Неизвестного нет для меня под луной
ОМАР ХАЙЯМ:
«Много лет размышлял я над жизнью земной,
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно —
Вот последняя правда, открытая мной»
Другие статьи в литературном дневнике:
- 30.09.2020. ***
- 23.09.2020. ***
- 18.09.2020. Мне так тепло сегодня думать о тебе. Ирина Самар
- 15.09.2020. Молитва М. Ю. Лермонтов
- 08.09.2020. Эдуард Асадов.
- 03.09.2020. Мне о тебе ни слова не подобрать Анна Алексеевна С
- 02.09.2020. ***
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Источник
Омар Хайям — Много лет размышлял я о жизни земной
Омар Хайям:
Много лет размышлял я над жизнью земной.
Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно!
Вот последняя правда, открытая мной.
(Пер. Г. Плисецкого)
Омар Хайям писал всю жизнь. И не мог не писать. Ибо это было потребностью. Не мог он жить без стихов. Но при этом не думая о славе. По крайней мере — поэтической. У него была своя «настоящая» работа: математика, астрономия, философия.
Поэта обличали в богохульстве. Чтобы как-то парировать это грозное обвинение, он совершил паломничество в Мекку и Медину. Это уже на закате жизни. А рубаи обретали новую жизнь и шли по рукам в многочисленных списках. Наиболее полное издание Омара Хайяма включает триста восемьдесят два рубаи.
Чем же объяснить тяготение к Омару Хайяму во всем мире? Его поэзия становится все более необходимой. Может быть, ее жизнелюбие, ее философская глубина и умная ирония сейчас еще ближе, еще понятнее и дороже, чем много веков назад.
На русский рубаи Омара Хайяма переводились не раз. И каждое новое издание буквально расхватывается любителями поэзии. А наша литература, исследующая творчество Хайяма, велика и разнообразна.
Да, Омар Хайям жив и поныне. Он будет жить вечно, вековечно! Рядом со всем живым. Со всем, что движется вперед.
ГЕОРГИЙ ГУЛИА
Источник
Рубайат (избранное)
Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего неизвестно! –
Вот последняя правда, открытая мной.
Был ли в самом начале у мира исток?
Вот загадка, которую задал нам Бог.
Мудрецы толковали о ней, как хотели, —
Ни один разгадать ее толком не смог.
Те, кто верует слепо, — пути не найдут.
Тех, кто мыслит, — сомнения вечно гнетут.
Опасаюсь, что голос раздастся однажды:
«О невежды! Дорога не там и не тут!»
Все, что видим мы, — видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей – не видна.
Круг небес ослепляет нас блеском своим.
Ни конца, ни начала его мы не зрим.
Этот круг недоступен для логики нашей,
Меркой разума нашего неизмерим.
В поднебесье светил ослепительных тьма.
Помыкая тобою, блуждает сама.
О, мудрец! Заблуждаясь, в сомненьях теряясь,
Не теряй путеводную нитку ума!
Если низменной похоти станешь рабом –
Будешь в старости пуст, как покинутый дом.
Оглянись на себя и подумай о том,
Кто ты есть, где ты есть и – куда же потом?
Даже гений – творенья венец и краса –
Путь земной совершает за четверть часа.
Но в кармане земли и в подоле у неба
Живы люди – покуда стоят небеса.
Мы источник веселья и скорби рудник.
Мы вместилище скверны – и чистый родник.
Человек, словно в зеркале мир – многолик.
Он ничтожен – и он же безмерно велик.
Нищим дервишем ставши – достигнешь высот.
Сердце в кровь изодравши – достигнешь высот.
Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!
Лишь с собой совладавши – достигнешь высот.
Как нужна для жемчужины полная тьма –
Так страданья нужны для души и ума.
Ты лишился всего, и душа опустела?
Эта чаша наполнится снова сама!
Если гурия страстно целует в уста,
Если твой собеседник мудрее Христа,
Если лучше небесной Зухры музыкантша –
Все не в радость, коль совесть твоя не чиста!
