштейна, что он неверующий…
…И что ему совершенно плевать, что с ним будет после смерти. Я пытался понять это ощущение и пришел к тому, что оно дает мощную духовную свободу. Свободу совершать естественные поступки, которые должен совершать любой человек. Это не значит, конечно, что человеку все дозволено. Это свобода жить без чувства страха перед тем, что никому неизвестно.
Многие боятся того, что будет после смерти, и задаются вопросом, правильно ли прожит день? Мы должны задаваться этим вопросом, но страх того, как бы на том свете не наказали, он про другое. Своими поступками мы радуем или обижаем не бога, а всегда конкретных людей. Человек – это совесть. У всех она разная, поэтому и люди разные. И многие думают, что боятся Страшного суда, а на самом деле они боятся своей совести. Но если человек живет по совести, ему плевать на Страшный суд. И мне хочется верить в теорию Вернадского о биосфере как живом организме. Мне очень хочется верить, что все наши усилия, каждого человека в отдельности, все наши накопления знаний, достижений не обрываются со смертью. Что все это собирается в каком-то неведомом информационном поле и то ли пригождается для следующей жизни человека в момент его перерождения, то ли имеет смысл для чего-то еще. Потому что если все наши «накопления» исчезают без следа, это ужасно…
Я к людям отношусь настороженно…
…У меня нет в отношении с людьми таких полярных позиций, как любовь или ненависть. Делю людей на компетентных и некомпетентных. Для меня, как и для многих, кто плотно занят в какой-то профессии, компетентность – один из важнейших маркеров. Где-то прочитал замечательную реплику, что чужая некомпетентность – это неудобство, которое постоянно выматывает душу. Эта фраза имеет отношение ко всем нам, ведь каждый человек ежедневно так или иначе сталкивается с чьей-то некомпетентностью. Например, недавно мне пришел налог на то, чего у меня нет. Я был вынужден идти в налоговую инспекцию, где мне мотали нервы, я тратил свое собственное время и со мной разговаривали так, как будто я в чем-то виноват. Выяснилось, что это ошибка, и в этом некомпетентность целого системного подразделения.
Человечество находится на грани нервного срыва…
…Кто-то заметил, что люди делятся на тех, кто катит мир, и тех, кто бежит рядом и кричит: «Куда катится этот мир?» Сегодня все знают, что стрессы и нервные срывы (сколько проблем обрушивается на нас со всех сторон – и социальные, и экологические, и политические) наравне с сердечно-сосудистыми заболеваниями стали проблемой № 1 в мире. Если сложить всех живущих на свете людей в единый человеческий организм, а мы таковым и являемся, станет очевидным наше общее нервное напряжение, достигшее такой критической массы, с которой человечество уже не справляется.
Нам всем нужно заново учиться общаться…
…Вдохнуть, выдохнуть и пытаться разговаривать спокойно. Глядя на то, как сегодня общаются люди и на бытовом, и на высоком государственном уровне, ясно: тема для общения не важна, важно то, как происходит сама полемика. Суть любого вопроса забывается в первые же секунды, тонет в ругани, в мате, в переходе на личности и заканчивается швырянием стаканов с водой, дракой в прямом эфире, выплескиванием колоссального сгустка отрицательной энергии. Вот так развивается сегодня полемика. И проблема не в предмете спора, а в сути того, как сегодня ведут себя люди. Причем все, вне зависимости от ума и образования. Все дело в том общем высоком нервном напряжении, точку которого мы сегодня проходим. И остается только заново учиться общаться. Но боюсь, что этот очень простой способ почти невыполним…
Смысл жизни от нас сокрыт…
…И как заметил один философ, в этом и состоит наше человеческое счастье. Потому что, зная ответ на этот вопрос, мы бы потеряли покой. Если по существу, то лучше, чем выразил это турецкий поэт Назым Хикмет в своем стихотворении «Сказка сказок», я и не скажу. В нем он как раз сумел передать ощущение смысла бытия простым языком, простыми словами, в простой ситуации. Другое дело, что жить в таком внутреннем состоянии, о котором говорит Назым Хикмет, невероятно сложно. Мы разучились жить спокойно, с ровным дыханием. Мы живем в бесконечном споре, войне друг с другом, и сами себя лишаем возможности быть счастливыми.
Источник
«Академикам нужны сюжеты не про ежика и зайчика»
Константин Бронзит считает, что наша страна может гордиться короткометражной авторской анимацией, но для получения «Оскара» ее должно быть больше, а ремейк «Короля Льва» создавался исключительно ради денег. Об этом режиссер, заслуженный деятель искусств России и член Американской киноакадемии рассказал «Известиям» на фестивале «Окно в Европу», где была показана его новая работа «Он не может жить без космоса».
