Луна сквозь ветви деревьев
Сайге (Перевод Веры Марковой)
( Сайге.- См. вступ. статью. Стихи его (тайка) собраны в книге «Горная хижина». Не ясно, участвовал ли он сам, и в какой мере, в его составлении. Отдельные танка включали в «Синкокинсю».)
Сложил в первое утро весны
* ( «Сложил в первое утро весны» — Утро «рис-сюн» — начало весны по лунному календарю. По современному солнечному календарю приходится на начало февраля. Стихотворение изображает пейзаж возле горной хижины. Поэтом владеет чувство радостного освобождения, он видит первые признаки весны. Словами о том, что всего прекрасней весенний рассвет, открывается знаменитая книга Сэй-Сёнагон «Записки у изголовья» (конец X в.). Река «Голубой водопад» («Аотакигава») — приток реки Оигава. Течет у подножия гор неподалеку от г. Киото.)
Дымка на морском побережье
* ( «Дымка, на морском побережье» — Старинный способ добывания соли состоял в том, что соль выпаривалась в котлах из морских водорослей.)
Вспоминаю минувшее во время сбора молодых трав
* ( «Вспоминаю минувшее. » — В седьмое утро нового года собирали на поле семь трав и варили вместе с рисом. Согласно поверью, вкусивший это кушанье будет здоров целый год (семь считалось магическим числом).)
Соловьи под дождем
Соловьи в сельском уединении
Если б замолкли голоса соловьев в долине, где я живу
Слива возле горной хижины
Цветущая слива возле старой кровли
* ( «Приди же скорей. » — Укоризна забывчивому другу.)
Летят дикие гуси
* ( «Летят дикие гуси» — Гуси весной улетают на север, многие гнездятся на материке.)
Жду, когда зацветут вишни
Из многих моих стихотворений о вишневых цветах
* ( «Весенней порой «кисараги». » — Кисараги (время надевания новых одежд) — старинное название второй луны года. При свете полной луны, — то есть 15-го числа. Согласно буддийским легендам, в этот день скончался Будда Гаутама.)
Когда я любовался цветами на заре, пели соловьи
Увидев старую вишню, бедную цветами
Когда слагали стихи на тему картины на ширмах, я написал о тех людях, что лишь издали смотрят, как сановники Весеннего дворца толпятся вокруг цветущих вишен
* ( . сановники Весеннего дворца. — Весенний дворец — резиденция наследника престола. В антологии XI в. «Госюи-вакасю» есть танка, где говорится, что сановники Весеннего дворца «любуются вишней в цвету, словно это их достояние». Горные розы (ямабуки) — Kerria japonica. Эти ярко-желтые цветы обычно растут на берегу реки. Лягушки воспеваются в классической японской поэзии начиная с древних времен. В предисловии к антологии «Кокинсю» говорится: «И когда слышится голос соловья, поющего среди цветов, или голос лягушки, живущей в воде, хочется спросить: что же из всего живого па земле не поет своей собственной песни?» (перевод А. Глускиной). В данном стихотворении лягушка-символ существа, привязанного к нечистой юдоли, луна — образ высшего просветления.)
Из многих моих песен на тему: «Облетевшие вишни»
Стихи, сочиненные в канун первого дня третьей луны
* ( «Стихи, сочиненные в канун. » — Третья луна считалась началом календарного лета. В «Записках у изголовья» говорилось, что прекрасней всего весной раннее утро, но здесь пальма первенства отдается последнему вечеру весны. Он кажется слишком коротким.)
Цвети унохана в ночную пору
* ( Унохана — deutria crenata. Ранним летом распускаются белые гроздья пятилистковых диких цветов унохана. В это время обычно поет кукушка. Ямада-но хара — название места в провинции Исэ возле старинных синтоистских храмов. Кукушка, мой друг! — См. прим.)
Стихи о кукушке
Дожди пятой луны
Источник возле горной хижины
Болотный пастушок в глубине гор
Стихотворение на тему: «Путник идет в густой траве»
Смотрю на луну в источнике
Ждут осени в глубине гор
Сочинил во дворце Кита-Сиракава, когда там слагали стихи на темы: «Ветер в соснах уже шумит по-осеннему», «В голосе воды чувствуется осень»
* ( Кита-Сиракава — старинный дворец, расположенный в северном (дворцовом) районе Сиракава в Киото. )
* ( «О, до чего же густо. » — Равнина Миягино славилась в японской ПОЭЗИИ красотой осенних трав и бело-розовых цветов хаги (леспедецы). Находилась на севере возле г. Сэндай.)
