Луна сегодня красивая японская метафора что означает
Нацумэ Сосэки, еще до того как стать одним из лучших японских писателей, преподавал английскую литературу в Токийском университете. Однажды во время занятия один из его студентов переводил текст. Английская фраза «I love you» была переведена учеником на японский язык дословно. Внимательно выслушав ответ ученика, Нацумэ Сосэки, немного подумав, сказал, что правильнее будет перевести данную фразу как «Сегодня, когда ты со мной, луна прекрасна» или «Луна красивая, не так ли?». «Ведь мы, японцы, скромный народ и не говорим о своих чувствах напрямую» – как позже выразился Сосэки. Тогда-то и зародилась эта красивая фраза.
С тех пор прошло немало лет, а данное признание в любви употребляется японцами до сих пор. Оно не всегда понятно, ведь в Японии существует огромное количество фраз, отражающих чувства с помощью метафор. Но именно это изречение, по моему мнению, заслуживает того, чтобы жить и дарить людям то, что делает их счастливыми. Стоит помнить, что произносить его нужно, имея лишь глубокие чувства, которые подобно природе прорастают в сердце и распускаются только тогда, когда отцветают, отдавая всю свою прелесть без остатка.
Какие бы изречения вы не использовали, как бы выразительно не пытались высказаться, самое главное – подарить любимому человеку то, что вы так долго берегли в своей душе. И даже не важно, как вы это сделаете, важно, что вы это сделаете, и тогда ваши чувства, наполненные всем прекрасным, что есть в мире, будут услышаны.
Источник
Суйгэтсу: Образ Луны в японских БИ
(«Мост Gojo », эпизод из жизнеописания Yoshitsune . Автор: Yoshitoshi, 1839-1892)
William Bodiford
Профессор кафедры азатских языков и культуры в UCLA (* Университет Лос-Анджелеса)
Suigetsu («Водяная Луна») подразумевает отражение Луны на поверхности воды. Это буддийский термин (хотя в буддийских текстах он обычно пишется, как «suigatsu»).
В основном, в буддийских писаниях Водяная Луна (* кстати, в старину японцы верили, что Луна изо льда) является одной из стандартных метафор, используемой для объяснения концепции «Пустотности» всей материи в мире. Другими словами, все существующие предметы в мире — «Как отражение Луны на воде» — они людям только кажутся реальным. Т.е. они являются только кажущимися твердыми наощупь (* соответствует теории квантового поля в физике), т.е. у людей нет возможности воспринимать реальность такой, какавой она в действительно является. Другие метафоры, которые используются в буддийских писаниях для передачи этого же понятия включают в себя: пену, пузыри, дым, полые баньяновые стволы, сны, мечты, тени, эхо, плывущие по небу облака, всполохи молний, опадающие лепестки, миражи и т.п. Но образ Водяной Луны используется наиболее часто. Водяная Луна является стандартным мотивом в японской литературе и искусстве.
В эзотерических (тантрических) буддийских писаниях образ Водяной Луны (suigatsu) обычно приводится в соотношении с образом Небесной Луны (tengatsu, т.е. Луна в небосводе). В этой метафоре смысл Водяной Луны меняется незначительно. Очевидно, что Небесная Луна является настоящей Луной, а Водяная Луна является лишь ее отражением. Но при этом, это не означает, что Водяная Луна является нереальной. Небесную Луну нельзя пощупать руками в отличие от Водяной (* например, прикоснуться к ее отображению на воде). Следовательно, она не является частью нашего мира. Водяная Луна, т.о., является единственной Луной, которая реальна для нас. Другими словами, только Луна, к которой можно «прикоснуться» является частью мира людей. Когда мы можем видеть капли пота на наших телах, в которых отражается Луна — это проявление нашей Водяной Луны изнутри, т.е. Водяная Луна является частью нас самих.
Существует только одна Небесная Луна, но есть бесконечное количество проявления Водяных Лун в наших телах (как различных жидкостей в организме).
