Зачем ученые исследуют человеческий мозг и что знают о нем на самом деле
Человечество начало исследовать мозг и задумываться о его назначении задолго до появления науки в современном виде. Археологические находки говорят, что в 3000-2000 годах до нашей эры люди уже активно практиковали трепанации черепа — по всей видимости, как способ профилактики головных болей, эпилепсии и расстройств психики. Древнегреческие врачи и анатомы Герофил и Эрасистрат не только называли мозг центром нервной системы, но и считали, что интеллект «зарождается» в мозжечке. В Средние века итальянский хирург Мондино де Луцци предположил, что мозг состоит из трех отделов — или «пузырьков»: передний отвечает за чувства, средний — за воображение, а в заднем хранятся воспоминания.
Вклад в этот процесс вносили не только ученые. В 1848 году американский строитель Финеас Гейдж, работая на прокладке железной дороги, получил страшную травму: металлический штырь вошел в его череп под глазницей, а вышел — на границе лобной и теменной костей. Однако мужчина относительно благополучно прожил потом больше десяти лет. Правда, знакомые утверждали, что в результате инцидента он изменился — например, стал как будто более вспыльчивым. И хотя в этой истории есть немало белых пятен, она в свое время вызвала бурную дискуссию о функциях различных зон мозга.
В наши дни изучение мозга — вотчина не одной, а множества отраслей наук. Нейробиология занимается вопросами, связанными с работой рецепторов. Нейрофизиология — особенностями протекания физиологических процессов в мозге. Психофизиология — соотношением мозга и психики. Нейрофармакология — влиянием лекарственных средств на нервную систему, в том числе на мозг. Существует даже относительно молодое направление — нейроэкономика: она изучает процессы выбора и принятия решений. Более фундаментальные когнитивные нейронауки сосредоточены на исследовании разных типов восприятия, сложных мыслительных процессов и связанных с ними феноменов, которые касаются речи, слушания музыки, просмотра фильмов и т.д.
Зачем это делается?
Логично предположить, что любой орган человеческого тела исследуют в первую очередь для того, чтобы научиться его эффективно лечить в случае необходимости. Но мозг — система слишком сложная и интересная, чтобы ограничиваться утилитарным подходом. В университетах мира существуют сотни лабораторий, которые изучают совершенно разные аспекты мозговой деятельности. Одни фокусируются на конкретных типах расстройств психики — например, на шизофрении. Другие — на сне. Третьи — на эмоциях. Четвертые хотят выяснить, что происходит с мозгом, когда человек испытывает стресс или употребляет алкоголь: этим занимается в том числе лаборатория психофизиологии Института психологии РАН.
Результатом таких исследований далеко не всегда становится метод решения какой-то конкретной проблемы, связанной с мозговой деятельностью. Нейроученые нередко получают информацию, которая главным образом помогает нам лучше понять специфику отношений между людьми и выяснить, к примеру, по каким признакам мы ранжируем окружающих на «своих» и «чужих». Что делать с этим знанием дальше, как его применить на практике — хороший вопрос.
С другой стороны, опыты со «стандартным» человеческим мозгом и натуралистическими (естественными) стимулами дают ученым шанс разобраться, почему у кого-то мозг работает иначе. В финском Университете Аалто ставят эксперименты с участием людей с синдромом Аспергера. Как правило, эта особенность развития сильно затрагивает эмоциональные функции, способность к социальному взаимодействию. Опыты показывают, что у «обычного» человека, когда он смотрит, как общаются другие люди, наблюдается высокий уровень синхронизации в сенсорных зонах мозга, в зонах, участвующих в обработке социальной информации и процессах формирования эмоций. А у человека с синдромом Аспергера такая синхронизация выражена значительно меньше. Ученые надеются со временем разобраться, как помочь адаптироваться в социуме тем, кому изначально это сделать сложнее.
