ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Обломов
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: «Добряк должен быть, простота!» Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани.
Халат имел в глазах Обломова тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он, как послушный раб, покоряется самомалейшему движению тела.
Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу.
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома – а он был почти всегда дома, – он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда человек мел кабинет его, чего всякий день не делалось. В трех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены.
Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей.
Но опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти decorum[1] неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет. Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало.
Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи.
Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спрашивал глазами: «Кто сюда натащил и наставил все это?» От такого холодного воззрения Обломова на свою собственность, а может быть, и еще от более холодного воззрения на тот же предмет слуги его, Захара, вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью.
По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких- нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.
Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет, – так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия. На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Илья Ильич проснулся, против обыкновения, очень рано, часов в восемь. Он чем-то сильно озабочен. На лице у него попеременно выступал не то страх, не то тоска и досада. Видно было, что его одолевала внутренняя борьба, а ум еще не являлся на помощь.
Дело в том, что Обломов накануне получил из деревни, от своего старосты, письмо неприятного содержания. Известно, о каких неприятностях может писать староста: неурожай, недоимки, уменьшение дохода и т. п. Хотя староста и в прошлом и в третьем году писал к своему барину точно такие же письма, но и это последнее письмо подействовало так же сильно, как всякий неприятный сюрприз.
Легко ли? предстояло думать о средствах к принятию каких-нибудь мер. Впрочем, надо отдать справедливость заботливости Ильи Ильича о своих делах. Он по первому неприятному письму старосты, полученному несколько лет назад, уже стал создавать в уме план разных перемен и улучшений в порядке управления своим имением.
Источник
Начинает смеркаться солнце уже опускается за лес оно бросает несколько чуть
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 273 456
- КНИГИ 642 137
- СЕРИИ 24 460
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 603 598
«НАУКА», МОСКВА, 1971.
В этой книге творчество Чехова рассматривается как целостная система.
Автор устанавливает свойства, общие всем уровням чеховской художественной системы, — повествованию, сюжету, сфере идей — те черты, которые и создают мир Чехова, являющий собою новое слово в литературном мышлении XIX в.
На основе тщательного анализа текстов и привлечения обширного материала современной писателю критики уточняются некоторые, ставшие традиционными, оценки и характеристики художественной манеры Чехова.
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР академик В. В. ВИНОГРАДОВ.
Александр Павлович Чудаков
Александр Павлович Чудаков
Часть первая. СТРУКТУРА ПОВЕСТВОВАНИЯ
Глава I. СУБЪЕКТИВНОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ (РАННИЙ ЧЕХОВ)
Глава II. ОБЪЕКТИВНАЯ МАНЕРА (1888–1894 гг.)
Глава III. ПОВЕСТВОВАНИЕ В 1895–1904 гг.
Часть вторая. ИЗОБРАЖЕННЫЙ МИР
Глава IV. ПРЕДМЕТНЫЙ МИР
Глава V. ФАБУЛА И СЮЖЕТ
Глава VI. СФЕРА ИДЕЙ
Взгляд на литературное произведение как на некую систему, или структуру, стал в современном литературоведении общепризнанным.
Но такое понимание, чтобы оно не превратилось в простую замену прежних обозначений — типа «органическое единство» и «живая целостность», накладывает известные обязательства. Необходимо выделить основные элементы описываемой системы и установить характер отношений между ними.
Всякую систему можно представить как соотношение нескольких взаимосвязанных уровней, или слоев.
Многослойность словесно-художественной системы разными авторами понимается по-разному. Так, Н. Гартман «представляет эстетический объект в виде слоистой структуры (Schichtenstruktur), в которой в поэтическом произведении на переднем плане — реальная языковая структура . Слой, находящийся на последнем плане, — идейное содержание. Между ними находятся средние слои: ближайший из средних слоев, который включает в себя поведение, поступки, действия персонажей и дальний, заключающий в себе их характеры» [1] . Другие уровни выделяют в произведении Л. Долежел и К. Гаузенблас. «Литературное произведение, — говорится в их докладе на I Международной Варшавской конференции по вопросам поэтики, — это сложная, но целостная эстетическая структура . Путем научного анализа можно эту структурную целостность расчленить на несколько взаимосвязанных и иерархически упорядоченных планов: языковой, композиционный, тематический и идеологический» [2] .
В членении художественной системы на уровни мы исходим из понимания ее как соотношения материала (фактов, событий, отобранных писателем из бесчисленного множества явлений эмпирической действительности) и формы его организации.