Взаимодействие между Водяной Луной и Небесной Луной отражает связь между космическими буддами и божествами на земле (местные будды, боги), которые обитают в нашем мире. В буддийских писаниях превозносятся космические будды, а для общения с ними в тантрических ритуалах используются «проводники» — местные будды и божества.
Одним из видов тантрических ритуалов является обряд призывания этих божеств, который известен как «Созерцание лика Луны» ( gatsurin kan ). Он представляет собою медитацию при созерцании полной Луны с проецированием ее диска в область собственной груди. Этот вид медитации является чрезвычайно важным в буддийской йоге (это также стандартная форма обучения для повышения боевых возможностей).
Есть еще одна особенность во взаимодействиях между Небесной Луной и Водяной Луной, которая имеет особое значение в боевых искусствах. Существует только одна Небесная Луна, и она всегда вне досягаемости. Когда Небесная Луна полностью скрыта облаками, то нет ее отображения нигде на Земле. Но как только облака уходят, свет Небесной Луны мгновенно, без ее перемещения, начинает отражаться на всем на Земле, где есть вода. Другими словами, лик недвижной Небесной Луны появляется на воде быстрее, чем глаза это могут увидеть.
Эта восхитительная способность, по мнению японцев, недвижной Небесной Луны мгновенно перемещаться (* естественно, со скоростью света, невозможную увидеть глазами) в Водяную Луну является стандартным мотивом в японской литературе, искусстве и боевых искусствах. Предположим, что две противоборствующие армии выстроились на поле боя, друг против друга. Момент, когда войска одной армии уже непосредственно готовы атаковать оборонительную линию другой армии называют «Моментом Водяной Луны». Для проведения этой операции описаны методы Водяной Луны.
Образ Водяной Луны является чрезвычайно важным в искусстве меча. Меч также связывается с образом Водяной Луны. Что это значит — обычным людям не понять, суть этого образа могут понимать только очень опытные фехтовальщики. Он связан с навыками анализа потенциальных возможностей соперника, его способности применения методов и техник исходя из его психологического и физического состояния, имеющейся дистанции, времени, окружающей среды и т.п. Существует широкий спектр данных для анализа, связанных с этим принципом.
Водяная Луна также является важной метафорой для физиологии. Согласно буддийской йоги тело имеет пять чакр («колес», «дисков», «сфер»; т.е. « gorin » из книги: Gorin no sho ). Нижняя часть туловища соотносится с чакрой Воды. Верхняя, с сердцем — Огня. Водяная Луна «находится» там, где чакра Вода «контачит» с чакрой Огня. В китайской медицине это место связывается «Тройной горелкой» (или «Тройной печью»). С точки зрения западной физиологии ее расположение соответствует солнечному сплетению, но я сомневаюсь, что перевасти «suigetsu», как «солнечное сплетение» будем правильным. Эта область не совсем соответствует солнечному сплетению.
Источник
Краткий список образов и символов японской поэзии
Авадзи – остров, неоднокрастно воспетый в поэзии. Особенной красотой славятся его горы, видимые издалека.
Ама – одновременно «рыбачка» и «монахиня».
Аромат. Переходящий аромат – постоянный мотив поэзии. Изначальный вариант – цветы передают свой аромат прикоснувшимся к ним рукавам. Последующий производный мотив – рукава (обычно рукава возлюбленной), прикоснувшись к цветам, передают им свой аромат. В те времена принято было пользоваться благовониями, существовал также обычай наполнять рукава лепестками цветов. Принято было изготовлять собственные ароматы, по которым часто узнавали человека. Аромат рукавов – постоянный образ.
Бамбук. Короткое коленце бамбука или тростника – постоянный образ короткого промежутка времени.
Варэкара – означает и «из-за себя», и служит названием червячка живущего на водорослях.
Веревка священная – симэнава – веревка из рисовой соломы, которой ограждали не только поля (веревки исполняли роль межей и служили оберегом), но и священные деревья, растущие при храмах. В любовной лирике – образ запрета, «ограждения» возлюбленной от посягательств других, символ любовной клятвы – принадлежать друг другу.
