МЕТАФОРЫ, ОБРАЗЫ И СИМВОЛЫ, СВЯЗАННЫЕ С ЛУНОЙ, В ПОЭЗИИ Н. ГУМИЛЕВА
Метафоры, образы и символы, связанные с луной, часто встречаются в сборнике китайских стихов Н. Гумилева «Фарфоровый павильон». Этот сборник представляет собой вольные переводы китайской поэзии эпохи Тан. Владычица-луна была для китайских поэтов древности символом красоты и вдохновения и в то же время воплощением Запредельного, Неведомого.
Ключевые слова: метафора, образ, символ, луна, китайская поэзия эпохи Тан, русская поэзия Серебряного века
Metaphors, images and symbols, associated with the Moon, occur frequently in the collection of Chinese poems by N. Gumilev’s «The Porcelain pavilion». This is a collection of free translations of Chinese poetry of the Tang dynasty period. Mistress-the Moon was for the ancient Chinese poets a symbol of beauty and inspiration and at the same time, the embodiment of the Transcendent, the Unknown.
Key words: metaphor, image, symbol, moon, Chinese Tang dynasty poetry, Russian poetry of the Silver age
Метафоры, образы и символы, связанные с луной, очень важны для поэзии Н. Гумилева. «Метафора – не простое сравнение, а сравнение, доведенное до такой степени близости сравниваемых предметов, что они как бы полностью сливаются друг с другом в воображении автора», — пишет Э.Я. Фесенко [6, С. 155].
В незавершенной китайской поэме Н. Гумилева «Два сна» герой-ребенок по имени Тен Вэй читает «старинные стихи», принадлежавшие на самом деле поэту эпохи Тан Лю Вэю («Луна уже покинула утесы, / Прозрачным море золотом полно…») [2, С. 364]. Вольный перевод стихотворения Лю Вэя «Луна на море» («Луна уже покинула утесы…») помещен и в сборник «китайских стихов» Н. Гумилева «Фарфоровый павильон». Замысел «китайской поэмы» возник у Гумилева в момент работы над «Фарфоровым павильоном», а перевод стихотворения Лю Вэя «Луна на море» вошел в поэму в качестве «старинных стихов», которые читает мечтатель Тен Вэй гостям своего отца – «ученейшего мандарина».
В стихотворении «Луна на море» стихотворении «Луна на море» сцена созерцания луны (лунного столба, отраженного в море) связана с образом «рощ рая» и мотивом странствия к раю, характерным для творчества Гумилева: «Другие верят, / Это к рощам рая / Уходят тени набожных людей, / А третьи с ними спорят, утверждая, / Что это караваны лебедей» [2, С. 364].
Образ поэта, влюбленного в луну, присутствует в стихотворении «Поэт» из сборника «Фарфоровый павильон», представляющем собой вольный перевод стихотворения Чжан Жо-Сюя. «Я слышал из сада, как женщина пела, / Но я, я смотрел на луну…» [2, С. 367], — восклицает лирический герой этого стихотворения. В китайской поэзии, начиная с народных песен «Шицзина» и юэфу, луна была одним из любимейших образов- символов. Согласно китайской мифологии, луна представляет собой квинтэссенцию Инь, а с Инь начинается в этом мире все сущее. Поэтому луна бередит душу, будит воспоминания, влечет за собой длинную цепь поэтических ассоциаций. Луна источником постоянного эстетического наслаждения, объектом поэтического поклонения. У поэтов было принято в одиночку или вместе с друзьями гулять тихой лунной ночью, любуясь озаренным луной пейзажем. Музыка, вино, изысканные беседы, белоснежный лотос или другие цветы считались атрибутами утонченного времяпрепровождения.
На стихотворение «Поэт» повлияла характерная для творчества Гумилева трактовка луны как магического и, в то же время, женственно-коварного начала. Лирической героиней поэзии Н.С. Гумилева стала «дева Луны», находящаяся под покровительством богины Луны (Дианы-Артемиды, Истар-Астарты и других богинь «лунного» пантеона). Одну из самых ярких трактовок образа-символа луны мы находим в неоконченной повести «Гибели обреченные»: «Одного только боялся он – луны. Когда всходила она, та, которой он не смел назвать имя, он чувствовал, как томление, доходящее до ужаса, мучительная грусть и еще что-то кольцом охватывает его сердце, и ему хотелось острым камнем разодрать себе грудь, броситься с утеса в море, сделать что-нибудь ужасное и непоправимое, только бы уйти от этого взгляда, печально вопрошающего о том, на что нет ответа» [3, Т.6, С. 10].
Метафора «взгляд луны», присутствующая в этом фрагменте, используется для того, чтобы подчеркнуть «нездешний ужас», охвативший героя под этим взглядом, подобным взгляду коварной женщины. Под пристальным взглядом луны герой чувствует близость неизвестного, запредельного начала бытия. Тремограст из «Гибели обреченных» любит солнце, ветер и море, но страшится луны, которую воспринимает как врага, с которым рано или поздно придется столкнуться («Еще не раз во времени встретятся их взоры, перекрестятся их пути, и одному из них придется уступить» — [3, Т. 6, С. 10]). В стихотворении «Поэт» лирический герой чувствует ответный взгляд богини-Луны («Не вовсе чужой я прекрасной богине, / Ответный я чувствую взгляд» [2, С. 368]) и видит в луне «зеркало души», в которое не может не заглянуть подлинный поэт.
