Под еще не раскалившимся после холодной ночи огромным солнцем сверкали капли росы

Найдите в тексте и обозначьте. ГДЗ. Упр. 122, Русский язык, 10-11 класс, Власенков А.И., Рыбченкова Л.М.

Спишите один из отрывков. Найдите в тексте и обозначьте сложносо­чинённые, сложноподчинённые и бессоюзные сложные предложения.
Если предложение осложнено, укажите чем. Обособленные члены пред­ложения подчеркните соответствующей линией.

I. Солнце скл..нялось к западу и к..сыми жарк..ми лучами (не)выносимо жгло мне шею и щёки (не)возможно было дотронуться до раск..лённых краёв брички густая пыль подн..малась по дорог.. и наполняла воздух. Не было ни малейш..го ветерка который бы относил её. Впереди нас на одинаковом расст..янии мерно покачивался высокий запылённый кузов к..реты из(за) которой виднелся (из)редка кнут которым помах..вал куч..р его шляпа и фура..ка Якова.
До ближайш..й 5 деревн.. ост..валось ещё вёрст десять а большая (тёмно)л..ловая туча взявш..яся бог знает откуда без малейшего ветра но быстро подв..галась к нам. Солнце ещё (не)скрытое обл..ками ярко освещает её мрачную фи­гуру и серые полосы которые от неё идут до самого г..р..- зонта. Изредка2 (в)дал..ке вспых..вает молн..я и слыш..тся слабый гул постепенно усиливающ..йся и перех..дящий в пр..рывистые раскаты обн..мающие весь небосклон. Васи­лий приподн..мается с козел и подн..мает верх брички ку­чера надевают арм..ки и при кажд..м ударе грома снимают шапки и крест..тся; лошади наст..раживают уши раздувают ноздри как будто пр..нюхиваясь к свеж..му воздуху кото­рым пахн..т от приближающ..йся тучи и бричка скорее катит по пыльной дорог.. .
II. Мне становит(?)ся жутко и я чу(?)ствую как кровь быстрее обращает(?)ся в моих жилах. Но вот передовые облака уже нач..нают закрывать со(?)нце вот оно выгл..нуло в последний раз осв..тило (страшно)мрачную сторону горизонта и скрылось. Вся окрес(?)ность вдруг изменяет(?)ся и прин..- мает мрачный характер. Вот задр..жала осиновая роща листья становятся какого(то) (бело)мутного цвета ярко выдающ..гося на лиловом фон.. тучи шумят и вертят(?)ся макушки больших берёз нач..нают раскач..ват(?)ся и пучки сухой травы летят через дорогу. Стриж.. и бел..грудые ласточки (как)будто с намерени..м ост..новить нас реют вокруг брички и пролетают под самой грудью лошадей галки с растрёпан(?)ыми крылья-ми (как)то боком летают по ветру края кожан(?)ого фартука которым мы застегнулись начинают подн..мат!?)ся пропускать к нам порывы влажного ветра и размах..ваясь бит(?)ся о ку­зов брички. Молния вспыхива..т как(будто) в самой бричк.. ослепля..т зрение и на одно мгновение осв..щает серое сукно и пр..жавшуюся в углу фигуру Волод.. . В ту же секунду над самой головой раздаёт(?)ся велич..ствен(?)ый гул который (как)будто подн..маясь всё выше и выше шире и шире по огром­ной сп..ральной лини.. постепенно усиливает(?)ся и переход..т в оглушит..льный треск невольно заст..вляющ..й тр..петать и сдерж..вать дыхание. Гнев Божий! Как много поэзии в этой простой народной мысл.
(Л. Толстой)

Источник

Под еще не раскалившимся после холодной ночи огромным солнцем сверкали капли росы

Среди предложений 1—7 найдите сложное предложение с бессоюзной связью между частями. Напишите номер этого предложения.

(1)Утро дышало свежестью. (2)Над рекой висел прозрачный туман, но солнечные лучи уже золотили тихую гладь. (3)Поднимавшийся берег покрывала изумрудная трава, испещрённая бесчисленными искорками росы. (4)Воздух, насыщенный пряными ароматами диких цветов, застыл. (5)Тихо – лишь в зарослях камыша у самой воды колокольцами звенели комары. (6)Вадимка сидел на берегу и смотрел, как старый тополь роняет белоснежные, кружащиеся в застывшем воздухе пушинки и как они белыми корабликами плывут по реке. (7)Тонкое поскуливание нарушило спокойствие утра.

(8)Мальчик вздрогнул – вспомнил, зачем пришёл сюда. (9)Слёзы подступили к горлу, стали душить, но он сдержался – не заплакал.

(10)Вчера ощенилась Жучка: принесла четверых. (11)Мать увидела Жучкин живот и давай причитать на всю деревню! (12)«Не углядел! (13)Сколько раз говорила: не пускай собаку со двора! (14)Что прикажешь

(15)Виноват Вадимка. (16)И спрос теперь с него. (17)Мать приказала

к вечеру от щенят избавиться – утопить. (18)Легко сказать, а вот попробуй, исполни. (19)Они хоть маленькие, слепые, а живые существа!

(20)Представить, как Жучкиных щенят топить будет, Вадимка не мог. (21)Казалось, чего проще: оставь мешок у воды – река сама сделает своё дело – и гуляй без хлопот и забот.

(22)Вадимка так не сумел бы. (23)Размазывая грязными ладонями слёзы, утёр лицо, сложил щенят обратно и решительно направился в деревню.

(24)У сельпо в ожидании утреннего хлеба толпился народ – всё больше женщины. (25)Увидав знакомое лицо, Вадимка подошёл к крылечку.

– (26)Здравствуйте, тётя Маша, – заливаясь краской, обратился

к дородной женщине.

– (27)Здорово! (28)Чего в мешке? – сразу заинтересовалась любопытная тётя Маша.

– (29)Сейчас покажу! – засуетился Вадимка. – (30)Щенки Жучкины. (31)Может, возьмёте?

– (32)Разве щенки? (33)Крысята какие-то, – сострила женщина. (34)Собравшиеся вокруг прыснули.

– (35)Маленькие ещё – вчера родились.

– (36)Раз вчера, то неси-ка их к мамке. (37)Вона разревелись – жрать хотят.

– (38)Не могу. (39)Мать запретила с ними домой возвращаться. (40)Может, всё-таки возьмёте?

(41)Но женщины, потеряв к мешку интерес, одна за другой расходились. (42)Сельпо открыли, и тётя Маша деловито направилась к дверям. (43)Вздохнув, мальчик уныло поплёлся прочь.

(45)Вадимка обернулся: Николай Егорыч – колхозный ветеринар, давний приятель отца.

– (46)Ты вот что, ступай к деду Борису – охотнику. (47)У него Сильва, между прочим, ощенилась, восемь штук принесла. (48)Может, возьмёт старик твоих-то.

(49)Окрылённый, мчался Вадимка к дому охотника.

* Никольская Анна (род. в 1979 г.) – современная российская детская писательница.

Замените разговорное слово «прыснули» в предложении 34 стилистически нейтральным синонимом. Напишите этот синоним.

Разговорное слово «прыснули» в предложении 34 заменяем стилистически нейтральным синонимом «засмеялись» или «захохотали».

Ответ: засмеялись , захохотали, рассмеялись, расхохотались

1. Напишите сочинение-рассуждение, раскрывая смысл высказывания известного лингвиста И. Н. Горелова: «Самое удивительное в том, что писатель — мастер умеет, взяв обычные, всем известные слова, показать, сколько оттенков смысла скрывается и открывается в его мыслях, чувствах». Аргументируя свой ответ, приведите 2 (два) примера из прочитанного текста. Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование. Вы можете писать работу в научном или публицистическом стиле, раскрывая тему на лингвистическом материале. Начать сочинение Вы можете словами И. Н. Горелова. Объём сочинения должен составлять не менее 70 слов. Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

2. Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как Вы понимаете смысл фрагмента текста: «Окрылённый, мчался Вадимка к дому охотника. » Приведите в сочинении 2 (два) аргумента из прочитанного текста, подтверждающих Ваши рассуждения. Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование. Объём сочинения должен составлять не менее 70 слов. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

3. Как Вы понимаете значение слова ДОБРОТА? Сформулируйте и прокомментируйте данное Вами определение. Напишите сочинение-рассуждение на тему «Что такое доброта», взяв в качестве тезиса данное Вами определение. Аргументируя свой тезис, приведите 2 (два) примера-аргумента, подтверждающих Ваши рассуждения: один пример-аргумент приведите из прочитанного текста, а второй — из Вашего жизненного опыта. Объём сочинения должен составлять не менее 70 слов. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

1) О многозначности слов в русском языке немало сказано, написан не один труд. Русское слово — явление уникальное, неповторимое, порой, загадочное. Неслучайно известный лингвист И. Н. Горелов писал: «Самое удивительное в том, что писатель — мастер умеет, взяв обычные, всем известные слова, показать, сколько оттенков смысла скрывается и открывается в его мыслях, чувствах».

Подтверждения справедливости приведенного высказывания находим в тексте Анны Никольской. В предложении 26 используется фразеологизм «заливаясь краской», который обладает неделимым смыслом. Как и любой фразеологизм, значение его переносное: в предложении означает «стыдиться», «краснеть от стыда».

В предложении 10 употреблено выражение «принесла четверых», где слово «принесла» обладает переносным значением: здесь «родила», хотя прямое значение слова — «доставить что-то или куда-то». Следовательно, в предложении 10 слово «принесла» употреблено в индивидуальном значении, а не в обобщенном.

Таким образом, одно и то же слово в составе разных речевых компонентов обладает разным значением. Приведенные примеры позволили нам доказать правоту утверждения И. Н. Горелова.

2) Иногда мы совершаем поступки, за которые потом бывает стыдно. Бывает, изменяет наше отношение к происходящему слово, незначительное, на первый взгляд, действие. Об этом сказано в финале текста Анны Никольской. Вадима буквально «окрылили» слова Николая Егорыча, потому что он подсказал мальчику выход из сложившейся ситуации со щенками.

Насколько мучительно для героя текста мамино поручение «разобраться» со щенками! Вадим — добрый, отзывчивый мальчик, для него невыносима сама мысль об убийстве щенков, вот почему его глаза мокрые от слёз.

