Космическая экспансия: новая эра космических полетов
Журнал №190, июль 2019
Полвека назад человек впервые ступил на Луну. Это был один из самых поразительных моментов истории – но не только потому, что полет на другое космическое тело стал одним из величайших достижений человечества, или потому, что он знаменовал собой кульминацию космической гонки двух сверхдержав (хотя и то, и другое верно). Газета New York Times поместила на первую полосу стихи Арчибалда Маклиша, а телеведущий Уолтер Кронкайт, известный как «человек, которому больше всего доверяют американцы», заявил, что для людей будущего высадка на Луну станет «самым важным событием всех времен».
Главное же значение свершившегося состояло даже не в том, что удалось достичь цели, о которой когда-то трудно было и помыслить. Это достижение было в одном ряду с расселением представителей нашего вида по всей суше, покорением океанов и воздушного пространства – теперь человечеству должны были стать доступны новые миры, которые можно будет исследовать и, если повезет, даже заселять. Мы сделались космическими путешественниками – казалось, еще чуть-чуть, и нам удастся преодолеть то, что знаменитый фантаст Айзек Азимов называл «планетарным шовинизмом»: мы должны были превратиться в межпланетный вид живых существ, а понятие «земляне» – остаться лишь в анналах истории.
После прилунения «Игл», посадочного модуля космического корабля «Аполлон-11», 20 июля 1969 года, подобные ожидания вызывали эйфорию. Величайшие путешествия начинаются с первого шага. Маленький шаг для человека – огромный скачок для человечества. Томас О. Пейн, тогдашний глава НАСА, уже строил планы полета на Марс – и не в какой-то отдаленной перспективе. Сроки были обозначены в его статье, опубликованной в National Geographic: старт – 3 октября 1983 года. Команда из 12 человек отправится на двух 75-метровых космических кораблях с ядерными двигателями. Выход на орбиту Марса – 9 июня 1984-го. Затем – 80 дней исследований марсианской поверхности и возвращение на орбиту Земли 25 мая 1985-го. Сам факт высадки на Луну, можно сказать, возвышал человечество в собственных глазах и вселял уверенность в том, что мы и в самом деле продолжим космическую экспансию. «Куда бы мы ни приехали, люди говорили не «вы, американцы, сделали это», а «мы сделали это!» – вспоминал Майкл Коллинз, пилот командного модуля «Аполлона-11». – Мы, человечество, мы, люди, сделали это!»
До рассвета еще несколько часов. Автобус мчит по пустой дороге в бескрайней степи Центрального Казахстана, и свет его фар время от времени на миг выхватывает из темноты огромную поблекшую фреску или начавшую осыпаться мозаику. Эти произведения искусства, которые не пощадили здешние суровые зимы и страшная летняя жара, украшают стены огромных заброшенных зданий и прославляют достигнутые десятилетия назад успехи советской космической программы.
Наконец, когда позади осталось несколько километров этих памятников эпохи, автобус внезапно сворачивает и, миновав ворота, подъезжает к гигантскому строению – обшарпанному, но, совершенно очевидно, не заброшенному: внутри ангара находится новенький космический корабль.
Я приехал на Байконур потому, что сегодня, незадолго до юбилея высадки на Луну, это единственное место на планете, где можно увидеть, как люди отправляются в космос. При этом улететь они могут только в одно место во всей Вселенной – на Международную космическую станцию (МКС) – за 400 километров от поверхности Земли, что составляет лишь одну тысячную расстояния до Луны.
Прошло уже восемь лет с тех пор, как НАСА закрыло программу запуска шаттлов, и сегодня единственный способ доставить американского астронавта на станцию – это попросить «Роскосмос», партнера НАСА, подвезти его до места назначения. Билет в оба конца обходится примерно в 82 миллиона долларов, а других надежных «маршруток» ни у кого нет.
Вот такое место мы, люди, занимаем в космосе сегодня, через полвека после высадки на Луну. Если вспомнить великие ожидания 1969 года, это просто ничто. 12 человек (все американцы) побывали на Луне. Последний раз – в 1972 году, и с тех пор нога человека не ступала в космосе нигде, кроме орбитальных станций.
С другой стороны, мы, безусловно, достигли в исследовании космоса выдающихся успехов.
