Луна мой маленький принц

Маленький принц

Никогда не игнорируй человека, который заботится больше всего о тебе. потому что в один прекрасный день, ты можешь проснуться и понять, что потерял Луну, считая звёзды.

Антуан де Сент-Экзюпери
«Маленький принц»

Другие статьи в литературном дневнике:

18.03.2019. Одинокий мужчина и его одинокая кошка
17.03.2019. Пастернак
14.03.2019. Александр Исаев
13.03.2019. Маленький принц
12.03.2019. Высказывания. Портрет Дориана Грея
11.03.2019. Валентин Гафт
05.03.2019. Советчикам посвящается
04.03.2019. О собаках
02.03.2019. Осудите сначала себя самого.

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Сказка, рассказанная Луной Маленькому Принцу

Жил-был Маленький Принц.

Каждый вечер, когда всходила Луна, он выходил на маленькой лодочке в море её ловить. И каждый раз Луна клевала на приманку и ловилась на удочку. Когда Луна оказывалась плотно сидящей возле Маленького Принца, он просил её об услуге: рассказать ему сказку, спеть песню или мелодию или просто поговорить с ним. Луна каждый раз вынуждена была выполнить условие Маленького Принца, ведь иначе он бы её не отпустил к утру. А по утрам Луне нужно было идти за край моря, чтобы отдохнуть до следующей ночи.

Сегодня ночью Маленький Принц снова вышел в море и в течение получаса поймал восходящую большую Луну. Её круглое лицо светило мягким, не очень ярким светом. Луна спросила:
— Ну что ты хочешь сегодня?
— Я хочу сказку, реальную. Такую, которая реальна.
— Ну что ж, я расскажу тебе такую.
* * *
В одном городе в небольшой мирной стране родилась девочка. Эта девочка с совсем маленького возраста была одинокой. Она не чувствовала единства ни со своей семьёй, в которой родилась, ни с детьми и воспитателями в детском саду, куда она ходила, ни с друзьями во дворе.

Зато была особенность, помогающая девочке проживать своё одиночество — она умела сливаться с природой, становясь с ней единым целым. Часами она могла играть с жуками и другими насекомыми, наблюдать за тем, как распускаются листики на деревьях, как они шелестят на ветру, а по осени меняют цвет и опадают. Она смотрела на снежинки, ловила их по одной и долго рассматривала. Природа успокаивала девочку.

Девочка в своём возрасте не понимала, девочка она или мальчик. Её всегда стригли коротко и путали с мальчиком. Она играла с машинками, а потом с конструктором, который ей покупали родители.
* * *
Однажды девочка оказалась в Волшебной стране. «Я не знаю, — сказала Луна Маленькому Принцу, — был ли это просто сон или девочка на самом деле побывала в этой стране. Главное, что с ней это произошло.»

В этой стране девочка оказалась взрослой. Она не только была девочкой, девушкой, женщиной. Она была и не одинокой. Потому что у неё появился спутник, который её понимал и разделял с ней мечты. Это была страна мечты. В ней она и её партнёр мечтали и творили свою реальность. Здесь сказочное становилось реальным, видимым и ощутимым. И от этого девочке-девушке-женщине и её спутнику было радостно.

«Я был в этой стране, — ответил Маленький Принц. — Там действительно чудесно. Теперь я знаю, что сказки бывают реальными.» И он отпустил Луну. Луна ощутила наконец себя полной и целостной и радостно рассмеялась. От этого тысячи звёздочек-улыбок разлетелись по земле. Может и вы видели одну из них и успели загадать желание?

Источник

Лунная Баллада

Когда это было не помню: сегодня, вчера,
А может быть завтра, а может и вовсе иначе,
Но только до ночи светлы на Неве вечера,
И слышу: за окнами кто-то по-девичьи плачет.

Ещё не стемнело, но вышла на небо Луна,
И плакала тихо – так тихо, что я лишь услышал,
Так тихо, как плачет о берег ночная волна,
Так тихо, как плачут беззвучно, а может быть тише.