Двуаспектность художественной системы определяет двоякий характер членения.
В основу первого членения кладется материал. Тогда выделяются уровни: предметный, сюжетно-фабульный и уровень идей.
В каждом уровне, в соответствии с характером принятого членения, исследуется прежде всего материал. Исследовать материал — значит установить принцип его отбора, в любой художественной системе эстетически значимый. Это — первый этап анализа уровня.
Но материал каждого уровня (например, эпизоды, события, составляющие фабулу) не разбросан хаотично. Он определенным образом расположен, организован. Эта организация, композиция целесообразна, направлена на создание нужного автору эффекта. Выяснение законов организации материала (каждый уровень, в соответствии со спецификой материала, обладает своими способами его построения) — второй этап анализа уровня.
Членение, идущее от материала, учитывает форму. Членение, идущее от формы, должно учитывать материал. Таким — вторым — членением является выделение повествовательного уровня.
Изложение всего материала, который содержится в произведении, не может вестись «ниоткуда». Всегда есть некое описывающее лицо. Организация текста относительно «описателя» — повествователя, или рассказчика, и есть повествование. В повествование входит, во-первых, словеснаяорганизация текста и, во-вторых, предметно-пространственная ого организация, то есть расположение относительно рассказчика всего того, что не является словом, — всех реалийпроизведения.
Категория повествования — со своих позиций — охватывает весь материал художественной системы, ибо только через повествование он и может быть явлен читателю.
Таким образом, оба членения учитывают и материал, и форму; на каждом этапе, выражаясь в старых терминах, анализ ведется исходя из единства содержания и формы.
Источник
Но вот начинает смеркаться.
На кухне опять трещит огонь, опять раздается дробный стук ножей: там слышится балалайка, хохот. Люди играют в горелки. А солнце уж опускалось за лес; оно бросало несколько чуть-чуть теплых лучей, которые прорезывались огненной полосой через весь лес, ярко обливая золотом верхушки сосен. Потом лучи гасли один за другим, последний луч оставался долго; он, как тонкая игла, вонзился в чащу ветвей; но и тот потух.
Предметы теряли свою форму; всё сливалось сначала в серую, потом в тёмную массу. Пение птиц постепенно ослабевало; вскоре они совсем замолкли, кроме одной какой-то упрямой, которая, будто наперекор всем, среди общей тишины, одна монотонно чирикала с промежутками, но всё реже и реже, и та наконец свистнула слабо, незвучно, в последний раз, встрепенулась, слегка пошевелив листья вокруг себя… и заснула.
Всё смолкло. Одни кузнечики взапуски трещали сильнее. Из земли поднялись белые пары и разостлались по лугу и по реке. Река тоже присмирела; немного погодя и в ней вдруг плеснул кто-то ещё в последний раз, и она стала неподвижна.
Запахло сыростью. Становилось всё темнее и темнее. Деревья сгруппировались в каких-то чудовищ; в лесу стало страшно: там кто-то вдруг заскрипит, точно одно из чудовищ переходит с своего места на другое, и сухой сучок, кажется, хрустит под его ногой. *
На небе ярко сверкнула, как живой глаз, первая звездочка, и в окнах дома замелькали огоньки.
Настали минуты всеобщей, торжественной тишины природы, те минуты, когда сильнее работает творческий ум, жарче кипят поэтические думы, когда в сердце живее вспыхивает страсть или больнее ноет тоска, когда в жестокой душе невозмутимее и сильнее зреет зерно преступной мысли и когда… в Обломовке все почивают так крепко и покойно.
Вопросы и задания:
1)Выразительно прочитайте текст. Из какого произведения он взят, кто автор?
2)Определите стилистическую принадлежность текста, докажите свою точку зрения.
3)Определите стилистическую роль однородных членов
4)Найдите в тексте слова устаревшей лексики, подберите к ним синонимы из современного русского языка.
5)Какое состояние природы и человека передает автор, используя безличные предложения? Найдите в тексте и прокомментируйте их стилистическую роль.
6)Какие тропы использует автор для создания картины природы?
7)Выполните синтаксический разбор выделенного предложения. Составьте его схему.
8)Расскажите о постановке точки с запятой в сложных предложениях.
9)Сделайте морфемный анализ наречий взапуски, наперекор.
10)Объясните все случаи дефисного написания слов в тексте.
11)Объясните написание суффиксов в глаголах прорезывались, почивают, вспыхивает.
12)Найдите в тексте наречие с -НН- и объясните его написание.