Мы отправили ко всем планетам Солнечной системы беспилотные аппараты, которые прислали нам поразительные фотографии и огромные объемы информации. Два аппарата «Вояджер» вышли за пределы Солнечной сис-темы. Сейчас они находятся на расстоянии более 17 миллиардов километров от Земли и до сих пор поддерживают с нами связь.
Поскольку «Вояджеры» могут странствовать в межзвездной пустоте бесконечно долго, а Земля и Солнце так или иначе прекратят свое существование (хотя это и будет еще очень нескоро), может случиться так, что однажды эти вечные странники размером с легковой автомобиль останутся единственным свидетельством того, что мы когда-то существовали. Впрочем, может случиться и так, что к тому времени наши наследники, новый вид разумных существ, расселятся по другим звездным системам, но еще не забудут своих предков, которые первыми вышли в космос.
И если это будет так, они, возможно, назовут нынешнее время – конец 2010-х и начало 2020-х – переломным моментом. Именно так Джим Керавала, физик и глава компании OffWorld (намеревающейся с помощью миллионов роботов превратить внутреннюю область Солнечной системы в «лучшее, уютное, зеленое пространство для жизни и цивилизации»), называет лихорадочную активность, царящую в области коммерциализации космоса. Мы, утверждает Керавала, становимся свидетелями «подлинного начала новой эры, когда человечество примется заселять другие миры». Перспективы, которые с увлечением рисует Керавала, весьма сомнительны. Отчасти потому, что старая истина – «космос суров» – с годами истиной быть не перестала: срывы и задержки остаются неизбежными спутниками прогресса в космической сфере.
Серьезные сдвиги, несомненно, происходят. Две американские компании, SpaceX и «Боинг», все ближе подходят к тому, чтобы получить официальный сертификат на свои космические корабли, а значит, недалек тот день, когда НАСА, по выражению его главы Джима Брайденстайна, вновь начнет «отправлять американских астронавтов в космос на американских ракетах с американской территории». Эти корабли, которые по сравнению с тесными «Аполлонами» все равно что Boeing 787 Dreamliner по сравнению с винтовыми самолетами 1950-х, будут готовы к взлету с экипажем на борту уже в конце этого года или в начале следующего. [Готов биться об заклад: не будут. – Примечание научного редактора.]
Две другие частные компании, Virgin Galactic и Blue Origin, тоже достигли больших успехов в строительстве космических кораблей, отдав предпочтение регулярному космическому туризму. Для начала они собираются поднимать обеспеченных клиентов на высоту около ста километров, где те смогут испытать невесомость, а также увидеть черную пустоту Вселенной и голубой нимб Земли. Это обойдется счастливцам всего в 200 тысяч долларов или около того. Обе компании уверяют, что цены, по мере ввода в эксплуатацию новых кораблей, будут снижаться, а «широта обзора» – расти. Blue Origin также планирует вернуть людей на Луну: в мае она объявила о строительстве беспилотного посадочного модуля Blue Moon, способного принять на борт 6,5 тонны груза, и к 2024 году высадит астронавтов на лунную поверхность.
Активность в космосе не ограничивается деятельностью американских компаний и российской космической программой. В январе Китай объявил о «начале новой главы» лунных исследований: китайский беспилотный аппарат совершил мягкую посадку на обратной стороне Луны, куда ранее луноходы не добирались. Внутри ровера находится «мини-биосфера». Суть эксперимента заключалась в том, чтобы выяснить, смогут ли дрозофилы, несколько видов растений и дрожжи создать замкнутую пищевую цепочку в лунных условиях. В апреле Китай заявил о намерении в следующем десятилетии построить исследовательскую станцию вблизи южного полюса Луны. Однако китайское космическое агентство пока молчит о том, когда запланирован полет к Луне «тайконавтов».
Израиль, считающий себя «нацией смелых стартапов», испытал и радость, и огорчение в апреле, когда некоммерческий консорциум SpaceIL впервые в истории вывел на лунную орбиту частный космический аппарат, однако попытка посадить его на Луну не удалась: маленький «Берешит» (на иврите «в начале» – первые слова Книги Бытия) врезался в грунт.