Герой пытается найти выход из сложившейся ситуации. Сначала идёт к магазину, пытаясь «пристроить» щенят, и, наконец, находит решение — он обязательно уговорит деда Бориса взять щенков к себе. Это живое участие в судьбе беззащитных животных многое может сказать о мальчике: он добрый, отзывчивый, а доброта его «деятельная», не пассивная.

Кто-то из известных сказал: «Добро в оправдании не нуждается». И, наверное, это правильно. Добро может быть только бескорыстным, иначе оно перестанет быть добром.

3) Доброта — это одно из ценнейших человеческих качеств, проявление которого позволяет судить об истинной ценности человека. Доброта — это способность к сопереживанию, желание прийти на помощь, бескорыстное служение людям.

Насколько мучительно для героя текста Анны Никольской мамино поручение «разобраться» со щенками! Вадим пытается найти выход из сложившейся ситуации. Сначала идёт к магазину, пытаясь «пристроить» щенят, и, наконец, находит решение — он обязательно уговорит деда Бориса взять щенков к себе. Это живое участие в судьбе без-защитных животных многое может сказать о мальчике: он добрый, отзывчивый, а доброта его «деятельная», не пассивная. Он понимает, что оставить щенков умирать у реки — всё равно что своими руками убить. Доброта, отзывчивость, большая душа маленького мальчика поражает.

Доброта не позволит пройти мимо чужой боли, чужой беды. У нас в крае есть постоянно действующая акция «Цветик-семицветик». В ходе этой акции собираются средства на лечение больных детей. Не-сколько сот маленьких пациентов самых тяжёлых отделений детских больниц возвращены к полноценной жизни благодаря этой акции. Спасибо всем неравнодушным людям, людям, которые незаметно творят добро.

Кто-то из известных сказал: «Добро в оправдании не нуждается». И, наверное, это правильно. Добро может быть только бескорыстным, иначе оно перестанет быть добром.

Источник

Популярные диктанты по русскому языку

Когда вы были совсем маленькими, вам, наверное, рассказывали сказку о Дюймовочке, о Гадком утенке, о приключениях стойкого оловянного солдатика. Вы стали постарше и сами с увлечением прочитали об истории пастушки и трубочиста, о свинопасе, о штопальной игле. А сказку «Снежная королева» вы не только читали несколько раз, но и видели в кино или в театре. Взрослые тоже не забывают Андерсена. Есть над чем и им задуматься, посмеяться и погрустить в сказках «Тень», «Старый уличный фонарь», «Соловей», «Новое платье короля». Сколько в них выдумки и знания жизни, любви к людям и остроумной сатиры, поэзии и глубины!

А на самом деле жизнь сказочника была нелегкой, полной тревог, нужды, лишений. Он был сыном бедняка, но гордился своим происхождением, своей близостью к народу. Недаром Андерсен говорил: «Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь». (Е.П.Брандис.) (148 слов)

Сосну-красавицу с красноватым стволом и темно-зеленой хвоей встретишь всюду: и в бору, и на песках, и на скалах, и над оврагами. Сосна растет везде, на самой различной почве. Сосна — лесной пионер, завоеватель новых земель.

Молодые сосенки быстро растут, увеличиваются в год на 30-50 сантиметров. Сосенки не боятся ни морозов, ни влаги, ни засухи — ничего. У сосны крепкие корни, стойкий ствол, и она нетребовательна к условиям жизни. Сосна доживает обычно до 350 лет, достигая высоты 35 метров.

Человек самым различным образом использует сосну. Вдоль железных дорог сосны задерживают снег, на берегах водоемов и в пустынях — движущиеся пески. Сосны — хранители вод: под их сенью не высыхают и не мелеют реки. Высокие, гладкие, тонкие стволы сосен в течение многих столетий двигали бесчисленные корабли, поддерживали паруса, наполненные ветром. (По Н. Верзилину.) (125 слов)

Много в Петербурге чудесных сокровищ искусства; немало великолепных памятников на его улицах, площадях и в парках. Но мы хотим вспомнить об одном из самых замечательных.

С набережной Невы входите вы в Летний сад, проходите несколько шагов и останавливаетесь, пораженные произведением искусства: на постаменте перед вами Иван Андреевич Крылов. Он сидит, словно живой: большая голова чуть наклонена вниз, глаза серьезны и внимательны, будто разглядывают вас, в руке — книга.

А внизу, вокруг постамента, толпятся отлитые из бронзы герои его басен. И кажется вам: вот-вот губы Крылова дрогнут, сложатся в улыбку. Тогда оживут и задвигаются бронзовые медведи и зайцы, обезьяны и волки.

Вскоре после смерти баснописца решили поставить ему памятник — была объявлена всенародная подписка. Памятник сооружен по проекту скульптора Клодта и установлен в Летнем саду в мае 1855 года; фигуры зверей на постаменте выполнены по рисункам знаменитого художника Агина. (По Э.Ш. Бенциановой.) (136 слов)

«Март» — одна из самых ярких, самых радостных картин Левитана; она написана в 1895 году и сейчас хранится в Третьяковской галерее.

Художник изображает самое начало весны: еще не бегут шумные ручьи, не слышно щебета птиц. Но теплые лучи весеннего солнца уже начинают согревать землю — мягкий солнечный свет, разлитый в картине, вызывает ощущение наступления весны. Все словно замерло кругом, согретое солнечным теплом: не шелохнутся деревья, отбрасывающие на снег голубоватые тени, гладкая стена дома залита золотистым светом, тихо дремлет лошадка у крыльца. Под лучами солнца снег на крышах стал подтаивать; глубокие снежные сугробы осели и потеряли свою голубизну. Картина полна бездумной ликующей радости, вызванной приходом весны.

Пейзаж безлюден. Но присутствие человека ощущается в картине: стоит в ожидании лошадь у крыльца. Приоткрыта дверь дома, на бревне у самого дома — скворечник. (Э.Ш. Бенцианова) (126 слов)

Под вечер, возвращаясь из лесу, на поле, где была убрана рожь, я повстречал знакомого охотника. Мы присели на охапке соломы и разговорились. Вдруг до моего слуха донеслось негромкое позвякивание. Взглянув вправо, я увидел метрах в тридцати движущийся в нашем направлении серый комок, на котором что-то поблескивало, отражая лучи заходящего солнца.

— Да это же еж, — проговорил я, — но что на нем блестит?

Зверек остановился и начал озираться, как бы отыскивая нас. Как только мы заговорили, еж опять пополз в нашем направлении, очевидно ориентируясь на звук голосов.

Теперь уже можно было рассмотреть и блестящий предмет. На голове у ежа была жестяная консервная банка. Она-то и позвякивала и блестела на солнце. Зверек приблизился к нам на расстояние пяти-шести метров и остановился, приподняв в голову, облаченную в металлическую «каску».

— Бедняжка попал в беду, — сокрушенно заметил мой знакомый.

Еж, по всей вероятности, пытался полакомиться остатками консервов, засунул голову в полуоткрытую банку, но самостоятельно освободиться от нее не смог. И вот теперь он пришел за помощью к людям.

Мы взяли ежа на руки, осторожно сняли с его головы банку и отпустили его на землю. Зверек отряхнулся, расправляя колючки, добродушно фыркнул, как бы поблагодарив за оказанную ему помощь, и скрылся в росшем неподалеку кустарнике.

А мне вспомнились многочисленные рассказы о раненных лосях, зайцах, животных, перепуганных собачьей погоней. Попав в беду, они часто доверчиво идут за помощью к человеку. Наш долг — эту помощь им оказать. (В. Борискин.) (231 слово)

Слышишь, как жалобно кричит чайка над шумящим, взволнованным морем?

В туманной дали, на западе, теряются его темные воды; в туманную даль, на север, уходит каменистый берег. Холодно и ветрено. Глухой шум зыби, то ослабевая, то усиливаясь, — точно рокот соснового бора, когда по его вершинам идет и разрастается буря, — глубокими и величавыми вздохами разносится вместе с криками чайки… Видишь, как бесприютно вьется она в тусклом осеннем тумане, качаясь по холодному ветру на упругих крыльях? Это к непогоде.

День с самого утра хмурится. Здесь, в этом неприветливом северном море, на его пустынных островах и прибрежьях, круглый год ненастье. Теперь же осень, а север еще печальнее осенью. Море угрюмо вздулось и становится темно-железного цвета. Издали необозримая равнина его кажется выше берега, она уходит в туманный простор на запад, а ветер все быстрее гонит с запада волны и далеко разносит крик чаек.

«Кри-э!» — жалобно и пронзительно звучит по ветру.

Утром она беспокойно и криво летала под самым прибоем. Море непрерывно крутящимися валами окаймляло берег. Здесь оно, налетая на него с грохотом и шумом, рыло под собой гравий, там, как кипящий снег, рассыпалось с шипением и широко взлизывалось на берег, но точтас же скользило, как стекло, назад, подпирая собою новый крутящийся вал, а вдали расшибалось о камни и высоко взвивалось в воздух. И далеко гудел берег от прибоя… Чайка с криком бросалась между волнами, плавно скользя по воде в их ухабы, выносилась на новой волне до высокого гребня и взлетала вся в брызгах и пене. Ветер вольно носил ее над морем.

Вот она уже еле-еле виднеется в сумраке. Быстро спускается темная бурная ночь; чаще и чаще мелькают в море седые космы пены. Шум прибоя растет, ледяной ветер вздымает и бешено срывает волны, разнося по воздузху брызги и резкий запах моря.

«Кри-э!» — доносится откудато издалека, снизу. (И.А. Бунин.) (292 слова)

Устаревшая лексика весьма неоднородна по составу. Прежде всего она распадается на две группы: историзмы и архаизмы.

Историзмы порождаются историей данного общества и отражают в своем значении явления, процессы, связанные с общественным устройством государства, отношениями классов социальных групп в нем, с экономическим и культурным развитием общества. Слова эти или их отдельные значения отличаются тем, что обществом утрачены, «сданы в архив» сами понятия, обозначавшиеся этими словами: боярин, барщина, вече и многое другое. Надо ли говорить о том, что историзмы всегда нужны обществу (не зная прошлого, а прошлое — это опыт, нельзя глубоко познать и понять настоящее): они сохраняют для нас нашу историю, без них нельзя представить ни одного художественного произведения на историческую тему.

