Озеро отражало лучи солнца

Восход солнца на озере Паньшино, миниатюра

ВОСХОД СОЛНЦА на озере ПАНЬШИНО

Холодно, ясно, бело,
Дрогнуло птицы крыло…
Солнца еще не видать,
А на душе благодать.
Афанасий Фет

Пять часов утра. Глухое таежное озеро на севере Тюменской области. Вокруг ни души. За окном серая непроглядная мгла. Я вышел из лесной сторожки на крыльцо и шагнул в серую и холодную пелену тумана. Туман – это практически облако, спустившееся на землю.

Мне почему-то вспомнился рассвет на борту самолёта. Это наверно потому, что где-то, совсем далеко, далеко из-под холодного туманного одеяла донёсся слабый звук удаляющегося летательного аппарата. Я тогда летел ночным рейсом с Урала на Дальний Восток навстречу новому дню. В черном круге иллюминатора вдруг начали появляться пятна серого просвета, а затем гаммы цвета и света начали расширяться и привлекли моё внимание. Светлая полоса, постепенно голубея, поднималась выше и выше, устремляясь куда-то в бесконечность в космос, а под ней высветилась чистейшая, ничем не замутнённая желтая лента, которая без всяких цветных переходов легла на оранжево-коричневую линию. Весь этот коктейль света и красок слегка осветлил гребешки ночных черных облаков. За бортом иллюминатора была бесконечно яркая картина космоса, и только часть крыла и мерный гул самолёта напоминали о земном существовании.

Туман-облако спустилось на землю, сбылась моя мечта прогуляться по облаку, скорей внутри него. Все вокруг поменялось.
Моя зеленая кудрявая береза, под которой я готовлю себе горячую пищу, стала серой, как старая бабушка. И если бы я был художником я бы ее такой и изобразил, как импрессионисты. Моя небольшая аллея к озеру, вся как-то сжалась и потеряла объемность.

А перед глазами, как контраст, встают картины Николая Рериха «Гималаи. Рассвет в горах», «Гималаи. Канчэндзона» — это вершины гор взметнувшиеся в бескрайнюю голубизну космоса и полосы красок: тёмно-синих, светло-желтых, коричневых.

Иду сквозь туман-облако к старой лодке на берегу озера. Мир живет, хотя объем его в моем восприятия значительно сузился. Где-то рядом кричат утки, хотя я их не вижу. Мое появление на берегу для них полная неожиданность. Серую массу облака они легко прорезают крылом, так же как самолет. Черный комок утки появляется передо мной так близко, как голубь на городской улице. Птица от такой неожиданной встречи испуганно вскрикивает и камнем погружается в серое нечто. Где-то начинают кричать чайки, им отвечают неспешно говорливые утки на воде – это все рядом, но ничего не видно. Вода в озере неподвижна, как стекло, и любой всплеск ее обитателей воспринимается как всплеск весла.

Я стою в облаке и надо мной облако. По времени вот-вот должен начаться восход солнца. Уже тучки, которые выше тумана, начинают менять цвет и первыми отражают красные лучи еще не поднявшегося над горизонтом солнца.

Туман в западной части озера как-то вытягивается в сторону появившегося яркого света. Зашевелились и защебетали в кустах лесные птицы.

Тихо. На воде только мелкие круги от всплеска рыб и купания уток. Вновь чайка наткнулась на нежеланного свидетеля и в испуге отпрянула. И вот на горизонте — макушка большого багрово-красного светила, окутанного перистыми облаками. Но туман еще густой и гасит яркость утра. Облака серебрятся. Огненный круг солнца поднимается над горизонтом наполовину. Смотреть на эту яркую звезду невозможно. Я закрываю глаза, давлю на веки, и это ослепляющее пятно солнца, становится красно-черным, контрастным и не сразу покидает сетчатку моих глаз.
Пока я закрывал глаза, солнце уже на три четверти поднялось над землей. Весь западный берег освободился от темноты. Туман робко прижался к воде, но восточная кромка озера еще не просматривается.

Запахло озерной стоячей водой.

Солнце все выше, оно уже плавает коротким эллипсом в воде. Открывается горизонт северного берега. Туман потянулся на восток, очищая горизонт северной части озера, и тут же появились отражения в воде деревьев.