В далекой Новой Зеландии с космодрома, примыкающего к огромному овечьему пастбищу, взлетают принадлежащие компании Rocket Lab инновационные дешевые ракеты, доставляющие спутники на низкую околоземную орбиту. На окраине Дубая, там, где авиакомпания «Эмирейтс» построила посреди пустыни огромный пересадочный узел для авиапутешественников, осуществляется еще более масштабный проект, который называют первым на Земле «космополисом». Власти уверяют, что он сможет принимать не только обычные самолеты, но и сверх- и гиперзвуковые, а также космические корабли. А японское космическое агентство JAXA в марте объявило о том, что оно вместе с компанией «Тойота» работает над созданием лунохода, на котором астронавты могли бы преодолеть по лунной поверхности расстояние свыше десяти тысяч километров.
Во многом нынешняя активность в ракетостроении вызвана острой конкуренцией между несколькими супермиллиардерами с поистине космическим честолюбием (и эго).
Космические корабли, которые они создают, отличаются от тех, что были прежде, поскольку их разрабатывают не только для научных целей. Эти аппараты должны приносить прибыль, исполняя дорогостоящие желания астронавтов-любителей, доставляя ценные минералы с астероидов, быстро перенося людей с одного края Земли на другой и, как говорит Керавала, в итоге превращая нас в «межпланетных живых существ».
У многих космических титанов есть ясное представление о том, к чему должна привести всех нас их деятельность, однако мы еще только начинаем обсуждать ее этические аспекты, да и целесообразность. Если, как утверждает неутомимый проповедник космических исследований и космической коммерции Джефф Безос, в Солнечной системе вполне хватит места для триллиона человек, среди которых неизбежно найдется «тысяча Эйнштейнов и тысяча Моцартов», должны ли мы внять призыву основателя «Амазона» и отправиться заселять небеса? (И можно ли будет заказать там пиццу через сервис Amazon Prime?)
Во всех этих возвышенных лозунгах, заявлениях и проектах, которыми переполнены рекламные материалы частных компаний, содержится одно общее утверждение: освоение космоса на самом деле должно… спасти Землю – и сделать ее лучше. «Открываем космос для того, чтобы изменить мир к лучшему» (компания Virgin Galactic, основанная миллиардером Ричардом Брэнсоном). «Чтобы сохранить Землю… мы должны отправиться в космос и овладеть его безграничными ресурсами и энергией» (Blue Origin, компания Безоса). «Мы открываем космос, чтобы улучшить жизнь на Земле» (Rocket Lab). «Представьте себе мир, в котором большинство поездок будет занимать менее получаса, в котором в любую точку планеты можно будет добраться всего за час» (SpaceX, детище Илона Маска, уверенного, что стремительные перемещения из одной точки Земли в другую возможны благодаря космическим ракетам).
Во многом нынешняя активность в ракетостроении вызвана конкуренцией между несколькими супермиллиардерами с поистине космическим честолюбием: их космические корабли должны приносить прибыль.
Зачем мы отправляемся в космос? 50 лет назад ответить на этот вопрос было очень легко: чтобы долететь до Луны! Разумеется, чтобы совершать открытия, тем самым, в частности повышая престиж своей страны. Чтобы громогласно заявить о своей доброй воле: «Мы пришли с миром от имени всего человечества!» Все знали, что главное – первыми ступить на Луну, благополучно вернуться и потом гордиться этим. Однако, если задать этот вопрос сегодня, можно получить с десяток ответов. И не просто определиться с тем, должны ли мы быть в космосе, не имея ясного представления, что мы там делаем – или намерены делать.
Автобус остановился вблизи ангара, и мы вместе с большой группой коллег-журналистов выходим из него. Притопывая ногами, поскольку этим ранним декабрьским утром довольно холодно – минус 14, да еще дует резкий ветер, мы стоим у барьера безопасности – моя группа с камерами и ноутбуками по одну сторону, представители спецслужб – по другую. Они держат в руках автоматы и демонстративно говорят по рациям, закрепленным у плеча. Космическая ракета лежит на боку на железнодорожной платформе – белый цилиндр с четырьмя коническими боковыми блоками первой ступени у основания, на головном обтекателе – яркий флаг России. Поезд дает низкий гудок и медленно трогается к стартовой площадке, расположенной в нескольких километрах отсюда.
Атмосфера вокруг запуска немного напряженная, поскольку предыдущий, октябрьский, старт вышел неудачным: на высоте 93 километров, из-за неполного отделения разгонных блоков, капсулу с экипажем пришлось срочно отстыковать от ракеты. Астронавт Ник Хейг и космонавт Алексей Овчинин избежали гибели, совершив тяжелую аварийную посадку.