В стихотворении «Поэт» лирический герой не только глядится в зеркало луны, но и уподобляет «зеркалу духа» свое собственное сознание («Во взоры поэтов, забывших про женщин, / Отрадно смотреться луне, / Как в полные блеска чешуи драконов, / Священных поэтов морей» [2, С. 368]).
Гумилев использует метафору «смотреться луне», подчеркивая, что луна, как женщина – в зеркало, смотрит в глаза поэта. Упоминание о чешуе драконов связано с тем, что рисунок, напоминавший чешую священного дракона, наносился на одеяние китайских императоров. Китайский дракон «Лунь» вместе с единорогом, фениксом и черепахой считался одним из четырех священных животных и входил в «четверку совершенных». Лунь в китайской мифологии наделен божественным достоинством и подобен ангелу, который вместе с тем лев. Считалось, что чешуя дракона своим блеском подобна драгоценным камням и зеркалам.
Интересно, что игра на флейте в лунную ночь символизировала в китайской культуре единение с природой и с прекрасным. Флейта считалась божественным инструментом, на магические звуки которого слетаются фениксы. Луна воплощала собой мир человеческой души: жители древнего Китая верили, что душа возникает из лунного света. В эпоху Тан верили, что «дивно украшенная флейта» достойна того, чтобы приветствовать луну. Более того, именно звуками флейты приветствовали луну любимые Гумилевым поэты эпохи Тан (VII – X ст.). Поэты эпохи Тан обращались к горам и луне как к образам-символам духовного (гора) и душевного (луна) начала. О связи магического лунного начала с женщиной говорят и строки из стихотворения «Дом» (перевод ст- ния Ду Фу), входящего в «Фарфоровый павильон»: «Но женщина в лодке скользнула / Вторым отраженьем луны.
/ И если она пожелает, / И если позволит луна, / Я дом себе новый построю / В неведомом сердце ее» [2, С. 368].
Луна, опять же, сравнивается с повелевающей женщиной, с неким божеством, приказывающим поэту. Для передачи этой последовательности значений используется метафора «позволит луна» («если позволит луна»). Метафорический образ дома, построенного в сердце красавицы, подобной луне, вводится в ткань стихотворения, чтобы подчеркнуть желание поэта передать свои чувства недоступной возлюбленной, поселить их в ее сердце («дом в ее сердце построю»).
В «китайских стихах» из сборника «Фарфоровый павильон» изображены мудрецы-поэты, вдохновленные природой и мирозданием: горами, луной, зеркальной озерной гладью. Однако, вместо волшебных садов с розами и жасмином, как в пьесе «Дитя Аллаха» (сцена в саду Гафиза), перед нами бамбуковые рощи, в которых мудрецы собираются для чтения стихов. Бамбуковая роща (чаща) или сад символизировали в культуре древнего Китая идеальное место для медитации, уголок покоя и просветления. Последнее было связано с магическими свойствами, которые в китайской культуре приписывали бамбуку. Посохи монахов и флейты делались из бамбука, а сам бамбук символизировал благородство души, прямоту, стойкость и мудрость. Бамбуковые сады в древнем Китае и Индокитае окружали монастыри или располагались неподалеку от монастырей.
Особенно известен был монастырь Чжулиньсы, расположенный посреди бамбуковой рощи на горе Лушань. Древний монастырь, расположенный на горе Лушань, был излюбленным местом паломничества Цзи Кана (223-262), выдающегося поэта времен династии Цзинь, и шести его друзей-стихотворцев, именовавших себя Мудрецами из Бамбуковой рощи». В стихотворении «Семья» изображено некое идеальное пространство, расположенное рядом с бамбуковой рощей, где можно ощутить полное блаженство и покой. Это пространство подобно райскому саду, «раю земному».
В своих произведениях Гумилев обращался к самому яркому и величественному периоду истории древнего Китая – эпохе Тан. В эту эпоху творили величайшие поэты средневекового Китая – Ли Бо, Ду Фу, Лю Вэй и другие. Луи Аллен, сопоставлявший стихотворения «Прапамять», «Заблудившийся трамвай» и поэму «Два сна», пришел к выводу, что для этих текстов характерен общий мотив, связанный с поиском дороги в Индию. В Архиве Гл. Струве хранится черновой набросок плана поэмы, в котором в пункте «Глава III» значится: «Печаль. Разговор об Индии. Золотая гора. Дракон недоволен». С «Фарфоровым павильоном» перекликается присутствующий в «Двух снах» образ Желтой реки и звонко поющих лодочников («А за стеной из тростника, / Работы тщательной и тонкой, / Шумела Желтая река / И пели лодочники звонко» — [2, С. 371]). Под Желтой рекой здесь подразумевается священная река Китая – Хуанхэ.
Под «лодочниками», звонко поющими на священной Желтой реке, в поэме «Два сна» подразумеваются, вероятно, поэты, легкие ладьи которых тревожили зеркальную поверхность китайских рек и озер. Образ «легкой ладьи» присутствует в стихотворении «Счастье» из «Фарфорового павильона» («И если владеешь ты легкой ладьей, / Вином и женщиной милой, / Чего тебе надо еще? Ты во всем / Подобен гениям неба» [2, С. 367]). Последним объясняется эпизод побега Ю-це (Лай-це) с лодочниками, присутствующий в плане поэмы (Глава VI. Побег Ю-це с лодочниками).