— Название нового мультфильма явно перекликается с нашумевшим «Мы не можем жить без космоса», номинированным на «Оскар». Не боитесь, что зрители будут воспринимать «Он не может жить без космоса» как сиквел?
— Я готов, что их будут связывать, — сам подставился с этим названием. Но в том и была задумка, что зрители могут прийти с мыслями «да-да, вторая часть, продолжение» — и вдруг увидят совершенно самостоятельную историю, никак не связанную с предыдущей. Ее можно смотреть, совсем ничего не зная о других моих работах.
Вообще я не очень хочу говорить об этом фильме. Наверное, я больной и мне надо к врачу, но я терпеть не могу заниматься самопиаром и мне неинтересно слушать самого себя. Мне как раз интересно услышать мнение со стороны.
Кадр из мультфильма Константина Бронзита «Он не может жить без космоса»
— Почему вы решили отдать его на конкурс фестиваля «Окно в Европу»? Зачем вам вообще фестивали после оскаровских номинаций?
— Короткометражное кино — всегда фестивальная история. Оно больше никому не нужно. В кинотеатрах его не показывают, потому что денег на нем не заработаешь, с телевидением тоже всё сложно — зачем каналам покупать этот непонятного калибра продукт? А фестивали — это, как правило, конкурс. Если режиссера конкурс не интересует, тогда путь простой: выкладывать свой фильм сразу на YouTube. Ровно с таким же успехом вы могли бы задать вопрос Квентину Тарантино: зачем ему Канны с его девятым фильмом?
— Фестивали могут помочь прокатной судьбе мультфильма?
— В случае с коротким метром — точно нет.
— Ситуация, когда короткометражные мультфильмы не могут дойти до проката, типично российская или общемировая?
— Наверное, во многом мировая, хотя я знаю прецеденты, когда в Европе студии покупают права на авторскую некоммерческую мультипликацию, формируют программы из нескольких фильмов и показывают их в кинотеатрах. Это не массовое явление, но оно существует.
— Тем не менее в вашей фильмографии наряду с авторскими короткометражными проектами есть и полнометражные коммерческие хиты. Как вы сочетаете эти две совершенно разные стези, эстетики?
— Я даже немного горжусь тем, что умею «переключать тумблер». Это совершенно разные работы. Но так и в других сферах. Дизайнер одежды может сшить вечернее платье актрисе на красную дорожку, а может сделать красивую спецодежду для рабочих. Профессионализм должен быть и там и там.
Константин Бронзит за работой в своей студии, 2019 год
— Если бы вам совершенно не приходилось заботиться о финансовой составляющей, вы бы стали делать массовые полнометражные мультфильмы?
— Я бы вообще не стал делать кино, потому что был бы свободным человеком. (Смеется.) Читал бы книжки. Мне не хватает образования и нужно восполнять бесконечные пробелы. Это то, за что я не люблю мультипликацию. Чтобы прочитать толстенный роман, мне нужно отложить работу над фильмом. Моя работа — долгий процесс, а это означает десятки непрочитанных книг. Ставлю их в очередь на полку, и очередь только растет. Хотя, пожалуй, если бы я был абсолютно свободен, сам себе продюсер, тогда с удовольствием сделал бы свой авторский полнометражный фильм, не переживая, провалится он в прокате или нет.
— Я видел информацию, что вы имеете какое-то отношение к «Лунтику». Это правда?
— Имею, но косвенное. И не только к «Лунтику», а ко многим проектам студии, которая его производит, — я что-то вроде супервайзера над молодыми режиссерами, которые делают все эти сериалы. Я смотрю у них аниматики (анимированная, «ожившая», раскадровка. — «Известия»), вношу редакторские правки, если надо. В этом смысле я связан с «Лунтиком». И даже написал сценарии для пары серий. Одна из них, кажется, «Ягодка». Но режиссером на сериалах я никогда не был.
— Вы член Американской киноакадемии. Вы голосуете за мультфильмы, которые выставлены на «Оскар»?
— По возможности. Больше ни за что не голосую, потому что, повторюсь, профессия сжирает жизнь и мне некогда не только читать книги, но и смотреть кино. Но короткометражную анимацию стараюсь не пропускать.