Значительно более сложную по своему составу разновидность представляют архаизмы. В отличие от историзмов, они, как правило, называют предметы, явления, процессы неустаревшие, вневременные, то есть существующие всегда, а не ограниченные каким-либо историческим периодом. Стало быть, в архаизмах мы обращаем внимание преимущественно на то, с какой формой слова, то есть с какими особенностями звучания и строения слова, связано его значение. Но различия в форме слова разнообразны: они могут сводиться к отличиям от соответствующих им современных слов по звучанию, и тогда мы говорим о фонетических архаизмах; мы можем заметить в нем отличия морфемного состава и строения (это так называемые образовательные архаизмы) или характера, состава самих морфем (грамматические архаизмы).

Все эти разновидности архаизмов имеют одну общую особенность: будучи использованными в речи, они не делают ее абсолютно непонятной слушателю. Так, для понимания значения слов судия, змий, злато и многих других вам не требуется прибегать к помощи словарей. По этой причине фонетические архаизмы чаще других типов архаизмов используются писателями и поэтами: они и понятны, и вместе с тем вносят в авторскую речь и в речь героев определенный стилистический колорит. (По Н. Матвеевой.) (282 слова)

А. Кузьма Кузьмич, правая рука, незаменимый помощник и добровольный адъютант заведующего, был признанным старожилом института, стоящим у истоков этого небезызвестного учреждения, и потому не было на коллективной памяти прецедента, чтобы кто-то иной дирижировал всеми закулисными аферами, заведовал хитросплетениями отношений, дергал за ниточки коллег-сотрудников, словно кукол-марионеток. Однако при всем при том старый интриган вида не показывал, держался чопорно и как бы ни при чем, старался говорить общо, обходя частности, не конкретизируя и не уточняя, а если уж припирали к стене, начинал брюзжать, от моего ответа все равно норовил уклониться, письменных заявлений боялся как черт ладана, высказывался только изустно — словом, умудрялся из всех перипетий выйти нескомпрометированным и ничем не давался в лапы никаким ревизиям и комиссиям. (113 слов)

Б. В продолжение предыдущих нескольких недель не то чтобы воцарилась подлинная весна с не уходящим до полдня солнцем, с неумолкающим звоном не прекращающей свой бег капели, с рыхлым, на глазах оседающим снегом, с уже нестрашными ночными заморозками. Но в то же время зима была уже как будто и не зима, словно произошла какая-то остановка в течении и продвижении времени и установилось непонятное межсезонье, когда, что бы ты ни задумал на следующий день, ни в чем не можешь быть уверен и ничто нипочем не претворяется в жизнь вследствие самых неожиданных сдвигов погоды, а поэтому, чтобы не попадать ежедневно впросак, лучше всего отпустить вожжи, предавшись душой и телом на милость сумасбродной природе, также, по-видимому, не осознающей заранее своих капризов и прихотей. (118 слов)

Мы поднялись с зарей. В течение целого дня метель не ослабевала, а, наоборот, как будто усиливалась. День был ветреный, и даже в подветренной стороны чувствовалось, как непрестанно гудит ветер в какую-то скважину снизу. Ноги мои стали мерзнуть, и я напрасно старался замерзшими руками набросить на них что-нибудь сверху. Ямщик то и дело поворачивал ко мне свое лицо с покрасневшими глазами и заиндевевшими ресницами и что-то кричал, но мне не разобрать было ничего. Он, вероятно, прытался приободрить меня, так как рассчитывал на скорое окончание путешествия, но расчеты его не оправдывались, и мы долго плутали во тьме. Он еще на станции уверял, что к ветрам всегда притерпеться можно, только я, южанин и домосед, претерпевал эти неудобства моего путешествия, скажу откровенно, с трудом. Меня не покидало ощущение, что предпринятая мною поездка вовсе не безопасна.

Ямщик уже давно не тянул свою безыскусную песню; в поле была полная тишина, белая, застывшая; ни столба, ни стога, ни ветряной мельницы — ничего не видно. К вечеру метель поутихла, но непроницаемый мрак в поле — невеселая картина. Лошади как будто заторопились, и серебряные колокольчики зазвякали на дуге.

Выйти из саней было нельзя: снегу навалило на пол-аршина, сани непрерывно въезжали в сугроб. Я насилу дождался, когда мы подъехали, наконец, к постоялому двору.

Гостеприимные хозяева долго нянчились с нами: оттирали, обогревали, потчевали чаем, настоянным на сушеных ягодах, который, кстати сказать, в этих краях пьют таким горячим, что я ожег себе язык, впрочем, это нисколько не мешало нам разговаривать по-дружески, будто мы век знакомы. Непреодолимая дрема, невеянная теплом и сытостью, нас, разумеется, клонила ко сну, и я, поставив свои вяленые сапоги на протопленную печь, лег и ничего не слышал: ни пререканий ямщиков, ни перешептывания хозяев — заснул как убитый. Наутро хозяева накормили незваных гостей и вяленой олениной, и стреляными зайцами, и печенной в золе картошкой, напоили теплым молоком. (И.Голуб, В.Шейн.) (297 слов)

Итак, Петя сдал вступительный экзамен в гимназии. Однако тетя упорно утверждала: «Никакого экзамена, конечно, не было, а было легкое приемное испытание». Но Петя повторял со слезами: «А вот был экзамен!» Тетя решила покривить душой: «Впрочем, я, вероятно, ошиблась. Кажется, был экзамен». Петю, однако, грызло сомнение, потому что все прошло как-то чересчур быстро и гладко.

Вначале все шло превосходно. Мальчика огорчало только то, что его еще ни разу не вызывали к доске. Каждую субботу он с грустью приносил дневник, обернутый в роскошную бумагу, оклеенную серебряными звездами.

Однажды Петя, не раздеваясь, вбежал в комнату. Размахивая дневником, он радостно кричал: «Мне отметки поставили!» Торжественно швырнув дневник на стол, мальчик гордо отошел в сторону, как бы не желая мешать созерцанию отметок.

Раскрыв дневник, тетя ахнула: «Сплошные двойки!» «Я так и знал! — чуть не плача от обиды закричал Петя. — Важно, что это отметки!» И, сердито выхватив дневник, мальчик помчался во двор показывать его приятелям. (По В. Катаеву.) (149 слов).

В 1775 году была открыта школа, в которой русских моряков обучали плавать и грести. Первую в России массовую школу плавания открыли в 1834 году в Петербурге.

Первым в мире прошел Черное море по периметру на доске под парусом с 16 июля по 20 августа 1989 года 34-летний симферопольский спортсмен Сергей Найдич. В переходе его сопровождала яхта «Глория». За 25 ходовых дней было пройдено 1240 морских миль. Сергей ежедневно находился в движении по 12 часов. Выйдя из Евпатории, спортсмен попал в шестибалльный шторм, но это не остановило его. Сон во время путешествия составлял по 4-5 часов. При переходе из Варны доску окружили дельфины и спокойно поплыли рядом. Потом они осмелели, стали подныривать под доску, ракачивать ее. Сотни раз Сергей оказывался в морской купели. Рекорд скорости был установлен, когда за 11 часов (с 40-минутным перерывом на обед) Сергей преодолел 70 миль. Наибольшая непрерывность движения на парусной доске составила 9 часов. (Из книги «Самое первое»). (148 слов)

1. Многие из вас, ребята, летом мечтают получше загореть. Но загорать надо постепенно и очень осторожно. Иначе можно обгореть и сотворить большой вред своему здоровью.

Лучше всего загорать на утренней или вечерней заре. Рано утром солнце нежно и ласково озаряет землю и еще не опаляет ее. И к вечеру солнечный шар склоняется к закату и уже не палит и не жжет. Пылает, горит пожаром солнечный закат, но никому не творит зла и тихо догорает к ночи. (75 слов)

2. Легким касанием карандаша коснись бумаги и наметь линию. Она называется касательной и соприкасается с окружностью. Затем обведи свой чертеж тушью и держи его в неприкосновенности, не касайся листка руками сам и никому не позволяй к нему прикасаться. Ты все же коснулся проведенной на чертеже линии? От твоего прикосновения уже смазалась тушь. Неужели еще остались отпечатки от касавшихся листка пальцев?! (59 слов)

3. На востоке разгорается и набирает силу заря. На смену умирающей ночи рождается новый день. Туман низко расстилается по долине, собирается клочьями и постепенно растворяется при соприкосновении с лучами солнца. В траве зажигаются и переливаются, горят и блистают алмазами капельки росы. Головки цветов напитались влагой, низко склонились и почти касаются земли. Начинают просыпаться, щебетать и сниматься с гнезд птицы. Воробьи то громко чирикают в траве, то шумно обдирают ягоды на кустах. (70 слов)

4. Я собираюсь подавать ужин и принимаюсь доставать из шкафа посуду: тарелки и чашки, вилки и ложки. Набираю в чайник воды и зажигаю горелку. Я опасаюсь прикаться к раскаленным предметам и поэтому заранее беру в руку пухлую хваталку.

С трудом наклоняю тяжелый чайник, наливаю всем чай. От чашек поднимается пар и медленно растворяется в воздухе. (54 слова)

5. Очень часто срастаются стволами деревья одного вида: две березки или две рябинки. В лесных зарослях семена двух растений часто попадают в землю одно возле другого и так прорастают. Ростки быстро развиваются и подрастают. Начинает подниматься молодая поросль. Деревца одного возраста соединяются корнями и переплетаются ветками. Постепенно происходит сращение стволов. Долго растут всместе и словно обнимают друг друга две березки или две рябинки — пара близких родственников в растительном мире. (68 слов)

6. Ребята, отложите пока свои тетради, доставайте текст рассказа и положите перед собой черновик. Сегодня мы составляем план и потом пишем по нему изложение. Мысли полагается излагать последовательно и четко. Предложения должны быть хотя и распространенными, но не слишком длинными. Высказанные положения вам предлагается доказать примерами. Работу можно завершить предположениями о дальнейшей судьбе героев и приложить свои рисунки к рассказу с изображением места действия и внешности людей. (66 слов)

7. Сначала ребята вскопали и разровняли землю, насыпали и заровняли все ямки, а потом наделали грядок и старательно подровняли их края. Ты, Лена, сравни грядки по уровню насыпанной. (27 слов)

«Сказка о рыбаке и рыбке» — любимая сказка многих: и детей, и взрослых. А существует ли на самом деле золотая рыбка или она — плод воображеня и фантазии Пушкина?

