Народная песня — 2
УКРАИНСКАЯ НАРОДНАЯ ПЕСНЯ:
«ОЙ, КУМ ДО КУМИ ЗАЛИЦЯВСЯ»
Ой, кум до куми залицявся,
Виорати пОлечко обіцявся.
Він орав, nриорав, приоруючи казав:
«Ти кума, ти душа,
Ти кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум до куми залицявся,
Посіяти конопельки обіцявся.
Він сіяв, присівав, присіваючи казав:
«Ти, кума, ти, душа,
Ти кругом, кума, хороша!»
Ой, кум до куми залицявся,
Вибирати конопельки обіцявся.
Він брав, вибирав, вибираючи казав:
«Ти, кума, ти, душа,
Ти кругом, кума, хороша!»
Ой, кум до куми залицявся,
Вимочити конопельки обіцявся.
Він мочив, примочав, примочаючи казав:
«Ти, кума, ти, душа,
Ти кругом, кума, хороша!»
Ой, кум до куми залицявся,
Витіпати конопельки обіцявся.
Він тіпав, витіпав, витіпаючи казав:
«Ти, кума, ти, душа,
Ти кругом, кума, хороша!»
Ой, кум до куми залицявся,
Випрясти конопельки обіцявся.
Він пряв, випрядав, випрядаючи казав:
«Ти, кума, ти, душа,
Ти кругом, кума, хороша!»
Ой, кум до куми залицявся,
Їй наткати полотна обіцявся.
Він ткав, витикав, витикаючи казав:
«Ти, кума, ти, душа,
Ти кругом, кума, хороша!»
Ой, кум до куми залицявся,
Їй пошити сорочечку обіцявся.
Він шив, вишивав, вишиваючи казав:
«Ти, кума, ти, душа,
Ти кругом, кума, хороша!»
Ой кум до куми залицявся,
Одягнути сорочечку обіцявся.
Він її одягав, одягаючи казав:
«Ти, кума, ти, душа,
Ти кругом, кума, ох і хороша!»
Хотя я и не переводчик, но поскольку мои поиски перевода
этой песни на русский язык не дали мне более менее нормального
результата, я попробовал сам сделать перевод этой украинской
народной песни на русский язык.
Вот что у меня получилось:
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
Вспахать пОлечко обещался.
Он пахал, да пахал, он пахал и повторял:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
Конопельки посеять обещался.
Он сеял, сеЯл, посевАя повторял:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
Выбирать конопельки обещался
Он брал, выбирал, выбирая повторял:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
Вымочить конопельки обещался.
Он мочил, примочал, примочая повторял:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
Вытеребить конопельки обещался.
Он бил, теребил, теребил и говорил:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
Выпрясти конопельки обещался.
Он прял, выпрядал, выпрядая повторял:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
Ей наткать полотна обещался.
Он ткал ей, да ткал, он ткал и повторял:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
Ей пошить он рубашечку обещался.
Он шил, вышивал, вышивая повторял:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, хороша!»
«Ой, кум куме в любви объяснялся,
На куму одеть рубашечку обещался.
Он её одевал, одевая повторял:
«Ты, кума, ты, душа,
Ты кругом, кума, ох и хороша!»
Всё моё детство до самой войны прошло в украинском селе, в Сумской области.
Часто по вечерам, особенно в воскресные и праздничные дни,
переодевшись и наскоро поужинав, чаще всего прямо на ходу,
почти на каждой улице собиралась молодёжь, иногда к ним
присоединялись любители пения и постарше. И разливалось по округе:
«Ой, туманы мої, розтумани. », или — «Летіла зозуля через мою хату,
сіла на калину та й стала кувати. », или — «Посіяла огірочки
близько над водою, сама буду поливати дрібною сльозою. ».
А вот украинскую народную песню «Ой, кум до куми залицявся» в нашем селе не пели. Впервые я услышал эту песню в 1944 году, когда лечился в военном госпитале в городе Сочи. Там её исполнял хор работников госпиталя.
Пели у нас и русские песни. Эти песни заводили на свадьбах или каких других застольях после очередной рюмки уже мужики старшего поколения. Прошедшие, прошедшие через Первую мировую или гражданскую войну, через Сибирь или тюрьмы.
или добровольно переселившиеся в дальние края в поисках «счастья», а затем возвратившиеся обратно. Жили в нашем селе несколько и русских мужиков. Одного я хорошо знал. Как рассказывали, появился он в селе ещё до моего рождения, с соседней Курской области, да и прижился у вдовы Насти.
