Космос у греков порядок

Космос у греков порядок

Закрыть окно

Любимое нами слово «космос» позаимствовано у древних греков. И означает оно «порядок» и « украшение». Как же связаны красота и порядок с космосом?

У древнего грека окружающий мир был совсем другим. Он не был так благоустроен и изучен, как наш, — не было ни компьютеров, ни смартфонов, по улицам городов не разъезжали автомобили, а в домах не было центрального отопления. И никакого космоса — огромного пространства за пределами Земли — греки не знали. Древние науки только-только зарождались. По мнению древнегреческого философа Анакимандра, Землю накрывала видимая небесная сфера, с дырочками, за которыми пылал огонь. Что же тогда греки называли космосом? Грек, глядя вокруг, всему, что мог сосчитать, измерить и найти пропорции или сравнить с геометрической фигурой, давал положительную оценку — тут присутствует « космос». Если этого не получалось, называлось хаосом. Например, храм бога Аполлона был « космическим», потому что был правильного размера и пропорций — отсюда и красив. Правильно размеченное поле тоже было « космическим». Ваза с гармоническими пропорциями — « космически» красива. Законопослушный гражданин тоже был красив и назывался « космополитом».

Древнегреческие философы по преимуществу были « вычислителями», они пытались всё вокруг измерить и указать пропорции буквально. У каждой вещи было свое число. У человека его определяли так: нужно лечь на ровную землю и камешками выложить силуэт — сколько камешков выйдет, таково и будет ваше число. Но камешки разные, и нужен был единый для всех « измеритель». Так появился канон — образцовая вещь, с которой человека сравнивали. Даже не вещь, а целая статуя Поликлета « Канон».

Эталоном для окружающего мира стали идеальные геометрические фигуры. Аналогии для мировых стихий давались по самому очевидному признаку. Земля — это… куб, потому что неподвижна, как куб. Вода подвижна, как икосаэдр, воздух бесплотен, как октаэдр, а огонь — как пирамида, потому что обжигает и ранит своими острыми гранями, как у ножа. Так о мире говорил Платон.

И вот все то, что философы изучили, потрогали, пропорционально оценили, они стали называть в своих трудах « порядочным» или « космическим». Так постепенно видимый, осязаемый греческий мир становился разумным космосом.

Наш бескрайний, почти необъятный космос греки бы так никогда не назвали, ведь он еще только чуть-чуть измерен. Современные астрономы называют его очень примерный размер: 14 млрд световых лет. Он пока не сосчитан — миллиарды звезд, созвездий, галактик без имен, а самое главное — не пропорционален человеку! Греки это пространство называли Эмпирей, тем самым огненным пространством за небесной сферой Земли с дырочками, про которое и говорил Анаксимандр.

Эмпирей этот живой, потому что там всегда что-то зарождается… из цифр, так говорили греки. Астроном, глядя в телескоп, открывал новую галактику, звезду, планету и присваивал ей номер, непременно порядковый, по-гречески красивый — « космический», и имя. Именно это свойство « красоты» теперь только и связывает наш и древнегреческий Космос!

Источник

BlogVic

Блог Виктора Маевского

Космос: взгляд гностиков и греков

RU EN

Библиотека сайта пополнилась книгой Гностицизм. Эта книга, изданная в 1958 году, написана немецким ученым, специалистом по истории философии Гансом Йонасом (Hans Jonas). Хотя книга и написана в начале второй половины прошлого столетия, она до сих пор представляет интерес с точки зрения истории философской мысли в античном (греко-римском) мире.

Не будучи сам гностиком, Ганс Йонас озаглавил свою книгу весьма неудачно — «Гностическая религия», потому что такие понятия как религия и гностическая мысль несовместимы. Поэтому уже в русском переводе книга вышла в свет под заглавием «Гностицизм», что также можно считать неудачным выбором. Термином «гностицизм» относительно недавно начали пользоваться религиоведы и историки. На мой взгляд, более удачным выбором было бы название «Гностическая философия», потому что гностическая мысль — это и есть философия, а не очередной непонятный «изм», а тем более религия.

Почему не религия, а философия? Как известно, с греческого языка слово «философия» переводится как «любовь к мудрости», или же «любовь к Софии». У гностиков София (Мудрость) — это Великая Богиня, она же Царица Небес. Именно Ее гностики считают своей Небесной Матерью, а себя — Ее сыновьями.

Религия же — слово латинское, которое состоит из приставки re- и корня ligo. Рассмотрим значение этого слова, чтобы понять его неуместность по отношению к философам, которыми были гностики. Приставка re- выражает возобновление и повторность, т.е. какое-то действие, выраженное последующим глаголом-корнем, которое повторяется и возобновляется на постоянной основе. Какое же действие повторяется снова и снова? Глагол ligo имеет следующие значения в латинском языке:

ligo — 1) вязать, завязывать, связывать; привязывать; обвязывать, перевязывать 2) сдавливать 3) запрягать 4) сковывать; соединять; заключать.