Есть лаборатории, которые занимаются одновременно и прикладными, и фундаментальными исследованиями. В 2012 году ученые из Еврейского университета в Иерусалиме создали устройство, позволяющее незрячим людям «видеть» с помощью слуха. Оно состояло из очков и небольшой камеры, которая фиксировала визуальную информацию, а специальная программа преобразовывала ее в звуковые сигналы. Таким образом человек, лишенный зрения, мог распознать находящиеся поблизости бытовые предметы, других людей и даже крупные буквы. При этом разработчики устройства обнаружили, что в мозге того, кто учится «видеть» с помощью слуха, активируются те же потоки, что и у того, кто видит традиционным способом — глазами. Таким образом научный мир столкнулся с принципиально важной, основополагающей проблемой: действительно ли зрительная кора головного мозга отвечает именно за зрение в привычном понимании? И что такое вообще — зрение?
Также предполагается, что одним из результатов скрупулезного, разностороннего изучения мозга станет возможность создания искусственного интеллекта. В 2005 году стартовал знаменитый многомиллиардный проект Blue Brain Project, целью которого было сделать компьютерную модель человеческого мозга и смоделировать сознание. Пока воз и ныне там, а многие представители научного мира настроены достаточно скептично — хотя бы потому, что мы не знаем точно, что такое сознание. К тому же существует и технические ограничения: для того, чтобы имитировать мозг кошки на самом базовом уровне, понадобился один из самых больших суперкомпьютеров в мире. Человеческий мозг, разумеется, устроен намного сложнее.
Методы и эксперименты
Существующие на сегодняшний день методы исследования мозга можно ранжировать, опираясь на два критерия. Первый — частота снятия информации: она варьируется от миллисекунды до нескольких секунд. Второй — пространственное разрешение: насколько детально мы можем рассмотреть сам мозг. Так, электроэнцефалография способна собирать данные с очень большой частотой. Зато фМРТ (функциональная магнитно-резонансная томография) позволяет охватывать квадратные миллиметры мозга, а это довольно много, поскольку в одном квадратном миллиметре — около 100 000 нейронов.
Также существуют магнитная энцефалография, позитронно-эмиссионная томография, транскраниальная магнитная стимуляция. Методы обычно совершенствуются в сторону неинвазивности: нам хочется как можно больше узнать о мозге живого человека с минимальными последствиями для его здоровья и психологического состояния. При этом именно с появлением фМРТ ученые стали исследовать буквально все подряд аспекты мозговой деятельности. Мы можем взять практически любой тип поведения и быть уверенными в том, что в мире обязательно найдется лаборатория, которая изучает его с помощью фМРТ.
Разобраться, как ученые это делают, можно на примере самого базового эксперимента. Допустим, мы хотим узнать, различается ли мозговая активность человека, когда он смотрит на лица других людей и на дома. Отбирается множество картинок с изображением самых разных домов и самых разных лиц. Они перемешиваются, а их порядок — рандомизируется. Необходимо, чтобы в последовательности не было никаких закономерностей: если, к примеру, после трех домов всегда будет появляться лицо, встанет вопрос о достоверности результатов эксперимента.
Прежде чем поместить испытуемого в сканер фМРТ, с него нужно снять все металлические украшения и предупредить, что лучше не складывать руки в кольцо. Во время сканирования происходит быстрое изменение магнитного поля, что, согласно законам физики, индуцирует электрический ток в замкнутой петле. Ощущения — не смертельно неприятные, но те, кто пробовал, повторять обычно не хотят. В течение тридцати-сорока минут человек лежит в сканере и смотрит на появляющиеся на экране изображения домов и лиц. Важно, чтобы в процессе он не заснул: проходить через такие эксперименты часто довольно скучно. Зато они предполагают награду — допустим, пару бесплатных билетов в кино.
На этом более или менее интересная часть заканчивается и начинается сложная и неблагодарная: ученому предстоит обработать полученную информацию разными статистическими методами, чтобы результат можно было оформить в статью и опубликовать ее в научном журнале. Главный подвох здесь заключается в том, что существует несколько десятков тысяч способов скомбинировать разные ступени преобразования данных, поэтому добиться ложноположительного результата не так уж и сложно.
