Пять лет назад, к 25-й годовщине полета «Бурана», я написал этот материал. И не опубликовал. Нигде. Рука не поднялась.
Это не столько о «Буране», сколько о нас самих. Это наше отражение в зеркале. Это потеря веры и Пессимизм с большой буквы. Тогда я подумал, что мое настроение, мое разочарование слишком мрачны для публикации. Это очень честно, очень откровенно — настолько, что многим это было бы непонятно и показалось бы неуместным. Еще мне подумалось, что публиковать такое — публично выворачивать душу. В общем, тогда не смог.
Сейчас, спустя 5 лет, я снова перечитал написанное тогда. Горько усмехнулся. Еще не было «Крымнаша» 2014-го, еще нет никаких санкций, еще есть Федеральное космическое агентство, и Илон Маск еще почти никто.
Сегодня, в день 30-летия полета «Бурана», время этого материала пришло.
15 ноября 2013 года исполняется двадцать пять лет со дня триумфального полета советского многоразового орбитального корабля «Буран», впервые в мире совершившего автоматическую авиационную посадку на аэродром посадочного комплекса Байконура после возвращения из космоса.
Спуск «Бурана» в плазме на участке гиперзвукового торможения в атмосфере 15 ноября 1988 года.
25 лет – много это или мало. И что такое полет «Бурана» в нашей истории? На эти, казалось бы, простые вопросы на самом деле сложно дать такие же простые ответы.
По законам жанра я должен здесь сказать, что полет «Бурана» был выдающимся достижением отечественной космонавтики. Затем следует немного рассказать о самом полете 15 ноября 1988 года и вкратце освятить историю всей программы «Энергия-Буран». В заключение стоит поблагодарить ветеранов и заверить, что их «многолетний напряженный труд не пропал даром, и мы и сегодня с честью несем их знамя».
Но мы отступим от юбилейных канонов, потому что и прошлый труд «пропал» напрочь, и мы уже давно ничего «не несем». Мажор не получается, вместо него – раздумья, попытки понять, что происходит, где мы очутились за эти годы, куда движемся, если движемся вообще… Мысли, не простые, не радостные, порой тяжелые, но неизбежно приводящие к по-медицински жестоким заключениям.
Садясь «за перо», я долго думал, с чего же начать? И о чем говорить? Как же так – такой юбилей, все будут за здравие, а я – за упокой…
Пожалуй, я ничего так долго предварительно не обдумывал из написанного мною, как этот материал. Итогом стали несколько главных моментов, ключевых выводов.
Начнем с первого.
Остатки спецвыпуска «Красной Звезды» от 15 ноября 1 9 88 года. Монтажно-заправочный комплекс ракеты-носителя (сооружение 80 площадки 112А Байконура), 2011 год.
Да, полет «Бурана», ставший вершиной реализации программы создания советской многоразовой космической системы 11Ф36 «Энергия-«Буран», действительно стал выдающимся достижением отечественной космонавтики. В ноябре 1988 года в одном из зарубежных отзывов было отмечено, что в истории мировой космонавтики есть только три по-настоящему эпохальных события: запуск Советским Союзом первого Спутника 4 октября 1957 года, высадка Нила Армстронга на Луну 20 июля 1969 года, и беспримерный полет «Бурана» 15 ноября 1988 года. Обратите внимание – здесь даже не упомянут полет Юрия Гагарина! Это объясняется тем, что полет первого человека в космос стал для Америки шоком, но уже тогда он был для американцев технически осуществимым. Это подтверждается первым суборбитальным полетом макаки Сэм на американском космическом корабле «Меркурий» 4 декабря 1960 года, и первым американским астронавтом – шимпанзе по кличке Хэм, поднявшимся в суборбитальном полете на высоту 253 км 31 января 1961 года, т.е. за два с половиной месяца до полета Юрия Гагарина. Из американцев первый прыжок в космос совершил 5 мая 1961 года Алан Шепард, а первый орбитальный полет – Джон Гленн 20 февраля 1962 года. Таким образом, американцы с самого начала наступали нам на пятки, и с первым человеком в космосе они просто опоздали на 10 месяцев. Но автоматическую посадку «Бурана», даже имея к тому времени в эксплуатации несколько шаттлов, они смогли повторить только десятилетия спустя, впервые посадив на аэродром после возвращения из космоса свой беспилотный крылатый аппарат Х-37В. Но сравнивать «Буран» и Х-37В нельзя – наш корабль при стартовой массе до 105 тонн мог вывести в космос 30 тонн полезного груза, а Х-37В – всего-то несколько тонн общей массы. Таким образом, автоматическую посадку по-самолетному после возвращения с орбиты американцы смогли повторить через много лет, но на значительно более простом аппарате.