От него происходят следующие слова:

religo — 1) связывать сзади; привязывать сзади 2) заплетать, убирать — завязать волосы узлом 3) обвязывать, обвивать 4) запрягать, впрягать 5) привязывать; захватывать.

religatio — привязывание, подвязывание.

А оригинальное латинское слово «религия» имеет, в том числе следующие значения:

religio — сомнение, недоумение, (моральное) стеснение или опасение, неуверенность; преступление против совести, прегрешение, грех, вина; суеверие.

Поэтому слово «религиозный» в латинском языке означает следующее:

religiosus — 1) внушающий сомнения или тревогу 2) испытывающий опасения, подверженный религиозному страху.

Кстати, не менее известное во всем мире санскритское слово «йога» имеет то же значение, что и латинское «религия». Сравните английское слово «yoke» со словом «йога». Оба происходят от одного индоевропейского корня.

yoke — ярмо, хомут, упряжка, колодка (на шее преступника); иго, рабство, гнёт, притеснение; бремя, тяжесть, давление (чего-л.); надевать ярмо, впрягать в ярмо; впрягать в плуг (крупный рогатый скот).

Подобные значения имеют также немецкое joch, французское joug, португальское jugo и русское иго.

Как видим, понятия Религия и Философия противоположны по своей сути. Если первое несет в себе значение связанного и скованного состояния, то второе — почитание сыновьями своей Матери Софии (Мудрости). Первое — подчинение, а значит, рабство божье, второе — любовь к Небесной Матери, а значит, небесная свобода.

С точки зрения астрологии читателям блога может быть особо интересна десятая глава книги Ганса Йонаса, которая называется Отношение к космосу у греков и гностиков. Под греками, конечно же, автор имеет в виду не современных, а древних греков античного мира. Если отношение к астрологии, как звездной науке, у древних греков выражалось главным образом через астролатрию (поклонение планетарным богам), то у гностиков отношение к астрологии было сугубо философским, т.е. без малейшего намека на звездную религию. Хотя, атеистами, в отличие от современных астрономов, они конечно же не были.

Привожу здесь некоторые фрагменты из этой главы.

Идея «космоса» и место человека в нем

Не существует для сравнения двух миров — нового и старого, атакующего и атакуемого — более выдающегося символа, где раскрывается сущность каждого из них, чем понятие «космоса». Благодаря долгой традиции этот термин греческого ума облечен высочайшим религиозным достоинством. Само слово своим буквальным значением выражает позитивную оценку объекта — любого объекта — которому оно соответствует как описательный термин, поскольку космос означает в общем «порядок», во всяком случае, в мире или в доме, в государстве или жизни: это — термин восхваления и даже восхищения.

Гностическое нападение на классическую позицию отобрало это наиболее ценное понятие космоса для его наиболее радикальной переоценки. Оно направило против него полную силы традицию, описанную нами, не в меньшей степени воплощенную в самом названии «космос».

Сохраняя это имя для мира, гностики сохранили идею порядка как главную особенность того, что они постановили обесценить.

Действительно, вместо отрицания миром атрибута порядка (который теоретически мог привлечь к исполнению космический пессимизм), они превратили этот самый атрибут из атрибута восхваления в атрибут посрамления, и по мере развития процесса подчеркивали это.

Будет преувеличением сказать, что божественность космического порядка превратилась в свою противоположность. Порядок и закон здесь тоже являются космосом, но суровым и неблагоприятным порядком, тираническим и злым законом, лишенным смысла и благости, чуждым целям человека и его внутренней сущности, не имеющим предмета сообщения и подтверждения. Мир, освобожденный от божественной сущности, имеет свой порядок: порядок пустоты божественности.

«Космос», следовательно, становится во вновь появившемся взгляде на вещи подчеркнуто отрицательным понятием, возможно, довольно сильно подчеркнутым, поскольку здесь оно более эмоционально нагружено, чем когда оно существовало в греческой мысли как позитивное. Эта отрицательная концепция, разумеется, уравновешивает новую положительную концепцию надмирного Божества.

Возвышенное единство космоса и Бога сломалось, двое разорвались, и открывшаяся пропасть никогда полностью не закроется: Бог и мир, Бог и природа, дух и природа разъединились, стали чужими друг другу, даже противоположными.

Но если эти двое чужды друг другу, тогда и человек и мир чужды друг другу, и это с точки зрения чувства действительно подобно первичному явлению. Существует фундаментальный опыт переживания абсолютного разрыва между человеком и тем, где он ощущает себя временно проживающим, — миром.

Греческая мысль была способна к грандиозному выражению человеческой принадлежности миру (если не откровенно земной жизни), и через познание, что вызывает любовь, стремилась увеличить близость с родственной сущностью всей природы: гностическая мысль вдохновлялась мучительным открытием человеческого космического одиночества, полной непохожести его бытия на бытие вселенной во всем объеме.

Дуализм между человеком и миром постулируется в качестве его метафизического двойника — дуализма между миром и Богом. Это двойственность не дополнительных, но противоположных терминов, полярность несовместимого, и это явление господствует в гностической эсхатологии. Гностическая доктрина выражает двойственность, или скорее ощущение, лежащее в ее основе, с различных объективных позиций.

