Александр Грин — Пропавшее солнце
I
Страшное употребление, какое дал своим бесчисленным богатствам Авель Хоггей, долго еще будет жить в памяти всех, кто знал этого человека без сердца. Не раз его злодейства — так как деяния Хоггея были безмерными, утонченными злодействами — грозили, сломав гроб купленного молчания, пасть на его голову, но золото вывозило, и он продолжал играть с живыми людьми самым различным образом; неистощимый на выдумку, Хоггей не преследовал иных целей, кроме забавы. Это был мистификатор и палач вместе. В основе его забав, опытов, экспериментов и игр лежал скучный вопрос: «Что выйдет, если я сделаю так?»
Четырнадцать лет назад вдова Эльгрев, застигнутая родами в момент безвыходной нищеты, отдала новорожденного малютку-сына неизвестному человеку, вручившему ей крупную сумму денег. Он сказал, что состоятельный аноним — бездетная и детолюбивая семья — хочет усыновить мальчика. Мать не должна была стараться увидеть или искать сына.
На этом сделка была покончена. Утешаясь тем, что ее Роберт вырастет богачом и счастливцем, обезумевшая от нужды женщина вручила свое дитя неизвестному, и он скрылся во тьме ночи, унес крошечное сердце, которому были суждены страдание и победа.
II
Купив человека, Авель Хоггей приказал содержать ребенка в особо устроенном помещении, где не было окон. Комнаты освещались только электричеством. Слуги и учитель Роберта должны были на все его вопросы отвечать, что его жизнь — именно такова, какой живут все другие люди. Специально для него были заказаны и отпечатаны книги того рода, из каких обычно познает человек жизнь и мир, с той лишь разницей, что в них совершенно не упоминалось о солнце [Равным образом, ни о чем светящемся в небе — луне, звездах. Фергюсон — правая рука Хоггея, — чаще других навещавший Роберта, приучил его думать, что люди сами не желают многого в этом роде. А.Г.]. Всем, кто говорил с мальчиком или по роду своих обязанностей вступал с ним в какое бы ни было общение, строго было запрещено Хоггеем употреблять это слово.
Роберт рос. Он был хил и задумчив. Когда ему исполнилось четырнадцать лет, Хоггей среди иных сложных забав, еще во многом не раскрытых данных, вспомнив о Роберте, решил, что можно, наконец, посмеяться. И он велел привести Роберта.
III
Хоггей сидел на блестящей, огромной террасе среди тех, кому мог довериться в этой запрещенной игре. То были люди с богатым, запертым на замок прошлым, с лицами, бесстрастно эмалированными развратом и скукой. Кроме Фергюсона, здесь сидели и пили Харт — поставщик публичных домов Южной Америки, и Блюм — содержатель одиннадцати игорных домов.
Был полдень. В безоблачном небе стояло пламенным белым железом вечное Солнце. По саду, окруженному высокой стеной, бродил трогательный и прелестный свет. За садом сияли леса и снежные цепи отрогов Ахуан-Скапа.
Мальчик вошел с повязкой на глазах. Левую руку он бессознательно держал у сильно бьющегося сердца, а правая нервно шевелилась в кармане бархатной куртки. Его вел глухонемой негр, послушное животное в руках Хоггея. Немного погодя вышел Фергюсон.
— Что, доктор? — сказал Хоггей.
— Сердце в порядке, — ответил Фергюсон по-французски, — нервы истощены и вялы.
— Это и есть Монте-Кристо? — спросил Харт.
— Пари, — сказал Блюм, знавший, в чем дело.
— Ну? — протянул Хоггей.
— Пари, что он помешается с наступлением тьмы.
— Э, пустяки, — возразил Хоггей. — Я говорю, что придет проситься обратно с единственной верой в лампочку Эдисона.
— Есть. Сто миллионов.
— Ну, хорошо. — сказал Хоггей. — Что, Харт?
— Та же сумма на смерть, — сказал Харт. — Он умрет.
— Принимаю. Начнем. Фергюсон, говорите, что надо сказать.
Роберт Эльгрев не понял ни одной фразы. Он стоял и ждал, волнуясь безмерно. Его привели без объяснений, крепко завязав глаза, и он мог думать что угодно.