И, всхлипнув слезливо, запела свой грустный рассказ
На том языке, что, увы, понимают лишь дети,
Всю ночь напролёт, отдыхая поплакать не раз –
Поплакать о странной, нелепой небесной диете:

«Ах, как я несчастна, — сказала, рыдая, Луна –
Взгляните на небо хотя бы ночей через десять:
Сейчас я желта, хоть и плачу, кругла и полна,
Но белой и стройной предстану, как юноша Месяц.

Так тысячи лет: век за веком, за годом – года
На сыро-молочно-медовой постылой диете,
И недостижимо мила ключевая вода,
И прячется счастье в одной шоколадной конфете.

Но каждую ночь я на небе, и каждую ночь
Стакан молока ожидает иль сыра кусочек.
Как в клетке: так хочется выкинуть, выплеснуть прочь.
Но долг — этот долг, что мне вечность мучения прочит.

Я как-то записку решилась оставить: «Мой друг, —
Я в ней написала, — не знаю ни где ты, ни кто ты,
Но вылечить можешь мой лунный безумный недуг –
Оставь только раз мне кусочек клубничного торта,

Банан, абрикос, ананас, помидор, огурец,
А можно один очень сочный Антоновки ломтик.
Ведь сам же ты знаешь, невидимый доктор-творец,
Что жёлтое, пусть и для лунной, для печени плохо.»

И был мне ответ: не дурашлив, не груб, не спесив,
Не добр, не зол, не участлив, и не безразличен:
«Принцесса Луна, — мне неведомый почерк гласил, —
Чуть-чуть потерпи, лишь немножко – лишь целую вечность.

Подумай сама, что бы делал лунатик в ночи,
Увидев тебя пребардовой, от свёклы распухшей?
А что астрономы, когда бы без веских причин
От вин покраснели бы бледные лунные уши?

А волчия стая, увидев зелёной Луну,
Не зная за сытой улыбкой Антоновских яблок? –
Вождя б окружили, ему же вменяя в вину
Пропажу богини, как горсть фетишистов заядлых.»

Я толго тужила, но вновь написала ему
Белилами снега на чёрной полночной бумаге –
Письмо в никуда, никогда, незачем, никому.
Писала слезами, набравшись от грусти отваги:

«Мой милый волшебник и маг, невидимка-творец,
Хотя бы мороженым дай иногда насладиться:
От счастья создам в поднебесьи хрустальный дворец,
Промчусь по эклиптике лунной серебряной птицей. «

«Увы, невозможно, — разбил моё сердце ответ,
Написанный ярким созвездьем из дальних галактик, —
Наверное мало под небом несчастий и бед –
Решила капризом добавить, Принцесса, не так ли?

Поэт вдохновлённый, увидев, что мирный прилив
Зарделся вишнёвым мороженым в тихую полночь,
Забыв, что влюблён, и воспитан, не глуп и учтив,
Нырнёт сам с собой или с девушкой в красные волны.

Отважный моряк, увидав шторм в цветах крем-брюле,
Запьёт неуверенность виски, а может быть ромом,
Достанет пузатый спасательный белый жилет,
И SOS прокричав, сядет в трюме испуган и робок.

А коль ассорти многоцветным забрезжут моря,
Повергнув в безумство маяк и прибрежную чайку. »
Тут я возмутилась, от гнева и горя горя:
«Кончайте же Ваши мученья, терзанья кончайте!»

Послала по почте сквозь чёрные дыры в надир:
«Мой добрый-презлющий, жестокий-премилый художник,
Но самый обычный и сливочный белый пломбир
Мне бедной, пресыщенной сыром, наверное, можно?»

«Изволь», — отвечал мой кормилец, жестокий тиран:
«Тебе уступаю в одной из ребячьих петиций», —
И стал оставлять мою пищу — О, Горе! — с утра,
Всегда с неизменным: «Чудесного Вам аппетита!»

Жесток ли, забывчив, не знаю, и знать не хочу,
Но только представьте себе еженочную пытку:
За эту рассеянность голодом звёздным плачу,
Кружась как ни в чём не бывало в космической пыли.