Теологический аспект утверждает, что божественность не принимает участия в заботах о физической вселенной: что истинный Бог, строго надмирный, не открыт и даже не указан миру, и, следовательно, Неизвестный, совершенно Другой, непознаваемый с точки зрения любой мирской аналогии.

Соответственно, космологическая позиция утверждает, что мир есть творение не Бога, но некоего низшего начала, чье низкое положение есть искажение божественного, и главные особенности которого — сила и власть. И антропологический аспект утверждает, что внутренняя суть, внутреннее Я человека не является частью мира, творения и владения Демиурга, но появляется в пределах этого мира как всецело запредельная и несоизмеримая со всеми космическими формами бытия, поскольку является их надмирным двойником, неизвестным Богом извне.

Судьба и звезды

Та сторона космоса, в которой для гностиков был выдающимся образом открыт его характер, — это гемармен, то есть вселенский рок. Этот гемармен в основном распределился среди планет или звезд, мифических представителей неумолимого и враждебного закона вселенной. Изменение в эмоциональном содержании термина «космос» нигде не символизировано лучше, чем в этом пренебрежении прежде наиболее божественной частью видимого мира — небесными сферами. Звездное небо — которое от Платона до стоиков было чистейшим воплощением ума в космической иерархии, примером разумности и потому божественной стороной чувственной реальности — теперь светит человеку в виде утвержденного ослепительного блеска чуждой ему силы и необходимости. Его правление — тирания, а не провидение.

Лишенный почитания, которым прежде его облачало все почитание звезд, но все еще обладающий значительной и показательной позицией, им приобретенной, звездный небосвод стал теперь символом всего, что ужасает человека в возрастающей непреложности вселенной.

Под этими безжалостными небесами, которые больше не внушают почтительного доверия, человек начинает осознавать свою полную заброшенность, свое бытие, не столько как часть охватывающей его системы, сколько как необъяснимо размещенное в этой системе и незащищенное перед ней.

Гностический дуализм, принимая планеты в той роли, в которой он нашел их, а именно в строгом космическом правлении, делает их вследствие этой истинной роли крайним выражением всего антибожественного, которое мир как таковой теперь представляет. При всей зависимости от материала традиции, не развитие, а только радикальный перелом приводит от позиции звездной религии к гностической концепции астрального правления. Неизбежный закон космического владения, который даже в смешении почитания и страха, характеризующем астральный фатализм, сделал звезды высшими божествами, теперь возбудил неистовый протест нового осознания внекосмической свободы, которая переместила их во вражеский стан. По каким бы то ни было причинам переживание этого «порядка» превратилось из почтительного в ужасный. Всеобъемлющая необходимость правления стала позором сил, развивших ее.

Архитектура сфер, разработанная традиционной космологией, сохранилась; но несмотря на то, что она включала в себя божественное, она теперь ополчилась против божественного, которое было окончательно размещено за ее пределами. И несмотря на то, что небесные сферы представляли божественность космоса в ее чистоте, они теперь наиболее эффективно отделились от божественного. Окруженные сотворенным миром, они сделали его тюрьмой для частиц божественного, которые были пойманы в ловушку этой системой.

Мы можем представить, что чувства гностических людей обратились к звездному небу. Как должно быть зло его великолепие, смотрящее на них, как встревожена его обширность и непреклонна непреложность его хода, как жестока его немота! Музыка сфер больше не слышна, и восхищение совершенством сферической формы уступает место совершенному ужасу, направленному на порабощение человека. Благочестивое изумление, с которым первый человек взирал на высшие области вселенной, превратилось в чувство давления от железного свода, который удерживает человека изгнанным из его дома за пределами. Но это «за пределами» действительно определяет новую концепцию физической вселенной и положение человека в ней.

Без запредельного мы не имеем ничего, кроме безнадежного мирового пессимизма. Его запредельное присутствие ограничивает содержимое космоса, который оказывается только частью реальности, от которой, следовательно, можно уйти. Царство божественного начинается там, где кончается космос, т.е. за Восьмой сферой. Общий гностический взгляд не пессимистический, не оптимистический, но эсхатологический: если мир плох, существует благость Бога, находящегося за пределами мира; если мир тюрьма, существует альтернатива ему; если человек заключен в мире, существует спасение из тюрьмы, и сила, что спасает.

Как продолжение темы гностической философии рекомендую посмотреть немецко-голландский документальный фильм 2005 года «Христианство до Христа?»

Путь к бессмертию лежит через смерть. Первым христианам казалось, что они очень близко к переходу в иной мир, они ещё были связаны с древнеегипетскими мистериями и и гностической религией. Христиане-иудеи не говорили о спасительной миссии жертвенной смерти Христа. Они считали, что Христос — это просвещённый просветитель, первооткрыватель. Не было непорочного зачатия, не было воскрешения, не было креста, а были только слова Иисуса, который сам — воплощение Божественной Мудрости.

Источник