— Роберт, — сказал Фергюсон, придвигая мальчика за плечо к себе, — сейчас ты увидишь солнце — солнце, которое есть жизнь и свет мира. Сегодня последний день, как оно светит. Это утверждает наука. Тебе не говорили о солнце потому, что оно не было до сих пор в опасности, но так как сегодня последний день его света, жестоко было бы лишать тебя этого зрелища. Не рви платок, я сниму сам. Смотри.
Швырнув платок, Фергюсон внимательно стал приглядываться к побледневшему, ослепленному лицу. И как над микроскопом согнулся над ним Хоггей.
IV
Наступило молчание, во время которого Роберт Эльгрев увидел необычайное зрелище и ухватился за Фергюсона, чувствуя, что пол исчез, и он валится в сверкающую зеленую пропасть с голубым дном. Обычное зрелище дня — солнечное пространство — было для него потрясением, превосходящим все человеческие слова. Не умея овладеть громадной перспективой, он содрогался среди взметнувшихся весьма близких к нему стен из полей и лесов, но наконец пространство стало на свое место.
Подняв голову, он почувствовал, что лицо горит. Почти прямо над ним, над самыми, казалось, его глазами, пылал величественный и прекрасный огонь. Он вскрикнул. Вся жизнь всколыхнулась в нем, зазвучав вихрем, и догадка, что до сих пор от него было отнято все, в первый раз громовым ядом схватила его, стукнувшись по шее и виску, сердце. В этот момент переливающийся раскаленный круг вошел из центра небесного пожара в остановившиеся зрачки, по глазам как бы хлестнуло резиной, и мальчик упал в судорогах.
— Он ослеп, — сказал Харт. — Или умер.
Фергюсон расстегнул куртку, взял пульс и помолчал с значительным видом.
— Жив? — сказал, улыбаясь и довольно откидываясь в кресле, Хоггей.
V
Тогда решено было посмотреть, как поразит Роберта тьма, которую, ничего не зная и не имея причины подозревать обман, он должен был считать вечной. Все скрылись в укромный уголок, с окном в сад, откуда среди чинной, но жестокой попойки наблюдали за мальчиком. Воспользовавшись обмороком, Фергюсон поддержал бесчувственное состояние до той минуты, когда лишь половина солнца виднелась над горизонтом. Затем он ушел, а Роберт открыл глаза.
«Я спал или был болен», — но память не изменила ему; сев рядом, она ласково рассказала о грустном и же стоком восторге. Воспрянув, заметил он, что темно, тихо и никого нет, но, почти не беспокоясь об одиночестве, резко устремил взгляд на запад, где угасал, проваливаясь, круг цвета розовой меди. Заметно было, как тускнут и исчезают лучи. Круг стал как бы горкой углей. Еще немного, — еще, — последний сноп искр озарил белый снег гор — и умер, — навсегда! навсегда! навсегда!
Лег и уснул мрак. Направо горели огни третьего этажа.
— Свалилось! Свалилось! — закричал мальчик. Он сбежал в сад, ища и зовя людей, так как думал, что наступит невыразимо страшное. Но никто не отозвался на его крик. Он проник в чащу померанцевых и тюльпанных деревьев, где журчание искусственных ручьев сливалось с шелестом крон.
Сад рос и жил; цвела и жила невидимая земля, и подземные силы расстилали веера токов своих в дышащую теплом почву. В это время Хоггей сказал Харту и Блюму: «Сад заперт, стены высоки; там найдем, что найдем, — утром. Игрушка довольно пресная; не все выходит так интересно, как думаешь».
Что касается мальчика, то в напряжении его, в волнении, в безумной остроте чувств все перешло в страх. Он стоял среди кустов, стволов и цветов. Он слышал их запах. Вокруг все звучало насыщенной жизнью. Трепет струй, ход соков в стволах, дыхание трав и земли, голоса лопающихся бутонов, шум листьев, возня сонных птиц и шаги насекомых, — сливалось в ощущение спокойного, непобедимого рокота, летящего от земли к небу. Мальчику казалось, что он стоит на живом, теплом теле, заснувшем в некой твердой уверенности, недоступной никакому отчаянию. Это было так заразительно, что Роберт понемногу стал дышать легче и тише. Обман открылся ему внутри.
— Оно вернется, — сказал он. — Не может быть. Они надули меня.