Ветер. Голос ветра меняется: если летом он напоминает вздохи, то зимой и осенью дует со свистом, с завыванием.Образ ветра в соснах часто употребим, особенно в песнях осени. Ветер, вывертывающий листья, — образ осени. Страна божественного ветра – постоянный эпитет (макура-котоба) к названию Исэ. Источником его явилось древнее предание о том, как в старину каждый раз, когда вражеские корабли приближались к берегам Исэ, на море поднималась сильная буря, выражая гнев синтоистских богов. Ветер, дующий в рукава – постоянный образ, часто используется в песнях странствий.
Вишня – постоянный образ сравнения цветов вишни с облаками, снегом, лунным сиянием. Облетающие лепестки вишни напоминают о мимолетности жизни, моно-но аварэ.Цветы вишни, как и вообще цветы, — постоянная метафора, образ женщины.
Глициния – Фудзи – фамильное имя рода Фудзивара («поле глициний»). Волны глициний – постоянный образ. Гроздья цветов лилового цвета, растущих обычно у воды, колеблемые ветром, напоминали волны. «Глициниевое» платье – темно-лиловое платье, которое надевали для тайных свиданий и в знак траура.
Горы. Горы, покрытые лесом, — образ множества людских глаз – вариант «общемирового» образа любовной лирики. Перейти гору, как и перейти реку, — образ-символ, имеющий значение «добиться успеха в любви». Сравнение огня вулкана Фудзи с пламенем любви – традиционный образ из древней поэзии. Дым над вершиной Фудзи – символ людской молвы.
Гуси. Дикие гуси – в класической поэтике вестники, несущие послание от друга. Перелетные гуси – вестники любви. Тема перелетных гусей была постоянной в весенних и осенних песнях.
«Девица-цветок» — оминаэси – цветок валерианы, один из любимых японцами осенних цветов и «семи осенних трав». Многолетнее растение, цветет мелкими бледно-желтыми цветочками в форме зонтика. В поэзии постоянно обыгрывается как образ девушки или молодой женщины.
Дороги грез – постоянный образ в любовной лирике – встречи во сне.
Дымка – признак ранней весны. Тема сожаления о весенней дымке, скрывающей первые цветы вишен на горе Тацута, наиболее показательна для песен весны.
Ёсино – горы в центральной Японии в префектуре Нара. Во времена создания «Кокинвакасю» славились снежными пейзажами. Позже стали известны как место любования вишней.
Идзуми – гора в провинции Ямасиро, славилась своим строевым лесом, который шел на строительство дворцов.
Идэ – одно из мест, воспетых в поэзии, славилось и прекрасными желтыми розами (ямабуки), и «поющими» лягушками (кадзика) и другими достопримечательностями.
Инада-химэ – дева, спасенная, согласно японскому мифу, богом стихий Сусаноо от восьмиглавого змея, которую Сусаноо сделал своей женой.
Ирис – аямэ, омонимическая метафора с аямэ – «замешательство».
Кагуяма – одна из воспетых в поэзии трех гор провинции Ямато. (В «Манъёсю» есть песня-легенда о том, как гора Кагуяма и гора Миминаси затеяли спор из-за любви к горе Унэби, традиционно выступавшей в роли женщины.) Ее называли «Небесной горой», поскольку, по преданию, в незапамятные времена она «сошла с небес на землю».
Каннаби – река богов – протекает у подножия горы того же названия, имеющего значение «место обитания божества», т.е. храм. Горы с таким названием были в нескольких местах страны, и там действительно имеются храмы.
Каннадзуки – «безбожный месяц» — первый месяц зимы (октябрь). По синтоистскому поверью, в это время осенние боги покидают землю.
Касуга – луг, который находился в пределах современного города Нара, исстари славился красотой весенних трав.
Катами – «трудность» и «решето».
Кацураги – см. Кумэдзи.
