Космос как воспоминание кушнир

Станция серой ветки называлась «Нахимовский проспект». Хозяина съемной квартиры, расположенной рядом с метро, звали Илья Кормильцев. Я опаздывал на интервью с ним, но застал идеолога «Наутилуса» благостно витающим в мыслях где-то далеко. На залитой солнцем кухне «великий русский поэт», как ласково называли его друзья, приготовил завтрак по-итальянски и начал вещать неудержимым потоком, бушующим в русле между Дэвидом Линчем и Дэвидом Боуи.

Дело было осенью 1995 года. Мы познакомились всего пару недель назад, когда Кормильцев приехал ко мне на Шаболовку с предложением написать историю «Наутилуса» для интерактивного проекта «Погружение». Несмотря на то, что мы виделись впервые и порой общались на разных языках, ощущение от встречи было мощным.

Тогда я работал над книгой «100 магнитоальбомов советского рока», и Кормильцев был одним из ее героев. Приехав с ответным визитом на Нахимовский проспект, я держал паузу до тех пор, пока Илья не вспомнил о теме встречи — поговорить про «Урфин Джюс», «Наутилус», Настю Полеву и магнитофонную субкультуру восьмидесятых. Хозяин в нелепом полосатом халатике не спеша поднялся с дивана и достал со шкафа архив. Запахло добычей, и я включил диктофон.

Следующие несколько часов Илья Валерьевич обстоятельно отвечал на мои вопросы, а в конце беседы подарил самодельную книжку-раскладушку — с чёрно-белыми фотографиями, сделанными во время записи «Урфин Джюсом» легендарного альбома «Пятнашка». «У меня при очередном переезде она точно затеряется, а ты её сохрани», — сказал поэт на прощание.

Что скрывать, я не на шутку впечатлился. И прозвучавшими историями, и подарком, и масштабом личности самого Кормильцева. Так случилось, что голубенькая кассета с этим интервью сохранилась. Она и стала импульсом для написания этой книги.

Теряя невинность / Вместо предисловия

Страстная идея всегда ищет выразительные формы.

Весной 1984 года молодой рок-поэт Илья Кормильцев впервые выбрался на фестиваль ленинградского рок-клуба, где воочию увидел чудо. После концертов «Аквариума», «Зоопарка» и «Кино» он понял, что в жизни надо многое менять. И, в первую очередь, вырваться из плена информационной и технической изоляции.

В то лето события разворачивались стремительно. Где-то в Москве Илья запеленговал двух советских дипломатов, которые привезли невиданное «чудо техники» – четырехканальную портастудию Sony. Назвать ее «профессиональной» можно было условно, поскольку студия предназначалась для японских балбесов, которые могли в домашних условиях петь караоке или записывать всякие роки-шмоки. Но Кормильцев четко понял, что именно это изобретение может в корне изменить ситуацию в родном Свердловске.

На пути к абсолютному счастью у 25-летнего Ильи стояла всего одна проблема. Портастудия, которую невозможно приобрести в советских магазинах, стоила около пяти тысяч рублей. Это была цена не очень новой машины «Жигули». Естественно, таких денег у Кормильцева отродясь не водилось. Но этот упрямый химик в немодных очках, с рыхлой фигурой и устойчивой репутацией неврастеника чувствовал кожей, что портастудия нужна музыкантам «Урфин Джюса» и неоромантикам из архитектурного института, которые назывались «Али-Баба и сорок разбойников», а чуть позже — «Наутилус Помпилиус». Кроме того, на местном горизонте уже замаячили юный Володя Шахрин и скрывавшийся от властей опальный башкирский бард Юрий Шевчук.

И тогда Кормильцев, абсолютно не думая о последствиях, решил любой ценой осуществить свою мечту. Но где взять деньги на мечту? Вариантов было немного. Поэт-самоучка пал в ноги жене Марине — с авантюрной просьбой «найти деньги на звукозаписывающую аппаратуру». Но в ответ, словно с небес, он услышал нежный голос супруги: «Илья, стыдно у женщины просить деньги! Я ведь врачом работаю! Откуда у меня могут быть пять тысяч рублей? Ну, подумай!»

Глаза Кормильцева сверкнули нехорошим огнем. Он поднялся с колен, отряхнул брюки и вкрадчиво спросил: «А я правильно помню, что у моей тещи где-то дома припрятано золото?»

Тещу Илья недолюбливал, поэтому все его аргументы звучали на редкость неотразимо: «Марина! Мы с “Урфин Джюсом” запишем новый альбом “Жизнь в стиле heavy metal” и будем распространять его по стране. Это принесет много-много денег, и мы обязательно выкупим золото обратно! Мы его быстро возьмем, быстро заложим и быстро выкупим. Никто из родителей ничего и не заметит».