«Экипажу повезло, – сказала на пресс-конференции, организованной телевизионной службой НАСА, подполковник Энн Макклейн, пилот вертолета и ветеран войны в Ираке. – Впрочем, можно сказать, что любому экипажу, который добрался до орбиты, повезло. Космический полет – непростая штука».
Макклейн знает, о чем говорит: она сама астронавт, и должна отправиться на орбиту на той самой ракете, которую я только что видел.
По заявлению «Роскосмоса», проблема была решена, и на этот раз запуск должен пройти успешно. Когда мы разговариваем с экипажем, отделенным от нас стеклянной перегородкой карантинной зоны, Макклейн и ее коллеги, то и дело показывая большой палец, говорят нам на английском, русском и французском, что они разделяют эту уверенность. Православный священник, как это теперь принято, окропляет экипаж и ракету святой водой – быстро, но торжественно; святой воды хватает и на нашу журналистскую братию: жест, который в наши времена, когда свободная пресса подвергается постоянным атакам, я не могу не оценить. [Интересно, это тот же священник, что окроплял ракету перед неудачным стартом, или тот был уволен «за несоответствие занимаемой должности»? – Примечание научного редактора.]
На Байконуре журналисты наблюдают за запуском с расстояния в полтора километра – это значительно ближе, чем на мысе Канаверал, где их размещают километрах в пяти от стартовой площадки. Грандиозное зрелище завораживает: огромная вспышка оранжевого пламени у основания ракеты в момент зажигания, грохот двигателей и сотрясение земли. Благоговейный страх, который я испытываю, усиливается при мысли о том, что на самом верху ракеты находятся представители рода человеческого, которые, взлетая в небо, твердо верят: все будет хорошо.
Теперь число людей, обитающих в космосе, удвоится: было трое, станет шестеро. Менее чем через три недели те трое, что находятся на станции сейчас, отправятся домой, и людское население за пределами земной атмосферы – на Луне, на других планетах Солнечной системы и на всех их спутниках, на астероидах и на множестве объектов, которые человечество построило и запустило на орбиту за последние 60 лет, – снова сократится. А остальные 7,6 миллиарда? Увы, мы по-прежнему остаемся существами сугубо земными, если не сказать приземленными.
Скоро, однако, может случиться так, что США получат ракеты сразу двух новых типов, и зависимости НАСА от «Союзов» будет положен конец. Космические корабли, о которых идет речь, – первый шаг на пути к значительно более продолжительным экспедициям: на Луну, на астероиды и даже на Марс.
Через несколько месяцев после неожиданно волнующего и даже мистического опыта – наблюдения за взлетом «Союза» – я оказываюсь во Флориде, в 50 метрах от земли. Погода стоит прекрасная, над головой безоблачное голубое небо, до поблескивающего на солнце Атлантического океана – какой-то километр.
Это самая верхняя точка Космического стартового комплекса-41 на базе военно-воздушных сил на мысе Канаверал, чья история началась в 1965 году, когда, еще до «Аполлонов», отсюда начали запускать ракеты «Титан». Отсюда же собираются отправить и созданный «Боингом» космический корабль CST-100 Starliner, который сможет перевозить на МКС до пяти пассажиров сразу.
Первое, что я замечаю, выйдя из лифта, это четыре каната, свешивающиеся с пусковой установки до самой земли.
«Если вы астронавт, вам ни за что на свете не захочется воспользоваться этой канатной дорогой», – говорит Тони Талиансич, руководитель пусковых операций United Launch Alliance (ULA) – совместного проекта «Боинга» и «Локхид Мартин». Талиансич, человек внушительного роста и телосложения, но обходительный и улыбчивый, поясняет, что эти 400-метровые канаты – важнейшая часть системы эвакуации. Астронавты смогут воспользоваться ей, если в последние минуты перед стартом произойдет взрыв, пожар или какая-то другая нештатная ситуация.
Этот разговор заставил меня вспомнить о пожаре, который вспыхнул в кабине «Аполлона-1» в январе 1967 года и унес жизни трех астронавтов. Трагедия произошла на Стартовом комплексе-34 недалеко отсюда. Сейчас там расположен мемориал, посвященный «людям, пожертвовавшим собой, чтобы другие достигли звезд». А еще спасательные канаты напоминают о том, что, несмотря на огромный прогресс в деле обеспечения безопасности, достигнутый неустанными стараниями НАСА, космические старты в США остаются делом опасным. Когда наши астронавты садятся в кабину, они, по сути дела, седлают бомбу – и верят, что взрыв этой бомбы будет управляемым.
