«Надо мною солнце не садится»: почему якутский фильм из конкурса ММКФ похож на аниме
В конкурсе ММКФ всего три российских фильма, из них один сделан в Якутии, называется «Надо мною солнце не садится». Редактор сайта «Искусство кино» Егор Беликов рассказывает о новой блистательной роли восходящей звезды Республики Саха, 74-летнего Степана Петрова, но выступает против упрощения якутского кино в угоду публике.
Летом в городе мается от безделья подросток (Иван Константинов, для Якутии часты исконные русские имена и фамилии), который ведет с приятелем «инстаграм с вайнами» (за этим парадоксальным определением скрывается просто видеоблог с глупыми юмористическими скетчами). Родители тинейджера решают упечь его на подработку, отправить его на остров фактически сторожем, и даже интернет туда провели. Делать толком нечего, но в соседнем доме, как рассказывают, водятся духи (типичное для якутов поверье). Там, оказывается, еще живой, но явно ненадолго, дряхлый старик (Степан Петров), который оказывается интереснейшей личностью. Юноша продолжает делать видеоблог, но уже собственный, без неприятного сверстника-«продюсера», но с новообретенным другом — дедом, мечтающим найти дочь, с которой давно потерян контакт.
Якутия — что тот отдаленный остров, к которому подвели интернет. В предыдущих сериях: кино там стали всерьез снимать после распада СССР, в нулевых местные фильмы в региональном прокате регулярно начинают побеждать импортные, в 10-х о провинциальном феномене заговорили на фестивалях. Первый российский смотр из крупных, который рискнул, — ММКФ, там фильм «Царь-птица», блистательное околофольклорное произведение о памяти веков, выиграл главный приз в прошлом году. В этом — «Надо мною солнце не садится», производства «Сахафильм», но режиссер другой, дебютантка Любовь Борисова.
В контексте Якутии глобализация — важный, если не важнейший фактор влияния на все сферы. Там много веков переживают этот волнообразный процесс, но стараются ему не поддаваться: даже после, кажется, все же грядущей волны китайской ассимиляции якуты наверняка не сдадутся и останутся такими же и на том же месте. А вот кино — не факт. Фольклорность почти совсем пропала под натиском беспощадных новых времен в фильме «Надо мною солнце не садится», даже в отдаленных селениях на пару полуразваленных сараев уже есть контакт с Большой землей, а значит, нет шансов у старой Якутии, которую олицетворяет герой поразительного непрофессионального актера Степана Петрова. Его старость, переходящую в мудрость, а затем и в вечность, сначала не понимает его приятель, новообретенный вдруг в последнее лето. Но уже скоро они будут вести задушевные беседы, вместе ездить на охоту (и никакой континентальной жалости к животным — подросток сам убьет утку, ее съедят), потом летать в мечтах.
Легкость, с которой юнец и отшельник говорят о грядущей смерти последнего, восхищает. Но в то же время, несмотря на некоторые экзотизмы, «Надо мною солнце не садится», как ни жаль, лишена сильнейших параллелей сквозь десятилетия, миллениумы и вечную мерзлоту, что были свойственны даже самому простенькому якутскому кино все эти годы. Якуты демонстрируют тотальную готовность приспособиться к зрителю, перемелодраматизируют действие. Есть в происходящей легкомысленной элегии что-то от аниме. Не похожесть на аниме в общем смысле (ну, не может быть так уж похоже игровое кино на анимационное), а именно «анимешность», легкая стилизация, несконцентрированное ощущение японской мультипликационной абсурдированности, в фильме «Надо мною солнце не садится» присутствует. Например, атрибуты возвышенного киношного счастья: полеты во сне и наяву (в плохонькой комбинированной съемке дед с псевдовнуком в своей фантазии взмывают над суровым, но живописным пейзажем), боги из машин, чудеса из рукава и как итог — всеобщие любовь и взаимоуважение под перезвон капели слез.
С одной стороны, якутские авторы, выходя за пределы самодеятельности, которая вдруг начинала говорить о довольно сложных материях, рискуют потерять подтекст и вернуться к кустарному уровню. С другой, глобализация и универсализация киноязыка — это единственный путь, которому в общем смысле благоволит и этническая философия возвращения к природе и к земле. Она выражена и в «Надо мною солнце не садится»: там главный герой наконец взрослеет и обретает почву под ногами, только оторвавшись от городской рафинированности, от семейной гиперопеки. Проще говоря, чтобы распространить на всю Землю учение о любви к природе, пусть даже эта природа к якутам традиционно сурова, необходимо фильмы адаптировать под аудиторию, которой все эти фольклоризмы не очень интересны. Да и просто, если без искусствоведческих теорий заговора, нужно продвигать за рубеж, а не только по России, самобытную национальную кинематографию, которая вполне может в не таком уж отдаленном будущем навести шума в этих ваших Каннах. То якутское кино, которое увидели бы и поняли везде, переиначивая старый газетный штамп, — от Калининграда до Японии.