От безбожья до бога – мгновенье одно.
От нуля до итога – мгновенье одно.
Береги драгоценное это мгновенье:
Жизнь – ни мало, ни много – мгновенье одно!
То, что бог нам однажды отмерил, друзья,
Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
Постараемся с толком истратить наличность,
На чужое не зарясь, взаймы не прося.
Не пекись о грядущем. Страданье – удел
Дальновидных вершителей завтрашних дел.
Этот мир и сегодня для сердца не тесен –
Лишь бы долю свою отыскать ты сумел.
От нежданного счастья, глупец, не шалей.
Если станешь несчастным – себя не жалей.
Зло с добром не вали без разбора на небо:
Небу этому в тысячу раз тяжелей!
Кипарис языками, которых не счесть,
Не болтает. Хвала кипарису и честь!
А тому, кто одним языком обладает,
Но болтлив, — не мешало бы это учесть…
Муж ученый, который мудрее муллы,
Но бахвал и обманщик, — достоин хулы.
Муж, чье слово прочнее гранитной скалы, —
Выше мудрого, выше любой похвалы!
«Ад и рай – в небесах», — утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи.
Ад и рай – не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай – это две половины души.
Светоч мысли, сосуд сострадания –мы.
Средоточие высшего знания – мы.
Изреченье на этом божественном перстне,
На бесценном кольце мироздания – мы!
В мире временном, сущность которого – тлен,
Не сдавайся вещам несущественным в плен,
Сущим в мире считай только дух вездесущий,
Чуждый всяких вещественных перемен.
Тот, кто с юности верует в собственный ум,
Стал, в погоне за истиной, сух и угрюм.
Притязающий с детства на знание жизни,
Виноградом не став, превратился в изюм.
Все святые сегодня творят чудеса:
Землю влагой живою кропят небеса,
Каждой ветки рукою коснулся Муса,
В каждой малой травинке проснулся Иса.
Вместо злата и жемчуга с янтарем
Мы другое богатство себе изберем:
Сбрось наряды, прикрой свое тело старьем,
Но и в жалких лохмотьях – останься царем.
Разум мой не силен и не слишком глубок,
Чтобы замыслов божьих распутать клубок.
Я молюсь и Аллаха понять не пытаюсь –
Сущность бога способен постичь только бог.
Раб страстей, я в унынье глубоком – увы!
Жизнь прожив, сожалею о многом – увы!
Даже если простит меня бог милосердный,
Стыдно будет стоять перед богом – увы!
Чистый дух, заключенный в нечистый сосуд,
После смерти на небо тебя вознесут!
Там – ты дома, а здесь – ты в неволе у тела,
Ты стыдишься того, что находишься тут.
Знайся только с достойными дружбы людьми,
С подлецами не знайся, себя не срами.
Если подлый лекарство нальет тебе – вылей!
Если мудрый подаст тебе яду – прими!
(перевод Германа Плисецкого)
© Из книги «Лирики Востока» — М: Правда, 1986 г.
Источник
Рецензии на произведение «110. Ответ Михаилу Анищенко на Стихи — Пальцы»
Изначально всё печально, там где: совесть, ум и честь! В окружении фатальном и твоя персона есть! Твой Вовушка.
Привет, дорогой. Да, Михалушка наш и Там, и Здесь — навсегда!
Какие испытания ещё впереди. Какие. Сожмутся ещё, верю!
Порадую тебя, Игорь. Ты как в воду смотрел. Глянь, что нашла:
.
Только сегодня прочитала «Исиду», АрхАнгел!
Опубликовал ты её в день моего рождения. Великий Дар от тебя, — перекликаемся спустя годы:
.
. Есть у ворона вода живая и мёртвая. Скоро Пастушок соберёт отрубленные пальцы в один родной навеки вечные кулак. Я очень давно писал об этом так:
Старый домик похож на зимовье,
На пощечину жалким ролям…
Но Исида сидит в изголовье
И сшивает меня по частям.