Из 135 запусков космических шаттлов два закончились катастрофой, и каждая унесла жизни семерых человек. Если бы мы мирились с таким же процентом аварий в гражданской авиации, в США происходило бы по 500 авиа-катастроф ежедневно!
Талиансич, который большую часть своей карьеры служил в военно-воздушных силах и занимался организацией космических запусков, показывает мне, где будет находиться кабина CST-100 Starliner. Сам корабль я уже видел: посетил расположенный неподалеку сборочный цех. Точнее, я видел безумное переплетение трубок, проводов и электрических кабелей, подсоединенных к космическому кораблю, без внешней теплоизоляции.
Пилотируемый отсек CST-100 Starliner – это, несомненно, усовершенствованная в соответствии со стандартами XXI века кабина «Аполлона»: более удобные кресла, увеличенные иллюминаторы, светодиодная подсветка. Последняя может показаться чем-то излишним, чьей-то прихотью, но это отнюдь не так. По прошествии времени правильно подобранное освещение начинает положительно влиять на сердечный ритм, циклы сна и бодрствования астронавтов, равно как и на их эмоции, а ведь именно регулирование эмоционального состояния экипажа – одна из самых важных задач, которые НАСА или любое другое космическое агентство должно решить, прежде чем отправлять людей в многомесячный полет на Марс.
Томас О. Пейн, возглавлявший НАСА в 1969 году, полагал, что к началу XXI века мы уже высадимся на Марс и спутники Юпитера. Его предсказания могут сбыться, но позже – к столетнему юбилею экспедиции «Аполлона-11».
Так когда же наконец этот полет состоится?
НАСА еще не разработало график запуска людей на Красную планету. Пока главная задача – снова отправить астронавтов на Луну, чтобы проверить возможности и людей, и техники.
«Луна – это испытательный полигон, а Марс – цель, едва видимая на горизонте», – заявил в марте глава НАСА Джим Брайденстайн в ходе состоявшегося на мысе Канаверал обсуждения проекта бюджета его ведомства.
Чтобы астронавты могли закрепиться на Луне, нужно будет найти эффективные способы производства воды, кислорода и гелия-3 – то есть топлива и для машин, и для людей. (Изотоп гелий-3, который, как предполагают, за миллиарды лет накопился в лунном реголите в значительных количествах, мог бы пригодиться в будущем для космической энергетики.) Луна вообще может со временем превратиться в стартовую площадку для полетов к разным объектам Солнечной системы: ведь поскольку сила тяжести там в шесть раз меньше, чем на Земле, то и энергии для взлета тоже потребуется затратить гораздо меньше.
Энтузиастам исследования космоса проект бюджета не понравился, поскольку предусматривает полет к Марсу в слишком отдаленной перспективе – не ранее 2040-х годов. Брайндестайн отвечает на это, что бюджет поощряет частную промышленность быстрее разрабатывать спускаемые аппараты для людей. Так что можно предположить, что за CST-100 Starliner или за Crew Dragon, созданным компанией SpaceX, или же за обоими этими кораблями будущее космических исследований.
Пока же вернемся на Землю и еще раз посмотрим, где мы находимся.
Очевидно, что мы совсем не там, где, как думалось многим 50 лет назад, мы должны бы сегодня оказаться. Тогдашний глава НАСА Томас О. Пейн говорил не только о Марсе – по его мнению, мы уже должны были бы достичь и спутников Юпитера, и многих других небесных тел. А мы никак не можем вернуться на Луну. Пейн, скончавшийся в 1992 году, был уверен, что еще при его жизни тысячи людей смогут слетать на Луну просто в отпуск.
«Нет никаких сомнений, что мы сможем снизить стоимость путешествия на Луну до стоимости нынешних авиаперелетов», – говорил он в интервью журналу Time незадолго до экспедиции «Аполлона-11».