Источник
Луна в ветвях
В глубоких чащобах дубового леса
В ветвях заблудилась луна.
Плывёт и не знает как выбраться в небо,
И тихо стенает она.
На шёлковой ткани рассыпались звёзды,
И ярко мерцают они.
Как в клетке злачёной томится девица,
И тени на тропках легли.
Случайно, запутавшись в тёмной низине,
Спал на земле менестрель,
Но сон был ужасен, тревожен, опасен
О том, как владетель земель
Решил заточить виршеплётов в темницу
И лютни разбить о гранит.
Проснулся растерян, потерян, раздавлен,
От каменной ложи разбит.
Поднялся лениво, свой бок потирая,
Но жажда взыскует своё,
И вяло хромая, поплёлся в чащобу,
Где видел он днём ручеёк.
Бредёт в темноте он, и ухает филин,
Где-то в чернильной дали.
Но где же луна на ночном небосклоне?
И чёрный над ним монолит.
Не видно тропы, что под солнцем петляет,
И прячет таинственный след,
Всё тихо, темно, и как под одеялом.
Но что это? Брезжит рассвет?
А может быть где то на тропках бывалый
Лагерем стал караван,
Что вёз в Корнуолл груз товаров бесценных
Из дальних и солнечных стран?
Лютню из торбы достал песнопевец,
Струны проверил и строй,
И быстро пошёл он на свет отдалённый,
Мотив вспоминая простой.
Всё шёл он и шёл, и казалось ему,
Что свет не костра там горит:
Уж очень печальный, какой-то волшебный,
И глаз он совсем не слепит.
Подходит всё ближе, но тихо и пусто,
Но что это? Ветер шумит?
Нет, не крылатый так тихо стенает,
То дева на ветви сидит
И плачет там тихо, и слёзы роняет,
И светится плачущий лик.
Запутались волосы тёмные в ветках.
У барда отнялся язык.
Стоял он так долго, аж десять минут,
Но всё таки молвил с трудом:
-Скажите, миледи, как в лес вы попали
Средь ночи и где же ваш дом?
Руки отняв от прекрасного лика,
Всхлипнув, пропела она:
-О, добрый скиталец, я так одинока
И дома мне спится едва.
Я вышла под вечер пройтись по тропинке
От дома подальше, к полям,
Пройтись по цветочкам, сплясать на полянке,
Стрелой пронестись по лесам.
Но старый и злобный хозяин окрестный,
Тот дуб, на который гляжу,
Схватил меня веткой, оплёл паутинкой,
И вот я как муха сижу.
Скиталец наш добрый подумал немножко
И быстро на дерево влез,
Ветки развёл, паутинку сорвал —
Недобро откликнулся лес.
Девушку хвать, посмеялся задорно,
И птицей на землю слетел,
Как странно, но силы в ручёнках остались,
Хоть пару уж дней он не ел.
Чтоб грустную деву подбодрить немного
Он песню смешную запел,
И девушка ярким зарделась румянцем,
И смех золотой зазвенел.
-Спасибо о добрый, — пропела сквозь смех —
Я рада, что встретился мне,
Я всем расскажу о тебе на земле,
Кто взор свой направит к Луне!
Дай мне свою лютню, я трону её,
Пробегусь рукой по струнам,
Скажу пару слов и обратно отдам —
Сунам, пар Фарам, ами Нам!
Теперь кто услышит твой лёгкий напев,
Тот будет сражён наповал,
Он будет смеяться и плакать, плясать!
И скажет, что чудо видал!
Пожалуйста слёзы с земли собери,
Насыпь их в карман, и храни.
Их люди смарагдами часто зовут,
И в них неземные огни.
Сказав свою речь, подмигнула она,
И прыгнула выше дерев,
И в небо взлетела, к своим, знать, подружкам,
Наш бард аж присел, обомлев.
Уж древний тот лес давно захирел,
И память о нём уж пропала,
Ходили легенды, что граф этих мест,
Под старость свихнулся нимало.
Он ушёл и пропал в подлунной тиши,
Тихо, как вор за порог,
А нёс он в руках ту лютню свою,
Разлуки он вынесть не смог.