1. Выразительно прочитайте текст. Из какого произведения он взят, кто автор?
Прочитала выразительно.
Текст из романа «ОБЛОМОВ» , автор – И. А. ГОНЧАРОВ.
2. Определите стилистическую принадлежность текста, докажите свою точку зрения.
Это и доказывать не надо. Стиль – ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ, так как это отрывок из литературно-художественного произведения, из романа.
3. Определите стилистическую роль однородных членов.
Замедляют действие, передавая постепенный переход от шумного вечера к сонной ночи.
4. Найдите в тексте слова устаревшей лексики, подберите к ним синонимы из современного русского языка.
ПОЧИВАЮТ (СПЯТ)
ВЗАПУСКИ (НАПЕРЕГОНКИ)
5. Какое состояние природы и человека передает автор, используя безличные предложения? Найдите в тексте и прокомментируйте их стилистическую роль.
Запахло сыростью.
Становилось всё темнее и темнее.
…в лесу стало страшно…
Передаётся переход от сумерек к ночи, покою, нежелание в это время находиться вне уютного сонного дома где-то в лесу.
6. Какие тропы использует автор для создания картины природы?
ОЛИЦЕТВОРЕНИЯ:
солнце опускалось за лес; оно бросало
которые (лучи) прорезывались… , ярко обливая золотом…
предметы теряли
река присмирела
деревья сгруппировались
СРАВНЕНИЯ:
как тонкая игла
как живой глаз
ЭПИТЕТЫ:
ОГНЕННОЙ полосой
СЕРУЮ, ТЁМНУЮ массу
МОНОТОННО чирикала
свистнула СЛАБО, НЕЗВУЧНО
ЯРКО сверкнула
7. Выполните синтаксический разбор выделенного предложения. Составьте его схему.
[Деревья сгруппировались в каких-то чудовищ] ; [в лесу стало страшно] : [там кто-то вдруг заскрипит] , (точно одно из чудовищ переходит с своего места на другое) , и [сухой сучок, кажется, хрустит под его ногой] .
Предложение сложное, с бессоюзной и союзной связью (сложная синтаксическая конструкция) , состоит из 5 простых, которые можно сгруппировать в 4 части:
1) [Деревья сгруппировались в каких-то чудовищ]
2) [в лесу стало страшно]
3) [там кто-то вдруг заскрипит] , (точно одно из чудовищ переходит с своего места на другое)
4) [сухой сучок, кажется, хрустит под его ногой]
Каждая часть, кроме 3-й, представляет собой простое предложение, в котором Вам надо подчеркнуть главные и второстепенные члены и надписать сверху, какими частями речи они выражены; всё предельно просто, 2-я часть – односоставное безличное предложение с составным именным сказуемым СТАЛО СТРАШНО (глагол связка СТАЛО + слово категории состояния СТРАШНО) ;
3-я часть – сложноподчинённое предложение с придаточным сравнительным, присоединённым к гласному при помощи союза СЛОВНО. Тоже подчеркните главные и второстепенные члены и укажите сверху, какими частями речи они выражены. Здесь всё до примитивности просто, сложность только одна – подлежащее в придаточной части выражено цельным словосочетанием: ОДНО ИЗ ЧУДИЩ.
8. Расскажите о постановке точки с запятой в сложных предложениях.
Смотрите § в учебнике за 9 класс, здесь некогда учебники переписывать.
9. Сделайте морфемный анализ наречий взапуски, наперекор.
в/за́/пуск/и – приставка/приставка/корень/суффикс; основа слова – взапуски;
на/пере/ко́р – приставка/приставка/корень; основа слова – наперекор.
10. Объясните все случаи дефисного написания слов в тексте.
чуть-чуть – сложное наречие образованное путём повтора
какой-то, кто-то – неопределённые местоимения с суффиксом -ТО.
11. Объясните написание суффиксов в глаголах прорезывались, почивают, вспыхивает.
Пишется суффикс -ЫВА-, так как в 1-м лице единственного числа глаголы оканчиваются на -ЫВАЮ:
прорезЫВАлись – прорезЫВАЮсь;
вспыхИВАет – вспыхИВАЮ.
А в слове ПОЧИВАЮТ – суффикс -ВА-, затруднений в написании не вызывает, наверное, давший задание перепутал с суффиксов -ИВА-, которого здесь нет, так как корень в слова ПОЧИ-: почи/ва́/ть, почи/ва́/ют.
12. Найдите в тексте наречие с -НН- и объясните его написание.
Постепенно – пишется НН,
Источник