Золотая рыбка — это китайский карась, и в диком виде он встречается в странах юго-восточной Азии: в Корее, Китае и Японии. Упоминание о золотой рыбке в китайской литературе относится еще к VII веку, и сохранилась она также и в памятниках китайского искусства: на картинах, фарфоровых вазах, в резьбе безделушек. Попала она даже в герб Китая.

Сегодня золотая рыбка — жительница наших аквариумов, и нынешние ее разновидности: веерохвост, вуалехвост, звездочет, телескоп и другие — уже мало напоминают своего предка и свидетельствуют о неограниченной возможности влияния человека на природу. (111 слов)

1. Целый день томила жара, и вдруг сразу похолодало: подул резкий северный ветер. Небо нависло над землей — вечер настал задолго до положенного срока, и пришлось зажечь свет. Вот где-то пророкотал грорм, но молнии еще не было видно: гроза была пока далеко. В воздухе запахло влагой: долждя оставалось ждать недолго — одно за другим начали закрываться окна. Вот первые капли зашуршали в траве — пешеходы раскрыли зонтики и поспешили домой: неуютно на улице в такую погоду.

2. Снег валил не переставая трое суток — одноэтажные здания оказались засыпаны до крыш: снегоочистительная техника отсутствовала. К концу недели поселок утонул в снегу, и никто не выходил за порог своего дома — жизнь словно остановилась. Люди отвыкли от метелей и вьюг: все прошлые зимы были малоснежные — в поселке началась настоящая паника. Не ходили автобусы, и частный транспорт был бесполезен: вместо дорог раскинулась снежная целина. Железнодорожные пути расчищались, но до станции невозможно было добраться: поселок стоял в стороне от железной дороги. (152 слова)

У самой воды большими куртинами выглядывали из зарослей мяты невинные голубоглазые незабудки. А дальше, за свисающими петлями ежевики, цвела по откосу дикая рябинка с тугими желтыми соцветиями. Высокий красный клевер перемешивался с мышиным горошком и подмаренником, а над всем этим тесно столпившимся содружеством цветов подымался исполинский чертополох. Он крепко стоял по пояс в траве и был похож на рыцаря в латах со стальными шипами на локях и наколенникахх. Нагретый воздух над цветами «мрел», качался, и почти из каждой чашечки высовывалось полосатое брюшко шмеля, пчелы или осы. Как белые и лимонные листья, всегда вкось, летали бабочки. А еще дальше высокой стеной вздымался боярышник и шиповник. Ветки их так переплелись, что казалось, будто огненные цветы шиповника и белые, пахнущие миндалем цветы боярышника каким-то чудом распустились на одном и том же кусте. Шиповник стоял, повернувшись большими цветами к солнцу, нарядный, совершенно праздничный, покрытый множеством острых бутонов. Цветение его совпадало с самыми короткими ночами — нашими русскими, немного северными ночами, когда соловьи гремят в росе всю ночь напролет, зеленоватая заря не уходит с горизонта и в самую глухую пору ночи так светло, что на небе хорошо видны гоные вершины облаков. (К.Г. Паустовский.) (185 слов)

Месяца два назад умер у нас в городе некий Беликов, учитель греческого языка, мой товарищ. Вы о нем слышали, конечно. Он был замечателен тем, что всегла, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате. И зонтик у него был в чехле, и часы в чехле из серой замши, и когда он вынимал перочинный нож, чтобы очинить карандаш, то и нож у него был в чехольчике, и лицо, казалось, тоже было в чехле, так как он все время прятал его в поднятый воротник. Одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний. Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге, и, быть может, для того, чтобы оправдать эту свою робость, свое отвращение к настоящему, он всегда хвалил прошлое и то, чего никогда не было. (А.П. Чехов.) (152 слова)

Точно так же, в грязи и сырости, не раздеваясь и по неделям не снимая сапог, жил и Телегин. Больше половины офицерского и солдатского состава было выбито, пополнений они не получали, и все ждали только одного: когда их, полуживых от усталости и обносившихся, отведут в тыл.

Но высшее комадование стремилось до наступления зимы во что бы то ни стало вторгнуться через Карпаты в Венгрию. Человеческих запасов было много — людей не щадили. Казалось, что этим длительным напряжением не прекращавшегося в течение трех месяцев боя будет сломлено сопротивление отступающих в беспорядке австрийский армий: падут Краков и Вена, русские смогут выйти в незащищенный тыл Германии.

Следуя этому плану, русские войска безостановочно шли на запад, захватывая десятки тысяч пленных; огромные запасы продовольствия, снарядов, оружия и одежды были брошены австрийцами. В прежних войнах лишь часть подобной добычи, лишь одно из этих непрерывных сражений, где ложились целые корпуса, решило бы участь кампании — в этой войне было что-то выше человеческого понимания: несмотря на то, что в первых же битвах погибли регулярные армии, ожесточение только росло. Казалось, враг разгромлен, изошел кровью, еще усилие — и будет решительная победа. Усилие соврешалось, но на месте растаявших армий врага вырастали новые. Ни татарские орды, ни полчища персов не дрались так жестоко и не умирали так легко, как слабые телом, изнеженные европейцы или хитрые русские мужики, видевшие, что они — только бессловесный скот, мясо в этой бойне, затеянной господами. (А.Н. Толстой.) (223 слова)

В пыльных одесских окопах, в сосновом высоком лесу под Ленинградом, в снегах на подступах к Москве, в путаных зарослях севастопольского горного дубняка — везде видел я сквозь распахнутый как бы случайно ворот защитной шинели, ватника, полушубка, или гимнастерки родные сине-белые полоски «морской души». Носить ее под любой формой, в которую оденет моряка война, стало неписаным законом, традицией. И, как всякая традиция, рожденная в боях, «морская душа» — полосатая тельняшка — означает многое.

Их узнают на фронте по этим сине-белым полоскам, прикрывающим широкую грудь, где гневом и ненавистью горит гордая за флот душа моряка — веселая и отважная краснофлотская душа, готовая к отчаянному поступку, незнакомая с паникой и унынием, честная и верная душа большевика, комсомольца, преданного сына Родины.

Морская душа — это решительность, находчивость, упрямая отвага и неколебимая стойкость. Это веселая удаль, презрение к смерти, давняя матросская ярость, лютая ненависть к врагу. Морская душа — это нелицемерная боевая дружба, готовность поддержать в бою товарища, спасти раненого, грудью защитить командира и комиссара. (Л. Соболев.) (156 слов)

«Слово о полку Игореве» — настоящая жемчужина древнерусской литературы. Автор «Слова…» был образованнейшим человеком своего времени, изучавшим летописи и хорошо знавшим историю. Он свидетель страшных бедствий, причиняемых нашествиями кочевников. Можно утверждать, что автор был дружинником, участником похода Игоря.

Персонажи произведения — это русские люди, жившие и действовавшие в один из переломных моментов истории Российского государства. Игорь, самотверженно бившийся «с погаными половцами», — патриот и бесстрашный воин. Святослав Киевский в глазах поэта есть олицетворение подлинного государственного деятеля и мыслителя. Его «золотое слово» — это горькое сетование умудренного опытом полководца, размышляющего о судьбах Руси. Рассказ о разгроме Игорева войска — горький упрек самонадеянным князьям-братьям.

Величественный образ Руси в поэме неразрывно связан с раздумьями поэта о ее суровой и славной истории, о ее настоящем и будущем. (По Н. Громову, В. Федорову.) (122 слова)

Я выздоравливал после тяжелой болезни. Перенесенная операция очень ослабила меня. Я почти неподвижно лежал в своей постели, терпеливо поджидая, когда вернутся мать с отцом или когда ко мне зайдет врач. Лечил меня известный ученый-специалист, большой друг моего отца. Он приезжал ко мне прямо со станции железной дороги на автомобиле. Чуть приподняв голову, я видел его голубую машину, останавливающуюся у решетки нашей дачи, и даже различал шофера в окне кабины. Я слышал, как шел врач, как поднимался на крыльцо.

Мать разговаривала с врачом о моей болезни шепотом, боясь меня растревожить. Но я все слышал. Проводив врача, покормив меня и тщательно убрав комнату, мать опять уходила на работу. Я лежал и прислушивался к малейшему шороху за окном. В жаркий день было слышно даже жужжание пчел, часто посещавших наши клумбы, акации и крыжовник. В дождь я слушал, как по желобу около окна бежала вода. Изредка по нашему мощеному шоссе возле дома проезжала повозка, и долго и гулко раздавался цокот лошадиных копыт. Когда начинало темнеть, я ощущал какую-то тоску и нетерпеливо ждал родителей. Мне хотелось, чтобы скорее пришел отец, зажег свет и прочел что-то интересное. (181 слово)

Мы подъезжали к колосившемуся полю. Дорога шла в объезд. Кругом море колосьев. Картина чудесная: необъятная ширь ржаного поля предстала перед нами. Нива играла золотистой рябью. Точно пчелы, жужжали колосья, кивая своими головками. А вот и пасека, где нас приняли и угостили таким душистым медом, что просто объедение. (47 слов)

В безвестных ущельях, у бурно сбегающих с гор рек, в безмолвных высокогорных долинах Памира разбросаны многочисленные отряды геологов — людей, овладевших искусством познания недр земли. Геологи занимаются здесь беспрерывными изысканиями, бесстрашно проникая в расселины безлесных гор, бесплодных с виду, раскапывая и рассекая горные породы, разыскивая нужные нашей стране богатства.

Отсутствие геологической карты Памира являлось серьезным препятствием для научного изучения как самого Памира, так и прилегающих к нему горных областей.

Для составления карты были произведены многочисленные геологические съемки в самых отдаленных районах. Беззаветно преданные своему делу исследователи безбоязненно проникали туда, где на каждом шагу человека подстерегает опасность: горные обвалы, бесчисленные лавины, рассвирепевшие бурные горные реки. Ничто не могло воспрепятствовать беспредельной настойчивости молодых геологов. Шаг за шагом, преодолевая трудности, коллектив молодых исследователей составил геологическую карту Памира.

Геологи проводят и культурно-просветительскую работу среди местного населения. Палатки геологов беспрестанно посещают колхозники-памирцы.

Старики и молодежь приносят образцы горных пород, рассказывают о рассеянных в окрестностях древних пещерах, где когда-то производились разработки полезных ископаемых.

Не жажда приключений привлекает сюда молодых геологов. Ими руководит горячее желание освоить неиссякаемые горные богатства Памира, поставить их на службу нашей Родине.