Источник
Прочитайте онлайн Луна над горой | Еса Бусон в переводах А. А. Долина
в переводах А. А. Долина
Белой сливы цветы — поселился на время в корчме подле храма Китано…
Алая слива. В багровых закатных лучах дубы и сосны…
Поет соловей — все порхает с места на место вокруг лачужки…
Дымка над травой, не слышно ручьев журчанья — солнце заходит…
Лягушка плывет — так беспомощно лапки разводит, так сиротливо.
Ночью ласточки крик — обитатель лачуги поднялся отогнать змею…
Колокол в храме — пристроившись, дремлет на нем бабочка-малютка…
Фазан прокричал. Иду домой по тропинке. Солнце еще высоко…
Молодая форель. Лист бамбука, кружась, с утеса падает в воду…
Уж и люди ушли, а он все меж цветов распевает — соловей на вишне…
Над морем взойдя, заливает солнце сияньем горную вишню…
Уплывает луна на запад — а тени от вишен на восток клонятся…
Плотничья артель потянулась к горе Камэяма. Фазан прокричал…
Возле хижины Басе-ан
Пока я копал, та туча, что в небе висела, скрылась из виду…
Мотыжат поле. С вершины горы на закате петушиный клич бонзы…
Вот бы стать волом — только есть да спать безмятежно! Персики в цвету…
Вешние дожди. Право, жаль мне себя в эту пору — не пишется совсем…
Вешние дожди и сегодня, как и вчера, темнеет помаленьку…
Ливень весенний. Вливаются в океан мутные воды…
Вешняя луна — льется свет сквозь ветви деревьев в храме Инкон-до…
Сурепка цветет. Луна встает на востоке, садится на западе солнце.
Сурепка цветет. Не заходят киты в эту бухту. Сумерки над морем…
Сколько долгих дней набралось, осело и стало далеким прошлым.
Как бы и невзначай аромат разливает в округе весенний ветер…
Маленький домик — полюбились ему цветы персика, а не вишни…
Чайного листа на весь год себе набирают отец и мать…
Провожая весну, под эноки — железным древом горюет кто-то…
Весна уходит. Так хочется тяжесть лютни ощутить в руках.
Кукушка поет за пределом квартальных линий древнего Хэйана…
Короткая ночь. На мохнатой гусенице мерцает капелька росы…
Ярко светит луна. В тени ветвей притаившись, поют цикады.
В огромном саду вдаль уходят ряды пионов до горизонта…
Облетел пион — наслоившись, лежать остались два-три лепестка…
Отдохновение — проводив докучных гостей, стоят пионы…
На земле Никко тоже всплески ажурной резьбы — цветут пионы…
Муравьиный дворец — раскрывает пион багряный парадные ворота…
Горный муравей — так отчетливо он заметен на белом пионе…
Скрипит телега, нагруженная землей. Пионы в цвету…
Осень — зреет ячмень. У меня сегодня ночует племянник-монах…
Шел-шел и пришел на луг этот летний, зеленый, а дальше — идти и идти…
Все сто летних дней я бы вовсе в руки не брал ни киста, ни туши.
Двадцатого числа шестой луны в корчме «Бамбуковая расселина»
Отказавшись зайти, сосед поделился форелью — ворота в час ночной…
Крылатые муравьи — вьется рой над хижиной бедной у подножья Фудзи…
Двенадцатого числа четвертой луны в полночный час нашел тему для трехстишия «Плоды на сакуре»
Посмотрел вблизи и вижу — цветы нынче ночью стали плодами…
Терновник цветет — как похоже все на дороги в родимом краю…
В думы погружен, я взошел на пригорок — и вижу шиповник в цвету…
От удара молнии дом крестьянский сгорел дотла. Тыквы цветы…
Молодой бамбук — нынче он предстал воплощеньем селенья Сага…
О прохлада! От колокола отделившись, проплывает звон…
Летняя гроза — к траве испуганно жмется стайка воробьев…
Храм Миидэра. Все ближе и ближе полдень. Молодые клены…
Десяток коней, навьюченных грузом спиртного, на тропе в летней роще…
Заглохший колодец — комары кружат, долетает темный рыбий всплеск…
Слышен писк комара — Всякий раз, когда опадает с жимолости цветок…
Под москитную сетку запустил к себе светлячков — ну что за прелесть.
Каменщик подошел — резец в воде остужает. Ручей прозрачный…
Высказываю то, что чувствую
Дубрава в цвету — огрубеть душе не позволит этот аромат…
Вот и осень пришла. Чему же так удивился старый астролог.
