На солнечной стороне. Как певица Мирей Матье «сказку» делала «былью»
Однажды, еще на заре своей карьеры, французская певица Мирей Матье услышала от коллеги по цеху, шансонье Мориса Шевалье пророческое напутствие: «Я не назову вас новой Эдит Пиаф, потому что между вами обеими большая разница. Малышка Пиаф шла по сумеречной стороне жизни, а вы, душа моя, пойдете по солнечной». Как показало время, его предсказание сбылось целиком и полностью.
Запретный сад
Эдит Пиаф и Мирей Матье — два символа Франции, почти такие же, как «Марсельеза» и Эйфелева башня. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сравнивали их всегда. По крайней мере, с середины 60-х — с тех самых пор, как юная Мирей ярким метеором ворвалась на французскую эстраду, которая незадолго до этого навеки распрощалась с любимым «воробышком». Природа одарила обеих уникальными, сильными, поразительными по тембру голосами. А еще миниатюрным ростом: Пиаф была не выше 147 сантиметров, Матье ненамного превзошла свою предшественницу — «вымахала» до 153 сантиметров. Пожалуй, на этом сходство и заканчивается: в остальном обе великие певицы — совершенно разные личности. Словно солнце и луна, если воспользоваться метафорой все того же Шевалье.
Пиаф и на сцене, и за кулисами выглядела как женщина трудной судьбы. Ее жизнь сопровождалась всеми возможными невзгодами, какие только могли учинить судьба и собственный беспокойный характер: бурные романы, ужасные болезни, тяжелые утраты, пагубные зависимости. И все это быстро становилось достоянием общественности. Матье в этом смысле — полный антипод «великой парижанки»: женщина-загадка, рассудительная и сдержанная, чьи переживания остаются для публики «запретным садом».
Подарки судьбы
Впрочем, есть у них еще кое-что общее: Мирей, как и Эдит, — самородок и самоучка. Уроженка провансальского Авиньона, она тоже росла в чудовищной нищете (правда, в отличие от сироты Пиаф, в большой и дружной семье), и обучаться музицированию ей было попросту недосуг: уже в 13 лет пришлось пойти работать на фабрику — клеить конверты. В детских спектаклях девочка вечно исполняла роль Золушки, воображая себе, как в будущем из замарашки станет принцессой. Как раз в то время, по воспоминаниям Матье, она повстречала гадалку, которая — задолго до Шевалье — предсказала будущей звезде славу: «Я вижу тебя в окружении королей и королев… А еще вижу, что ты объездишь весь мир». Но если Мирей и впрямь удалось «сказку сделать былью», то лишь благодаря таланту и невероятному усердию. «Мы были настолько беспросветно бедны, что мне в жизни ничего не оставалось — только много работать», — признавалась она.
«Доброй феей» для девочки стал ее собственный отец — необразованный каменщик, который, однако, сам обладал превосходным голосом. Он обожал оперу и пел в церковном хоре, куда привел и дочь. В 1965 году 19-летняя певица победила на местном песенном конкурсе и отправилась покорять Париж. Ее выступление на телешоу для молодых талантов «Игра фортуны» с песней Jezebel из репертуара Пиаф произвело фурор: и зрители, и критики поняли, что имеют дело с новой звездой. На этом подарки судьбы не кончились: буквально на следующий день в жизни Мирей появился Джонни Старк по прозвищу Американец.
Пигмалион и Галатея
Известный продюсер Джонни Старк стал не просто бессменным импресарио Матье, но и, без сомнения, главным мужчиной в ее жизни. Он с первого взгляда распознал в начинающей артистке подлинный бриллиант — и положил все силы на то, чтобы сделать ее настоящей певицей. Прежде всего продюсер категорически запретил юной протеже петь и даже слушать композиции Пиаф, а тем более подражать ее сценическому образу и стилю исполнения. Свое решение он мотивировал так: миру нужна не очередная бледная копия «воробышка с Монмартра», а единственная и неповторимая Матье. И та подчинилась, несмотря на то что боготворила Пиаф с детства.
За огранку своего «бриллианта» Старк взялся со страстью истинного Пигмалиона. Он нанял талантливой провинциалке взвод учителей — по вокалу, танцам, иностранным языкам. Благодаря Американцу Мирей освоила нотную грамоту и этикет, научилась изящно двигаться на сцене и грациозно ходить на каблуках. А еще именно он придумал знаменитый образ Матье: строгое черное платье, коралловая помада и аккуратная прическа-«паж», которую потом пытались повторить женщины всего мира.
Усилия Американца не пропали даром: первый же диск Мирей на музыку знаменитого композитора Поля Мориа разошелся миллионным тиражом. Восходящая звезда была желанной гостьей во всех странах — особенно ее полюбили в СССР, где она впервые выступила летом 1967 года, а стрижка «под Матье» мгновенно стала хитом у советских женщин.
На одном из концертов Мирей представила своего импресарио так: «Мужчина, которому я принадлежу на всю жизнь». В самом деле, многие биографы певицы убеждены, что именно он был ее единственной настоящей любовью. Сама Матье по своему обыкновению хранила молчание, однако, после того как Джонни умер в 1989 году, отказалась нанимать нового продюсера и стала сама себе импресарио. О Старке же она всегда вспоминала с бесконечной нежностью: «Он жил ради меня, я же только пела. Он срывал шипы с роз, которые потом доставались мне как знак любви и признания».
Путь к счастью
Как бы то ни было, свой след в личной жизни Матье Американец и впрямь оставил. Певица вспоминала, что Старк никогда не поощрял даже самых мимолетных ее романов. «Любовь — это то, что лишает сна, еды и работы», — убеждал он Мирей: мол, природа наградила ее редким даром, и глупо приносить его в жертву сиюминутному увлечению.
Хотя нельзя сказать, что подобных попыток Матье не делала. В 1983 году певице сделал предложение известный французский бизнесмен, но за несколько дней до свадьбы они расстались: жених заявил, что ради семьи она должна будет оставить сцену. Хочет петь? Пусть поет дома! На это Матье, для которой сцена всегда была главной любовью и смыслом жизни, разумеется, пойти просто не смогла.
А в середине 90-х звезду стали часто замечать в компании креативного директора косметической марки «Герлен» Оливье Эшодмезона — человека, который придавал блеск самым ярким звездам своего времени: Грейс Келли, Одри Хепберн, Софи Лорен. Ему доводилось «наводить красоту» даже на Уоллис Симпсон, женщину, ради которой британский король отказался от трона. В отличие от короля, Матье на такие жертвы не была готова. Пресса писала, что дело идет к свадьбе, что уже куплены обручальные кольца, а свадебное платье для Мирей будет шить кутюрье Кристиан Лакруа… Но и в этот раз надежды поклонников оказались обмануты.
С тех пор Матье так и не вышла замуж и, кажется, не собирается. Ей приписывали романы с Чарли Чаплиным, Аленом Делоном и Шарлем Азнавуром, но главной страстью она называет свою профессию, а самым большим счастьем — возможность жить этой страстью. А на вопрос о том, кого она любит, отвечает: «Черепах! У меня такая огромная их коллекция, что я давно со счета сбилась. У Лафонтена есть произведение, в котором он описывает соревнование между зайцем и черепахой. Заяц бежит быстро и предвкушает, что прибежит первым. Но первой приходит черепаха, потому что она ползет медленно, но уверенно. Она, объясняет французский баснописец, всегда достигает своих целей, путь черепахи — это путь к счастью».
Источник