В 2009 году в Сан-Франциско провели опыт, ставший впоследствии легендарным. Ученые положили в сканер фМРТ мертвого атлантического лосося и показали ему фотографии людей в различных социальных ситуациях. При подсчете данных выяснилось, что мозг лосося не просто реагирует на стимулы: рыба испытывала эмоции. Разумеется, на самом деле мертвый лосось не способен на эмпатию, но за счет погрешности — или так называемого статистического шума, возникающего при анализе собранных с помощью фМРТ данных, мы можем получить значимый эффект. Кто ищет — тот всегда найдет.
До недавнего времени проблема усугублялась еще и тем, что в западные журналы брали статьи, описывающие в основном только положительные результаты экспериментов. Если гипотеза лаборатории не подтверждалась, полученные данные фактически летели в мусорное ведро. Теперь представим: сто лабораторий поставили одинаковый эксперимент. Чисто статистически у пяти из них вполне могут получиться позитивные результаты. Статья, написанная представителями такой лаборатории, будет опубликована, даже если в 95 оставшихся опыты показали отрицательный результат. Для борьбы с такими искажениями в наши дни появилась важная опция: теперь исследование можно перерегистрировать с гарантией публикации вне зависимости от результата — главное, чтобы все было выполнено четко по плану.
Как читать новости науки в СМИ, чтобы не впасть в заблуждение?
Специфика работы ученого заключается в том, что он должен знать очень много — пусть даже только в рамках своей области. Однако чем больше ты знаешь, тем больше сомневаешься. И тем выше вероятность, что рано или поздно ты столкнешься с чем-то, что в корне противоречит твоим убеждениям. Поэтому, общаясь со СМИ, ученые почти никогда не используют слово «однозначно». Вместо этого они говорят: «скорее всего», «вероятно», «мы можем предположить».
Для журналистов и читателей такие формулировки звучат, мягко говоря, не очень заманчиво. Психика человека устроена так, что ему хочется точно знать, из чего сделано его тело — в том числе мозг. Вероятности его либо не интересуют, либо вызывают тревогу. Более того, многие люди в принципе не читают новости дальше заголовка. В результате информация о последних научных исследованиях часто доходит до нас в искаженном виде — в том числе потому, что СМИ стремятся собрать больше просмотров, но опасаются отпугнуть аудиторию слишком расплывчатыми формулировками.
В 2007 году по российским СМИ прокатилась волна заметок об ученых лондонского University College, установивших, что алкоголь улучшает работу мозга. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что, поскольку алкоголь улучшает приток крови к мозгу, что, в свою очередь, действительно коррелирует с улучшением умственных способностей, положительный эффект, может, и будет, но негативные последствия от чрезмерного употребления алкоголя его явно перевесят.
Еще несколько лет назад в западной прессе широко освещался проект No More Woof, создатели которого предлагали использовать инструмент на основе электроэнцефалографии, чтобы считывать мысли собак и «переводить» их на человеческий язык. Но, во-первых, ЭЭГ — далеко не самый точный метод сбора данных. Во-вторых, откуда мы можем знать, каким образом мысли собак должны передаваться с помощью английской речи? В-третьих, нет исследований, которые бы доказывали, что все животные, включая человека и собаку, говорят на разных диалектах одного глобального языка. Но СМИ скандировали: ура, мы наконец-то научимся понимать наших Шариков и Бобиков!
Чтобы не дать обмануть себя опубликованной в СМИ новости из мира науки (в том числе — нейронауки), нужно соблюдать несколько простых правил:
Во-первых, не ленитесь прочитать не только заголовок, но и весь текст.