Светлая роса на кустах колючего терна на каждом шипе…
Зачерпнули вдвоем — и тотчас вода замутилась в бочажке лесном…
Двадцатого числа восьмой луны на постоялом дворе Хатимондзя
Молнии блеск — из пучины волн проступает остров Акидзу…
Четверых-пятерых, что плясать еще не устали, озаряет луна…
Пускают фейерверк — а всего-то в порту, должно быть, не больше ста домишек…
Шестнадцатого числа девятой луны на постоялом дворе Дэмпуку
Дикий голубь во мгле, на ветке переминаясь, коротает долгую ночь…
Лунный отблеск в душе — ночною порой миную бедный городок…
Тут и там, тут и там раздается стук в полумраке — вальки по дворам…
Над горами темно, а над лугом еще прозрачен сумрак вечерний…
Травы увяли. Весть об осени в лес принесла рыжая лисица
Одинокий вьюнок — в глубине цветка затаился цвет морских глубин…
Бесподобный вид — оправляется после бури поле красного перца…
Условное название «Гуси-письмена»
Вереница гусей протянулась строкой над горами, луна — печатка…
Какая радость — щебет пичуг во дворе на крыше веранды.
Убран рис на полях. Озарит осеннее солнце сорные травы…
Того и гляди драгоценность из пасти извергнет пойманный судак…
Хризантемы взрастил — и сам же, того не заметив, стал их рабом…
Осень плоти моей — эту ночь пережить сумею, но ведь будет и завтра…
Хижина Басе-ан к востоку от столицы
Зима уж близка — и упорно ползут отсюда дождевые тучи…
Камфарный лавр — напитались влагою корни от зимних дождей…
Зимние дожди. Мышь проворно просеменила по струнам кото…
Вихрь осенний. Как живется-можется в тех пяти домишках?
Из цикла «Восемь песен о бедной хижине»
Вскипятить лапши — а для этого еще надо хвороста наломать…
Дунет западный ветер — и где-то там, на востоке, оседать палой листве…
В ствол вонзаю топор — и тихо дивлюсь аромату. Зимняя роща…
Угли в очаге — наконец, как видно, сварилась моя похлебка…
В долину спущусь, приму у знакомого ванну! Зонтик под снегом…
Солнцем озарены, валуны вдалеке лоснятся — зимнее поле…
Зимнее утро — какая отрада увидеть дым над отчим домом!
«Пусти на ночлег!» — самурай свой меч обнажает. Зимняя вьюга…
Плошкой гремя, прохожу в полутьме мимо дома, где кто-то плачет…
Снежный закат — на гнездовья в плавнях вернулись водяные птицы…
Вот лягу я спать, а наутро проснусь и увижу — Новый год на дворе.
Стая уток вдали. Ополаскиваю мотыгу — рябь по воде…
Видно мало тебя мама в детстве за нос тянула, курносая кукла.
Не забыть мне их лиц — из коробки двух кукол достали в пышных нарядах…
Кукольный мастер в лавке огни погасил. Дождик весенний…
Змей бумажный висит — снова в небе на том же месте, где был и вчера…
Гору Фудзи вдали плащом зеленым укрыла молодая листва…
Дождик весенний. Бредут, о чем-то болтая, соломенный плащ и зонт…
Долго тянется день. Фазан на мосту уселся — не улетает…
Поет соловей — то туда, то сюда повернется на цветущей ветке…
Поет соловей — заливается, разевая маленький клювик…
Возвращаются гуси поздно ночью, когда над лугом в тучах плывет луна…
Вечно в заботах, снуют то туда, то сюда воробьи на гнездах…
Днем: «Скорее бы ночь!» А ночью: «Скорее бы утро!» — квакают лягушки…
Лают собаки — коробейник в деревню пришел. Персики в цвету.