Простота, ясность и точность была присуща поэзии эпохи Тан, с лучшими образцами которой Гумилев познакомил читателей в «Фарфоровом павильоне». Великие поэтические произведения, созданные в эпоху Тан, символизировали для Гумилева культуру и эстетику Китая – священной страны поэтов-пророков древности. Образ-символ луны был очень важен для китайской поэзии эпохи Тан и передавался с помощью целого ряда знаковых метафор, многие из которых Гумилеву удалось воспроизвести и передать в сборнике «Фарфоровый павильон» с помощью выразительных средств русского языка.
Список литературы
1. Аллен Л. «Заблудившийся трамвай» Н.С. Гумилева. Комментарии к строфам // Аллен Л. Этюды о русской литературе. Л., 1989. С. 123
2. Гумилев Н. Золотое сердце России. Сочинения. Кишинев: Литература артистикэ, 1990.
3. Гумилев Н. Полное собрание сочинений в 10 т. М.: Воскресенье, 1997-2008.
4. Гумилев Н. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Издание третье. Л.: 1988. С. 276.
5. Куликова Е.Ю. «Дальние небеса» Николая Гумилева. Поэзия. Проза. Переводы. Новосибирск: ИД «Свиньин и сыновья», 2015.
6. Фесенко Э.Я. Теория литературы. М.: Академический проект, Фонд «Мир», 2008.
Источник
По конкурсу Метафора, ч. 1
На мой взгляд, это наиболее сложный в серии Тропы конкурсный тур. Метафоры в наших стихах встречаются достаточно часто. Они не имеет столь четкой конструкции , как например, тропы вида сравнения (где есть особые «сравнивающие» слова) или вида эпитет (образы-характеристики, отвечающие на вопрос — Какой?), более того, метафоры легко спутать со сравнениями и эпитетами, потому что они тоже и определяют объект, и сравнивают его с чем-то нам знакомым.
Что характеризуют метафору? Вспомним ее определение: это речевой оборот, вид сложного тропа, при котором свойства одного явления (предмета, понятия) переносятся на другое. Метафора содержит скрытое сравнение, образное уподобление явлений с помощью использования переносного значения слов. В метафоре то, с чем сравнивается предмет, лишь подразумевается автором.
Главное слово в этом определении — ПЕРЕНОС. С помощью метафоры мы говорим о чем-то, употребляя свойства, этому не свойственные, а только напоминающие нам что-то. Мы подразумеваем сравнение, но не делаем его явно с помощью специальных слов (как, будто, словно. ). Метафора чаще всего имеет отношение к действию, гораздо реже — к качеству определяемого слова.
Зачем мы используем в стихах метафоры? Это средство создание образа в литературной речи: поэт не просто описывает то, что он видит и знает, (это вам не научная статья, не деловое письмо!), а хочет помочь читателю УВИДЕТЬ и ОЩУТИТЬ то, что автор имеет в виду, как он это видит и чувствует. Поэтический образ — это всегда чуть больше, чем детальное и правильное описание, это то, что нам запоминается (должно запоминаться!) и что сообщает нам не столько о предмете, сколько о лирическом герое — его состоянии и внутреннем мире. Поэзия без метафор, конечно, возможна, но с метафорами она гораздо ярче, выразительнее. Хотя.
Метафора — это всегда подводный камень. Ею нужно уметь пользоваться, остерегаясь «пересолить»: слишком много метафор в стихах так же плохо, как и их полное отсутствие. Но самое главное требование к метафоре — это ее НАСУЩНОСТЬ ДЛЯ СОДЕРЖАНИЯ и АДЕКВАТНОСТЬ.
Метафора должна служить мысли автора, дополнять ее, а не заменять отсутствие оной. При любой ее неожиданности и оригинальности, метафора должна быть ПРЕДСТАВИМА и применена К МЕСТУ, а не жить самой по себе — не заполнять строку чем-то безумно красивым, но столь же «безумно» непонятным и не представимым.
А еще метафора (как, впрочем, и любой другой троп!) особенно хороша тогда, когда она ПРОДОЛЖЕНА, РАСКРЫТА в теме стихов, то есть, либо ее наполнение раскрывается автором дальнейшим содержанием, либо она включена В определенную СИСТЕМУ ОБРАЗОВ. Например, начал автор сравнивать что-то с музыкой — пусть и еще несколько его тропов продолжат этот музыкальный ряд — будут иметь отношение к звукам, мелодиям или музыкальным инструментам (тому, что слышит ухо, а не к тому, что видит глаз, например. ) Начал автор сравнивать что-то с танцем, с движением — пусть и дальнейшие тропы будут подобраны из этой же группы образов и т.д. Как только в одном коротком стихотворении появляется множество разнородных тропов — никак не связанных друг с другом, не продолженных, ни чем не поддерживающих и не раскрывающих тему стихотворения, так все стихотворение становится любительским «винегретом» — его содержание не запоминается, а авторская мысль теряется, отношение к автору стихов — снижается. Метафора — это то, что показывает либо профессионализм автора, либо его дилетантизм.