Байконур, 15 ноября 1988 года, 06:00:1.25 московского времени.
Да, создание комплекса «Энергия-Буран» было самой масштабной космической программой в нашей истории. Достаточно сказать, что за 12 лет (считая с выхода правительственного Постановления №132-51 от 17 февраля 1976 года) практически «с нуля» в нашей стране были созданы:
— первый отечественный кислородно-водородный ЖРД РД-0120 тягой более 100 тонно-сил;
— многоразовый воздушно-космический самолет (ВКС, или крылатый орбитальный корабль – ОК) 11Ф35 «Буран» стотонного класса, способный осуществлять беспилотный космический полет с авиационным спуском в атмосфере во всем диапазоне скоростей от орбитальной до посадочной;
— единственный отечественный универсальный комплекс стенд-старт (УКСС), позволяющий проводить наземные огневые испытания и пуски ракет-носителей сверхтяжелого класса;
— технология воздушной транспортировки крупногабаритных элементов космических систем с заводов-изготовителей на космодром;
— межотраслевая система управления, позволившая реализовать национальную программу подобного уровня сложности.
И это, так сказать, картина только крупными мазками. Разумеется, для этого потребовалось создать сотни и тысячи новых материалов, технологий, производственных процессов, стендов, лабораторий, провести десятки тысяч различных испытаний, измеряемых циклами, трубными, стендовыми и летными часами наработки многочисленных узлов, агрегатов, макетов, летающих лабораторий и опытных изделий. Фактически была перевооружена вся ракетно-космическая отрасль, а авиация вплотную подошла к практическому освоению гиперзвука.
Не будет преувеличением сказать, что над системой «Энергия-Буран» работала вся страна – при ее создании были объединены усилия сотен конструкторских бюро, заводов, научно-исследовательских организаций, военных строителей, эксплуатационных частей космических сил. Всего в разработке системы участвовало 1286 предприятий и организаций из 86 министерств и ведомств, были задействованы крупнейшие научные и производственные центры. На систему «Энергия-Буран» работало более 2,5 млн. человек по всей стране, причем более миллиона (!) из них непосредственно были заняты ее созданием. По состоянию на начало 1992 года общие прямые расходы на программу составили 16,4 млрд. рублей. До «Бурана» в нашей космической истории не было столь масштабных проектов, да и в национальной истории их не так много…
Итак, дополняя американские отзывы на полет «Бурана», можно констатировать: в космической эре человечества есть четыре эпохальных события – первый Спутник, полет Юрия Гагарина, первые шаги Нила Армстронга на Луне и полет «Бурана». Из четырех событий – три наших. Но не будем обманываться – советских, не российских. И последний – ровно 25 лет назад.
Спасибо нашим ветеранам, что они это сделали. Мы можем ими гордиться. Вот только наши дети будут гордиться не нами, а ветеранами, которые были до нас. Это тоже очень плохо, потому что так вырастет новое поколение, не привыкшее гордиться делами своих отцов. Дедов – да. Прадедов – конечно! Но не отцов, не нас с вами.