Фильм к претензиям в легкомысленности очень уязвим. Щадить и защищать его я не буду, хотя якуты вполне достойны того, чтобы вообразить себе в кино слезливый мир, полный наивной нежности и нежной наивности. Хорошего отношения особенно достоин артист Степан Петров, который снялся пока только в двух фильмах (из известных за пределами Якутии), но ему нужно успеть поскорее выдать какое-нибудь государственное звание вроде заслуженного артиста, пусть даже хотя бы только Республики Саха. Именно он для меня и тех редких зрителей, которые следят за якутским кино извне, — символ этой скромной индустрии, тонкий, ветхий актер, способный сходу заменить дедушку не только экранному мальчику, но и заэкранному зрителю. Как Вечный дед из «Сибириады» Кончаловского, он живет где-то там далеко в лесу, и встреча с ним каждый раз облагораживает и восхищает. Вот хотя бы ради еще одной роли Петрова стоило снимать и смотреть эту картину.
Источник
Старость смогла: «Надо мною солнце не садится» Любови Борисовой
На выборгском кинофестивале «Окно в Европу» показали фильм, который в очередной раз доказывает, что российский кинематограф спасут якуты.
Юный видеоблогер Алтан (Иван Константинов) сидит на шее у отца и вместо того, чтобы зарабатывать деньги, снимает вместе с другом вайны – короткие комедийные ролики для социальных сетей. В воспитательных целях по совету друга семьи его отправляют на песцовую ферму где-то на краю света. Вокруг ни души, кричат чайки, ласково плещутся волны моря Лаптевых. Из благ цивилизации – спутниковый интернет. Вскоре Алтан понимает, что он в этих краях не один. Из ветхого деревянного дома по соседству к нему приходит знакомиться старик Байбал (Степан Петров). Он приехал сюда умирать и мечтает, чтобы его похоронили рядом с давно погибшей женой.
Алтан, естественно, никого хоронить не собирается, разговоры о смерти его пугают, напоминая о непростой семейной истории. Вместе с соседом он затевает новый видеопроект – серию роликов, в которых Байбал осуществляет свои самые заветные желания. Они у старика простые: порыбачить, напечь оладий, поохотиться на уток. Есть лишь одно невыполнимое. Когда-то Байбал потерял в море единственную дочь. Тело так и не нашли, поэтому старик верит, что девочка выжила и была спасена. Алтан считает, что социальные сети могут помочь в ее поиске.
Помнится, в начале 2010-х российский кинематограф накрыло цунами «доброго кино». Этот лейбл с подачи братьев Андреасянов, создателей кинокомпании Enjoy Movies, закрепился за сентиментальными поделками вроде альманаха «Мамы» или комедии «Тот еще Карлосон!». Зритель эти фильмы смотрел, но крючок не глотал: было слишком очевидно, что за наигранной «добротой» скрывается беспредельный цинизм и жажда освоения государственных средств, полученных от Фонда кино. Потом искусственный глянцевый мир на отечественных экранах сменила война, режиссеры быстро переориентировались, и российское кино резко передумало становиться «добрым».
«Надо мною солнце не садится»
Примерно в то же самое время в Якутии окончательно оформилось явление, получившее название «якутского чуда»: местные кинематографисты начали снимать фильмы, которые пользовались огромной популярностью у местной же публики. В настоящий момент якутскую волну давно признали и критики, и фестивали, но с широким прокатом по России у этого кино по-прежнему проблемы.
При этом трудно найти что-то более зрительское, чем «Надо мною солнце не садится». Фильм Любови Борисовой демонстрирует все чудеса, на которые способен якутский кинематограф. Тут и умелое использование северной натуры, и отличные актерские работы, и лаконичный сценарий, основанный на литературном первоисточнике (тоже, естественно, якутском), и умелое смешение трагического и комического. А главное – это доброе кино без всяких кавычек. Доброта его не исходит по разнарядке из чиновничьих кабинетов, а пробивается своим ходом через вечную мерзлоту.
В этом году картина оказалась на Московском кинофестивале и была обречена на сравнение с прошлогодним якутским участником – фильмом Эдуарда Новикова «Царь-птица» о пожилой паре, приютившей в доме живого орла. «Надо мною солнце не садится», безусловно, проигрывает ленте Новикова по богатству художественных приемов. У Борисовой явно чувствуется влияние азиатских сериалов-дорам с их цепкой драматургией, сентиментальной музыкальностью, чинным благородством и культом старших. Пропасть между молодежью, которая свободно пользуется новыми технологиями, и «отсталым» предыдущим поколением, привыкшим жить от земли, — один из самых распространенных и острых конфликтов в современной китайской поп-культуре.
Кроме того, в отличие от «Царь-птицы», в фильме Борисовой нет ничего отчетливо экзотического. Часть профессиональной публики почему-то оценивает это как недостаток, как будто амбиции «якутского чуда» не простираются дальше границ собственной республики. Но суть самопровозглашенного Сахавуда заключается как раз в его многоликости: якуты хотят заниматься не региональным кинематографом, а кинематографом вообще. При таком подходе им ничего не стоит замахнуться на свой аналог французского хита «1+1» — именно к нему «Надо мною солнце не садится» оказывается ближе всего. Вы думали, в России такого кино никогда не будет? А оно уже есть.
Источник