Самое удивительное, что в хорошем (профессионально написанном) стихотворении метафоры, как правило, незаметны: они настолько естественно, непринужденно положены в строку, что их не замечаешь, хотя именно благодаря им стихи кажутся объемными, зримыми, из метафор не просто узнаешь то, о чем рассказывает тебе автор стихами, а ВИДИШЬ это, ощущаешь, улавливаешь СОСТОЯНИЕ и НАСТРОЕНИЕ, которое передают тебе метафоры. И совсем не важно, насколько эти метафоры редки, необычны, ослепительно ярки — хорошие метафоры никогда «не выпирают из текста», не берут на себя все внимание читателя, а только СЛУЖАТ содержанию. Знакомыми словами талантливые метафоры создают незнакомый и неожиданный образ.
Мой обзор будет состоять из двух частей. Для изучения метафор вам вполне достаточно прочесть только первую часть. В ней я хочу показать вам несколько разных по стилю письма стихотворений участников конкурса, которые (конечно же — только на мой взгляд!) не просто хороши сами по себе или чем-то понравились мне по их содержанию, а исключительно те, где автор удачно применил в них метафоры, где все тропы и уместны, и выразительны, и небанальны, служат содержанию, а не живут сами по себе — для украшения и привлечения к себе внимания неискушенных читателей. Во второй части статьи я постараюсь показать вам примеры плохой техники и поразмышлять над ошибками.
Начнем с хорошего.
Напоминаю, номер перед стихами ЭТОЙ ЧАСТИ СТАТЬИ = номеру участника в анонимном пакете. Заглавными буквами в тексте выделены ТРОПЫ вида МЕТАФОРА (без входящих в их о состав других тропов и дополнений).
8. Человеку дождя. Любовь Левитина
ВЕЧЕР, полный дурмана и запахов леса,
ОБНИМАЕТ ЛУНУ, В ЗАНЕБЕСЬЕ МАНЯ,
Дождевою, почти непрозрачной ЗАВЕСОЙ
ОТДЕЛЯЕТ ПРОСТРАНСТВО ТВОЁ ОТ МЕНЯ.
ОТПУСКАЕТ К ЗЕМЛЕ беспокойные СТРУИ,
ТЕ ВОНЗАЮТСЯ — каждая, словно копьё,
МИЛЛИОНАМИ жгучих шальных ПОЦЕЛУЕВ
ВОЗБУЖДАЯ ЕЁ И ПИТАЯ ЕЁ.
Ты врождённо влюблён в эту ДРОЖЬ НЕБОСВОДА,
в эту зыбкую хлябь и унылую хмарь,
близкий мне человек из осенней породы,
ПОЛОЖИВШИЙ ЛЮБОВЬ ПОД ДОЖДЁМ НА АЛТАРЬ.
Слыша ВЗДОХИ ОРГАНА В ТРУБЕ ВОДОСТОЧНОЙ,
рвёшься слиться с водой, раствориться в дожде
и, ГЛОТАЯ ВЗАХЛЁБ ВЛАЖНЫЙ ВОЗДУХ непрочный,
ты ТЕРЯЕШЬСЯ В НЁМ. Ты везде и нигде.
Молчаливые тучи — небесные профи
ПО ЭСКИЗАМ ВЕТРОВ ИЗ ДАЛЁКИХ СТОРОН
ЛЕПЯТ В НЕБЕ ТВОЙ БЛЕДНЫЙ ЗАДУМЧИВЫЙ ПРОФИЛЬ,
ОН ИЗ РАЗНЫХ ДОЖДЕЙ ДЛЯ МЕНЯ СОТВОРЁН.
Силуэты домов за стеклом эфемерны,
МИР СТУЧИТСЯ В ОКНО, НЕ ПРОСЯСЬ НА НОЧЛЕГ.
В КАЖДОЙ КАПЛЕ ДОЖДЯ лебединую верность
Я ХРАНЮ ДЛЯ ТЕБЯ, странный мой человек.
Стихи, богатые метафорами. Практически каждая строчка — метафорична, но все вместе они «об одном», не грешат мешаниной сравнений и вычурностью каждой, а создают зримую и понятную картину природы и настроения. Поэтому — хорошо!
9. Ах, осень, — царская особа! Альмира Камалова
Ах, осень, — царская особа!
Прощальный королевский ЖЕСТ —
ИЗ ЗОЛОТА ВЫСОКОЙ ПРОБЫ
НАРЯДЫ СШИЛА ДЛЯ ФИЕСТ.
УСТРОИВ КАРНАВАЛ осенний,
НЕ ПОЖАЛЕЛА ЯНТАРЯ.
НЕ ВЕДАЛИ ДАРОВ бесценней:
НИ ЛЕС, НИ ГОРЫ, НИ ПОЛЯ.
КОРОНЫ царские НАДЕЛА
На клён, берёзу и ольху.
РЯБИНА робкая ЗАРДЕЛАСЬ:
— Теперь ПОНРАВЛЮСЬ ЖЕНИХУ.
Пусть тот наряд недолговечен,-
Щедрот осенних не забыть.
И, как-нибудь, — при новой встрече
ПОЗВОЛИТ осень вновь ЦАРИТЬ.
Здесь мне понравилась единая система образов — осенний карнавал нарядов растений. Осенний парк (или лес) автором олицетворен (хотя олицетворение — это частный вид метафоры и тема другого тура!). Все метафоры-олицетворения достаточно ожидаемые, довольно простые, но все вместе они создают слаженный ансамбль образов и зримую картинку. Поэтому — хорошо сделано!
12. Неси меня, моя строка. Борис Поляков 2
Неси меня, моя строка!