Наконец солнце оторвалось от горизонта и плавно поднялось вверх, уменьшилось в размерах. Оно еще холодное, но ярко играет тысячами «зайчиков» на мелких волнах озера.
Вдруг озеро как бы раздвоилось. Западный берег накрыли черные ночные тучи, а на востоке сбившийся туман образовал серебристое облако, низко нависшее над водой. Это облако начало движение по спирали, и захватывая остатки ночного покрывала, устремилось к солнцу.

Затрещали сороки.
Появились тени.

Облако-туман, которое еще недавно властвовало на земле, повисло скромно над озером, да и оно скоро исчезло.

Все озеро озарилось солнечным светом. Я возвращаюсь в свою лесную хижину, березовая аллея, радостно шелестит листвой, через которую просматривается чистый, голубой бескрайний космос.

Источник

Глава 10., Озеро вдалеке отражало солнечные лучи сотнями бликов на тёмной и гладк.. 161

Озеро вдалеке отражало солнечные лучи сотнями бликов на тёмной и гладкой поверхности. Стоял на удивление безветренный день, хотя он всё же не стал более теплым. Конец осени пришел в сопровождении ветра и туч, которые сегодня не спешили выливать на землю потоки дождя.

Вокруг стояла тишина, такая кристальная, какая может стоять только в окружении гор и леса, когда ничто, казалось бы, не выдает присутствие человека в этом лоне природы. Молодой юноша брел по склону холма, усыпанному сухой травой, доживающей свою жизнь на стыке сезонов. Примятая к земле ветрами, она сияла тёмно-желтыми боками, будто последним напоминанием о сочности и жизни, подобно тому, как деревья, сбрасывая листья, окрашивают их в теплые цвета солнца.

Гарри Поттер, засунув руки в карманы куртки и придавливая жухлую траву ногами, брел по склону вверх, не особо заботясь о направлении. Мысли его были далеко, пытаясь воскресить в упорно сопротивляющейся памяти воспоминания сна. Бывает, мы помним полуночные видения годами, так глубоко они западают нам в душу, но иной раз сны выветриваются из голов к середине дня.

Гарри казалось, что сны, подобные сегодняшнему, должны навечно присутствовать в памяти, но вспомнить его он не мог, натыкаясь на глухую стену в сознании. Через час попыток разболелась голова, требуя свежего воздуха и покоя.

Пахло прохладой, озоном от вчерашней грозы и хвоей. Этот запах осени окутывал сознание, прохладным ветром проходя по мыслям, и на секунду казалось, что все тревоги и проблемы уже закончились.

Но, к сожалению, ни один ураган не способен уничтожить человеческое безумие.

Гарри замер на месте, наткнувшись взглядом на ещё одного посетителя моста. Деревянная конструкция тихо поскрипывала под ногами, в воздухе едва ощутимо пахло деревом и лесом. Он и сам не заметил, как забрел сюда, подняв голову, когда трава сменилась старыми скрипучими досками.

От склона мост тянулся еще десяток метров, резко обрываясь вниз. Его так и не починили после Дня битвы за Хогвартс, и теперь рваные концы досок смотрели в пустоту, будто огромный монстр откусил середину моста.

— Иди сюда, я прекрасно знаю, что у тебя есть вопросы, — раздался голос, перекрывающий тихий свист ветра, заставив Гарри выскользнуть из размышлений. Поттер вздрогнул от оклика, думая, что остался незамеченным.

Девушка стояла, положив локти на перила моста и, прищурив глаза, рассматривала пейзажи вокруг. Она тёмным пятном выделялась на фоне светлого неба, буквально притягивая к себе взгляд.

Когда он остался на месте, не решаясь сделать шаг, девушка повернула к нему голову, выпрямившись. Лёгкий ветер, всегда гуляющий между деревянными балками, трепал её тёмные волосы, путая за спиной. Девушка тряхнула головой, убирая пряди с глаз и терпеливо ждала, пока он подойдет ближе.

Она стояла почти у обрыва, спиной к нему, и казалось, что один неосторожный шаг, слишком сильный порыв ветра — и она рухнет вниз на острые камни.

Гарри попытался прогнать навязчивое видение протянутой вверх руки и крика о помощи, который режущим слух шумом стоял в ушах. Будто он слышит, прямо сейчас слышит, как она кричит от страха.

Девушка склонила голову к плечу, внимательно смотря на него и едва заметно хмурясь. Поттер, наконец, справился с собой, неуверенно подходя ближе.