Не раз мне приходилось наблюдать за выводком лисят, и я не мог не удивляться тому, как лиса-мать ухитряется командовать своей детворой, не издавая ни звука, и как они неизменно понимают и слушаются ее. Этот немой язык — одно из самых из самых интереснейших явлений, какие удается подсмотреть у лесных обитателей. В продолжение долгого времени просиживал я, бывало, у лисьей норы, но ни разу не слышал, чтобы хоть одна лисица заворчала или тявкнула у своей норы.

И это не только у лисиц. Ни одно дикое животное никогда не подает голоса около своего жилья, чтобы не выдать его врагам. Но в этой полной, никем не нарушаемой тишине они все-таки по-своему как-то объясняются и, по-видимому, очень хорошо понимают друг друга.

В течение целых часов скачут и резвятся малыши на солнышке. Вот один из них припадает к земле, крадется, выслеживает воображаемую мышь или настоящего кузнечика. Другие затевают драку, но тоже не всерьез, или гоняются друг за другом. А мать лежит невдалеке, в сторонке. Она лежит так же, как и лисята, молча, не шевелится. Вот один лисенок, разыгравшись, убегает от норы дальше, чем полагается. Мать поднимает голову и пристально смотрит на него. Как бы ни увлекся лисенок, он не выдерживает этого взгляда, сразу останавливается, как вкопанный, как будто она окликнула его.

Все это не случайно. Сколько ни наблюдал впоследствии я лисьих выводков, тишина возле лисьей норы никогда не нарушалась. (225 слов)

Из-за гористой кромки выплыл багровый контур солнца. Посветлел, сбросил пелену тумана и раскалился добела. Щедрые потоки тепла и света хлынули в дремлющую тайгу. Нити солнечных лучей пронизали тонкую хвою лиственниц, запутались в длинных иглах стланика. Жадно пили они обильную росу с пушистого мохового ковра. Туман заколебался и растаял. Словно фотография в проявителе, прояснился залитый солнцем лес.

Едва забрезжило утро, пробудилась беспокойная горихвостка. Порхнула вверх, залилась протяжной трелью. В красноватом свете восхода пылали подпалины крыльев и хвоста. Ее песня разбудила кедровку. Шаловливый дрозд передразнил одну, потом — другую, улетел в чащу, и оттуда полилась его звучная песня, оглашая просыпающийся лес.

Бесшумной тенью скользнул в кустарнике соболь. Прислушался, вытянув пушистый хвост, приподнял плоскую змеиную головку. Он взобрался на высокую ель, косясь на соседнюю лиственницу, понюхал серые бороды свисающей вислянки. Выгнув длинное тело, соболь перелетел на лиственницу. Взбежал по стволу, сунулся в ближнее отверстие и разбудил большую сердитую сову. Резкий крик, хлопанье крыльев — перепуганный зверек мигом исчез среди ветвей. Раздумывал он недолго. Вернулся — дикие крики совы возвестили о пиршестве лесного разбойника. (Т. Дремова) (167 слов)

Пройдя полверсты, Бобров взобрался на пригорок. Прямо под его ногами открылась огромная напорама завода, раскинувшегося на пятьдесят квадратных верст. Это был настоящий город из красного кирпича, с лесом высоко торчащих в воздухе закопченных труб, — город, весь пропитанный запахом серы и железного угара, оглушаемый вечным, несмолкаемым грохотом. Четыре доменные печи господствовали над заводом своими чудовищными трубами. Рядом с ними возвышалось восемь кауперов, предназначенных для циркуляции нагретого воздуха, — восемь огромных железных башен, увенчанных круглыми куполами. Вокруг доменных печей разбросались другие здания: ремонтные мастерские, литейный двор, промывная, паровозная, рельсопрокатная, мартеновские и пудлинговые печи и так далее.

Завод спускался вниз тремя громадными природными площадями. Во всех направлениях сновали маленькие паровозы. Показываясь на самой нижней ступени, они с пронзительным свистом летели наверх, исчезали на несколько секунд в туннелях, откуда вырывались, окутанные белым паром, гремели по мостам и, наконец, точно по воздуху, неслись по каменным эстакадам, чтобы сбросить руду и кокс в самую трубу доменной печи.

Дальше, за этой природной террасой, глаза разбегались на том хаосе, который представляла собою местность, предназначенная для возведения пятой и шестой доменных печей. Казалось, какой-то страшный подземный переворот выбросил наружу эти бесчисленные груды щебня, кирпича разных величин и цветов, песчаных пирамид, гор плитняка, штабелей железа и леса. Все это было нагромождено как будто бы без толку, случайно. Сотни подвод и тысячи людей суетились здесь, точно муравьи на разоренном муравейнике. Белая тонкая и едкая известковая пыль стояла, как туман, в воздухе.

Еще дальше, на самом краю горизонта, около длинного товарного поезда толпились рабочие, разгружавшие его. По наклонным доскам, спущенным из вагонов, непрерывным потоком катились на землю кирпичи; со звоном и дребезгом падало железо; летели в воздухе, изгибаясь и пружинясь на лету, тонкие доски. Одни подводы направлялись к поезду порожняком, другие вереницей возвращались оттуда, нагруженные доверху. Тысячи звуков смешивались здесь в длинный, скачущий гул: тонкие, чистые и твердые звуки каменщичьих зубил, звонкие удары клепальщиков, чеканящих заклепы на котлах, тяжелый грохот паровых молотов, могучие вздохи и свист паровых труб и изредка глухие подземные взрывы, заставлявшие дрожать землю. (А.И. Куприн.) (323 слова)

Моя мать, Марина Ивановна Цветаева, была невелика ростом — 163 сантиметра, с фигурой египетского мальчика — широкоплеча, узкобедра, тонка в талии. Строгая, стройная осанка была у нее: даже склонясь над письменным столом, она хранила «стальную выправку хребта». Светлы и немеркнущи были глаза — зеленые, цветы винограда, окаймленные коричневатыми веками. Черты лица и контуры его были точные и четки; никакой расплывчатости, ничего не додуманного мастером, не пройденного резцом, неотшлифованного. Казавшееся завершенным до замкнутости, до статичности, лицо было полно постоянного внтуреннего движения, потаенной выразительности, изменчиво и насыщено оттенками, как небо и вода.

Всю жизнь была велика, не удовлетворена ее потребность в читателях, слушателях, в быстром и непосредственном отклике на написанное. Была действенно добра и щедра, спешила помочь, выручить, спасти, хотя бы подставить плечо; делилась последним, наинасущнейшим, ибо лишним не обладала. Умея давать, умела и брать не чинясь; долго верила в великую, неистребимую человеческую взаимопомощь, в «круговую поруку добра». В вещах превыше всего ценила прочность, испытанную временем. Была спартански скромна в привычках, умеренна в еде.

С природой была связана воистину кровными узами, любила ее языческой, обожествляющей и вместе с тем преодолевающей ее любовью. Была равнодушна к срезанным цвеам, к букетам, ко всему распускающемуся в вазах или в горках, на подоконниках; цветам же, растущим в садах, предпочитала за их мускулистость и долговечность плющ, вереск, дикий виноград, кустарники. С неизменной нежностью, верностью и пониманием (даже с почтением!) относилась к собакам и кошкам, они платили ей взаимностью. (По А. Эфрон.) (227 слов)

Мы собирались в дорогу еще до зари и рассчитывали добраться до места охоты пораньше, но немного задержались из-за Пети. Его пришлось запереть одного дома, так как вчера он выскочил один на коньках на озеро, которое покрылось слабой коркой льда, и провалился в воду. Конечно, он предполагал, что лед уже крепкий, но ведь нельзя же было рисковать, не умея плавать. А пловец он никудышный. С трудом ему пришлось добираться до плавучего мостика, где его поджидали умиравшие со страха товарищи.

Вместо провинившегося Пети с нами на охоту пошел Ростислав, недавно приехавший в наши края из Ростова-на-Дону и мечтавший сотворить что-нибудь необыкновенное. Когда он узнал, что мы собираемся охотиться, он немедленно прискакал к нам на молодом скакуне из соседнего колхоза «Зарница». С ним мы и отправились в путь.

С замирающим сердцем мы пробирались в своей непромокаемой одежде по мелкой поросли молодых деревьев, надеясь в зарослях напасть на след зайца. Однако скоро мы догадались, что наши предположения о заячьем укрытии неверны.

Настоящий охотник не лезет в чащобу, а выбирает дорожки, просеки. А когда лес расположен по гористым склонам, заячьи тропы идут вдоль дороги. И самый верный расчет — подстеречь зайчика на пересечении дорог. Это рассказал нам потом старый охотник, который предложил свои услуги проводника. Мы, конечно, приняли это предложение с радостью.

Разгоралась поздняя заря. Был легкий мороз, ветки деревьев блистали инеем. Озаренный розовыми лучами, снег в сочетании с голубым небом казался сказочным убором зимней природы.

Собакам удалось найти зайца. Загонщики постепенно равнялись и гнали зайца на нашу сторону. Я горел желанием отличиться и мечтал, чтобы заяц выскочил на меня. И вдруг я действительно увидел старого русака, который скакал, плотно прижав уши. После моего выстрела заяц дважды кувыркнулся и, подскочив еще раз на уровень куста, упал замертво.

В Москве на широкой площади стоит во весь рост на высоком пьедестале чудесная бронзовая фигура. Спросите у любого москвича, и он вам безошибочно ответит, что это памятник Александру Сергеевичу Пушкину.

Памятник создан скульптором А.М. Опекушиным в 1880 году. Все российские газеты того времени сообщали, что памятник сооружается на собранные народом деньги. Москвичи решили поставить памятник в центре города на бульваре. Ведь поэт родился в Москве, здесь прошла треть его недолгой жизни.

Открытие памятника Пушкину превратилось в большие торжества. На этом празднике присутствовали И.С.Тургенев, А.И.Островский, Ф.М.Достоевский и другие русские писатели, товарищи по перу. Выступали с речами, посвящая любимому поэту самые добрые слова. Особенно отмечалась выдающаяся роль Пушкина в создании русского литературного языка. Участники торжества признали поэта родоначальником прогрессивной русской литературы XIX века.

Москвичи и сейчас любят посещать сквер на Пушкинской площади, где стоит этот замечательный памятник. На граните его постамента высечены слова: «Слух обо мне пойдет по всей Руси великой».