А вот куда, и сам не знаю,
Когда тебя я начинаю –
ДОЧУРКОЙ НЯНЧУ НА РУКАХ…
Неси меня ВОЛНОЙ ГРЕХА,
ПОЛУНОЧНОГО НЕТЕРПЕНЬЯ
НА ПЬЯНЫЙ ПРАЗДНИК ОТКРОВЕНЬЯ,
На ПИР РОДНОГО ЯЗЫКА.
ВОЛНОЙ СТЫДА неси меня,
Прихлынув утром к изголовью, –
В ОБХОД ТЩЕТЫ И СУЕСЛОВЬЯ,
И АНГЕЛОВ, И ВОРОНЬЯ.
И ВЫПЛЕСНИ ВОЛНОЙ ЛЮБВИ,
ОТМЫВ от похотливой славы,
На СУД СЕРДЕЦ, святой и правый –
И тем спаси и погуби.
Совсем иной стиль стихов — подражание высокому стилю золотого века поэзии, классике. К сожалению — великому сожалению! — таким языком ныне уже не говорят. Метафор здесь много и они очень гармонично вросли во фразы, мысль нигде не натыкается на «метафоричность», тропы — естественные носители содержания стихов. Великолепный язык, фрагменты которого мы многократно прочитывали и у русских классиков — Пушкина, Лермонтова. Отлично, хотя очень хочется чуть больше авторского языка.
13. Лицо сатиновой осины. Зинаида Палайя
ЛИЦО САТИНОВОЙ ОСИНЫ
мне улыбается хитро.
Я ненавязчиво спросила:
– Добро тебе ВСТРЕЧАТЬ ПАРОМ
С ТОЙ СТОРОНЫ ДНЕВНОГО СВЕТА
и СНЕЖНЫЙ КУПОЛ МАСТЕРИТЬ,
ПРОТЯГИВАЯ в дом согретый
ЗВУЧАЩУЮ ПРОХЛАДОЙ НИТЬ?
– Ох, как добро! – едва кивает
ЗАСАХАРЕННОЙ ГОЛОВОЙ.
Мой чай тихонько остывает,
подслушивая разговор.
Вновь кипячу холодный чайник
и думаю: она права –
СЧАСТЛИВИТ УТРОМ беспечальным
и СЫПЛЕТ САХАРОМ СЛОВА.
Одно из самых любопытных стихотворений. Тропы необычные, местами трудно представимые: почему осина — сатиновая? А потом вспоминаешь лист осины — с более светлой «подкладочной» стороной и почти матерчатой мягкостью и понимаешь смысл этого тропа — «сатиновой» осины. Метафоры точны, им почему-то веришь, представив себе картинку этой, видимо, покрывшейся инеем осины, еще не сбросившей свои листья. Мне очень понравилась такая олицетворенная осина, которая «счастливит» и «сыплет сахаром слова». И даже «звучащая прохладой нить» заинтересовала, мне захотелось подумать о смысле этого непростого образа.
14. Отвлечённо. Любовь Голейчук Коэн Белл
. С КАКОЙ ЛУНЫ УПАЛА эта ГРУСТЬ
Мне прямо В ДУШУ, ласково сияя?
И СКОЛЬКО ЛУН – я подсчитать боюсь –
ПОКРЫЛИ ВЫСЬ от края и до края?
СМОТРЮ ПОВЕРХ СОБЫТИЙ и голов,
Чужая всем, сама себе чужая,
Избавившись от логики оков,
ПРЫЖКОМ В СЕБЯ СОЗНАНЬЕ УСЛАЖДАЯ.
Не упрекай за отвлечённый взгляд,
Не укоряй за странные привычки,
Ты знаешь, как ПО ОСЕНИ БОЛЯТ
СЛОВА И ЗВУКИ, ТОЧКИ И КАВЫЧКИ?!
Я ВТИСНУ В ЛИСТ СВОЙ одинокий МИР:
В РЕАЛЬНОСТИ ЕМУ НЕ ПОМЕСТИТЬСЯ!
Кружу над строчкой, руки заломив,
Не женщина – голодная орлица.
А ты поймёшь когда – нибудь потом:
В пересеченье разных измерений,
СТРАДАЮЩИЕ ОБА СЛЕПОТОЙ,
ДРУГ ДРУГУ МЫ ВИДНЫ В ЧАСЫ ГОРЕНИЙ.
Но как суметь гореть и не сгорать,
Приобретая видимость в пространстве,
Когда НЕПОНИМАНИЯ ГОРА
К ПЛЕЧУ ПРИНИКЛА тяжко и бесстрастно?
Я не вздыхаю. знаю: там, внутри
Описанных процессов и явлений,
Однажды кто-то трепетно узрит
МОЙ ТАЙНЫЙ СВЕТ ВСЕХ ЛУННЫХ ОТКРОВЕНИЙ.
Еще одни прекрасные стихи и совершенно иной тип метафор. Здесь больше психологии, размышлений поэта, описания внутреннего состояния, чем передачи внешней картинки. Образы выполнены простыми словами, но очень выразительны: «страдающие оба слепотой, друг другу мы видны в часы горений» или » когда непонимания гора
к плечу приникла». А это: «прыжком в себя сознанье услаждая»? Интересные метафоры- находки!
16. Ночь июльская в деревне. Владимир Квашнин 2
СПЯТ ТУМАНЫ за КАЛИТКОЙ.
ЛЕС ОКУТАН крепким СНОМ.