Девушка усмехнулась, когда он осмотрелся вокруг, и снова прислонилась к перилам, сощурив глаза и смотря в серовато-голубое небо. Гарри остановился рядом, засунув руки в карманы куртки, и так же подняв глаза, но не увидел ничего особенного, кроме пролетевшей птицы в вышине.

Девушка кивнула, криво усмехнувшись одним уголком губ, и на этот раз это выглядело естественно, и уставилась на него в ожидании, моргая слишком редко. Гарри засунул руки глубже в карманы, удержавшись от желания потереть замерзающий нос. Вздохнул морозный воздух поглубже, так, что лёгкие обожгло сотнями иголок, и, наконец, заговорил после минуты тишины, прерываемой лишь лёгким свистом ветра:

— Я не помню, что мне снилось, но… что-то ужасное, да?

— Да, — девушка замолчала, так же не смотря на него. – Я поставила блок, чтобы это не беспокоило тебя, не сводило с ума. Не лезло наружу с каждым вздохом.

— Почему я? Что она пыталась сделать?

Девушка тяжело вздохнула, будто подбирая слова:

— В тебе был и всегда будет след её создателя, который она чувствует. Более того, ты убил обоих ее, эм, родителей? Подозреваю, это не прибавляет тебе плюсов в её глазах. Но, не смотря на это, она хочет союзника, который поможет ей выйти из заточения и продолжить дело Волан-де-Морта.

— И как от этого спастись?

Девушка дернула плечом, закусив губу и задумчиво рассматривая его, будто решая что-то про себя. Тёмные глаза ее, в обрамлении длинных ресниц, выглядели двумя тёмными туннелями, и Поттер отчетливо понимал, что не хотел бы по ним пройтись.

— Я постараюсь, чтобы это не повторилось. Вот, возьми, — девушка неожиданно вытащила небольшой кулон из кармана куртки, будто только что вспомнила о нем. – Считай это подарком. Этот кулон сможет защитить от очень многого, не снимай его.

Девушка вложила в ладонь украшение, крепко зажав его кулак в своих ладонях, и не отпуская. Кулоном был черный камень в искусно сплетенной сетке из серебра, плавно переходящей в тонкую цепочку. Он почти ничего не весил, но был теплым и будто пульсировал на ладони, согревая её.

— Почему ты это делаешь? Помогаешь нам? – Гарри удивленно поднял взгляд, когда девушка, наконец, отпустила его руку, возвращая ладони на перила. Пальцы её были ледяными, когда коснулись его кожи, и сейчас Гарри казалось, что они мелко подрагивают, сжимая дерево.

— Волан-де-Морт был тварью и психом, который погубил слишком многих забавы ради. Это не должно продолжиться, — Гарри подарил ей взгляд, пропитанный сомнением и полностью отражающий, что совсем не это он хотел получить в ответ. Девушка хмыкнула, перехватив его. – У меня личные цели, не спрашивай, ты не хочешь знать.

— Можно вопрос? – девушка кивнула, удивленно приподняв бровь.

Гарри смутился, но постарался этого не показать, когда девушка неожиданно откинула голову назад, смеясь. Смех у неё был переливающимся и звенящим, красивым. Она улыбалась, впервые на его памяти действительно улыбалась, держась руками за перила.

— Серьезно? – девушка, ещё дрожа, утерла выступившую влагу с уголков глаз, смотря на него с любопытством и лёгкой иронией в тёмных глазах.

— Ты выглядишь едва ли старше нас…

— Но ты старше, намного старше, так ведь?

Девушка лишь усмехалась своей привычной усмешкой, качала головой, но ничего не говорила.

— Сколько его ещё варить?

В камине трещал огонь, наполняя гостиную светом и теплом. Снейп прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. За окном начинало темнеть, и солнце красными бликами наполняло комнату, смешиваясь с огнем в камине.

Грейнджер ушла час назад, когда зелье перешло на новую стадию, став ярко-красным, а он уже просто не мог выносить её короткие и быстрые взгляды, которые теплыми лучами ощущались на коже. Ему очень хотелось верить, что он смотрел на неё лишь потому, что хотел убедиться в их реальности и поймать ее. А вовсе не потому, что не мог оторвать глаз.

Грейнджер сегодня была тиха, еще более тиха, чем всегда, и тёмные круги под глазами выдавали ночь, проведенную без сна. Поттера Снейп сегодня не видел, и, может быть, это было к лучшему.