После тьмы, после долгой разлуки
На Земле, где рассыпался Сет,
Я целую забытые руки
И глотаю утраченный свет.
Надо мною и звезды, и слезы,
На столе две свечи и букварь.
Я впервые гляжу на березы,
На пристывший к окошку январь.
В первый раз я спускаюсь с порога
И у брёвен, у стареньких слег
Осторожными пальцами бога
Ощущаю нетающий снег.
И опять возвращаются звуки,
И опять, где спасения нет,
Я целую забытые руки
И глотаю неведомый свет…
Где-то бьют барабаны ненастья,
Где-то скрипки плутают во мгле…
Кто придумал, что глупого счастья
Не бывает на этой Земле?
— Все бывает, — прошепчет Исида, —
Здесь заштопаем, здесь подотрём…
Пусть весь мир умирает от спида,
Мы с тобой никогда не умрём…
И опять возвращаются звуки,
И опять, где спасения нет,
Я целую забытые руки
И глотаю неведомый свет…
Михаил Анищенко-Шелехметский 29.04.2012 12:08
В глазах слякоть. А, и не прячу: так легче. Спасибо, ТА. Спасибо.
Гармония с Жизнью удивительнейшая! Поэтами болен, но Миша. Это.
Да? Да!
Так АрхАнгел любит говорить. Правда хорошо?
Но свет, рождённый Люцифером*,
Плывёт веками. Вопреки
И тьме, и мраку, и насилью,
И войнам, и смертям назло.
Плывёт как самый страшный киллер,________________.
Святым владея ремеслом._______________________________.
Очень точно и ёмко!
Спасибо!
Жень-Шень дорогая, радуюсь тебе и обнимаемся. Сейчас увидимся!
Любовь, от Бога весть сама!
Ах, Отче, Ты ли не всесилен?
Но что в Европах, что в России
Как, все же, плохо без ума.
И, главное, не впрок ни стих,
Ни просвещенье, ни чума.
Но, как любовь безмерна,
В Отечество Земное вера.
Спасибо, мой хороший. Прекрасный экспромт!
Тань, внимательно прочла Мишу и тебя. У вас — полярность здесь, не консонанс.
Из тебя запла строчка » но всех людей роднит бескровно не ум — сердечный перестук». А у Миши, да простит он меня, я бы поменяла одно словечко в конце: НИКАК не сложатся в кулак. Опять рискую нашей дружбой? Ведь ты погружена в Архангела целиком.
Моя дорогая, в слове «Уже» — явные похороны. А слово «никак» — вызывает вопрос за вопросом.
Дружбой мы с тобой не рискуем — солнышко одно нам светит, и земля у нас одна.
Разные мнения разве беда? Ох, родные мои. Прозреем ли когда-нибудь? Надеюсь на это. ЗДРАВСТВУЙ.
Тань, голова от всего кругом, жара донимает — станешь волей-невольней мнительной, взвешивая: сказать или нет?
Насчет УЖЕ ты очень ТОЧНО подметила: похороны и ЯВНЫЕ. НИКАК — это хочется, но не получается, и надо ли? Если ты заметила, у меня «любимые» знаки препинания вопросы и многоточия, ибо «я знаю, что ничего не знаю».
Маршруты хожены-перехожены веками. Что нового? Решительно ничего. И Хайям, мой первый
Учитель, перед тем, как сказать «Мне известно, что мне ничего не известно» уточнил:
.
«Много лет размышлял я о жизни земной.
Неизвестного нет для меня под луной.»
.
А знаки препинания — это твоё настроение. Каждый день оно разное, Инна.
«Но всех людей роднит бескровно
Не ум — сердечный перестук» —
Ах, Танечка, какой прекрасный, наивный и несбыточный тезис!
И типично женский, но. будь моя воля, я бы немедленно божественным указом ввёл на всей земле матриархат! ибо что бы мужики-миротворцы на Земле ни делали, рано или поздно получается война.
ЗЫ/ Ага, «не зная кулаков». а как же светловское «добро должно быть с кулаками»? )
Ты же тоже романтик, Женечка! Да, мужчинки такие, они воинственными уже рождаются.