Ночь, серебряную нитку
ВЬЁТ В ЛУГАХ ВЕРЕТЕНОМ.
Домовёнок СПИТ ЗА ПЕЧКОЙ.
Смолк на пойме хор гусей.
БРОДИТ ПО НЕБУ С УЗДЕЧКОЙ
ЗА КЕНТАВРАМИ ПЕРСЕЙ.
Спят в тайге лесные звери,
Спит на дне в корягах сом,
МЕСЯЦ, ТКНУЛСЯ, словно мерин,
В ТОРБУ ЗВЁЗДНУЮ с овсом.
КТО С КОВША, КТО ПОВАРЁШКОЙ
ЛЬЮТ Медведицы, кто скор,
С НЕБА ЗВЁЗДНУЮ ОКРОШКУ
В БЛЮДЦА КРУГЛЫЕ ОЗЁР.
А вокруг уже светает.
ПЕЧИ БУДЯТ ДОМОВЯТ.
Звёзды искорками ТАЮТ,
Травы РОСАМИ ЗВЕНЯТ.
СЕЛ ТУМАН НА ОГОРОДЕ.
И ЗА РЕЧКОЮ В ПАРЧЕ
ЗОРЬКА ЛЕТНЯЯ ВЫХОДИТ
С КОРОМЫСЛОМ НА ПЛЕЧЕ.
Еще один стиль письма — здесь что-то фольклорное, в котором все вокруг — живое, все олицетворено: и вещи, и явления, и животные, и даже сказочные персонажи: » домовёнок спит за печкой » и далее, в концовке — «печи будят домовят», а на улице — «сел туман на огороде, и за речкою в парче зорька летняя выходит с коромыслом на плече». Большинству судей более всего приглянулись метафоры именно этого стихотворения.
37. Река. Ольга Рачицкая
СКИНЕМ ОДЕЖДЫ –
ПРОШЛОГО СКУЧНЫЕ ДНИ.
Стыд наготы нас пьянит.
ВОЛНЫ небрежно
СМОЮТ цепочку следов —
СВЯЗЬ МЕЖДУ «ПОСЛЕ» И «ДО».
НАШИ ЛАДОНИ —
БЕЛАЯ СТАЙКА ПЛОТВЫ.
В НЕЖНОСТИ ТОНЕМ:
КАЖДЫЙ К ПУСТЫНЕ ПРИВЫК.
Стихи написаны в старинной твердой форме «вилланель». И метафоры этого стихотворения совсем не похожи на метафоры предыдущего: они все — символы, все несут переносное и даже многослойное значение: «одежды –прошлого скучные дни»; «цепочка следов — связь между «после» и «до»»; «в нежности тонем: каждый к пустыне привык».
44. Мелодии Павловского парка. Елена Заостровцева
Какое утро!
ЗАНАВЕСОМ СИНИМ
ИГРАЕТ НЕБО В ТРЕПЕТНОМ СИЯНЬЕ.
Сегодня отмечает парк старинный
Верхушку лета, день солнцестоянья.
Над пёстрым лугом, у границы леса
РАСКИНУЛИ ШАТРЫ ЦЫГАНКИ-ЕЛИ.
ПРЕЛЮДИЮ ИЗ ЗВОНКИХ ПТИЧЬИХ ПЕСЕН
СЫГРАЛ ИЮНЬ на тоненькой свирели.
Мелодиями Павловского парка
Наполнен мир — и снова жизнь ликует:
ТО НЕЖНО, ТО НЕИСТОВО И ЖАРКО
ПОЮТ ЛУЧИ СКВОЗЬ ЗЕЛЕНЬ ЗОЛОТУЮ.
МЕЛОДИЯМИ Павловского парка
ПЛЕНИЛСЯ ТЁПЛЫЙ ВЕТЕР в одночасье —
И ЗАКРУЖИЛСЯ ЛИХО, ПО-ГУСАРСКИ
С БЕРЁЗКОЙ ЮНОЙ в вечном Венском вальсе!
С мелодиями Павловского парка —
СИМФОНИЕЙ ЛИСТВЫ, ВОДЫ И СВЕТА —
Сквозь радуги сверкающую арку
В КОРОНЕ ИЗУМРУДНОЙ ВХОДИТ ЛЕТО .
Очень профессиональное, изысканное, интеллигентное стихотворение. Во-первых, общая система образов: мелодия парка, где все описывается через СИМФОНИЮ — полифонию разных звуков (листвы, воды, света, архитектуры), где все ликует и кружится в вальсе: и ветер с березкой, и цыганки-ели, и играющий на свирели июнь, и поющие лучи солнца, и вся ликующая жизнь. Во-вторых, каждая метафора работает — не выпирает из текста, не красуется редкостью слов, а гармонично сливается с содержанием, точно и выразительно передает настроение автора.
50. Ночь и день. Евгений Аксельрод
УХОДИТ НОЧЬ, СУЖАЯ ТЁМНЫЕ ЗРАЧКИ,
ОГНЁМ ХОЛОДНЫМ ЗАЖИГАЯ ОКНА.
И снова нам замаливать грехи,
Гореть и дрогнуть, засыхать и мокнуть.
И снова ДЕНЬ, вчерашнего близнец,
НАЧНЁТ СКУЛИТЬ У КАЖДОГО ПОРОГА,
Неся одним венец, другим — конец,
Немногим — много и немного — многим.