Каэруяма – гора возвращения – один из постоянных образов.
Краска. Изменчивость человеческого сердца часто сравнивали с увяданием цветов или с выцветающей (линяющей) краской, при этом использовалась полисемантика слова иро, которое имеет два значения: «цвет» и «любовь». В качестве примера нестойкого красителя чаще всего приводилась так называемая «лунная трава» или луноцвет (цукигуса).
Криптомерия – одно из распространенных в Японии хвойных вечнозеленых деревьев. Часто росли при храмах, считались священными.
Крыша. Кипарисовая крыша – образ жилища городского жителя, в отличие от «травяной крыши» или «плетеной двери» — традиционных образов горной хижины или временного ночлега в пути.
Кукушка (хототогису) – вестница загробного мира. Считалось, что кукушка зимует в дальних горах, т.е. в глубинах гор, а в мае прилетает в «селенье» — в столицу. Кукушку обычно с нетерпением ждали, особенно ее «первого голоса», а запевала она в полночь, и потому старались не проспать. Считалось, что в первые дни кукушка поет еще несмело, негромко – пока не привыкнет к новому месту. Кукушка и цветы унохана – один из многих парных образов хэйянской поэзии.
Кумэдзи – легендарный мост. Бог Кацураги строил мост между горой Кацураги и горой Кимбусэн в провинции Ямато. Мост должен был быть построен «из скал» (из камня). Однако, поскольку бог Кацураги имел очень непривлекательную внешность, работы по строительству велись только в ночное время, и мост рухнул. Поэтому он стал ассоциироваться с неуспехом, с делом, сделанным лишь наполовину, часто этот речевой оборот употребляют в переносном значении «ни то ни се».
Леса из цветов – деревья в снегу, красоте которых завидуют облака.
Листья – образ багряных листьев, покрывающих сплошным ковром горные реки, постоянен в японской поэзии.Традиционна и метафора: ковер из опавших листьев – мост, по которому может перебраться через реку возлюбленный звезды Ткачихи (Танабата). Осенья ветер выворачивает листья наизнанку.
Луна – согласно легенде, на ней растет дерево камфарного лавра. В поэзии луна часто уподоблялась женщине: ее приходится подолгу ждать, особенно летом, когда луна появляется лишь на рассвете. Лик луны отражается на рукаве, увлажненном слезами. Видеть в лике луны образ возлюбленной или возлюбленного – постоянный мотив поэзии.
«Лунная трава», «луноцвет» — энотера. Используется для окраски одежд, нестойкий краситель, часто используется как метафора для выражения непостоянства в любви.
Мальва. Постройка, увитая цветами мальвы, создает ощущение ночлега в полях во время странствий.
Мандаринки, мандариновые утки — символ верности в любви, успешного брака.
Миёсино – старинное название местности Ёсино. Местность славилась красотами природы, историческими реминисценциями и была особенно любима японцами. Когда-то – до переноса столицы из Нара в Хэйян – здесь находился загородный дворец императоров. Этот дворец и бывшая столица стали постоянными ностальгическими образами поэзии. Постоянно используемый образ старой заброшенной столицы иногда подразумевает просто понятие провинции.
Мирумэ – «морская сосна» — род водорослей, которые употребляются в пищу и которые поэтому собираются рыбаками. В то же время может означать и «свидание».
Мисима – бухта, славящаяся красивыми тростниковыми зарослями.
Мискант – полевое злаковое растение. Цветет, т.е. «выходит в колос», осенью. Связать мискант – в любовной лирике означает связать себя любовными узами.
Миякодори – «птица столицы».
Мо – «одежды» и «скорбь, траур». «Снять одежду» получает вследствие этого смысл «избавиться от скорби и траура», в переносном значении от несчастья вообще.
«Молодые травы» («ранние травы») — вакана, семь или, в другом наборе, одиннадцать видов полевых злаков, которые употребляли в пищу зимой и ранней весной. Принято было преподносить в подарок друзьям молодые травы, собранные в седьмой день первой луны.