Это был сеанс семейного гипноза. Злодей Кормильцев пёр напролом, словно танк, поэтому сопротивление длилось недолго. Отказать вежливому, но настойчивому супругу оказалось просто невозможно. Как признавалась Марина, «Илья настолько умел обращать людей в свою веру, что я открыла все мамины тайники и выгребла оттуда всё золото. Там было немного золота, но я взяла всё». Кроме того, молодая жена одолжила у подружек несколько сережек и колец с драгоценными камушками. Уф, вроде бы должно хватить!

В то волшебное утро Илья Валерьевич Кормильцев проснулся с ощущением праздника. Надел белую рубашку, свадебный костюм и галстук. Почистил серые туфли и тщательно побрился. Посмотрел по сторонам безумным «сидбарреттовским» взглядом, рассовал сокровища по карманам и направился в центр города.

Он гордо чеканил шаг вразрез одноцветному потоку людей, опаздывающих на свою серую работу. Народ пугливо рассыпался по сторонам, потому что путь Кормильцева словно озаряло сияние. В августовский день человек шел по Свердловску, а от него во все стороны струился свет. Это не я придумал — с тех пор прошло более тридцати лет, но до сих пор живы люди, которые это сияние видели.

Источник

Кормильцев. Космос как воспоминание

Скачать книгу

О книге «Кормильцев. Космос как воспоминание»

В своей новой книге известный музыкальный журналист, продюсер и писатель Александр Кушнир исследует биографию Ильи Кормильцева – поэта, переводчика, издателя, общественного деятеля, автора многих хитов групп «Наутилус Помпилиус», «Настя» и «Урфин Джюс», составивших «золотой фонд» русского рока. Это одновременно и беллетризованная биография, и фотоальбом, посвященный памяти великого человека. В книге впервые воспроизводятся сотни редчайших снимков, найденных в архивах семьи Кормильцевых, у приятелей и коллег Ильи, в запасниках культовых рок-фотографов. Текстовая фактура книги построена на современном фольклоре – сотнях эксклюзивных интервью, взятых в течение пяти лет у музыкантов, друзей, родственников, поэтов, писателей, политиков и культурологов. Александр Кушнир был лично знаком с Ильей Кормильцевым, неоднократно брал у него интервью и сотрудничал в рамках разных проектов. Данное издание входит в серию книг Кушнира, посвященных «жизни запрещенных людей». Повесть о Кормильцеве продолжает исследование судеб недооцененных гениев отечественного андеграунда, начатое в книге про Сергея Курёхина «Безумная механика русского рока», получившей премию «Степной волк» в номинации «Лучшая рок-книга 2014 года». Книга содержит нецензурную брань.

Произведение было опубликовано в 2017 году издательством Рипол Классик. На нашем сайте можно скачать книгу «Кормильцев. Космос как воспоминание» в формате pdf или читать онлайн. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

Источник

Кормильцев. Космос как воспоминание

В своей новой книге известный музыкальный журналист, продюсер и писатель Александр Кушнир воссоздаёт биографию, творчество и судьбу Ильи Кормильцева — поэта, переводчика, издателя, автора многих известных хитов групп «Наутилус Помпилиус», «Настя», «Урфин Джюс» и других, составивших славу свердловского рок-клуба. Это одновременно и беллетризованная биография, и альбом памяти великого человека и коллеги. В книге впервые воспроизводятся сотни уникальных фотографий, полученных из архива семьи Кормильцевых, от друзей, коллег и известных фотографов. Александр Кушнир много лет был лично знаком с Ильёй Кормильцевым, неоднократно брал у него интервью, сотрудничал по разным музыкальным проектам. И в итоге написал книгу.

Кормильцев. Космос как воспоминание скачать pdf бесплатно

Книга охватывает всю историю культовой группы: c момента основания в 1982 году до распада в 1997-м.

В книге использованы фрагменты статей А. Кушнира из журналов Harpers Bazaar, ОМ и газеты Живой звук.

Автор выражает искреннюю благодарность: Вере Поповой, Александру Волкову, Инне и Грише, Сергею Козину, Насте Ярмаш, Ирине Коротневой, Леониду Штительману, Максиму Семеляку, Кириллу Бабию, Маше Кушнир, Вике, Людмиле Трофимовне Поповой.

Подавляющее большинство материалов этой книги основано на развернутых воспоминаниях реальных участников событий. Многие сотни часов эксклюзивных интервью составили фактологическое полотно “100 магнитоальбомов”, превратив данный фолиант из сухого академичного исследования в максимально достоверный “портрет эпохи”. Авторский коллектив благодарит музыкантов, звукорежиссеров, продюсеров, фотографов, художников, друзей и сочувствующих, чье живейшее участие позволило этой книге состояться.

Их обожают миллионы поклонников. Они собирают стадионы. Их имена пишут на афишах самыми крупными буквами. Они – хедлайнеры.