И чей-то КРИК МОЛЧАНЬЕМ ОБРАСТЁТ,
И чей-то смех вдруг обратится плачем,
И ничего не ищущий найдёт
То, что от ищущего жизнь упрямо прячет.
. День стихнет, и ВЕЧЕРНИЕ СМЫЧКИ
ВЗМЕТНУТ НАД МИРОМ ПЕСНЬ про жизнь иную,
И снова НОЧЬ В ХОЛОДНЫЕ ЗРАЧКИ
ВБЕРЁТ всю нашу суету земную.
Здесь метафоры построены как олицетворения ночи и дня, которые становятся способными то «сужать зрачки», то «скулить у каждого порога», то «взметать над миром песнь», но описывает автор вовсе не день и не ночь, а свое состояние — умело передает через эти образы весьма глубокие авторские мысли, больше похожие на афоризмы: «немногим — много и немного — многим» и «и ничего не ищущий найдёт то, что от ищущего жизнь упрямо прячет». Казалось бы, какая связь между этими мыслями и метафорами? Но каким унылым и пустым стало бы стихотворение, не будь в нем этого очеловечивания постоянно меняющего свой лик времени!
52. Дышала комната теплом. Янина Юдина 2
Я засиделась допоздна.
ДРОЖАЛ ОГОНЬ в моём камине.
На чёрном полотне ЛУНА
УВЯЗЛА В ЗВЁЗДНОЙ ПАУТИНЕ.
СЫРЫМ КОСНУЛАСЬ РУКАВОМ
КРЫЛЬЦА осенняя ПРОХЛАДА,
И МЯГКИЙ ГОВОР ЛИСТОПАДА
За тёмным СЛЫШАЛСЯ стеклом.
О чём я думала, бог мой?
Куда хотелось так вернуться?
С кем повстречаться. разминуться
На старой гулкой мостовой?
Зачем хотелось попросить
Мне уходящее остаться?
Чтобы по жизни не скитаться
С тем, что не так легко носить.
ДЫШАЛА КОМНАТА ТЕПЛОМ
И ЛЁГКОСТЬЮ ШАГОВ БЫЛОГО.
И ЖАР НЕСКАЗАННОГО СЛОВА
НОЧЬ ОСТУЖАЛА за окном.
Здесь тоже очень простые на вид метафоры, которые, на первый взгляд просто создают образ комнаты, места и времени происходящего. Все содержание далее — это размышления ЛГ о себе. Но метафоры не просто описывают помещение, они работают на тему: если в начале стихотворения они передают напряженность (огонь дрожит, луна увязла, прохлада «коснулась сырым рукавом»), то в концовке, после размышлений героини, метафоры говорят совсем иное — о гармонизации состояния: комната уже «дышит теплом», а у «былого — легкость шагов». И все это мы непостижимым образом узнаем только благодаря метафорам.
57. Прекрасные места. Демидов Владимир Евгеньевич
КЛЁН,ПРОСНУВШИСЬ ПОУТРУ,
РАЗОГНАВ ДРЕМОТУ,
ПОТОПТАВШИСЬ У КРЫЛЬЦА,
РОБКО ПОСТУЧИТ.
Но за дверью как всегда
тихо, никого там,
а над дверью на гвозде
ржавые ключи.
Над колодцем журавель
наклонился низко.
От него на самом дне
СПРЯТАЛОСЬ ВЕДРО.
И лежат у сруба ковш
да собачья миска,
где устроило гнездо
белое перо.
Эх! Прекрасные места:
лес, луга и речка.
Здесь бы жить, не зная бед,
и детей растить.
Но ГЛЯДИТ НА ОБЛАКА
в дыры крыши ПЕЧКА,
и плетёт в углу паук
шёлковую нить.
Тишина и пустота…
Брошена деревня.
Оказалась никому
не нужна земля.
Где-то ЖИЗНЬ ЛЕТИТ СТРЕЛОЙ,
здесь – ЗАСТЫЛО ВРЕМЯ,
безнадёжною ТОСКОЙ
ЗАТОПИВ ПОЛЯ.
Тоже простые метафоры — олицетворяющие то, о чем рассказывает автор — клен, ведро, облака, печку, жизнь и время. Главная мысль стихов проста: «Тишина и пустота…Брошена деревня». Можно было сказать об этом декларативно, перечисляя факты и обличая, а можно — языком поэзии, языком метафор. Последний способ всегда производит гораздо большее воздействие на читателя. Для этого, собственно, нам и нужны метафоры.
60. Воздушное озеро. Овчинникова Татьяна Сергеевна
Весна БУШУЕТ, УКРАШАЯ САД.
Цветёт каштан и вьётся виноград.
За садом сопки УЗЕНЬКИЙ РУКАВ
Из МАЛАХИТА сочных, ярких трав.
Открою я в заветный мир окно,
Впущу с весной ВОЗДУШНОЕ ВИНО:
Почти забытый сладко-терпкий вкус.
Я АРОМАТОМ ЛАНДЫШЕЙ НАПЬЮСЬ,
Задорным, звонким СМЕХОМ ДЕТВОРЫ,
Заполнившим площадки и дворы.
НАПЬЮСЬ весенним ТЕНЬКАНЬЕМ СИНИЦ,
УЛЫБКАМИ весёлых женских лиц.
ВПОРХНЁТ В ОКНО НАДЕЖДА на любовь —
С весною всё начнётся в жизни вновь.