VI
За несколько минут до рассвета Фергюсон разыскал жертву среди островков бассейна и привел ее в кабинет. Между тем в просветлевшей тьме за окном чей-то пристальный, горячий взгляд уперся в затылок мальчика, он обернулся и увидел красный сегмент, пылающий за равниной.
— Вот! — сказал он, вздрогнув, но сжав торжество, чтобы не разрыдаться. — Оно возвращается оттуда же, куда провалилось! Видели? Все видели?
Так как мальчик спутал стороны горизонта, то это был единственный — для одного человека — случай, когда солнце поднялось с запада.
— Мы тоже рады. Наука ошиблась, — сказал Фергюсон.
Авель Хоггей сидел, низко согнувшись, в кресле, соединив колено, локоть и ладонь с подбородком, смотря и тоскуя в ужасной игре нам непостижимой мечты на хилого подростка, который прямо смотрел в его тусклые глаза тигра взглядом испуга и торжества. Наконец, бьющий по непривычным глазам свет ослепил Роберта, заставил его прижать руки к глазам; сквозь пальцы потекли слезы.
Проморгавшись, мальчик спросил:
— Я должен стоять еще или идти?
— Выгнать его, — мрачно сказал Хоггей, — я вижу, что затея не удалась. А жаль Фергюсон, ликвидируйте этот материал. И уберите остатки прочь.
Источник
Краденое солнце
Солнце по небу гуляло
И за тучу забежало.
Глянул заинька в окно,
Стало заиньке темно.
А сороки-
Белобоки
Поскакали по полям,
Закричали журавлям:
«Горе! Горе! Крокодил
Солнце в небе проглотил!»
Наступила темнота.
Не ходи за ворота:
Кто на улицу попал —
Заблудился и пропал.
Плачет серый воробей:
«Выйди, солнышко, скорей!
Нам без солнышка обидно —
В поле зёрнышка не видно!»
Плачут зайки
На лужайке:
Сбились, бедные, с пути,
Им до дому не дойти.
Только раки пучеглазые
По земле во мраке лазают,
Да в овраге за горою
Волки бешеные воют.
Рано-рано
Два барана
Застучали в ворота:
Тра-та-та и тра-та-та!
«Эй вы, звери, выходите,
Крокодила победите,
Чтобы жадный Крокодил
Солнце в небо воротил!»
Но мохнатые боятся:
«Где нам с этаким сражаться!
Он и грозен и зубаст,
Он нам солнца не отдаст!»
И бегут они к Медведю в берлогу:
«Выходи-ка ты, Медведь, на подмогу.
Полно лапу тебе, лодырю, сосать.
Надо солнышко идти выручать!»
Но Медведю воевать неохота:
Ходит-ходит он, Медведь, круг болота,
Он и плачет, Медведь, и ревёт,
Медвежат он из болота зовёт:
«Ой, куда вы, толстопятые, сгинули?
На кого вы меня, старого, кинули?»
А в болоте Медведица рыщет,
Медвежат под корягами ищет:
«Куда вы, куда вы пропали?
Или в канаву упали?
Или шальные собаки
Вас разорвали во мраке?»
И весь день она по лесу бродит,
Но нигде медвежат не находит.
Только чёрные совы из чащи
На неё свои очи таращат.
Тут зайчиха выходила
И Медведю говорила:
«Стыдно старому реветь —
Ты не заяц, а Медведь.
Ты поди-ка, косолапый,
Крокодила исцарапай,
Разорви его на части,
Вырви солнышко из пасти.
И когда оно опять
Будет на небе сиять,
Малыши твои мохнатые,
Медвежата толстопятые,
Сами к дому прибегут:
«Здравствуй, дедушка, мы тут!»
И встал
Медведь,
Зарычал
Медведь,
И к Большой Реке
Побежал
Медведь.
А в Большой Реке
Крокодил
Лежит,
И в зубах его
Не огонь горит, —
Солнце красное,
Солнце краденое.
Подошёл Медведь тихонько,
Толканул его легонько:
«Говорю тебе, злодей,
Выплюнь солнышко скорей!
А не то, гляди, поймаю,
Пополам переломаю, —
Будешь ты, невежа, знать
Наше солнце воровать!