В безжалостных жгучих лучах мой бедняга пломбир,
Расстаяв, взбесившись, становится белой кометой,
Мечясь по вселенной, как пьяный от солнца сатир –
Мой белый, мой сладкий, ушедший от лунного света.

А сыр? – весь расплавившись в свете безумных лучей,
Спиральной галактикой вновь застывает под вечер,
И не доживает молочная пена до лунных ночей,
Разбрызгавшись в небе на звёдные свечки.

Лишь мёд сохраняется к ночи – тягучий, как ил,
Как вязкое, мерзкое, скользкое, жёлтое днище,
И только когда я худа и бледна, и без сил, —
Тогда принимаюсь за эту проклятую пищу.

Я, месяц медовый, юна и прелестно-стройна,
Насытившись вскоре, подобно двум молодожёнам,
Скучаю от сласти и сахара, выпив до дна
Медовую чарку, и став круглолицей обжорой.»

Поведала тихо о горьких и грустных вчера,
Оставив додумать о вечных и сумрачных завтра,
Но только светлы до утра на Неве вечера,
И очень обидно, коль тает обещанный завтрак.

Отныне я грустен, когда убывает Луна,
И грустен, когда прибывает, накушавшись мёду:
Без друга, без сыра, без радости – вечно одна –
Из вечности в вечность, от года до нового года.

Как радуга призрачен лунный ночной рацион,
И пусть засмеются, я радуюсь лунным затменьям:
Упрятавшись знаю за жёлтый большой фаэтон,
Луна наслаждается вишней, арбузом, вареньем.

Затмениям солнечным тоже я искренне рад:
Укрывши от солнца пломбир в оболочке эфира,
Она расцветает улыбкой несчётных карат:
Улыбкой пломбирно-прохладного лунного мира.

И кажется мне, что приливы тогда веселей,
И волки не воют так жутко, влюблённей поэты,
Спокойней тогда капитаны на волнах морей,
И мирно следят астрономы за пыльной кометой,

Лунатики спят на подушках, не прыгая с крыш,
Спокойно стоит в карауле охранник в берете,
С мишуткой обнявшись, кошмаров не видит малыш.
Кончатется сказка о странной небесной диете.

Источник

РозаБелль

Мой Маленький Принц, я тебя вспоминаю.
Скучаю конечно. Такая судьба.
Ты счастлив, надеюсь. Я верю, я знаю:
«Всё так» даже если на сердце зима.
Мой Маленький Принц, ну, а я, как и прежде —
Всё так же наивна, с печалью в глазах.
Осеннее солнце, под чёрной одеждой
И звёзды, что ты мне дарил — в волосах.
А помнишь, наш первый счастливый ноябрь?
Я помню все даты, все сны и стихи,
Все песни, что слушали вместе, когда-то.
Они не забылись, не стерлись. Прости.
Мой Маленький Принц, береги свою Розу,
Но хоть иногда вспоминай обо мне.
Пишу тебе снова, и капают слёзы,
Возможно в последний, оставив себе
Все письма, все строки, всё то, что без фальши,
У этой истории глав больше нет.
Никто и не знает, что будет там дальше.
Я шлю тебе в небо свой звонкий «Привет!»

Другие статьи в литературном дневнике:

24.06.2019. ***
20.06.2019. Ваш Рк
19.06.2019. Елена Шубина
16.06.2019. Владимир Ток
09.06.2019. РозаБелль
02.06.2019. Леонид Диденко

Источник

Маленький принц — Антуан де Сент-Экзюпери

Леону Верту

Прошу детей простить меня за то, что я посвятил эту книжку взрослому. Скажу в оправдание: этот взрослый — мой самый лучший друг. И еще: он понимает все на свете, даже детские книжки. И, наконец, он живет во Франции, а там сейчас голодно и холодно. И он очень нуждается в утешении. Если же все это меня не оправдывает, я посвящу эту книжку тому мальчику, каким был когда-то мой взрослый друг. Ведь все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит. Итак, я исправляю посвящение:

Леону Верту,
когда он был маленьким

Маленький Принц

Когда мне было шесть лет, в книге под названием «Правдивые истории», где рассказывалось про девственные леса, я увидел однажды удивительную картинку. На картинке огромная змея — удав — глотала хищного зверя. Вот как это было нарисовано:

В книге говорилось: «Удав заглатывает свою жертву целиком, не жуя. После этого он уже не может шевельнуться и спит полгода подряд, пока не переварит пищу».