Второй момент. Вдумаемся – что такое «25 лет»? С точки зрения истории это небольшой срок. Но с позиций человеческой жизни – это продолжительность жизни одного поколения. Будем честны – полет «Бурана» является не только выдающимся достижением советской космонавтики, но главное – последним значимым достижением отечественной космонавтики вообще. А это значит, что уже выросло целое поколение наших людей, для которых космос не является чем-то передовым, уникальным, интересным, достойным гордости и восхищения. Для этого поколения наши достижение в космосе – это всего лишь часть истории, в лучшем случае – хронологический бакграунд где-то между Куликовым полем и распадом СССР. А это очень плохо…
Мы, люди старшего поколения (еще непривычно так говорить о себе, но уже пять десятков за плечами), жившие в советскую эпоху, привыкли к достижениям советской космонавтики. Первый Спутник, первый полет человека, первый выход в открытый космос, первая женщина-космонавт, первая стыковка, первая орбитальная станция, первый вымпел на Луне, первый грунт с Луны, первый «Луноход»… Первый, первый, первый… Каждый космический полет был интереснее и сложнее предыдущего, являясь хоть маленьким, но несомненным шагом вперед. Взлетали новые корабли, выводимые в космос новыми ракетами, орбитальные станции обрастали новыми модулями, наши космонавты наращивали продолжительность пребывания в космосе, выполняли уникальные операции, то освобождая станцию «Салют-6» от десятиметрового радиотелескопа, то испытывая «космический мотоцикл». Все интересно, необычно, захватывающе. Казалось, до Луны и Марса рукой подать, и уже наше поколение обязательно увидит высадку советского человека на Луну, где мы непременно превзойдем американцев, построив лунный город, и доживет до русскоязычных репортажей с Марса. Иначе и быть не могло, ведь мы были свидетелями поступательного развития нашей космонавтики, которое просто не могло не закончился цветением яблонь на Марсе еще при нашей жизни. Ну и где.
Чтобы какая-нибудь сфера деятельности человека приковывала к себе общественное внимание, вызывала всеобщий интерес, она должна достигать чего-то нового, постоянно преодолевать новые рубежи, открывать неизведанные горизонты, будить воображение обывателя. Пусть понемногу, ну хоть по чуть-чуть, но с непреодолимым движением вперед. Застой неинтересен никому, он скучен и тосклив. Советская космонавтика была направлена в будущее, и это понимали или чувствовали даже далекие от нее. Сегодняшняя мировая космонавтика – это, образно говоря, непрекращающиеся ремонты туалетов и беговых дорожек на Международной космической станции. Это рутина, интересная только узким специалистам, да и то за деньги. Энтузиастов давно нет. Наша, российская космонавтика – еще и с космическими неудачами, сдобренными неуклюжими конвульсиями чиновников, с двухлетней правительственной трепотней на уровне «Надо что-то делать!» и перманентными коррупционными скандалами. Откуда в таких условиях взяться общественному интересу к космонавтике? Почему сегодняшние мальчишки, изучая основы православия в школах вместо астрономии, должны мечтать о полете в космос? Мечтаешь строить ракеты? Иди в духовную семинарию, будешь хорошо учиться – дадут ракеты крестить…
Спросите любого прохожего на улице:
— Что вы знаете о Гагарине?
— О да, это круто! Он был первый в космосе!
— Да хрен его знает… Вроде летают…
В самом деле, сегодня – тоска. Сейчас достигнута договоренность об увеличении продолжительности полетов на МКС до года. Но советская космонавтика преодолела этот рубеж еще в 1990-х годах! Какая главная интрига сегодняшней российской космонавтики? Луна? Марс? Новый супертяж? Да ничего подобного! Главное – усидит ли Владимир Поповкин в своем кресле и как долго еще позволят Дмитрию Рогозину безнаказанно «Ваньку валять» с реструктуризацией.
— Дети, я пошел в магазин за хлебом.
— Вау, папа, это реально круто! Ты герой, мы тобой гордимся!