Муж Насти не вернулся с гражданской, у Насти было двое детей, а их уже общая дочь Рая потом училась в одном классе со мной. Звали того курского мужика Яковом, а ещё — кацапом. И это «звание» не было оскорбительным, не имело никаких негативных понятий, просто означало, что человек этот «оттуда». И сам Яков за это не обижался, знал, что с этим словом ничего плохого о нём не думают. Он ничем не отличался от наших мужиков, сельских тружеников.
В соседней Курской области нас называли хохлами, мы тоже не воспринимали это, как что-то нехорошее в отношении к нам. Хорошее было время в этом плане. Но вернёмся к песням. Помню, пели у нас русские песни: «Ревела буря, гром гремел. », «По диким степям Забайкалья. »,«Бежал бродяга с Сахалина. ». А Курский Яков часто пел несколько строк из песни: «Звенит звонок ночной поверки, Ланцов задумал убежать, не стал он зори дожидаться, проворно печку стал ломать..».
Только в школе я узнал, что не эти песни составляют огромный репертуар русских песен, в том числе и народных. Не помню, с какого класса у нас начались уроки пения, на которых мы разучивали и пели песни, правда, только новые советские, в которых с каждым годом всё чаще звучало имя Сталина и о нашем счастливом детстве: «Как хорошо в стране советской жить. »
Источник
Текст песни Виктор Бахмутов — Люблю я чудные долины
Люблю я чудные долины,
Люблю я голубой простор.
Там хорошо рассвет встречать с любимой,
И слушать птиц прелестный разговор
Там соловей в кустах поет
И соловьиху к сердцу жмет.
Там филин сову обнимает, обещает, знай, обманет,
Замуж не возьмет.
Там пьяный заяц ждет лису,
Лиса давно с бобром в лесу.
Дают жизни зверь зверюшке, рак ракушке,
Кум куме, Ванюшка Нюшке,
Муж жене при луне,
Кто на елке, кто под елкой,
А мы на траве!
Мы живем на свете мало, мало,
И каждый день чего-то ждем.
Так давай, друзья по бокалу вмажем
И вместе эту песню допоем.
Там соловей в кустах поет
И соловьиху к сердцу жмет.
Там филин сову обнимает, обещает, знай, обманет,
Замуж не возьмет.
Там пьяный ежик ждет лису,
Лиса давно с бобром в лесу.
Дают жизни зверь зверюшке, рак ракушке,
Кум куме, Ванюшка Нюшке,
Муж жене при луне,
Кто на елке, кто под елкой,
А мы на траве!
Мне сегодня надо выпить, выпить,
Повеселиться я не прочь.
Как бы нам, друзья не влипнуть, влипнуть,
Скоротав с соседкой эту ночь.
Там соловей в кустах поет
И соловьиху к сердцу жмет.
Там филин сову обнимает, обещает, знай, обманет,
Замуж не возьмет.
Там пьяный заяц ждет лису,
Лиса давно с бобром в лесу.
Дают жизни зверь зверюшке, рак ракушке,
Кум куме, Ванюшка Нюшке,
А мы на траве!
I love the wonderful valleys,
I love the blue space.
It’s nice to meet dawn with your beloved,
And listen to the birds charming conversation
There the nightingale sings in the bushes
And the nightingale to the heart zhmet.
There the owl’s owl hugs, promises, know, deceives,
She will not marry.
There, a drunken hare awaits the fox,
The fox is long with the beaver in the forest.
Give life to the beast, shellfish,
Kum Kume, Vanyushka Nyushke,
Husband to wife with the moon,
Who is on the tree, who is under the tree,
And we are on the grass!
We live in the world a little, a little,
And every day we are waiting for something.
So come on, friends on a glass vmazhem
And together this song will be extruded.
There the nightingale sings in the bushes
And the nightingale to the heart zhmet.
There the owl’s owl hugs, promises, know, deceives,
She will not marry.
There’s a drunken hedgehog waiting for the fox,
The fox is long with the beaver in the forest.
Give life to the beast, shellfish,
Kum Kume, Vanyushka Nyushke,
Husband to wife with the moon,
Who is on the tree, who is under the tree,
And we are on the grass!
Today I need to drink, drink,
I do not mind having fun.
How could we, friends do not get stuck, get stuck,
After he and his neighbor crossed this night.