Эти слова поэта сбылись: творчество его известно любому русскому человеку. Стихотворения Пушкина изучают в школе, его слова повторяют в трудные и счастливые часы жизни. Широко известны, например, такие пушкинские крылатые слова: «Любви все возрасты покорны»; «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», «Мечты, мечты, где ваша сладость?», «Я помню чудное мгновенье», «Гений чистой красоты»; «Еще одно последнее сказанье, и летопись окончена моя»…

Памятник Пушкину, созданный Опекушиным, один из лучших в столице. У подножия памятника всегда живые цветы: москвичи чтят любимого поэта.

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык: Орфография и пунктуация. — М., 1997. — С.26-27.

Старый князь Голицын любил рассказывать о лете, проведенном на вилле под Ниццей, на юге Франции. Он подробно описывал великолепный сад с цитрусовыми деревьями и пышными кустами роз, старинный палаццо, в котором музицировали вечерами его друзья. Здесь собирались певцы и оркестранты, в их кругу можно было столкнуться с выдающимся дирижером, виолончелистом, скрипачом.

А какие были ночи. Шорохи тенистых аллей, шепот глянцевитых листьев магнолии, аромат кипариса…

Князь с герцогом был приглашен на симфонический концерт. В первом отделении слушали «Итальянское каприччо» Чайковского, а во втором — «Балладу» Шопена.

После Ниццы — путешествие по Франции, потом — Швейцария, Цюрих. На водах старался поправить здоровье, лечился. В Польше гостил у Цявловских. Там тоже музицировали. Но молодежь предпочитала оперной музыке цирк. Это не импонировало старому князю-эстету, даже шокировало его.

Возвращение в Россию было ознаменовано турне по крымскому побережью Черного моря, к целебным источникам. Целое лето смена впечатлений.

Но тут надвигалось нечто экстраординарное, о чем не хочешь даже вспоминать. Уж было не до музицирования, пришлось задуматься об эмиграции.

Все это не раз вспоминал князь Голицын, объясняя, как затем оказался за рубежом, вдали от России, и почему больше не отдыхает дна вилле под Ниццей.

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык: Орфография и пунктуация. — М., 1997. — С.35.

Наши края когда-то славились прекрасными фруктовыми деревьями. Но в последние годы с урожаями груш, вишен становится все хуже. Сад хорошего урожая уже не дает. И вот новые хозяева земли решили вырастить молодые фруктовые деревья, заложить новый сад.

В раннее весеннее утро, когда солнце уже не горячо и воздухе свежо, ребята во главе со стажером провели в старом саду борьбу с листожором на грушевых и алычовых деревьях. Теперь ребята спешат к шалашу, чтобы повидаться со сторожем Кузьмичом. По тенистой аллее они бегут, не обращая внимания на шорохи и шепот листьев в вершинах деревьев.

Навстречу молодежи выходит старик. Наружность деда необычна: голову покрывает шапчонка, из-под плаща выглядывает ворот холщовой рубахи, горло завязано кумачовым платком. Но держится старичок молодцевато.

В камышовом шалаше всем не разместиться, а Кузьмич хочет показать ребятам щетки и кованые трещотки, которые он сам делает и сбывает по дешевке. Затем дедушка рассказывает, как в лесной чащобе поймал медвежонка и научил его танцевать. Рассказ старика смешон: подражая медвежонку, он выступает то в роли дирижера-музыканта, то в роли танцора.

Веселое настроение прерывает Кирилл, который поручает первой бригаде размежевку участка под крыжовник, а второй — дает задание помочь облицевать кирпичом теплицу. К обеду они заканчивают работу.

Старожилы угощают своих помощников тушенкой, копченостями, винегретом, корнишонами. А ребята предлагают хозяюшке принесенные с собой шоколадки. Прощаясь, дедушка Кузьмич приглашает помощников приходить почаще. (217 слов)

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык: Орфография и пунктуация. — 2-изд., испр. — М.: Рольф, Айрис-пресс, 1999 (и последующие издания). — С.32.

Едва забрезжит рассвет, как известный садовод Ерофеич уже в саду. В юности он участвовал в боях под Царицыном и в одном из сражений потерял ногу. За доблестные подвиги Ерофеич получил пенсию и отправился на жительство в родной городишко.

Ранее этот городок был захолустным, но славился по всей окрестности своими чудесными садами. Пристрастившись к садоводству, Ерофеич всецело посвятил себя этому благородному делу и терпеть не мог дилетантского к нему отношения. Бывало, зайдет к нему в гости горе-садовник Манкин, чтобы блеснуть своею ученостью, и обязательно произойдет инцидент. Он и о хлорофилле, и о хлорофилльных реакциях жужжит в уши, своим интеллектом всячески похваляется, а в практике всегда проявляет косность. Старичок сердится, прыгает на деревяшке вокруг собеседника, брызжет во все стороны слюной, морщит свой веснушчатый нос, но в споре не уступает.

Сам Ерофеич был кристальной чистоты человек и, несмотря на свои широко известные эксперименты, не имевшие прецедентов, был очень скромен. И в то же время он оставался бескомпромиссным и непримиримым. После яростного диспута и ссоры с Манкиным он обычно долго не мог прийти в себя и продолжал брюзжать.

Успокаивал его всегда сад. Чего в нем только не было! Все, начиная с затейливых растений, искусно взлелеянных садовником, и кончая простым можжевельником.

Ветви яблонь и вишен, украшенные кристалликами росинок, пригибаются к земле. Старичок возится около розовых кустов, невзирая на то, что солнце жжет нещадно. Уколовшись о шипы, он только присвистнет да наденет варежки.

В полдень садовник обыкновенно обедает на терраске под черепитчатой крышей. На столике расставлены немудреные яства, вокруг них кружатся и жужжат пчелы. Посредине стола красуются медовые коврижки вперемешку с творожными ватрушками и румяный крупитчатый пирог. Из напитков ставятся дрожжевой квас, топленое молоко, простокваша. Для аппетита Ерофеич всегда начинал обед с семужки или копчушки, а далее хозяюшка потчевала его тем, что было под рукой. Подкрепившись, он просил постлать ему циновку в готической беседке и шел отдыхать.

Иногда к старику заходили школьники. На цыпочках они поднимались на террасу. Ерофеич учил юннатов садовничать. (316 слов)

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык: Орфография и пунктуация. — М., 1998. — С.46.

Центральная электростанция стоит в неглубоком ущелье на речонке Горыни недалеко от пристани. Высокое напряжение опасно для жизни, поэтому на территории станции повсюду висят предупреждения: «Осторожно: смерть!» Не раз, казалось, монтеры бывали на волоске от гибели; однако в книге, носящей название книги несчастных происшествий, не значится ни одной серьезной аварии, ни одного несчастья с людьми.

Причина — в умелой организации монтажа и ремонта. По всей площади станции проходят рельсы узкоколейки, находящейся в ведении всеобщей любимицы Лидии Алексеевны Лисицыной, которую во время работы можно найти либо на линии, либо в сигнальной станционной башенке, выстроенной на возвышении, в садике, среди буйно разросшихся вишен, черешен и груш. Отсюда видны все подъемы и закругления дороги, виден карьер для выемки балластного песка. Поговорить с Лидией Алексеевной или ее помощницей Любовью Николаевной можно только после окончания работы в ее домишке. Живет она близ станции и занимает маленький флигелечек, куда к Лидии Алексеевне нередко приходят посетители. По вечерам она и внучок Ванечка сидят в своей спаленке и читают, слушают радио. Особенно любят они слушать старинную песенку «Ты стоишь, моя березонька, на полосоньке». Летом по воскресеньям бабушка с внучком выходят на лужок перед домом или на бережок Горыни. Около них носится собачонка Дружок, которая теребит своего приятеля-мальчонку за рубашонку.

Наглядевшись на заречные просторы, Лидия Алексеевна усаживается на завалинку и вяжет варежки. Крючок так и мелькает в ее руках. Ванечка в это время плетет корзины из соломинок или делает трещотки и погремушки для змея. Попозже выходит из дому Марья Кузьминична и начинает рассказывать Лидии Алексеевне обо всем, что она за день сделала. (252 слова)

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык: Орфография и пунктуация. — М.: Рольф, Айрис-пресс, 1998. — С. 106-107.

Дорога на ярмарку, куда мы отправились, шла по берегу извилистой речки и была такая песчаная, что ехать было тяжело. Погода была теплая, но ветреная. По дороге мы видели водяную и ветряную мельницу, суконную фабрику и фабрику жестяных изделий. Неподалеку от этой фабрики прокладывали железную дорогу, земляные работы были уже закончены.

Мы благополучно переправились через узенькую речонку и стали ходить по рядам ярмарки. По краям площади разместились возы с глиняными кувшинами и деревянными ложками, в платках продавалась стеклянная посуда, стаканы, сахарницы, а также оловянные кружки. В одной палатке торговали кавказскими товарами: шелковыми платками красноватого и розоватого оттенков, серебряными кольцами и кожаною обувью; в других палатках шла бойкая торговля ситцами, шерстяными и полотняными товарами.

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык: Орфография и пунктуация. — М., 1997. — С.123.

Калиныч был человек самого веселого, самого короткого нрава, беспрестанно напевал вполголоса, беззаботно поглядывал во все стороны, говорил, улыбаясь, прищуривая свои светло-голубые глаза, и часто брался рукой за свою жидкую, клиновидную бородку. Ходил он большими шагами, слегка подпираясь длинной тонкой палкой. В течение дня он не раз заговаривал со мной, услуживал мне без раболепства, но за барином наблюдал, как за ребенком.

Когда полуденный зной заставил нас искать укрытия, он свел нас к себе в избушку, в которой повсюду висели пучки сухих диковиных трав с пряным запахом. Уложив нас на свежем сене, Калиныч пошел на пасеку, чтобы принести нам для угощения меду. Мы запили прозрачный теплый мед водой и заснули под однообразное пчелиное жужжание.

Легкий порыв ветерка разбудил меня. Калиныч сидел на пороге у приоткрытой двери с подветренной стороны и ножом искусно вырезывал ложку. Его движения были уверенны и точны. Я долго любовался его лицом, кротким и ясным, как вечернее небо. И все, что казалось в жизни так безнадежно запутано, теперь представлялось просто, безыскусственно. Так истинно было то, что предстало взору: глиняный пол с камышовой подстилкой у входа, дощатая дверь и соломенная кровля избы; простая холщовая да суконная одежда и здоровый лесной воздух…

На другой день на охоту я поехал один и пополудни завернул к Хорю. На пороге встретил меня сам Хорь — лысый, низкого роста, плечистый и плотный старик. Склад его лица напоминал Сократа: такой же высокий, шишковатый лоб, те же маленькие глазки, такой же курносый нос.