Милюков Павел Николаевич

Милюков Павел Николаевич (1859 — 1943) — русский политический деятель, историк и публицист. Окончил Московский университет (1882). С 1886 года приват-доцент Московского университета. В 1894 году за связь со студенческим движением был выслан в Рязань. Несколько лет провел за границей, выступал с лекциями по русской истории в Софийском и Чикагском университетах, сотрудничал в журнале «Освобождение». После возвращения в Россию (1905) стал активным деятелем «Союза освобождения», главного бюро земских и городских съездов, входил в число учредителей «Союза союзов». П. Н. Милюков — один из организаторов кадетской партии, редактор ее центрального печатного органа — газеты «Речь». Депутат III и IV Государственных дум, министр иностранных дел Временного правительства первого состава. Являлся одним из вдохновителей и организаторов корниловского мятежа. В годы гражданской войны, будучи сторонником монархии, играл видную роль в различных контрреволюционных организациях. С 1920 года в эмиграции. Там перешел на республиканские позиции. С 1922 года главный редактор одной из самых крупных эмигрантских газет «Последние новости». В годы второй мировой войны выступал против сотрудничества русской эмиграции с фашистами, приветствовал успехи Красной Армии. Автор большого числа книг и статей, среди которых: «Очерки по истории русской культуры» (ч. 1—3, 1896—1903), «Главные течения русской исторической мысли» (1897),»Из истории русской интеллигенции» (1902), «Национальный вопрос» (1925), «Воспоминания. 1859—1917» (т. 1—2, 1955).

Владимир НУЗОВ (Нью-Джерси)

Ольга Трифонова: В семье мой муж был человеком покладистым

Побеседовать с вдовой замечательного писателя Юрия Трифонова оказалось довольно просто: в Союзе писателей Москвы мне дали номер ее телефона. Выслушав мою просьбу, моя собеседница сказала: «Ну что ж, давайте попробуем. «

— Я знаю, Ольга Романовна, что вы окончили радиотехнический факультет МЭИ. По специальности работали?

Встречи с Алексеем Толстым

Вот рассказ о том, как я с ним познакомился.

Я помню, открываются какие-то двери (это происходит в 1918 году, в Одессе, у одного из местных меценатов, который пригласил нас, группу молодых одесских поэтов, для встречи с недавно прибывшими в наш город петербургскими литераторами, в том числе и с Алексеем Толстым), и в раме этих дверей, как в раме картины, стоит целая толпа знаменитых людей. Тотчас же я узнаю Толстого по портрету Бакста. Это он, он! Надо сказать, что наша группа (в ней, между прочим, среди других начинали также и такие впоследствии крупные деятели советской литературы, как Эдуард Багрицкий и Валентин Катаев) относилась к Алексею Толстому сложно: он не мог, разумеется, не вызывать в нас восхищения, однако в то время, как восхищение наше, скажем, Буниным или Александром Блоком было чистым, восхищаться Алексеем Толстым — писателем, вошедшим в литературу позже, чем названные, мешало нам как раз то рассуждение, что вот, мол, не слишком старше нас, а смотрите, как уже знаменит. Словом, мы восхищались Алексеем Толстым именно так, как восхищаются старшим братом, — не без оттенка некоторого раздражения, некоторой зависти. При такой предпосылке, естественно, могло бы случиться и так, что мы встретили бы его со сдержанностью. Но нет, я смотрю на товарищей и вижу на их лицах радость! Ну конечно же, поскольку мы и всегда в глубине души понимали, что глупо ставить себя — начинающих! — на один уровень с автором «Хромого барина» и «Парижских рассказов», то теперь, когда он появился перед нами во всем своем очаровании, эта наша мальчишеская заносчивость улетучилась мгновенно!

Последний год жизни Герцена

В Женеве есть мемориальная доска на доме, где жил Ленин. И есть доска на доме, где жил Достоевский. А на тех домах, где жил гражданин кантона Фрибург Александр Герцен, мемориальных досок нет.

Герцен прожил на Западе 23 года. Создал вольную русскую типографию, первый свободный журнал «Колокол», написал великую книгу «Былое и думы», участвовал в политической борьбе своего времени.

О ТВОРЧЕСТВЕ М. ОСОРГИНА

«Сивцев Вражек» М. Осоргина — книга, которую нельзя не заметить, от которой нельзя отделаться несколькими одобрительными или безразличными словами. Роман этот «задевает сознание», и на него хочется ответить. Это первое непосредственное впечатление от чтения.

М. Алданов в статье о «Сивцевом Вражке» очень уклончиво сказал, что ему представляется излишним «вдаваться в утомительный спор» с Осоргиным. Но, по-видимому, Алданову поспорить бы хотелось, — и если он от этого воздержался, то лишь потому, что понимал, куда спор мог бы его увлечь, в какие области, в какие дебри. Конечно, спор этот был бы не о правдивости того или иного образа, той или другой характеристики: он коснулся бы «идеологии» Осоргина. Осоргин писатель на редкость откровенный по этой части: он не прячется за своих героев, он прямо от своего лица комментирует историю, и делает это порой в форме афористически-ясной и отточенной. Да и герои его, впрочем, не претендуют на то, чтобы хоть на одну минуту заслонить автора.

Источник