Во всей этой тягомотине есть еще один, третий и, пожалуй, самый грустный момент. Раньше бытовало мнение, что пилотируемые орбитальные станции – это всего лишь промежуточный шаг по освоению космоса. Тем более что первая полноценная орбитальная станция была создана уже после высадки человека на Луну. Орбитальные станции позволяют обеспечить длительное пребывание в космосе, начав его обживание и использование для человеческих нужд. Причем собственно орбитальная станция как место жительства не является самоцелью – она, образно говоря, является ведомственным жильем для командировочных, занятых в промышленном производстве или научных экспедициях. Или, в силу близости к Земле, базой для обслуживания (сборки, ремонта, дооснащения, заправки и т.д.) других, специализированных космических аппаратов, исследующих или осваивающих дальний космос. Или местом проводов и встречи межпланетных экспедиций. Только в таком качестве орбитальная станция имеет смысл, именно так они задумывались вначале. Научиться жить и работать в космосе продолжительное время, и с этим опытом идти дальше, на Луну, к Марсу, в пояс астероидов. Без этой практической перспективы, сама по себе, орбитальная станция, сколь бы большой и сложной она не была, бесполезна. Если космонавты и астронавты на ней только живут, протирая пыль и непрестанно ее ремонтируя, чтобы жить, это не имеет никакого смысла, даже задаром. Жизнь ради жизни? Зачем? На Земле все куда проще. Опыт, который не используется, не нужен. Но сегодня пилотируемая космонавтика именно такова. Промежуточный этап в виде орбитальных станций, начавшийся в первой половине 1970-х, затянулся на десятилетия! И сегодня он является «магистральным» для России, основным до середины 2020–х годов. Ради чего?! Никто не может четко сформулировать ответ на вопрос «Что дальше?»
Орбитальные станции могут быть не только промежуточным этапом в космической экспансии человека, но и одним из направлений космонавтики, занимая свою нишу в околоземном космосе. Но только наряду с другими направлениями, которые так и не появились. Производство в космосе? Космические электростанции? Где все это? Это и сегодня не более чем слова, как и десятки лет назад.
… Меня часто спрашивают – сможет ли Россия остаться ведущей космической державой? Где она – эта точка невозврата, после которой мы перестанем быть лидером в космонавтике?
Но жестокая правда, давно очевидная специалистам космической отрасли, такова – Россия уже давно не является лидером мировой космонавтики. Точнее, она им и никогда не была.
В самом деле, что объективно характеризует лидера? Мы не случайно говорим «объективно», потому что самодовольная чиновничья болтовня в данном случае не в счет. Лидера характеризуют передовые достижения. Он потому и лидер, что делает то, что до него никто не делал. Он впереди остальных. Лидерство нельзя доказать словами, его нужно показывать, демонстрировать действиями, события, фактами. Сегодняшними и очевидными, а не историческими и зачастую оспариваемыми.
Да, лидеров может быть несколько – в советские времена в космосе было два лидера, СССР и США Они шли «ноздря в ноздрю», периодически опережая друг друга. Первый Спутник, первый космонавт, первая женщина в космосе, первый выход в открытый космос, первые вымпелы на поверхности Луны, Марса и Венеры – наши. Но первый человек на Луне – американец. Первая долговременная пилотируемая орбитальная станция – американский «Скайлэб». Но первый пилотируемый орбитальный комплекс – наш. Самые длительные космические полеты – за нашими космонавтами. Первый многоразовый космический челнок – американский шаттл. Но первая автоматическая посадка челнока – за нашим «Бураном». Первые фотопанорамы поверхности Луны и Венеры – советские, но фотогалереи Марса, Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна, с сопутствующими спутниками и пролетными астероидами – американские. Первыми «Луноходами» управляли советские инженеры, марсоходами – американские. Мы – СССР – в освоении космоса шли настолько плотно с Америкой, иногда опережая друг друга всего на недели и месяцы, что это по праву называлось космической гонкой. Но чтобы считать себя сегодня участвующим в гонке, нужно периодически вырываться в лидеры самому или хотя бы дышать в затылок другому лидеру на беговой дорожке, а не сидеть зрителем на трибуне, вспоминая свои прошлые заслуги. Советский Союз был одной из двух ведущих космических держав, на равных участвуя в космической гонке и периодически, по некоторым направлениям, вырываясь в лидеры. Россия – НИКОГДА.