Оба приятеля нисколько не походили друг на друга. Хорь был человек положительный, практический, административный голова, рационалист; Калиныч, напротив, принадлежал к числу идеалистов, романтиков. Калиныч стоял ближе к природе; Хорь же — к людям, к обществу.

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык: Орфография и пунктуация. — М., 1997. — С.124.

В течение столетий никто не бывал на Северном полюсе и никем он не был изучен. Правда, кое-кто из полярных путешественников сумел добраться до полюса, но никому не удалось продержаться там и двое суток.

Некоторые исследователи возвращались оттуда почти ни с чем и ничем не обогатили науку, а отправлялись туда не какие-нибудь никому не известные люди. Туда стремился не кто иной, как отважный Амундсен, но и он смог только пронестись на дирижабле над полюсом. Ни одно капиталистическое государство ни в чем не оказало поддержки полярным исследователям. Не на кого им было опереться, не у кого взять средства, нужные для развития науки об Арктике.

Никто, кроме советских людей, не мог освоить Арктику. Научное значение полярной экспедиции под начальством академика Шмидта грандиозно, его не с чем сравнить.

Там, где раньше было гробовое молчание ледяной пустыни, теперь много полярных станций ведут научную работу.

Источник: Розенталь Д.Э. Практическое пособие по русскому языку для поступающих в вузы. — М.: Просвещение, 1990. — С. 86.

Когда вы умолкнете и выберете несколько минут, чтобы выслушать мой рассказ, окликните меня, и я вам все объясню; вы мне сами скажете, когда можно будет начать.

Так вот. Кто не заслушивался трелями жаворонка? Наверное, каждый видел, как сквозь сетку облаков брезжат солнечные лучи, как колеблется от дыхания ветра стебелек с еще не высохшей росой, и где-то вблизи курлычет ручей. Широко стелется поле, колышется рожь, и эти просторы не измерить, не охватить взором.

И вдруг где-то над головой у вас все яснее слышится звонкий голосок, и, если вы постараетесь всмотреться в высь, сможете рассмотреть крошечную серую птичку — жаворонка.

А где зимует этот крохотный степной певун?

Оказывается, жаворонки проводят зиму в прибрежных зарослях озера Маныч-Гудило, которое лежит на границе Калмыкии, Ростовской области и Ставропольского края. Я узнал об этом во время своих скитаний по Калмыкии.

Когда слышишь от других, как они ездят по не укатанной после дождей дороге, создается впечатление, что успех будет зависеть от твоего искусства примениться к трудным условиям путешествия. Но все это гораздо сложнее.

Окрестности давно обезлесели, обезлюдели, и мысль, что ты один в своем пути, может обезумить и устрашить кого угодно. В каждой кочке тебе чудится шакал, не раз ты оглядываешься в надежде увидеть что-нибудь обнадеживающее. Но вокруг пустые, безлюдные места, и ничто иное не остановит твой взгляд.

После долгого пути я обессилел, почувствовал недомогание, уже несколько ночей я недосыпал, а до места надо было добираться еще долго. Мне нездоровилось, и я решил отдохнуть.

Я расположился на берегу озера. Мне удалось кое-как постлать себе под бок сухого камыша и прилечь. И вдруг мне кажется, что я в родных местах. Лежу в душистом сене, мне дремлется, а надо мной щебечет, заливается жаворонок.

Я опомнился. Что же это — бред? Этого еще недоставало! Я приоткрыл глаза и обозрел невеселую местность. Запаха сена как не бывало, но пенье жаворонка не прекращалось.

Мне все еще не верилось, что это был наш родной, степной певун, но впоследствии мне удалось в этом убедиться много раз, потому что еще долго пришлось пребывать у озера Маныч-Гудило. (265 слов)

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык. Орфография и пунктуация. 2-изд., испр. — М.: Рольф, Айрис-пресс, 1999. — С.151-152.

Покамест дорога шла близ болот, в виду соснового леса, все время отклоняясь вбок, мы зачастую вспугивали целые выводки уток, приютившихся здесь.

Мой спутник провожал глазами каждую птицу и втайне обдумывал план нашей будущей охоты. Заметив где-нибудь утиные стаи, он просил шофера остановиться, и мы подолгу и вволю любовался не в меру беспечными утками, плавающими посередине тростниковых болот.

Приятно было видеть такое обилие дичи, и мы вовсе не обращали внимания на мошек и комаров, которые вперемешку летали вокруг и облепляли нас, лишь только мы останавливались.

Движение вперемежку с остановками развлекало нас, несмотря на громадную потерю времени. Мой спутник признался, что нигде и никогда не видел такого множества дичи, и добавил, что эти места, знакомые ему до сих пор только понаслышке, поистине великолепны для охоты и по праву могут рассчитывать на широкую известность.

Наконец, миновав болота, мы пересекли небольшую, но глубокую речонку, которую без риска не перейдешь вброд, и поехали в сторону. Мало-помалу дорога стала подниматься, и мы въехали в лес, который предстояло пересечь поперек.

Вокруг царила тишина. Сначала лес был неоднородный, а смешанный, потом сплошь пошла одна сосна, да такая высокая, что в пору корабельной мачте. Сторона, по-видимому, была глухая: везде виднелся лес, а полей по-прежнему не было.

Но вот сосна стала понемногу редеть, и сквозь стволы кое-где проглядывала невдалеке равнина. По-осеннему пахло сыростью. Вдали что-то блеснуло, но настолько неясно, что никак нельзя было рассмотреть, что это такое. Понапрасну всматривались мы вдаль: навстречу нам поднимался туман.

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русский язык: Орфография и пунктуация. — 2-изд., испр. — М.: Рольф, Айрис-пресс, 1999 (и последующие издания). — С.178-179.

Я чересчур переоценил свою потрепанную и расшатанную машину. Тяжелый североуральский участок с его 1280 километрами в осенних условиях оказался не под силу моему заслуженному моторику. Он начал покашливать и сдавать. Ноги у меня одеревенели, глаза остекленели. Ледяные ветры гонят низко нависшие тучи и кое-где уже обледенили машину. По старинной привычке я попробовал беседовать с самим собою: «До аэродрома, Кузьма Кириллыч, не дотянете. Спокойствие! Не дурачься, оставь трассу и сэкономь горючее, приблизься к северным озерам и разыщи что-нибудь похожее на посадочную площадку. От твоего искусства будет зависеть, приземлишься ты или отправишься к праотцам». Вглядываюсь в знакомую местность, и мысли вереницей проносятся в голове. Когда-то невдалеке отсюда находящемся городишке Золотой Ключик я командовал инженерной ротой, а потом заведовал конструкторским бюро. В этом городишке меня чествовали при получении первого ордена. Помнится, мои юные друзья вместе со мною недоедали и недосыпали — все создавали новые модели. Бывало, обессиленные свалятся с ног, а потом выспятся и опять за работу. Здесь было так привольно расти моим дочкам Наденьке и Лизоньке!

Но вот вдали что-то заблестело.

Приближаюсь. Да это же не что иное, как чудесное Анненское озеро! Ничто иное в этих местах и не могло бы оказаться. Снижаюсь. Волны беспокойно плещутся, сухие камыши колышутся, шепчутся, что-то назойливо лепечут. Смотришь вниз, и кажется, что на тебя несутся прибрежные скалы и что волны вот-вот докатятся до самолета.

Приземляюсь у линии прибоя. Кругом никого и ничего. Только темно-желтые сухие листья вертятся в сумасшедшей пляске. Позвать кого-нибудь? Попробуйте, крикните! Никто не услышит. Если вы крикнете громче, эхо загрохочет в ущелье. Снежинки вертятся в воздухе, колются, жалят и тотчас же тают на щеках. Но что это? Собачий лай. Сухонький старичок с ружьем. Да это же Аниканыч, знаменитый приисковый лекарь, искусно лечивший от цинги и других нехитрых «старательских» болезней настоем можжевельника.

Не рассчитывал я еще раз ночевать в его избушке. Расспросы. Рассказы. На столе все такое знакомое: старенькая тканая скатерть, деревянные блюда с криво выжженными на них какими-то надписями, тусклые оловянные ложки, каленые кедрышки, сушенная на ветру и печеная рыба, копченая медвежатина, вареный картофель, глиняная кринка с медом, две серебряные чарки, заветная фляжка, всегда наполненная в ожидании желанного гостя.

Источник: Розенталь Д.Э., Голуб И.Б. Русcкий язык: Орфография и пунктуация. 2-изд., испр. — М.: Рольф, Айрис-пресс, 1999 (и последующие издания). — С.150.

Длинной была та весна, первая послевоенная… В начале мая ленинградские поэты приехали выступать в Москву, и среди них была Анна Ахматова, и вечера ленинградцев превратились в вечера ее триумфа. Те, кто любили поэзию, разумеется, не забыли стихи Ахматовой.

На вечере в Колонном зале, в антракте, спустясь со сцены в зал, я столкнулась лицом к лицу с женщиной средних лет, которая старалась заглянуть за кулисы, туда, где отдыхали участники вечера. Она виновато улыбнулась и, словно оправдываясь, сказала:

— Хочется на Ахматову поближе посмотреть… Какая она замечательная. Эти ее «Чечетки»…

— Великолепно! Такого и не придумаешь! — рассмеялась Анна Андреевна, когда я рассказала ей про «эти ее «Чечетки». Она была на диво отзывчива на юмор и любила смеяться даже над собой.