Ишь разбойничья порода:
Цапнул солнце с небосвода
И с набитым животом
Завалился под кустом
Да и хрюкает спросонья,
Словно сытая хавронья.
Пропадает целый свет,
А ему и горя нет!»
Но бессовестный смеётся
Так, что дерево трясётся:
«Если только захочу,
И луну я проглочу!»
Не стерпел
Медведь,
Заревел
Медведь,
И на злого врага
Налетел
Медведь.
Уж он мял его
И ломал его:
«Подавай сюда
Наше солнышко!»
Испугался Крокодил,
Завопил, заголосил,
А из пасти
Из зубастой
Солнце вывалилось,
В небо выкатилось!
Побежало по кустам,
По берёзовым листам.
Здравствуй, солнце золотое!
Здравствуй, небо голубое!
Стали пташки щебетать,
За букашками летать.
Стали зайки
На лужайке
Кувыркаться и скакать.
И глядите: медвежата,
Как весёлые котята,
Прямо к дедушке мохнатому,
Толстопятые, бегут:
«Здравствуй, дедушка, мы тут!»
Рады зайчики и белочки,
Рады мальчики и девочки,
Обнимают и целуют косолапого:
«Ну, спасибо тебе, дедушка, за солнышко!»
Источник
Мальчик который потерял солнце
Волонтеры собираются на его поиски
Волонтеры отметили, что у мальчика есть особая примета шрам над правой бровью
Коллаж: 2ГИС, поисковый отряд «ЛизаАлерт»
Во вторник, 15 июня, в Барышевском сельсовете НСО во время прогулки по лесу пропал Коля Погодин. Волонтеры объявили сбор на его поиски.
— Ребенок находился на природе с родными. Ушел по дороге, был с собакой. Собаку на дороге нашли, а ребенка нет, — рассказала корреспонденту НГС руководитель поискового отряда «ЛизаАлерт» Алеся Яблонских.
Также в поисковом отряде добавили, что ребенок потерялся в СНТ «» в Барышевском сельсовете. Это место находится в районе от горнолыжного комплекса «Ключи».
Приметы: рост — 116 см, телосложение среднее, волосы короткие светло-русые, глаза карие.
Одежда: трико красного цвета, синяя футболка, синие кеды, белая бандана.
Особые приметы: шрам над правой бровью.
В поисковом отряде «ЛизаАлерт» отметили, что для поисков мальчика нужны еще люди. К поиску можно присоединиться, написав в комментариях в группе «ЛизаАлерт Новосибирск» во «ВКонтакте» под постом. Там же можно найти себе экипаж (водителя) или самому предложить довезти поисковиков.
Обновление: в поисковом отряде «Лиза Алерт» сообщили, что ребенка нашли, он жив.
— Девушка нашла мальчика. Нашла в СНТ Генетик, сидел в кустах, назвал свой адрес, девушка увезла его домой. 60 человек и собака выезжали на поиски, — сообщили в отряде.
В конце мая, в Международный день пропавших детей, НГС вспомнил Костю Кривошеева и Салима Самойлова, которые исчезли в Новосибирской области. Мальчиков до сих пор не нашли. Близкие ни на минуту не прекращают их ждать, а поисковики не теряют надежду найти. Мы поговорили с теми, кто занимался их поисками.
Источник
Мальчик, который не видел солнца. Жизнь и судьба императора Иоанна Антоновича.
В русской истории было немало тяжелых страниц, однако, едва ли какое-то другое событие вызывает у наших историков больший стыд и неприятие, чем судьба несчастного Иоанна Антоновича.
В жизни этого человека не было ни одного счастливого мгновения, хотя, казалось бы, кому еще быть счастливым, как не ему — прямому потомку Брауншвейгской ветви династии Романовых, правнуку царя Иоанна V — старшего брата Петра I и его соправителя. Однако, высочайшее происхождение стало для Иоанна Антоновича подлинным проклятием, сломав его жизнь и, в конечном итоге, уничтожив его.
Дитя на троне
Императрица Анна Иоанновна, устроившая в России настоящий вертеп, в 1740 году тяжело заболела и почувствовала, что ее дни практически сочтены. Необходимо было задуматься о преемнике. Императрица понимала, что дети Петра Первого в случае прихода к власти первым делом разберутся с ее любовником, всесильным Эрнстом Бироном.