Слива опала. Одиноко, печально стоит ива в сережках…
Заливное поле. Вишни в воду роняют цветы — луна и звезды…
Меж стеблями риса облетевших вишен цветы. Луна и звезды…
Вешние ливни. Две хижины приютились на берегу реки…
Брошена мужем, до ночи в поле она. Посадка риса…
Со свечою в руке человек гуляет по саду — провожает весну…
Уходит весна. Сквозь щель в соседнем заборе цветы белеют…
Бродячий театр зеркала свои расставляет на ячменном поле…
Молнии блеск — и слышно, как с листьев бамбука роса стекает…
Летняя гроза — к траве испуганно жмутся воробьи в деревне…
Летнюю речку так приятно вброд перейти — сандалии в руке…
Короткая ночь. В камышах колышется пена — раки резвятся…
Лисы играют меж нарциссов на летнем лугу в сиянье лунном…
Ветерок вечерний. Важно моет ноги в ручье серая цапля…
Марево висит. Мотылек над землей порхает — крылышки прозрачны…
Старый колодец. Рыба прыгнула за комаром — затемненный всплеск…
Птиц редкие трели, журчанье ручья вдалеке, голос цикады…
Под утренним солнцем взъерошились волоски — гусеница ползет…
Молодая листва. Чисты и прозрачны воды. Всходит пшеница…
Вулкан Асама — зеленеет сквозь дым по склонам молодая листва…
Ни единый листок в летней роще не шелохнется — даже страшно чуть-чуть…
Ягода? Цветок? Что-то в тихую заводь упало. Летняя роща…
Распускается он, будто радугу извергая, — бутон пиона…
Срезал пион — и себе настроенье испортил на целый вечер…
Пиона цветок. Золотистая бабочка рядом с серебристой кошкой…
Ясная луна — ребятишки уселись и смотрят с веранды храма…
Собираю грибы. Вдруг голову поднял и вижу — месяц над горой…
Того и гляди луна им на головы рухнет — вот это пляска.
Очарованы флейтой, набегают волна за волной — осень в бухте Сума…
О тишина! Там, в глубинах озерных, белеют облачные пики.
Вот я ухожу, а ты, мой друг, остаешься. Своя у каждого осень…
Печаль одиночества — есть своя прелесть и в ней. Осенний вечер…
Туман поутру. Где-то кол в плетень забивают: бам-бам-бам-бам…
Я мать и отца вспоминаю сегодня весь вечер. Кончается осень…
В чаще лесной то ударит топор дровосека, то стукнет дятел…
Заморозки. Вдалеке журавля больного вижу на поле…
Видно темное дно, рыбешку снующую видно — осенних вод глубина…
Молодь форели — вместе с нею бамбука листва плывет по теченью.
Вихрь утих, наконец. Переплыть торопится крыса через ручеек…
На бамбуковых кольях у заставы стрекозы сидят в лучах заката…
Крюк над очагом, а на нем сверчок примостился — холод ночной…
Листья хурмы опустились на соевом поле — издалека прилетели…
Горы объяла тьма. На лугу высокие травы в звездном мерцанье…
Чая цветы — не пойму, каких все-таки больше, желтых или белых.
Орхидея в ночи. Душистая тьма сгустилась, цветы белеют…
Цветок-девица — будто и стебель как стебель, и цветок как цветок…
Посветил фонарем — и будто бы разом поблекли желтые хризантемы…
Белая хризантема — и ножницы вдруг перед ней замерли на мгновенье…
К твердыне Тоба полдюжины конных спешат. Вихрь осенний…
На закате во мгле тоскливо квакает жаба. Зимние дожди…
Какой же упрямец! Ловит рыбу под зимним дождем на вечерней зорьке…
Озимые сеют. Стали тени на поле длинней в лучах заката…
В старом пруду сандалия из соломы. Падает мокрый снег…
Разваренным рисом пришлось мне дыру залепить в плаще бумажном…
До самых костей пробирает холод в постели — морозная ночь…
Холодная ночь. Все гремят котлами соседи — назло мне, что ли.
Возится мышь в уголке на грязной тарелке. Холод ночной…
Холодно в храме. Где-то возится мышь — все грызет зерна аниса…
Подбирается мышь к светильнику у постели — масло застыло…
Кухонный нож звякнул о сруб колодца — морозный воздух…
Мою в речке котел, а вода колышется зыбко. Одинокая чайка…
Сломанный зонтик — вот славное вышло зимовье для летучей мыши.
Ветер подул — и будто бы вдруг побелели птицы на пруду…
Хвост кобылки моей зацепился за метку терна — зимний луг увядший…
Зимняя буря. Спотыкаясь, к дому бредет моя лошадка…
Вешняя ночь — где-то там, в сгустившемся мраке заря таится…
Лука купил — и бреду домой перелеском меж голых деревьев…
Зимою в доме у светильника я один — пишу, читаю…
Источник