Мурасаки – воробейник аптечный – цветет летом маленькими белыми цветами. Часто переводится как фиалка. «Мурасаки (фиалки) с равнины Касуга» — образ молодых девушек, живущих на равнине Касуга.
Нагамэ – «грустная задумчивость» и «долгий дождь».
Нанива – берег моря близ Осака. Место известно своими зарослями тростника.
Наоби – синтоистское божество, обладающее способностью обращать дурные дела в хорошие и несущее людям радости.
Натори – река, традиционно используется как омонимическая метафора: название как бы раскрывает свое нарицательное значение: «дурная слава», «молва». Образ деревьев, затонувших в реке Натори, постоянен, используется в разных вариантах, в том числе как образ тайного, сокрытого, иногда – как образ обреченности.
Ночь, черная как ягода тута (нубатама-но ё) – постоянный эпитет макура-котоба, один из наиболее древних.
Нуса – особый предмет, употребляемый при синтоистских ритуалах. Нечто вроде палки с прикрепленными к ней лоскутами бумаги или ткани. «Большая нуса» — нуса особой формы, применяемая при обряде «великого очищения». Лоскутами этими подвергающиеся очищению гладят свое тело и затем выбрасывают их в реки, в море и т.п. Привешенные рядами лоскутки являются как бы руками этой нуса. Отсюда постоянные сравнения, особенно в поэзии, человека, за все цепляющегося, непостоянного, с такой большой нуса.
Облако оторвалось от вершины – образ, часто встречающийся в любовной лирике, символ непостоянства в любви. Облако может быть намеком на облако дыма от погребального костра.
Оги – многолетнее злаковое растение из семейства рисовых, шелест ветра по листьям оги – постоянный образ осени. Женщина в поэзии часто уподобляет себя листьям оги, которых вдруг коснется (прошелестит по ним) осенний ветер.
Оки – остров, в эпоху Хэйян – место ссылки лиц, неугодных императору.
Олень – считалось, что олень ночует в поле, а с рассветом возвращается в горы. Существовало поверье, что олень и кустарник хаги – супруги. Стон одинокого оленя, призывающего подругу, — постоянный образ поздней осени.
Оосака – Застава Встреч – застава между Оми и Ямасиро в краю Оцу. У заставы обычно прощались с теми, кто уезжал на Восток, прощались с надеждой на встречу в будущем, которая, однако, далеко не всегда осуществлялась.
Осень традиционно считалась порой грусти и печали. Отсюда неизменный образ слез, выражаемый постоянной метафорой – роса. Одновременно и намек на росу в полях – признак наступившей осени.
Осидори – водоплавающие птицы, подобные гусям или уткам. Обычно плавают парами и потому служат символом супружеской верности и привязанности.
Петух. Петуха в лентах выносили на окраину столицы в период смут и волнений – к четырем заставам. Крик петуха означает близость рассвета и конец любовного свидания.
Платье. Существовало поверье, что милого можно привлечь, если ночью вывернуть платье наизнанку. В эпоху Хэйян ночное платье служило и подстилкой и одеялом. Если мужчина очень любит женщину, у той сами собой распускаются завязки ее нижнего платья. Платье из перьев – одежды небожителей. Отбивание, выбивание одежды – постоянный образ «Песен осени». В те времена это был один из важнейших моментов подготовки к зиме. Платье, сшитое на зиму, в первозданном виде сидело плохо, ибо материя, как правило, была плотной и неэластичной. Поэтому, прежде чем надевать, платье «отбивали» при помощи валька: помещали на массивную каменную подставку и били по нему специальным деревянным молотком. Ткань смягчалась и приобретала блеск. Занимались этим обычно ночью. Замшелые одежды – образ одежды монаха из грубой ткани.
Померанцы – цветущие мандарины – традиционный образ воспоминаний (обычно о прежней любви).
Потрясающе-стремительные – перевод многосмысленного слова тихаяфуру, служащего постоянным эпитетом к слову «божество».