Любви навстречу руки протяну
И в ОЗЕРЕ ВОЗДУШНОМ утону.
Сколько стихов написано о весне, а каждый раз получается по новому! Замечательная метафора «воздушное вино» продолжена родственными этой фразе метафорами «ароматом ландышей НАПЬЮСЬ», «НАПЬЮСЬ весенним теньканьем синиц, улыбками. » да в концовке ЛГ тонет не где-нибудь, а в «ВОЗДУШНОМ озере». Когда метафоры стихотворения связаны общей темой — это всегда хорошо и профессионально.
61. Улиточное. Татьяна Шкодина 2
Мне плохо. Неотложные дела
Заброшены, забыты… ЖИЗНЬ ПОТЕРПИТ.
Еще одна МИНУТА УМЕРЛА…
Я УБИВАЮ ВРЕМЯ. Слабый ЛЕПЕТ
МГНОВЕНИЯ, потерянного мной…
И МАЯТНИК не хуже гильотины
ВЗЛЕТАЕТ БЕЗУЧАСТНО ЗА СПИНОЙ,
РАСКАЛЫВАЯ ДЕНЬ до середины.
Часы бегут… А я, оцепенев,
Ушла в себя… Укрылась. Я — УЛИТКА.
Снаружи – ПУСТОТЫ ГОЛОДНЫЙ ЗЕВ,
А в домике УЮТ ШЕЛКАМИ ВЫТКАН.
Я знаю: эволюция, отбор…
Какой-то ген в упрямой хромосоме
Покинуть мне мешает до сих пор
МЕДЛИТЕЛЬНУЮ НЕЖНОСТЬ в ХРУПКОМ ДОМЕ,
Обзавестись приютом попрочней,
В процессе выживания ЗВЕРЕЯ…
Но без привычных сердцу мелочей
Собой остаться вряд ли я сумею…
Стихи- переживания, стихи о внутреннем мире, где персонаж сравнивает себя с улиткой — метафора, вызвавшая наибольшее одобрение у членов жюри. Сначала идет тема времени, которое умирает, убивает или убивается, а потом — незаметный переход на образ улитки: » Часы БЕГУТ… А я, оцепенев, УШЛА В СЕБЯ…» От внешнего мира уход во внутренний. Правда, мне хочется бОльших связок ЛГ с выбранной метафорой «улитки», но их нет, идет рассказ о самой героине и ее «домике», метафоры времени, как и метафора улитки забыты, нет убедительного разворачивания качеств персонажа, доказывающих фразу «я -улитка», так как метафора «зверея» совсем не вяжется с «улиткой». В этом небольшой минус композиции стихов.
66. Из глубин океана. Рамина Джасс
Кто-то ВЫБЕЛИЛ мир за окном АКВАРЕЛЬЮ ТУМАНА,
Скрыв привычно рогатые серые профили крыш.
Погружаемся в сладкую НЕГУ ПОДУШЕК диванных,
В нашей маленькой комнате ты безраздельно царишь.
Чашку кофе, чуть тёплую, бережно держишь в ладонях
И молчишь… так светло и беспечно о чём-то своём.
В тишине отрешённости СЛОВО бесцельное ТОНЕТ,
А МЕЧТЫ УСКОЛЬЗАЮТ бесшумно в оконный проём.
И РОЖДАЕТСЯ ПАМЯТЬ – глубокая, древняя сила,
ПРОЗЯБАВШАЯ В УЗКИХ ГРАНИЦАХ СТУЧАЩИХ СЕКУНД,
ИЗ ГЛУБИН ОКЕАНА ПРИХОДИТ, едва выносима,
Создавая с реальностью острый до слёз контрапункт.
Исчезают границы, туман проникает повсюду.
ВРЕМЯ РЕЖЕТ СПИРАЛЬ, я бесстрашно молчу, как и ты,
А вокруг, в первозданном эфире, КОЧУЮТ ВЕРБЛЮДЫ,
В НЕВЕСОМОСТИ МЛЕЧНОЙ СКОЛЬЗЯТ, РАСТВОРЯЯСЬ, КИТЫ.
Просто новая ОСЕНЬ СДАВИЛА СИЛЬНЕЕ, чем прежде.
От неё не сбежать больше в клетчатый твидовый плед.
СКОРО ВЫЗРЕЕТ СОЛНЦЕ, давая дорогу надежде,
Но поможет едва ли… Я В СПЛИН, как в петлицу, ПРОДЕТ.
Красивые метафоры, если только рассматривать их каждую по отдельности, но, к сожалению, они все разнородны и мало работают на содержание, каждая — о своем. Самая удачная связка здесь : «слово ТОНЕТ» и «ИЗ ГЛУБИН ОКЕАНА РОЖДАЕТСЯ. » — есть хоть что-то общее в этих образах. Самая неудачная строфа (при том, что она КАЖЕТСЯ самой красивой!)- это четвертая: верблюды и киты, совершенно неожиданно появившись в теме, исчезают далее навсегда, никак не раскрывшись, а фраза » время режет спираль» мне вообще непонятна ни по смыслу, ни по согласованию смысла с рядом стоящими предложениями. Стихотворение спасает его последняя строфа, где опять есть логика в использовании метафор: «осень сдавила» — «скоро вызреет солнце» — «Я в сплин, как в петлицу, продет»
*********************************************
На этом обзор «положительных» примеров можно закончить, чтобы в следующей части статьи поговорить об «отрицательных»
Источник