Находясь в постели в тяжелом состоянии, императрица написала завещание, оставив трон Всероссийский сыну своей племянницы, Анны Леопольдовны. Казалось бы, все правильно, если бы не одно «но» — никакого сына у Анны Леопольдовны и ее супруга Антона Ульриха еще не было. Анна Леопольдовна была беременна, но родить она могла как сына, так и дочь.
За два месяца до смерти императрицы Анна Леопольдовна родила мальчика.
17 октября 1740 года в возрасте 47 лет Анна Иоанновна скончалась и двухмесячный Иоанн Антонович был провозглашен Императором Всероссийским. Разумеется, при регенте, коим Анна Иоанновна назначила своего бесценного герцога Курляндского Бирона.
Продолжение «бироновщины»
«Воцарение» Иоанна означало продолжение того беззакония, что получило в народе название «бироновщина». Регент собирался править Российской Империей единолично. Родителей императора-младенца он собирался сослать в Германию, чтобы не путались под ногами.
Анна Леопольдовна боялась потерять сына и начала плести интриги против регента. Уже спустя месяц после провозглашения Иоанна Антоновича Императором, его мать обратилась к фельдмаршалу Бюрхарду Мюнниху с жалобой на Бирона.
Следует сказать, что герцог Курляндский явно переоценивал свое влияние и власть. Как оказалось, без Анны Иоанновны он в Российской Империи никто и звать его никак. Мюнних устроил небольшой дворцовый переворот, в результате которого Бирон обнаружил себя в ссылке в далекой Пелыме.
Анна Леопольдовна стала регентом при своем сыне. Ее супруг и отец Императора Антон Ульрих стал генералиссимусом, то есть, командующим всех отечественных войск.
Дочь Петра выходит на тропу войны
В борьбе с Бироном Анна Леопольдовна упустила из виду важный момент, а именно, жаждущую «реванша» Елизавету Петровну. Понимая, что власть окончательно уплывает от нее и сама жизнь ее находится под угрозой, дочь Петра I развернула бурную деятельность. Популярность Елизаветы Петровны в народе и в армии была велика, поэтому особого труда организовать переворот ей не составило.
25 ноября 1741 года Анна Леопольдовна и император-младенец были арестованы. Несчастная мать молила победительницу пощадить ее и ее сына.
Согласно исторической легенде, Елизавета Петровна взяла Иоанна Антоновича на руки и сказала:
— Бедное дитя, ты невинно, но виновны твои родители.
Иными словами, дочь Петра I обвинила младенца в том, что он появился на свет. И ничего удивительного в этом нет, ведь Иоанн Антонович был главной помехой для Елизаветы Петровны.
Генералиссимуса Антона Ульриха завернули в простыню и с позором выкинули из дворца — унижение Ульриха было принципиальным моментом, для участников переворота было важно сделать генералиссимуса посмешищем перед гвардейцами. Кто будет исполнять приказы клоуна?
Анне Леопольдовне приказали немедленно собирать детей и выметаться из дворца. На сборы было дано меньше часа. Спешка была такой, что, находясь в крайне нервном состоянии, Анна Леопольдовна уронила на пол своего второго ребенка — малютку Екатерину, которой было всего 4 месяца. Девочка отделалась небольшими ушибами.
Для народа смещение Иоанна Антоновича (царя, безусловно, законного, царя по крови) мотивировали неспокойствием в армии и необходимостью обеспечить порядок в государстве. В общем, только дочь Петра могла спасти Россию.
Елизавета Петровна на протяжении первых месяцев своего правления только и делала, что уничтожала все, связанное с Иоанном Антоновичем. По ее приказу сжигали документы, подписанные регентами малютки-императора, переплавляли монеты с изображением Иоанна.
Почему бы не отпустить?
По первоначальному плану Елизаветы Петровны, Иоанн Антонович с семьей должен был отправиться в Ригу и жить там абсолютно свободно.
Однако, в 1742 году был раскрыт заговор. Прапорщик Преображенского полка Петр Ивашкин подговаривал товарищей на невиданное дело: он собирался убить Елизавету Петровну и вернуть власть «законному императору» Иоанну Антоновичу.