Замолчав, девушка задумчиво глянула на него исподлобья, пожевала губу, когда он открыл глаза, смотря на неё в ожидании продолжения. Она сама появилась лишь несколько часов назад, бесшумной тенью пройдя в лабораторию, цепким взглядом наблюдая за их работой. Грейнджер в её присутствии то ли занервничала, то ли почувствовала себя неловко, но подчеркнуто старалась не смотреть на нее. Так старалась, что вызывала усмешку девушки, которой через полчаса надоело ходить вокруг стола, и она скрылась в его комнатах.

И не исчезла по обыкновению, сейчас сидя в кресле и рассматривая носки своих сапог и периодически что-то у него над головой. Девушка глубоко вздохнула, вжимаясь в спинку кресла, и теперь неотрывно смотря ему за спину. После её следующей фразы он, наконец, догадался, что там находится дверь в лабораторию:

— Оно могло бы убить и меня.

— Не знаю. Я даже имени твоего не знаю, — это должно было прозвучать ровно и безэмоционально, но досада и лёгкая обида пробрались в баритон зельевара, выпрямившегося в кресле.

Девушка невесело усмехнулась, с явным усилием оторвав взгляд от двери во временную лабораторию и переведя его на зельевара.

— Мое имя тебе всё равно ничего не даст. Но… ты хочешь узнать? Потому что тебе нужно лишь сказать об этом.

Снейп нахмурился, но кивнул. Ни тон, ни будто заволоченные пеленой глаза собеседницы ему не нравились, как не нравилась и грустная улыбка. От неё в груди зарождалось странное чувство беспокойства.

— Я что-то вроде призрака в теле, но я уже это говорила тебе, так ведь? Я говорила. Я родилась во времена Основателей и являюсь племянницей Салазара Слизерина. Поэтому она меня и чувствует, фактически, у нас одна кровь, а это всегда что-то, да значит, — девушка усмехнулась, но усмешка быстро перешла в маску боли.

Девушка остановила попытавшегося что-то сказать мужчину взмахом руки и покачала головой, замолчав и откинувшись на спинку кресла.

— Ужасная смерть, хоть смертью это и не назвать. Меня пытались убить во время одного ритуала, о котором теперь уже и не помнят, слава Мерлину, но он был прерван. Мои спасители стали моими палачами, — девушка встала, слишком резко и намного быстрее, чем смог бы обычный человек. Сейчас она была похожа на дикого зверя, мечущегося в клетке, будто уворачивающегося от калёного железа, которым его пытались заклеймить.

Она повернулась к Снейпу спиной, быстрым шагом подойдя к одному из окон. Долго молчала, смотря на озеро, впившись руками в подоконник, так, что побелели костяшки на изящных пальцах, а потом резко развернулась, и заговорила быстро, будто боялась, что её прервут.

— Я устала, Северус. Я так устала. Бродить по этой проклятой земле, смотреть, как вы уничтожаете друг друга и всё вокруг. Год за годом. Век за веком. Я убивала. Столько, что Волан-де-Морту и не снилось. Предатели, лжецы, убийцы. Ты говоришь, что твои руки по локоть в крови, но тогда я вся в ней, стою на дне моря, — девушка замотала головой – дикий зверь, пойманный в капкан – и вскинула на него взгляд, сухой и умоляющий. — Дай мне отдохнуть. Я хочу покоя.

Снейп встал и подошел ближе, медленно, будто боясь, что она сейчас растает, исчезнет, кинется на него или сломается под тяжестью своей памяти, на его глазах осыпаясь пеплом на пол.

Девушка смотрела на него, в тёмных глазах плескалась боль и бегали тени воспоминаний, и настороженность, такая непривычная, такая выедающая. Снейп протянул руку, медленно, как делают с опасными собаками, ранеными стрелами после охоты, и заключил её в объятья, поглаживая по тёмным волосам.

Девушка замерла, будто превратилась в статую. Но через секунду вздрогнула, уткнувшись лбом в его плечо, мелко дрожа, будто от боли и холода разом, впиваясь в одежду на его спине с нечеловеческой силой, создавая иллюзию, что сможет оттолкнуть. Или не отпустить.

— Возможно, подарив тебе счастье, я стану свободной. Единственное, что я хочу, это покой, Северус.

Слова звучали сбито и горько, приглушено его плечом и её горлом, сдавленным несуществующими рыданиями. Снейп лишь сильнее сжал руки, щурясь от бликов солнца на воде озера за окном.

Источник