There the nightingale sings in the bushes
And the nightingale to the heart zhmet.
There the owl’s owl hugs, promises, know, deceives,
She will not marry.
There, a drunken hare awaits the fox,
The fox is long with the beaver in the forest.
Give life to the beast, shellfish,
Kum Kume, Vanyushka Nyushke,
And we are on the grass!
Источник
Кум куме при луне
Если б я был султан,
Я б имел трёх жён
И тройной красотой
Но с другой стороны
При таких делах
Столько бед и забот!
Совсем без жены.
С любой стороны.
Известным, получившим популярность, мелодиям он предпочитал пародии, часто совершенствованные им на елизаветовские актуальные мотивы.
Дурманом сладким веяло,
Когда цвели сады.
Когда вдруг пьяный вдребезги
Домой явился ты.
Но я уже не плакала
От пьяных мерзких глаз.
Гулять пошла счастливая
С соседом в первый раз.
Один раз в год ты трезвый был,
Один раз в год — цветы дарил.
Всего один лишь только раз
Скандалов не было у нас.
Один лишь раз, один лишь раз.
И я развод затеяла
Когда цвели сады.
Когда из вытрезвителя
Домой явился ты.
И я уже не прятала
Своих подбитых глаз,
И горько мама плакала,
Ждала с зарплатой мужа я
Когда цвели сады.
Когда в пивной за бочками
Свиньёй валялся ты.
И перегаром веяло
Карманы все проверила,
А в них нет ничего.
Один раз в год ты трезвый был,
Один раз в год — цветы дарил.
Всего один лишь только раз
Скандалов не было у нас.
Один лишь раз, один лишь раз.
Запомнив пародию, Флорик несколько дней подряд тихо напевал её на работе и дома. Ни на шаг не отстававшие от отца его малолетние дочки выучили слова пародии с ходу. Втроём они её и распевали. А потом, когда Флорик приходил с работы домой, особенно навеселе, девочки дружно запевали папе песню. А папа слушал. Бывало.
Когда Штефан тётки Марии, мой двоюродный брат, стал завклубом, Флорик уже закончил семь классов. Четырнадцать лет, по тогдашним понятиям, — почти взрослый человек. Не поднимаясь на сцену, Флорик, перед танцами устраивал самый настоящий театр. Гораздо занимательнее, чем когда по радио передавали «Театр у микрофона». А тут мы могли ещё и смотреть. О телевизорах мы тогда слышали только от побывавших в Москве сельчан. Флорик ставил посреди клуба стул и зажигал на нём свечку. Став в смиренной молитвенной позе и размахивая кадилом — привязанной на верёвке, керосиновой лампой без стекла, Флорик правил настоящую службу.
Вначале он что-то очень быстро-быстро и долго говорил неразборчиво. А вот пото-ом! Потом, расправив плечи и глядя в потолок, Флорик протяжно и громко запевал:
По нашему единодушному мнению Флорик правил службу, особенно «Аллилуйя», намного лучше брайковского попа. В такие минуты нам казалось, что на Флорике была одета длинная блестящая ряса, а на голове сверкала камилавка. Была одна неувязка. По нашему детскому разумению поп всегда должен быть с чёрными кучерями и такой же чёрной бородой.
Но это, как тогда думали и обсуждали мы, легко поправимо. Борода у Флорика и так скоро начнёт расти сама. А кучери и саму бороду можно покрасить в любой цвет. Приезжает же из самой Москвы невестка старой Гельчехи летом ежегодно с волосами, каждый раз выкрашенными в другой цвет. Один раз приехала рыжая-рыжая, совсем как огонь.
— Когда Флорик завьёт завивку и покрасит чёрным кучери, у нас в селе будет собственный поп. — наивно полагали мы, младшие.
С подросткового возраста Флорик великолепно декламировал стихи. Некоторые стихи стали, как сейчас принято говорить, деревенским хитом:
С кумом скинулись потрохе — вже пъемо,
Кум на МАЗi я на ГАЗi — iдемо,
Кум рулюе, я газую — спiшемо.
Стовп попэрэду маяче — летемо!
До стовпа лешевсi мэтр — зибъемо!
Кум на дротi, я на плотi — весемо,
Кум в гiпсах, я в бiнтах — лежемо.
Кума рiжут, менэ колят — терпемо,
Кум в могилi, я в Сiбiру — живемо! и так далее.