Во-вторых, опасайтесь категоричных утверждений. Допустим, если в материале говорится, будто ученые нашли в мозге «зону любви», учитывайте, что один из современных трендов — исследовать мозг не как конструктор, составленный из полностью автономных элементов, а как сложную сеть (complex network). Да и «любовь» — понятие слишком неоднозначное, чтобы вывести для него какое-то универсальное определение.
В-третьих, обращайте внимание на источник. Журналисты часто ссылаются не на исходную статью в научном журнале, а на публикацию на другом новостном интернет-портале или даже в блоге. Пытливому уму такая ссылка должна показаться неубедительной.
В-четвертых, задайте интернету вопрос: «Кто все эти люди?». Под лейблом «ученые» в СМИ могут появляться как подлинные сотрудники известных лабораторий, так и энтузиасты-любители, собирающие деньги на свое «революционное» открытие с помощью краудфандинговых платформ.
В-пятых, найдите оригинал. Из абстракта (краткого изложения сути статьи) часто бывает понятно, что именно ученые доказали и какими методами. Да, подписка на очень многие журналы — платная. Но есть сайты PubMed и Google Scholar, позволяющие выполнять поиск по текстам научных публикаций.
Вопреки стереотипам наука не может дать нам стопроцентной гарантии чего бы то ни было. Не может жирной, нестираемой линией отделить истину от всего остального. Но она может максимально приблизиться к истине за счет множества повторяющихся, проведенных в разных частях земного шара экспериментов, результаты которых постепенно будут сходиться в одной точке. Примерно. С определенной вероятностью.
Источник
Академик рассказал о тайнах человеческого мозга
Академик Михаил Пирадов: «Трудно себе представить, что Земля — единственная планета, которая смогла родить разум»
Мозг человека — это самая сложная структура на нашей планете, в изучении которой человечество делает первые робкие шаги. Один из самых печальных выводов уже сделан учеными: наш мозг убивает то, что он создал, а именно научно-технический прогресс. Наш главный орган не выдерживает обилия информации, которая сваливается на него ежедневно в колоссальных объемах.
Мозг нашел способы продления жизни и теперь сам же страдает от участившихся возраст-зависимых нейрозаболеваний — болезней Паркинсона, Альцгеймера. Он создал суперкомпьютер, и тот уже обыгрывает своего учителя в шахматы. Но может оказаться, что этот тупик обманчив и мы на самом деле находимся на неком перепутье своего развития. Пора помочь нашему мозгу выжить в созданном им новом мире, и после он может отблагодарить нас своими удивительными способностями. О том, какие тайны хранят наши головы, мы побеседовали с директором Научного центра неврологии, доктором медицинских наук, профессором, академиком РАН Михаилом ПИРАДОВЫМ.
Воздействие на мозг методом навигационной транскраниальной магнитной стимуляции. Фото: Наталья Веденеева
За изучение мозга сейчас активно взялись во всем мире. Такие проекты, как европейский The Human Brain Project («Исследование человеческого мозга»), американский BRAIN Initiative («Инициатива по изучению мозга»), японский MINDS, — все стартовали примерно в 2012–2014 годах с прицелом на десятилетие и с большим финансовым подкреплением. Что же могло произойти такого экстраординарного, заставившего все мировое сообщество в пожарном порядке кинуться изучать то, что находится у каждого под черепной коробкой?
— Научно-технический прогресс — это благо?
— В мире сегодня 7,5 миллиарда населения, среди которых, по данным ВОЗ, 13 процентов (или чуть больше миллиарда) — инвалиды, — говорит Михаил Александрович Пирадов. — 190 млн из них — тяжелые инвалиды, и большинство из них потеряли работоспособность по причине нарушения мозгового кровообращения, травм мозга и других заболеваний нервной системы. На состоявшемся недавно заседании президиума РАН, посвященном нейронаукам, вице-президент РАН Владимир Павлович Чехонин привел цифру — 62%. Именно такое количество всех наших инвалидов потеряло дееспособность по причине инсульта. К увеличению количества больных с поражениями мозга ведет, как ни странно, и увеличение продолжительности жизни. Раньше до возраст-зависимых заболеваний, таких, например, как болезнь Альцгеймера, доживали немногие. Теперь их количество растет с каждым годом.