Может быть, большие надежды 1969 года когда-то и сбудутся – но ближе к 100-летнему юбилею высадки на Луну. А 50-летний останется вехой, отмечающей начало космической эры 2.0. Маск, который уверяет, что собирается когда-нибудь переселиться на Красную планету, радикальнее всех: первый пилотируемый полет на Марс корабля компании SpaceX он назначил на 2024 год. Большинство специалистов считают этот план слишком оптимистичным – или безрассудным.
Долететь до Марса и сесть на него – вполне реально. Однако прогнозы, касающиеся будущей колонизации, многие эксперты считают, простите за каламбур, взятыми с неба.
«Там невероятно холодно, там практически нет воды, нечего есть и, между прочим, нечем дышать, – делится со мной сомнениями Билл Най, популярный ведущий научных программ на телевидении и глава Планетарного общества. – И запах внутри вашего скафандра… Не забудьте взять с собой побольше дезодоранта, потому что на Марсе он вам очень и очень пригодится». (Най – сторонник экспедиций на Красную планету, но идею ее колонизации не одобряет.)
По некоторым прогнозам, космическая экономика в 2017–2040 годах вырастет более чем втрое, а прибыли превысят триллион долларов. Ожидается быстрый рост коммерческих компаний, которые составляют почти 80 процентов отрасли. Частные спутники, а также те, что используются для военных, научных и иных целей, становятся легче и эффективнее, и их запуск дешевеет. Об этом – инфографика ниже.
Можно вспомнить и о том, что любое дело робот сможет выполнить в космосе лучше, чем человек, за одним исключением: робот неспособен запечатлеть величие космических видов – это под силу только художнику или поэту. Мы добились в космосе поразительных успехов, и дело не только в спутниках, обеспечивших квантовый скачок в коммуникации, навигации и прогнозировании (по крайней мере погоды) и помогающих нам во многом другом здесь, на Земле.
Космические зонды продолжают посылать нам изображения с высоким разрешением, а вскоре мы отправим в космос телескоп настолько мощный, что он позволит рассматривать объекты, свет от которых долетает до нас за миллиарды лет. Это поможет нам найти ответы на вопросы о первых этапах существования Вселенной, а может быть, и обнаружить в космосе жизнь. Даже знаменитые аппараты «Вояджер», запущенные в 1977 году и работающие на крохотных ядерных генераторах, все еще шлют нам данные о Вселенной.
Люди просто не смогли бы проделать такое путешествие! Увы, мы нуждаемся в воздухе, пище и воде, в защите от космической радиации и солнечных вспышек, не говоря уже о психологической помощи, чтобы не сойти с ума во время длительного полета в неведомое. И тут возникает вопрос: а зачем вообще лететь? Ведь беспилотные зонды лучше нас приспособлены к работе в космосе – от добычи редких минералов на астероидах до фотосъемки других планет.
Правда, ни одна беспилотная миссия – даже за миллиард километров – не вызовет такого волнения, тревожного ожидания и восхищения, как первые шаги человека по ближайшему к нам небесному телу – или высадка на Марс в будущем. И если представителей рода людского тянет на вершину Эвереста или на полюса, не заложено ли в них непреодолимое желание добраться до Марса, чтобы потом двинуться еще дальше? Похоже, все именно так и есть.
«Существует непреложная истина: человек должен исследовать, – сказал командир «Аполлона-15» Дэвид Р. Скотт в переговорах с комплексом управления в Хьюстоне в 1971 году, находясь на склоне лунной горы Хедли Рилл. – И это – самое увлекательное исследование, какое только может быть».
Кроме того, у освоения космоса есть еще один аспект, который некоторые футурологи называют «страховым полисом», а другие – «планом Б» на случай, если Земля станет непригодной для обитания. Это может случиться как в результате действия сил, которым мы не можем противостоять (например, из-за падения большого астероида), так и вследствие нашего собственного безрассудства (из-за ядерной войны или необратимых изменений климата).
Главный парадокс Первой космической эры заключался в том, что на всех культовых фотографиях этой эпохи были запечатлены не Луна или другие планеты, а Земля. (Едва ли не самый прославленный снимок получил название «Восход Земли»: наша голубая планета в завитках облаков безмятежно поднимается над лунным горизонтом.) Эти фотографии вдохнули силы в экологическое движение, ускорили принятие новых законов против загрязнения воды и воздуха, а также побудили многих людей задать простой вопрос: «Не следует ли нам первым делом потратить все эти деньги на решение наших собственных, земных проблем?»