Светловское добро с кулаками, да. У него ориентир на древних, которые считали добро самым
страшным злом. У Михаила, к счастью, другие кулаки. Рада, что ты Арха читаешь! Здравствуй долгие лета, дорогой.
Приветик, поэт. Ты знаешь, чем больше читаю Михаила и про Михаила(благодаря в первую очередь тебе, Танечка, — его ангелу-хранителю с момента вашего знакомства), тем больше «увязаю» в поэзии Арха. Да нет, на мой взгляд, не «другие кулаки» у Михаила(не могу его себе даже представить с «кулаками»), у него был «другой» талант. Трудно это выразить словами. понимаешь, талантливых не то что бы много, их очень мало, но они, к счастью, есть в энном количестве. А Анищенко-Шелехметский как бы в сторонке и — один. Как у Лермонтова: «На севере диком стоит одиноко / На голой вершине сосна. » Внизу — тоже деревья, другие сосны, лес, но лермонтовская сосна «стоит одиноко на голой вершине», продуваемая со всех сторон холодными ветрами, ей не позавидуешь, но это состояние одиночества и продуваемости со всех сторон — суть творчества и мироощущения поэта. Только в таком состоянии он и мог творить. По моему, Михаил и сбежал в свою Шелехметь, потому что почувствовал угрозу своей поэтической отстранённости и философской созерцательности.
И какая высокая требовательность у него была к себе, как к художнику. Он кому-то из стихирян писал в отзывах, что двадцать лет молчал и писал в стол, потому что считал свои стихи никчемными и бездарными. Думается, Танечка, что если бы другие пииты стали относиться к своему творчеству так же требовательно, как Михаил, то количество стихотворений в той же Стихире уменьшилось бы на порядок. ))
Недавно прочёл у С.Арутюнова, что «одной из причин бесчеловечного отношения к поэтам в России является завистливое знание о том, что стихами мостится дорога в вечность». Да уж, точнее не скажешь! Я, когда читал твоего «Нераспятого Христа», наткнулся на такого себе стихотворца(не стоит даже упоминать его имени), так он, видимо, считает себя если не выше Поэта по уровню, то хотя бы равным ему по таланту. Да нет! всё же нутром чувствует вития, что таких как он, возле Михаила и «рядом не стояло»! ведь столько зависти и злобы к Поэту проглядывает в его коротком замечании, с которым он влез в чужой разговор про Михаила уже после смерти того, что диву даёшься.
АрхАнгел отказался от многого, дабы сохранить себя в поэзии, а поэзию в себе. Он был и остался Живым Словом! Здесь ты очень прав, Женя. Далеко не каждый способен отказаться ещё при жизни своей от существования в сумасшедшем мире. А прилипал и придурков рядом с ним было пруд пруди, так всегда бывает к сожалению. Странная закономерность! У Арха дивная проза, глянь на досуге сюда:http://proza.ru/2012/04/11/104 Люблю читать твои отклики, — спасибо за них. Обнимаю тебя, Женечка. Будь в Радости и в Здравии.
Спасибочки, Танечка. Взаимно. Ты знаешь, я уже прочел этот, то ли большой рассказ МА, то ли маленькую повесть. Дивная проза, согласен с тобой. А прочёл я её, кстати, по совету Елены Лапшиной, которая оставила свои отзывы под моей рецкой на «Река, лодка, дом и женщина», проглоченной мной на одном дыхании. Там один эмерикэн бой отозвался о Поэте по хамски пренебрежительно. А так как у меня не было возможности запустить в него бокалом с «Мутон Ротшильд» урожая 1945г., то я, по пролетарски допив это вино одним большим глотком, сел за клаву и разразился пространной ругательной рецензией в адрес нахального американца. ))
Обнимашки и целовашки поэт. Спокойной ночи. )
Замечательно, Татьяна. Душу переполняет от прочитанного. Благодарю от души за подаренные эмоции! С теплом сердца, Лариса.
Источник