— Можно ли после этого назвать научно-технический прогресс благом для людей?
— Мы все еще не до конца осознаем все последствия стремительно идущей очередной, четвертой по счету, промышленной научно-технической революции. С ее прогрессом у нас отпадает потребность в большом количестве людей, занятых физическим трудом. Вы только вдумайтесь: сегодня достаточно всего нескольких процентов людей, занятых в сельском хозяйстве, чтобы обеспечить питанием всех остальных. С одной стороны, это хорошо, мы можем избавить большую часть людей от тяжелого физического труда, который истощает человека. Но с другой — стали исчезать и другие профессии (их уже около 150), не связанные с большой затратой сил. Тысячи людей остаются без работы.
— А что касается непосредственно здоровья человека?
— Здесь также нет однозначного ответа. Вспомните описание матери Павла Власова из романа Максима Горького «Мать»: седая, сгорбленная женщина, с изрезанным морщинами лицом. Это начало ХХ века. А ведь ей было всего 40 лет! И что сегодня представляет собой женщина в этом возрасте? Это молодая, полная сил дама. Можно сказать, даже не расцветшая еще в полной мере. Одна лишь цифровая революция принесла в наш мир очень много удобств. Это и скорость коммуникаций, и доступность практически любой информации, возможность заочного обучения в любых учебных заведениях мира, выбора товаров, услуг и т.д. Но есть и иная сторона влияния научно-технического прогресса на наше здоровье. Мы все больше требований предъявляем к работе мозга. На нас ежедневно обрушивается колоссальное количество информации, которую надо переварить, в единицу времени надо успеть сделать гораздо больше, чем раньше, чтобы быть «в теме», «в струе». Все эти мозговые штурмы и депрессии, с ними связанные, и приводят к быстрому изнашиванию нашего главенствующего органа. И первая задача медиков — оказать мозгу квалифицированную помощь. Ведь по сравнению с тем же инфарктом миокарда (сердечной мышцы) инфаркт мозга (ишемический инсульт) или кровоизлияние в мозг (геморрагический инсульт) — намного более тяжкие по своим последствиям поражения. Нейроны в отличие от мышц имеют свойство очень плохо восстанавливаться.
— Кто находится в группе риска?
— Те же, что и в группе риска по возникновению инфаркта миокарда, — люди, испытывающие сильные стрессы, пренебрегающие физической нагрузкой, набирающие лишний вес, имеющие высокое артериальное давление, сахарный диабет.
— То есть не надо забывать про физнагрузку?
— Безусловно. И поскольку главным тревожным симптомом, который может привести к инсульту, является повышенное давление, я бы посоветовал всем держать его под контролем и слушать все рекомендации врачей.
— Как правило, они сразу рекомендуют пить таблетки.
— Если человек уже довел себя до этой стадии, пренебрегая здоровым образом жизни ранее, то да.
Нормальное состояние проводящих путей. Фото: Центр неврологии
Стимуляция мозга
— Насколько глубоко можно заглянуть в глубины мозга? Знаю, что еще лет пять назад подкорковую область на живых людях изучать нельзя было.
— Подкорка расположена всего на 5 мм ниже поверхности черепной коробки, сразу под корой головного мозга. Ее изучать, конечно, сложнее, но и это сейчас делается. Исследуя молекулярные, клеточные структуры, связи головного мозга, мы постоянно ищем методы диагностики заболеваний, их профилактики и восстановления мозга при различных патологиях. Мы каждый год создаем новые технологии неинвазивного исследования тех или иных структур мозга.