Под «всеми этими деньгами» имелись в виду средства, выделяемые на космическую программу, которые в некоторые годы составляли 4,5 процента федерального бюджета США. (Сегодня бюджет НАСА – 0,5 процента от федерального.) И для одной экспедиции на Марс требуется не меньше. Но нужно ли торопиться, когда мы вступаем во Вторую космическую эру, и, благодаря постоянным технологическим новшествам (например, ракетам многократного использования), стоимость полетов снижается. Через десять или 30 лет добраться до Марса будет значительно дешевле, чем это стоило бы сегодня, и, несомненно, гораздо дешевле, чем – в 1980-е. Это выгодная сделка со временем, хотя те из нас, кто смотрел, как Нил Армстронг шагает по Луне, и не думали, что ждать придется так долго.
Сколько ждать еще – вопрос открытый.
Энтузиасты уверяют, что добыча редких минералов в космосе может принести доход в триллион долларов и тем самым стимулировать программу космических полетов. Может быть, это так, а может быть, и нет. А если создание технологий, необходимых, чтобы проверить это на практике, обойдется в 100 или 200 миллиардов долларов? Это очень большие деньги и огромный риск.
Сейчас мы вступаем во Вторую космическую эру, когда, благодаря технологическим новшествам, стоимость полета на Марс снижается. Но сколько еще ждать – вопрос открытый.
По пути в Казахстан на запуск «Союза» я задержался в Москве – встретиться с несколькими космонавтами и побывать в музеях: чтобы в полной мере понять, что привело астронавтов НАСА на Луну, необходимо осознать, какой вызов бросала США советская космическая программа.
Американцы обычно воспринимают лунную гонку как своего рода футбольный матч: никого не интересует, кто вел в счете большую часть игры; главное – кто выиграл. Если следовать этой логике, то США одержали триумфальную победу. Конец фильма. Однако в России, где космонавты советской эпохи – национальные герои, вас ждет совершенно иной взгляд на космическую гонку. С точки зрения русских, она скорее напоминала зимнюю Олимпиаду, и они выиграли по общему количеству медалей, хотя американцам и удалось под конец победить в престижном хоккее.
Список советских первых мест в космосе действительно впечатляет: от первого спутника, первого мужчины и первой женщины-космонавта до первого группового экипажа и первого выхода в космос. Этого достаточно, чтобы оценить степень национального унижения в космической сфере, которое мы потерпели от наших противников в самый разгар холодной войны, и понять, почему публичное обещание президента Джона Кеннеди, что американские астронавты до конца 1960-х высадятся на Луне и вернутся на Землю, было блестящим ходом, позволившим США восстановить свой престиж на мировой арене.
Интересно, что космонавты, с которыми я встречался в России, разделяют со своими американскими коллегами два мнения. Во-первых, время, проведенное в космосе, значительно углубило их интерес к вопросам защиты Земли. (Два космонавта подарили мне свои книги – и оказалось, что они не о космосе, а о защите окружающей среды). Во-вторых, хотя они безусловно поддерживают исследование космоса с помощью пилотируемых кораблей, идея широкомасштабной колонизации представляется им полной чепухой.
«Это не… не очень-то приятно», – ответил 79-летний Виктор Савиных, когда я спросил его о жизни в космосе. Савиных прославился благодаря важной роли, которую сыграл в дерзком предприятии – починке повреждений на покрытой изнутри коркой льда и опасно отклонившейся от орбиты станции «Салют-7» в 1985 году. «Там, наверху, очень быстро теряешь ориентацию в пространстве и ничего не можешь вспомнить, – продолжал космонавт. – Это сильно действует на мозг. И еще солнце светит в глаза. Трудно описать то, что ты чувствуешь. Твое тело слабеет». И все же он признает, что когда-нибудь Безос окажется прав. «У меня нет ответа на вопрос, зачем нам космос, – сказал мне Савиных. – Решать будущим поколениям. Свою работу мы сделали».
3 вида досуга на природе, которые вы, скорее всего, ещё не пробовали
Обратный отсчет к началу новой космической эры: след в культуре. 00:01
Обратный отсчет к началу новой космической эры: где мы побывали. 00:03.
Провода в мозг и телепатия: Илон Маск представил секретный стартап
На Марсе обнаружены признаки жизни
Московский бит: путешествуем с Gett
Отдых в гармонии с природой: как развивается Красная Поляна
Источник