Константин Бронзит со спутницей на 88-й церемонии вручения «Оскара», Лос-Анджелес, США, 28 февраля 2016 года
— Уровень номинантов обычно высокий?
— Как правило, да. Поэтому я часто не угадываю победителя. и побеждает не тот фильм, за который я голосовал. Но в прошлом году для меня было очевидно, что «Оскар» получит «Бао» студии Pixar, так как остальные номинанты были довольно слабенькими и на их фоне он был вне конкуренции.
— Как российская анимация выглядит на фоне наших конкурентов из других стран?
— Очень хорошо, просто она почему-то редко добирается до «Оскара». Чем-чем, а короткометражным анимационным авторским кино современный российский кинематограф уж точно может гордиться. Кстати, фильм Наташи Мирзоян «Пять минут до моря» будет в лонг-листе этой осенью, потому что он на каком-то западном фестивале получил квалификационный приз, который открывает ему дорогу на «Оскар». Ну, последим за судьбой. Никто не знает, как фильм воспримут академики, доберется он хотя бы до шорт-листа или нет. Но эта лента точно на голову выше большинства тех, что были в номинации в прошлом году.
— Что мешает нашим мультфильмам получить «Оскар»? Последним успехом, если не ошибаюсь, был «Старик и море» (1999) Александра Петрова.
— Давайте не путать. У российской анимации как национальной индустрии «Оскара» до сих пор нет, к сожалению. «Старик и море» — это личная заслуга российского режиссера Саши Петрова.
Кадр из мультфильма Александра Петрова «Старик и море»
— Значит проблема в недостаточном госфинансировании? Или сама схема неверная?
— Я не знаю наверняка. Но у меня есть предположение. Возьмем для примера Канаду. У них тоже короткометражная анимация финансируется государством, схема похожа на нашу. Но по количеству номинаций у них счет идет на десятки, а выигранных «Оскаров» уже 15–20. Почему? Там просто делают другое кино. Оно более авторское, направленное на человека в самом широком смысле этого слова, на жизненные, даже очень личные ситуации. Это кино с большой буквы.
У наших же режиссеров присутствует некий «постсоветский синдром» — 80% фильмов, которые они делают, совсем детские — «сюси-масюси». Я не против, но тогда не надо удивляться — такая мультипликация киноакадемии неинтересна. Им нужны картины более масштабные по постановке задачи, а не про ежика и зайчика, которые дружат, делят морковку или убегают от волка.
— Вы видели нового «Короля Льва»? Как оцениваете его с профессиональной точки зрения?
— Я не буду тратить драгоценную жизнь на его просмотр. После выхода наших «Трех богатырей и наследницы престола» я устал объяснять диванным критикам, которые обвиняли студию, что она шлепает одно и то же ради денег: ребята, посмотрите на Голливуд — они это делают уже давно. Но про Голливуд почему-то такого не орут, а идут в кинотеатр и смотрят. Мне же скучно опять смотреть «Короля Льва». В «Богатырях» всегда разные истории, а здесь даже сюжет тот же.
Мне неинтересно смотреть старый продукт, выдаваемый за новый, пусть даже в другой упаковке.
Кадр из фильма «Король Лев»
— Но на оригинальном «Короле Льве» вы плакали, комок к горлу подкатывал?
— Да, я сентиментальный человек, с возрастом тем более. И хотя я и профессионал до мозга костей и понимаю, как всё это работает, я «сам обманываться рад» и готов на это покупаться. Это был прекрасный фильм, и снимаю шляпу перед его создателями.
— Тогда назовите последний новый мультфильм, на котором у вас были столь сильные эмоции.
— «Зверопой» 2016 года. Как оно мне понравилось, какое кино! Я переживал там буквально за всех! Это здорово и трогательно невероятно.
— А у меня был комок в горле на вашем «Он не может жить без космоса».
— Спасибо, что вы это говорите. Это самое ценное.
Константин Бронзит в 1983 году окончил художественную школу им. Б.В. Иогансона при Институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина.
Работал художником-аниматором на студии «Леннаучфильм», где дебютировал мультфильмом «Карусель» (1988 год). В 1995-м окончил отделение режиссуры анимационного кино Высших режиссерских курсов (мастерская Федора Хитрука). Стал широко известен благодаря мультфильму «На краю земли» (1999 год). С 2009 года — член Американской академии кинематографических искусств «Оскар». Номинировался на «Оскар» в 2009 и 2016 году за картины «Уборная история — любовная история» и «Мы не можем жить без космоса». Заслуженный деятель искусств России. Лауреат Премии президента России.
Источник