Один из новых методов — магнитно-резонансная трактография, изучение проводящих путей головного мозга. Одни пути, если говорить упрощенно, идут от наших голов к ногам и рукам, другие — в обратную сторону. Сейчас появилась воксельная морфометрия — оценка тонких изменений объемов мозга и отдельных его участков, что дает возможность заметить прогрессирование нейродегенеративных процессов за 10–20 лет до их клинических проявлений. Перспективнейшая технология — функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) — картирование функциональных зон мозга. Очень интересна технология фМРТ покоя. Это самая последняя по времени технология, которая дает возможность установить, какие участки мозга больше всего взаимодействуют между собой, когда человек находится в состоянии полного покоя. Благодаря ей можно лучше понять, какие компенсаторные изменения происходят в мозге в ответ на его повреждение. Иными словами, можно увидеть не пострадавшие зоны, которые берут на себя функцию поврежденных.
Лаборатории мира, исследующие с клиническими целями наш мозг, работают над поисками нужных точек-мишеней, на которые надо воздействовать, а также и над выбором методов самих воздействий.
— То есть пробуждают расположенные рядом с очагами поражения нервные клетки и те включаются в работу?
— Примерно так. Воздействуя на мозг методом навигационной транскраниальной магнитной стимуляции (ТМС), то есть электромагнитным полем, мы достигли заметных успехов в восстановлении двигательных функций при инсульте и снижении спастичности (тонуса мышц) при рассеянном склерозе. Очень эффективен метод ТМС для лечения депрессий, этого бича нашей цивилизации. У нас в центре наибольший опыт в стране по лечению различных видов патологии мозга с помощью этой технологии.
— На недавнем президиуме РАН, посвященном теме развития нейронаук в стране, вы говорили о возможности улучшения памяти здорового человека.
— Нашими сотрудниками показано, что, воздействуя у здоровых лиц на левую дорсолатеральную префронтальную кору во время удержания пациентом в памяти некой определенной информации, можно за один сеанс улучшить рабочую память примерно на 20%. Это вовсе не значит, что только одна эта область отвечает за память. Возможно, одновременно с ней надо стимулировать мозг в разных областях и при разных режимах. Это сейчас область наших активных исследований.
— Вопрос: насколько долго длится эффект от транскраниальной стимуляции и нет ли у него побочных эффектов?
— Длительность эффекта мы пока изучаем. Побочный же эффект известен — развитие эпилептических припадков. Но это может грозить не всем, а лишь тем, кто к ним предрасположен. Тщательно отбирая для данной терапии пациентов, мы строго следим за малейшей предрасположенностью людей к таким припадкам и не берем их для стимуляции.
Так выглядят проводящие пути мозга при инсульте. Фото: Центр неврологии
Мозг — Вселенная
— Скажите, мозг действительно сложнее Вселенной?
— Не знаю. Никто не может ответить на этот вопрос. Я бы подошел с другой стороны. Мы пытаемся изучать сами себя. А возможно ли достичь в этом успеха? Может ли одна структура изучать другую структуру, не имея более высокого уровня развития? Если собрать все суперкомпьютеры мира и объединить их в одну сеть, они будут совершать триллионы операций в секунду и. все равно пока проиграют в скорости обработки информации нашему мозгу. При этом они будут использовать огромное количество энергии, выделять много тепла. А человеку, чтобы запустить мозг в работу, всего-то нужно выпить стакан крепкого чая с сахаром — и он может работать хоть 24 часа.
Но машины усложняются. Раньше они работали, перебирая варианты. Потому, кстати, долго проигрывали чемпионам мира по шахматам. Чемпионы не перебирали комбинации, у них другой путь мышления, основанный больше на интуиции. Сейчас мощные компьютеры тоже начали обучать элементам интуиции, и они стали обыгрывать чемпионов мира. Есть такая логическая настольная игра го с колоссальным количеством вариантов, больше, чем в шахматах. Но в 2017 году чемпион мира по игре в го был все-таки обыгран машиной. Заменит ли человека на Земле искусственный интеллект — вопрос открытый.