«Птичьи следы» – письмена, похожие в рукописном начертании на следы птичьих лапок.
«Пурпурные шаровары» — агримония китайская – полевой цветок с приятным запахом.
Река. Течение реки – образ-символ постоянства. Поток, стремительно мчащийся под гору, скрытый между деревьями, — постоянный образ глубоко скрытого страстного чувства. Образ плотины – символ препятствия, например, боязнь людской молвы. Река слез – традиционная гипербола, рядом с ней иногда встречается образ рукав-плотина.
Роса – постоянный образ мимолетности, эфемерности жизни. Растаять вместе с росой – в смысле «умереть» — постоянный мотив японской лирики. Один из первых признаков наступающей осени. Слезы – роса – постоянная метафора. Считали, что именно роса, а также моросящий осенний дождь «красит» зелень в осенние тона. Считалось, что цветы и травы вянут от росы и холодных дождей. Постоянная метафора: роса – жемчуг (жемчужинки). Сестра-роса – постоянный спутник осеннего холодного ветра. Заледеневшая к утру роса (слезы) – постоянный мотив песен поздней осени и зимы.
Рукав. «В рукаве волненье», «рукав увлажнен» — обычные образы слез, отираемых рукавом. Узкий рукав – символ бедности, низкорожденности. Черные рукава – образ одежды монаха. Ветер, дующий в рукава – постоянный образ, часто используется в песнях странствий. Рукава-изголовье – на любовном ложе под голову клали рукава.
Сакаки – клейра японская – священное дерево в синтоистских церемониях.
Синобу. Ткань, отличающаяся чрезвычайно путаным узором, прихотливыми переливами оттенков – в целом, лиловатого цвета (на гладкий камень накладывались различные травы и цветы, поверх них расстилался холст, который имели в виду окрасить, а затем по нему проводили гладким камешком, «натирая» его). «Ткань Синобу» означает как то, что узоры и окраска ее были наведены посредством особой травы, называемой Синобу, так и то, что именно такие ткани выделывались в местности Синобу. Также слово «Синобу» означает и понятие любовного томления, томительной страсти, тоски и одиночества.
Соловей японский, угуису – камышовка короткохвостая, чьи песни символизируют приход весны (однако поет и летом). Считали, что соловей зиму проводит в ущелье, в гнезде, а с началом весны прилетает в «селенье», то есть прежде всего в столицу. В классической поэтике бытует образ соловья, навевающего крыльями ветер на цветы вишни. Слезы соловья (пение птиц, а также «голоса» насекомых и некоторых животных (например, оленя) обозначались в японском языке словом наку – «плакать») – зимой соловей, как известно, молчит. Отсюда образ замерзших слез, которые весною, соответственно, оттаивают.
Сосна – традиционный образ ожидания, постоянная омонимическая метафора: мацу — «сосна» ассоциируется с мацу – «ждать». Древние сосны в Иванума (в древности Такэкума) – постоянный поэтический образ. Сосны в Такасаго — символ верности, преданности, надежности в любви.
Стрела из лука – стилистическое традиционное введение (дзё) к слову хару – «весна», присоединяемое к этому слову с помощью омонимической метафоры: хару – «весна» ассоциируется с хару – «натягивать».
Суга – селение в провинции Идзумо, но землю которой Сусаноо спустился с небес. В Суга Сусаноо построил дворец-терем «с восьмирядной изгородью» для своей жены Инада-химэ. Согласно мифу, по случаю возведения этого дворца Сусаноо сложил песню, которая считается первой песней-танка:
Над землей Идзумо – облака в восемь гряд…
С изгородью восьмирядною
Строю я дворец, —
Чтоб жену укрыть,
С изгородью восьмирядною!
Суминоэ – бухта на побережье в Осаке, близ храма Сумиёси. Славилась красотой соснового бора, а также двумя исполинскими соснами, что росли из одного корня.
Сумиёси – побережье залива Суминоэ, одно из живописнейших мест старой Японии, славилось своими древними соснами и синтоистским храмом, посвященным богу Сумиёси.