Все разговоры о нашем мнимом лидерстве, о ведущей роли России в космосе – ложь для обывателя. И чем сильнее мы врем сами себе, тем дальше мы от реального лидера – американцев. Наши претензии на ведущую роль в космонавтике в свете сегодняшних российских реалий, экономических и интеллектуальных, да и политических, просто смешны. И дело здесь не в наших космических неудачах последних лет – они всего лишь следствия системного кризиса, а не его причина. Сегодня мы отстали от лидера – США – по всем (подчеркиваю – по всем) направлениям развития космонавтики. Более того, этот разрыв постоянно увеличивается, и уже не стоит вопрос «останемся ли мы ведущей космической державой?», – вместо этого на повестке дня другой вопрос: «Сможем ли мы вообще их когда-нибудь догнать?»
Когда закончилась тридцатилетняя эксплуатация американский шаттлов, Роскосмос в пресс-релизе от 21.07.2011 с бахвальством заявил, что «…с сегодняшнего дня в мировом пилотируемом космосе начинается эпоха «Союзов». Нашей радости не было предела: шутка ли, стотонные многоразовые крылатые корабли уходят, и отныне все иностранцы будут летать к МКС на наших одноразовых «Союзах», причем на коммерческой основе. Мы вдруг стали монополистами на доступ к МКС, и перед нами вновь замаячило на горизонте мнимое космическое лидерство. Мы почувствовали прилив гордости за наш старенький велосипед в тот момент, когда наш заклятый заокеанский друг отказался от старой машины и уехал в автосалон покупать три новых. В самом деле, идеология, облик и основные конструктивные решения космического корабля «Союз» закладывались более 45 лет назад, в первой половине 1960-х годов, еще Сергеем Королевым. Да, за прошедшие десятилетия он неоднократно модернизировался, но менялась лишь его начинка – он периодически подновлялся, по сути, не меняясь. И заметим «на минуточку» – Сергей Павлович, следуя логике советского времени, создавал его для полетов на Луну. Почему мы до сих пор летаем на стареньком «Союзе», были ли другие разработки новых космических кораблей? Были, и много. И даже успешные. Среди реализованных – двадцатитонный транспортный корабль снабжения (ТКС) ОКБ Челомея с многоразовым спускаемым аппаратом…
Сейчас говорить о темпах развития космонавтики бессмысленно, их просто нет. Космонавтика есть, а темпов нет. 25 лет назад мне казалось, что самое интересное в космосе только впереди. А сегодня я знаю, что все уже позади. Все самое выдающееся из наших космических достижений я уже видел, и ничего другого не будет.
В самом деле, жизнь человека имеет свои пределы. И с учетом обозримой перспективы на следующие 20-30 лет получается, что ничего грандиознее уже построенной Международной космической станции мое поколение уже не увидит. Просто не успеет. Не доживет. И это очень грустно…
Вот и ответ на вопрос – почему мне интересен «Буран». Потому что ничего более сложного, более выдающегося не будет создано многие десятилетия. Для меня – уже никогда.
Так космонавтика окончательно теряет свою привлекательность. Для нашего поколения – уже. Для нового – бессмысленное топтание на месте неинтересно изначально.
Отчасти радуют только автоматические межпланетные станции, но! Во-первых, среди них нет российских, а во-вторых – частота их запусков невелика, да и летят они к своим далеким целям долгие годы, а порой и десятилетия. Ну а в-третьих – фотография Плутона все равно никогда не заменит «яблони на Марсе».
В итоге сегодняшняя пилотируемая космонавтика – это не передний край свершений человечества, не показатель уровня нашего Отечества, как это было 25 лет назад, а скукотища полная. Она интересна только занятым в ней и пилящим на ней. Ну и историкам, конечно. Отсюда и общественный космический пофигизм, замешанный на пессимизме (или наоборот).