Флорик много лет подряд талантливо дописывал этот известный стихотворный монолог. А его стихи и миниатюры в лицах! Мы забывали, что на сцене всего лишь единственный Флорик.
Меня поражала и притягивала игра на пищике — своеобразном музыкальном инструменте. Это был вырезанный из киноплёнки небольшой язычок. Многие ребята освоили этот, ни на что не похожий, музыкальный инструмент. Флорик, Адольф Кордибановский, Мишка Бенга, Мирча Кучер и другие ребята образовывали оркестры, талантливо играя различные мелодии. Пищики, казалось, у них говорили человеческим голосом. Ихним песням не нужны были слова. У меня же, как я ни старался, ничего не получалось.
Но коронными всегда считались исполненные Флориком на сцене сельского клуба миниатюры пантомимо. Этот номер мы тогда называли «Пантаниной». Перед глазами разворачиваются немые сцены. Флорик, казалось, совершал невероятное. Когда он ходил по сцене, изображая человека, идущего по тонкой, качающейся проволоке, мне казалось что ноги Флорика находятся гораздо выше сцены. Взгляд детворы упирался в середину сцены, надеясь увидеть проволоку, которой не было.
Когда Флорик изображал человека, запертого в стеклянной комнате и ищущего выход, нам казалось, что мы видим стеклянные стены, по которым искали выход Флориковы руки. Мы даже слышали хлопанье ладоней по прозрачной стенке. А когда Флорик, стоя на сцене, изображал срывающего с дерева фрукты, мы были уверены, что видим в руке Флорика сорванное яблоко. А ещё, на сцене Флорик делал вид, что шагая, нечаянно нашел целый рубль. Незабываема его торжествующая поза, поднятая на уровень глаз пустая рука, в которой мы, сидящие в зале, видели найденный рубль.
При зрителях Флорик весь расцветал. Восторженное лицо, глаза его блестели и метали молнии юмора в зрительный зал. На сцене он весь искрился. Он весь излучал оптимизм. Казалось, он сейчас приподнимется, невесомый, и плавно полетит над сценой и зрителями.
Много лет позже Флорик заведовал сельским клубом. Участники художественной самодеятельности давали представления на сцене нашего клуба, выезжали с концертами в другие сёла. А к нам, помню, из Кайтановки творческая молодежь наносила ответные визиты. Последние годы Флорик работал художником-оформителем в совхозе и нашем клубе.
Через всю свою жизнь, с самого детства и до конца Флорик — Кварта (Кварта — кружка на четверть литра — польск) пронёс дружбу с одногодками: Сашей Мищишиным — Штицей (Штиця — спица — укр), моим двоюродным братом Борей Мищишиным — Загой ( Зага — картавое от зараз — сейчас — укр). и троюродным братом Васей Единаком — Цыганом. Кличка Цыган пошла с первого дня в первом классе. На первом же в своей жизни уроке Вася, сильно утомившись и здорово проголодавшись, вытащил из торбочки кусок сала с хлебом и чесноком. Невозмутимо разложил всё на парте, почистил зубец чеснока. Шелуху аккуратно смёл ладонью в углубление для чернильницы. Учитель отреагировал немедленно:
— Что ты разложил сало на парте, как цыган фой у дороги? «Фой — портативный цыганский кузнечный мех».
В далёком детстве к их дружбе сельчане относились с немалой долей озабоченности, если не сказать с опаской.
В селе тогда, бывало, случались события неординарного характера. Во время обеденного перерыва лошади, жевавшие овёс у ворот придремавшего на обед ездового, вдруг оказывались связанными и надёжно сплетенными одной косичкой втрое на два хвоста. Усевшись после обеда на облучок телеги, ездовый вдруг слезал, громко поминая чьих-то предков. И долго расплетал и развязывал сплетенные воедино хвосты. Под конец, глянув на солнце, стремительно идущее в сторону заката, не выдерживал и срезал оставшиеся узлы вместе с волосом.
Случалось, идущая в стаде с Куболты телка неожиданно, как на скачках, мчалась по селу галопом с привязанной к хвосту консервной банкой, заполненной, тарахтевшими в ней гвоздями и гайками. То, вдруг, вода в колодце, что в самом центре села, куда водили утром и вечером на водопой колхозных лошадей, вдруг оказывалась окрашенной в малиновый цвет анилиновым красителем для шерсти, исчезнувшим с досок за сельским кооперативом во дворе Суфраёв.
Источник