Ивашкину удалось собрать под свои «знамена» 500 человек — это же целый полк! План прапорщика был проработан детально, в нем даже было описано как и кто «пристукнет» Елизавету Петровну.
Ивашкина разоблачили и казнили, но Елизавета поняла, что давать Иоанну Антоновичу свободу — это безумие с ее стороны. Тем более, если отпустить его за границу, где семья императора-младенца сможет найти высокородных защитников.
Судьба Иоанна Антоновича была предрешена.
В заточении
В декабре 1742 года Иоанна Антоновича с матерью и отцом привозят в крепость Дюнамюнд в Риге. Августейшее семейство, по сути дела, оказывается в тюрьме. Между тем, Императрица Елизавета и ее фавориты думают, как же поступить с наследником Иоанна V, чтобы никто не мог его выкрасть и снова посадить на трон.
Два года Иоанн Антонович мариновался в Дюнамюнде, а затем его с семьей отправили под Рязань. Малолетний экс-император ехал в одной карете, а его родители и младшая сестра — в другой. Это было сделано для того, чтобы было проще «чуть что» ликвидировать Иоанна Антоновича.
Полгода семья прожила в заключении под Рязанью, затем Иоанна Антоновича разлучили с родителями и сестрой и отправили в Соловецкий монастырь. Экс-император становится узником Соловков. Теперь он не Иоанн Антонович, а некто Георгий. Живет «самодержец поневоле» в доме архиерея, переоборудованном под тюрьму.
Несмотря на то, что охранникам было строго-настрого запрещено разговаривать с мальчиком, сердобольные тюремщики нет-нет да и беседовали с узником. Иоанн Антонович большую часть времени проводил в одиночной камере. Император самостоятельно, без какой-либо помощи научился читать!
Когда в 1750 году Иоанн Антонович заболел оспой и находился на грани жизни и смерти, комендант тюрьмы написал «наверх» письмо в котором описал ужасные страдания мальчика и попросил прислать в монастырь медика. На письмо пришел официальный отказ и подписала его лично Елизавета Петровна. Очевидно, царица надеялась, что мальчик тихонько умрет от болезни. Но он выжил.
Узник Шлиссельбургской крепости
Выздоровление Иоанна Антоновича в тех чудовищных условиях, что были ему созданы — сродни чуду. Однако, многие историки уверены, что комендант нарушил приказ императрицы и тайно пригласил к несчастному врача.
В 1756 году вскрывается очередной заговор. Поползли слухи, что Пруссия собирается силой отбивать у России Антоновича. Заговор, к которому 15-летний мальчишка не имел ровным счетом никакого отношения, привел к резкому ухудшению его и без того безрадостной жизни. Ивана отправляют в Шлиссельбург — если приводить современную аналогию, то это как если бы заключенного колонии-поселения перевели в тюрьму строгого режима.
Подросток живет под постоянной охраной. О том, кто именно томится в крепости, не знает даже ее комендант Иван Бередников. Удивительно, что Елизавета Петровна не догадалась надеть на Иоанна Антоновича железную маску.
Жизнь в Шлиссельбургской крепости была сущим адом для Иоанна Антоновича. Над мальчиком издевались, били и даже сажали на цепь. Это была уже настоящая тюрьма и отношение как к злейшему преступнику, а не к правнуку русского царя. Доподлинно неизвестно, почему так происходило: то ли Елизавете Петровне в конце жизни недоело бояться заговоров, связанных с Иваном Антоновичем, то ли она просто до предела ожесточилась.
В Шлиссельбурской крепости Иоанн Антонович прожил семь лет. Из хрупкого мальчика он превратился в хрупкого длинноволосого юношу, который всю свою жизнь провел в заточении.
После смерти Елизаветы Петровны в мае 1762 года, короткого правления Петра III и воцарения Екатерины II, положение Иоанна Антоновича стало еще более шатким. Екатерина, придя к власти, сразу же подписала приказ: при любой попытке освобождения Иоанна Антоновича следовало убить.
16 июля 1764 года один из охранников Иоанна, подпоручик В. Я. Мирович с несколькими своими товарищами предпринял попытку освободить экс-императора. Узнав об этом, капитан Власьев и поручик Чекин, также охранявшие Иоанна Антоновича, закололи юношу в исполнение приказа Императрицы.
Источник