Я много раздумывал о полной приключений жизни джунглей и тоже нарисовал цветным карандашом свою первую картинку. Это был мой рисунок №1. Вот что я нарисовал:

Я показал мое творение взрослым и спросил, не страшно ли им.

— Разве шляпа страшная? — возразили мне.

А это была совсем не шляпа. Это был удав, который проглотил слона. Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее. Им ведь всегда нужно все объяснять. Это мой рисунок №2:

Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался от блестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками №1 и №2, я утратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.

Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился на летчика. Облетел я чуть ли не весь свет. И география, по правде сказать, мне очень пригодилась. Я умел с первого взгляда отличить Китай от Аризоны. Это очень полезно, если ночью собьешься с пути.

На своем веку я много встречал разных серьезных людей. Я долго жил среди взрослых. Я видел их совсем близко. И от этого, признаться, не стал думать о них лучше.

Когда я встречал взрослого, который казался мне разумней и понятливей других, я показывал ему свой рисунок №1 — я его сохранил и всегда носил с собою. Я хотел знать, вправду ли этот человек что-то понимает. Но все они отвечали мне: «Это шляпа». И я уже не говорил с ними ни об удавах, ни о джунглях, ни о звездах. Я применялся к их понятиям. Я говорил с ними об игре в бридж и гольф, о политике и о галстуках. И взрослые были очень довольны, что познакомились с таким здравомыслящим человеком.

Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет тому назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было ни механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хоть это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у меня едва хватило бы на неделю.

Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший кораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, — и тот был бы не так одинок. Вообразите же мое удивление, когда на рассвете меня разбудил чей-то тоненький голосок. Он сказал:

— Пожалуйста… нарисуй мне барашка!

— Нарисуй мне барашка…

Я вскочил, точно надо мною грянул гром. Протер глаза. Стал осматриваться. И увидел забавного маленького человечка, который серьезно меня разглядывал. Вот самый лучший его портрет, какой мне после удалось нарисовать. Но на моем рисунке он, конечно, далеко не так хорош, как был на самом деле. Это не моя вина. Когда мне было шесть лет, взрослые убедили меня, что художник из меня не выйдет, и я ничего не научился рисовать, кроме удавов — снаружи и изнутри.

Итак, я во все глаза смотрел на это необычайное явление. Не забудьте, я находился за тысячи миль от человеческого жилья. А между тем ничуть не похоже было, чтобы этот малыш заблудился, или до смерти устал и напуган, или умирает от голода и жажды. По его виду никак нельзя было сказать, что это ребенок, потерявшийся в необитаемой пустыне, вдалеке от всякого жилья. Наконец ко мне вернулся дар речи, и я спросил:

— Но… что ты здесь делаешь?

И он опять попросил тихо и очень серьезно:

— Пожалуйста… нарисуй барашка…

Все это было так таинственно и непостижимо, что я не посмел отказаться. Как ни нелепо это было здесь, в пустыне, на волосок от смерти, я все-таки достал из кармана лист бумаги и вечное перо. Но тут же вспомнил, что учился-то я больше географии, истории, арифметике и правописанию, и сказал малышу (немножко даже сердито сказал), что не умею рисовать. Он ответил:

— Все равно. Нарисуй барашка.

Так как я никогда в жизни не рисовал баранов, я повторил для него одну из двух старых картинок, которые я только и умею рисовать — удава снаружи. И очень изумился, когда малыш воскликнул:

— Нет, нет! Мне не надо слона в удаве! Удав слишком опасен, а слон слишком большой. У меня дома все очень маленькое. Мне нужен барашек. Нарисуй барашка.

Он внимательно посмотрел на мой рисунок и сказал:

— Нет, этот барашек уже совсем хилый. Нарисуй другого.

Мой новый друг мягко, снисходительно улыбнулся.

Источник