Танабата – праздник воссоединения влюбленных, отмечается в ночь на 7-е число 7-го лунного месяца. Согласно легенде, в которой фигурируют звезды Вега и Альтаир, в эту ночь раз в году звезда Ткачиха переправляется к своему милому, Волопасу, через Небесную Реку (Млечный Путь) по мосту, образованному стаями сорок («сорочий мост»). Дождь, выпавший в ночь Танабата, уподобляется брызгам с весел ладьи Волопаса, переправлявшегося через Небесную Реку к Ткачихе.
Таноми – «пить, зачерпнув ладонью» и, с другой стороны, «вера», «надежда».
Тацута. Принцесса Тацута (букв. «Ткачиха» — ткала парчу из багряных листьев) – богиня осени. Она отправляется в путь на Запад, в край увядания. Река Тацута берет начало в горах Икома, течет через места, славящиеся осенними кленовыми листьями, в префектуре Нара близ Икаруга и впадает в реку Ямато.
Тидори – птицы, во множестве гнездящиеся на речных берегах.
Токива – «Извечная» или «Вечнозеленая» — гора в Киото, в районе Укё-ку.
Торимоно – вид песен о ритуальных предметах, которые брали в руки при оправлении синтоистских обрядов.
Трава, густая трава – постоянный образ-символ заброшенности и запустения. Трава забвенья – цветы из семейства лилий. Летом цветут желтыми и красными цветами. Постоянный образ. Изголовье из трав (кусамакура) – постоянный образ, обычно употреблявшийся как эпитет-зачин со словом таби – «странствие». В старину завязывали траву в знак предотвращения бед или загадывая желание. Густые летние травы – образ любви, заполнившей сердце, и одновременно образ людской молвы, что «сплошной стеной» окружила влюбленных. Образ скошенной и разбросанной травы – постоянное сравнение, символ душевного смятения из-за любви.
Тростниковая дверь – принадлежность бедной хижины крестьянина или рыбака, горного приюта отшельника. Аналогично дверь, сплетенная из прутьев, хвороста.
Унохана – маленькие белые неприхотливые цветы, которые зацветают в начале лета, совпадая по времени с сезоном кукушки. Кукушка и цветы унохана – один из многих парных образов хэйянской поэзии.
Хаги – леспедеца двуцветная, полукустарник с желтыми цветами. Хаги цветет в брачный период оленей. Тема кустарника хаги, его листьев, красиво желтеющих снизу, и его мелких цветов, украшающих поля, — одна из постоянных в осеннем наборе.
Хризантема – цветок, с которым связывались надежды на долголетие. Праздник Хризантем (девятый день девятой луны) служил поводом для различных обрядов, связанных с долголетием. Белая хризантема от инея меняет свой цвет – желтеет (т.н. второе цветение). Согласно китайскому поверью, если выпить росу с цветка хризантемы или воду с этой росой, то можно продлить молодость и достичь долголетия.
Цикады. Стрекотание цикад воспринималось как плач, стон, отсюда образ – слезы цикад. Слезы – роса – постоянная метафора. Считали, что именно роса, а также моросящий осенний дождь «красит» зелень в осенние тона. Слезы цикад представлялись в поэзии как слезы горькие («кровавые»), отсюда – багряная окраска осенних листьев. Цикады на соснах – постоянный осенний образ. Слабеющие голоса цикад – образ глубокой осени, когда эти насекомые погибают от холода.
Червячки. Два шелковичных червячка – самец и самка – в одном и том же шелковичном коконе – образ двух любовников.
Шапка. Надевание шапки – достижение юношей совершеннолетия.
Э – «мелкий ручей» и «любовный союз».
Ямабуки – желтые розы. Растут обычно у воды – на берегу реки или пруда. Часто упоминаются в «Песнях весны». Омонимически схожи со словом яма – гора.
«Ямато надэсико» — гвоздика из края Ямато – обозначение трепетной и нежной красавицы.
Источник