Монтажно-заправочный комплекс ракеты-носителя (сооружение 80 площадки 112А Байконура), наши дни.
Фотография David de Rueda
Еще один момент – символичный. Так сложилось, что история «Бурана» стала символом нашей истории, олицетворением нашей судьбы, свидетельством нашего взлета и падения, показателем нашего отношения к нашему историческому наследию, отношению к самим себе. Сначала – многолетняя напряженная работа, увенчавшаяся беспримерным беспилотным полетом в теперь уже далеком ноябре 1988-го, наш тогдашний триумф со слезами на глазах, наш долгожданный национальный реванш за проигрыш в лунной гонке… Рукоплескания наших друзей, и скупые, скрипя зубами, поздравления наших конкурентов. Затем – резкий сброс темпов, отсрочки второго полета и отсечка финансирования. Распад СССР и постановка «Бурана» на прикол… В конце – закономерный, символически показательный и исторически неизбежный итог – гибель «Бурана» под обломками рухнувшей крыши.
Мы много и красиво говорим о бережном отношении к нашей истории, о нашей исключительности и какой-то особенной исторической миссии. Но на фоне до сих пор (!) невывезенных из-под обрушившегося пролета 112-го МИКа обломков «Бурана» все эти заявления становятся фарисейским трепом, лицемерной ложью для обывателя…
Каждый из оставшихся шаттлов занял свое заслуженное место в национальных музеях Америки, пропагандируя их национальные достижения и являясь предметом их национальной гордости. Наши – гниют на задворках…
Предвижу возражения типа: «Америка нам не указ!» Не соглашусь – в бережном отношении к собственной истории, к национальным раритетам, артефактам и реликвиям прошлого – нам стоит у многих поучиться, не только у американцев.
Монтажно-испытательный комплекс (площадка 112 Байконура), пять лет назад.
Потому что патриотизм и национальная гордость не ограничиваются только русскими маршами и пением вновь обретенных псалмов. Если не хоронить с почестями павших, живые не пойдут в атаку. Вот они и не идут… Рядовые с безразличием погрязли в социалке, жилищных проблемах и в низкой зарплате, комсостав – в демагогии и коррупции. Какая уж тут атака? Нам бы окопы в порядок привести, и не завшиветь окончательно…
Печально, что судьба «Бурана» закончилась именно таким образом. Но даже своей бесславной гибелью он, словно бы в последний раз, пытался послужить нам, демонстрируя, кто мы есть на самом деле. Не «Иваны, не помнящие своего родства», нет – мы иваны, предавшие свое родство, дело и память своих отцов.
К сожалению, старики неизбежно уходят…
Удастся ли молодым, приходящим сегодня в космонавтику, со временем вернуть нашему Отечеству статус ведущей космической державы, некогда по праву принадлежавший СССР?
По глазам задающих мне этот вопрос я всегда вижу, по интонации чувствую, что они ждут от меня оптимистичный, положительный ответ. Но его не будет. Во-первых, не хочется повторить неуклюжую попытку пророчества Константина Циолковского, заявившего: «Верю, знаю – советские дирижабли будут лучшими в мире!»
Ну и главное, буду с вами откровенен – сегодня это под большим вопросом, под множеством вопросов, ведь «пациент скорее мертв, чем жив». И нет ничего, что бы свидетельствовало о том, что мы выходим или хотя бы можем в перспективе выйти на некое поступательное развитие. Нет весомых свидетельств, что ситуация меняется в лучшую сторону. А публичное вранье все равно остается враньем с плачевными результатами, будь то «ведущая роль России в космосе» или «честные выборы».
Но все равно – пожелаем молодым удачи. Одно я знаю твердо – мы, современники советских космических достижений, прошлого космического величия нашей Родины, ее нового взлета уже не увидим… Для моего поколения вероятное великое космическое будущее России – это уже вопрос веры.
Лично я – не верю…
PS: получилось невесело, эмоционально, и местами сумбурно. Зато искренне.