— Получается, что рано нам изучать Космос — еще более сложную субстанцию, пока мы не изучили свой «космос», расположенный под черепом?
— Сложно сказать. Есть ли в Космосе разум сложнее нашего? Пока мы со своими телескопами не можем найти ни следа разумной жизни, но это не значит, что ее нет. Трудно себе представить, что Земля — единственная планета, которая смогла родить разум.
— Говорят, что в нашей Галактике 400 миллиардов звезд. А известно ли количество нервных клеток в нашем мозге?
— По последним данным, насчитано 86 миллиардов нервных клеток. Но изучить все их связи, имея сегодняшние возможности вычислительной техники, мы смогли бы только через четыре миллиарда лет. Зарубежные ученые, например, 15 лет изучали связи 302 нейронов у маленького червяка аскариды C. Elegans.
Эпоха гениев
— Для работы с функциональной МРТ покоя от человека требуется полное отвлечение от мыслей. А разве это вообще возможно в состоянии бодрствования?
— Говорят, адепты восточных практик утверждают, что добиться состояния, когда у тебя в голове не останется никаких мыслей, возможно — и тогда наступает настоящая нирвана.
— Вы подтверждаете это?
— Не знаю, этот вопрос наукой до конца не изучен. Но есть некоторые другие важные наблюдения прямо противоположного свойства. Вот, например, говорят, что Периодическая таблица Дмитрия Ивановича Менделеева приснилась ему во сне. Но, возможно, это было немного по-другому. Такое ощущение наверняка переживали все: вы лежите ночью — то ли заснули, то ли нет. И в этом состоянии, которое неврологи называют сумеречным состоянием сознания, вдруг в голову начинают приходить решения тех ситуаций, которые были абсолютно неразрешимы год-два назад, вчера, позавчера, но вы о них постоянно думали. Дмитрий Иванович смог ухватить идею за хвост, но чаще всего мы просыпаемся после такого «сновидения» и все, увы, забываем.
Считается, что в сумеречном состоянии сознания мозг работает лучше всего, потому что он вроде еще бодрствует, но уже освободился от текущих забот и зрительного восприятия, отвлекающих порой наше сознание. Тем не менее был на свете изобретатель, который разработал свою технологию выуживания умных решений из сумеречного состояния. Это всем известный Томас Эдисон, получивший в США 1093 патента на изобретения, многие из которых перевернули мир. Среди них фонограф, телефон, киноаппаратура, первый успешный вариант электрической лампы накаливания.
— И все это появилось из сумеречного состояния сознания?
— Все или нет — неизвестно. Но в своих воспоминаниях он описывал процесс озарения так. Он ложился в удобное кресло, брал в руку металлический шар и клал на пол под рукой с шаром стальной лист. Рядом на столе всегда лежали ручка и блокнот. Эдисон начинал дремать с думами об очередной инженерной загадке, но, как только мышцы расслаблялись, рука разжималась и шар падал, вызывая резкий звон от удара по железному листу, — он тут же просыпался и записывал сразу все, что пришло ему в этом состоянии полусна в голову.
— Кстати, о теме гениальности. Вы можете подтвердить, что она зависит от размера мозга?
— Не зависит, и это уже доказано. К примеру, мозг Ивана Тургенева имел самый большой вес среди писателей — 2 кг 12 граммов, а мозг Анатоля Франса был самым маленьким — чуть ли не 1000 граммов. При этом оба выдающиеся литераторы.
— Может ли структура мозга как-то подсказать человеку его возможное профессиональное предназначение в жизни?
— Системы, которые могут определять те или иные способности при помощи искусственного интеллекта, разрабатываются во всем мире. Проводится подобная работа и у нас в центре. Общий принцип сводится к выявлению каких-то закономерностей в организме человека, указывающих на тот или иной талант. Чем больше мы наберем массив данных, тем больше выявим закономерностей. Мозг — это мы, и, изучая его, мы изучаем самих себя со всеми нашими достоинствами и несовершенствами.
Источник