«Чечетки»-то ее позабавили, но она терпеть не могла, когда кто-нибудь, познакомившись с ней, произносил с придыханием: «Сжала руки под темной вуалью…» — или что-нибудь в этом роде. Она давно отошла от этих стихов, хотя впоследствии неизменно печатала их с своих книгах, считая существенным этапом своей поэтической судьбы, но сердилась, если о них вспоминали. Она была уже бесконечно далека от них…

К своим молодым стихам она относилась безжалостно, судила их жестоко, как людей: они и недобры, и неумны, и даже бесстыдны. Разъяснила мне природу такого отношения. Когда после долгого непечатания держала корректуру сборника «Из шести книг», увидела их вдруг совсем другими глазами, другим зрением, из другого времени, из другой жизни, из другой себя. И безжалостно осудила. Если кто-нибудь заговаривал о них или из самых добрых намерений, обмирая от восторга, произносил какие-нибудь общеизвестные строки, у нее делалось отчужденное, замкнутое лицо, и она торопливо произносила: «Да, благодарю вас!» — торопясь оборвать разговор и повернуть его в другое русло…

Как передать сложное и неизменно волнующее чувство, всегда сопуствующее моему общению с Ахматовой? При всей простоте и даже обыденности наших отношений она все-таки была для меня воплощением поэзии, современницей Блока, непосредственно участвовала в истории русской поэзии, и я неизменно воспринимала ее через поэзию, как через толстый пласт воды, и неизменно удивлялась и радовалась, когда она оказывалась рядом, живая и понятная женщина…

В последние годы работать ей, очевидно, было трудно, почти невозможно, писала она немного и совсем неприметно — между телефонными разговорами, многочисленными посещениями. Читала она тоже мало, сама говорила, что она уже не столько читает, сколько перечитывает. Даже любимый томик Шекспира в подлиннике лежал подолгу раскрытый на одной странице. Главным содержанием ее жизни стали люди, общение с людьми. Телефонных звонков было не счесть, что же до визитов, то, если их бывало в день три-четыре, день считался очень спокойным и даже пустоватым. А выпадали дни, когда число посещений переваливало за десять! И Анна Андреевна переносила такое количество людей с завидной легкостью — день был прожит полноценно. (М.Алигер.) (434 слова)

Наступила непогожая, мокрая осень. Пошли непрерывные дожди. Потянулись серые, сумрачные дни, темные долгие ночи. Со дня на день ждали снегу.

Как теперь помню: было двадцать второе ноября, когда я проездом в Петербург дожидался поезда на одной из больших перекрестных станций. Ждать приходилось долго — часов восемь. В длинном деревянном вокзале сновала скучающая публика; некоторые спали на диванах, другие пили чай, закусывали чуть ли не в десятый раз… В зале царствовал полумрак. Серенький, мокрый денек скудно лил свет в большие плачущие окна.

Наскучив ходить взад и вперед по зале, я вышел на платформу. На дворе было еще невзрачнее, еще тоскливее — сыростью веяло. Моросил мелкий холодный дождь, обливая открытую дощатую платформу и однообразно барабаня по железной крыше вокзала. Серые тяжелые тучи низко стлались над землею; вдали, за селом, за мутной, волнистой рекой тянулись широкие, грязно-желтые поля… Около полотна дороги, между шпалами, стояли лужи; в них монотонно шлепали дождевые капли, морща и пузыря грязную, мутную воду. В маленьком садике, примыкавшем к вокзалу, сиротливо торчали оголевшие, черные деревья… Желтая листва лежала по дорожкам. В мокром воздухе было тихо — не дул резкий осенний ветер. Из водосточных труб, с крыши звонко стекала вода… Со всего капало, все было сыро… Природа словно плакала. (А. Эртель.) (197 слов)

Наша история о временах, предшествовавших принятию христианства, темна и наполнена сказаниями, за которыми нельзя признать несомненной достоверности. Этому причиною то, что наши первые летописцы писали не раньше второй половины XI века и о событиях, происходивших в их отечестве в IX и Х веках, за исключением немногих письменных греческих известий, не имели других источников, кроме изустных народных преданий, которые, по своему свойству, подвергались вымыслам и изменениям. С достоверностью можно сказать, что, подобно всем северным европейским народам, и русский только с христианством получил действительные и прочные основы для дальнейшей выработки гражданской и государственной жизни, основы, без которых, собственно, для народа нет истории. С давних времен восточная половина нынешней Европейской России была населена народами племени чудского и тюркского, а в западной половине, кроме народов литовского и чудского племени, примыкавших своими поселениями к балтийскому побережью, жили славяне под разными местными названиями, держась берегов рек: Западной Двины, Волхова, Днепра, Припяти, Сожи, Горыни, Стыри, Случи, Буга, Днестра, Сулы, Десны, Оки с их притоками. Они жили небольшими общинами, которые имели свое средоточие в городах — укрепленных пунктах защиты, народных собраний и управления. Никаких установлений, связующих между собой племена, не было. Признаков государственной жизни мы не замечаем. (Н.И. Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей») (188 слов)

Заря разгоралась. Лучи солнца коснулись верхушек деревьев, позолотили блестящую поверхность озера и проникли в спальню к ребятишкам. Высоко над домом развевается и горит ярким пламенем флаг. Скоро подъем.

По звуку горна юные спортсмены быстро поднимаются и, застлав аккуратно постели, выбегают на зарядку. В комнате остаются ребятишки младшего возраста. Они не умеют еще самостоятельно застилать свои постельки и делают это под наблюдением вожатой Люси.

На спортивной площадке, построившись по росту и подравнявшись, ребята застывают по команде «Смирно!». Через минуту в воздухе мелькают загорелые руки, и стриженые наголо ребятишки наклоняются, касаясь земли кончиками пальцев. После зарядки они врассыпную бегут к озеру, оглашая его берега звонким смехом.

Малыши, не умеющие плавать, плещутся у берега. Несколько ребят во главе с Юрой, знаменитым пловцом, направились к плавучему мостику, но, услышав сердитый голос Люси, поспешили обратно.

После купанья хорошо растереться мохнатым полотенцем. Ежедневная зарядка и обтирание холодной водой укрепляют и закаляют здоровье. А какой аппетит развивается после купания! Все кажется необычайно вкусным. Ребята с удовольствием уплетают оладьи, макая их в сметану.

Перед столовой — красивый цветник. Дорожки выровнены и посыпаны песком; большая клумба представляет собой искусное сочетание цветов. За цветником расположился опытный участок, на котором юннаты вырастили доселе неизвестные породы овощей. Садовник Анисим Романович пользуется большим авторитетом у детей и имеет среди них своих почитателей. Ребята преклоняются перед его искусством и собираются посвятить себя садоводству.

Интересно и содержательно проводят дети свой досуг в лагере. На высоком уровне проходят спортивные состязания, туристические походы, занятия в кружках самодеятельности. (239 слов)

Чопорный черт в черной шелковой одежонке сидел на жестком диване и пил дешевый желудевый кофе, изредка чокаясь со своим отражением в тяжелом глянцевитом самоваре, стоящем на парчовой скатерти шоколадного цвета. Черт был большой обжора и, несмотря на изжогу и больную печенку, объедался крыжовником со сгущенным молоком.

Поев и погрозив своему отражению пальцем, черт, молодцевато встряхнув челкой, пустился танцевать чечетку. Цоканье его копыт было столь сильным, что в цокольном этаже думали, что наверху гарцевала лошадь. Однако черт был не очень искусным танцором и, совершив один не совсем удачный скачок, врезался в самовар и обжег свой пятачок, покрытый мягкой шерсткой.

Ожог был очень тяжел. Огорченный черт куцей овцой кинулся к бочонку с мочеными яблоками и сунул в него обожженный пятачок. «Правду говорят, что небереженого бог не бережет», — чертыхнулся черт чертовской пословицей. (С. Волков.) (129 слов)

Опершись на фортепьяно, протодьяконша в колье и пеньюаре, отделанном беличьим мехом, пела низким контральто арию из оперы «Маньчжурская обезьяна», томно поглядывая на сидевшего на бельэтаже флигель-адъютанта, небрежно жевавшего монпансье. Хотя решительного объяснения между ними еще не произошло, по всему было видно, что оно не за горами: уж слишком фамильярно — по мнению раскладывавшей пасьянс почтальонши с изъязвленным оспой лицом — поглядывал во время последнего катильона этот субъект на бедную протодьяконшу. Впрочем, сама певунья была без памяти от этого «славного кабальеро из Севильи», как она его именовала, еще с того вьюжного вечера, когда он с видом отъявленного злодея разъезжал по набережной на необъезженном скакуне по кличке Дьяволенок, а она мирно прогуливалась, держа под руку съежившегося от холода подьячего, серьезно разъяснявшего ей смысл средневекового барельефа, изображавшего испанскую донью в объятиях некоего сеньора.

С каким-то неизъяснимым блаженством вспоминала протодьяконша с тех пор эту минуту первой влюбленности и всякий раз, ложась спать, клала в изголовье постели медальон с портретом флигель-адъютанта, и, пряча свой копьеобразный нос в кроличьем воротнике пеньюара, предавалась сладким мечтаньям. (166 слов)

Проделав двадцатикилометровый путь и совершенно обессилев, мы нисколько не приблизились к цели. Снег, не успевавший упасть на землю, относился порывами ветра в сторону и, едва я пробовал выглянуть из кибитки, крутясь, забивался за воротник. Ямщик, уже не распевающий своих безыскусных извозчичьих песен, сидел на козлах совершенно облепленный снегом. Иногда, вероятно, пытаясь приободрить меня, он поворачивал ко мне свое лицо с обындевевшими ресницами и ярко-красными щеками и что-то кричал, но мне не разобрать было что.

Порою мне начинало казаться, что метель прекращается и на очищающемся небе начинают вырисовываться брезжащим огоньком зыблющиеся иссиня-черные полосы. Но вскоре я понимаю, что вдали ничего не брезжит и что все это мне кажется, а на безлюдной, простирающейся на сотни верст равнине по-прежнему вовсю буйствует буран.

Я чувствую, что ноги мои начинают леденеть и словно бы одеревенели, и не спеша стараюсь растирать их варежкой. Лошади делают считанные шаги и, обессилев, по-видимому, окончательно останавливаются, не обращая внимания на ямщика, то усовещивавшего их словами, а то и потчевавшего кнутом. Порою мне чудится вдалеке человеческий голос, а то кажется, как будто курлычут журавли, а то вдруг явственно слышится звон далекого колокола. Но вокруг только холодная пустыня и жалящие до крови порывы студеного ветра. (193 слова)

Именинник бешено вопил, исступленно размахивая над головой рваным башмаком, стащенным второпях с ноги насмерть перепуганного соседа. Изумленные гости и родственники в первую минуту ошеломленно застыли, но потом под градом масленых вареников, пущенных в их сторону взбешенным именинником, вынужденно отступили к отворенным дверям.

«Изменники! Подсунуть мне бесприданницу, за которую никто гроша ломаного не давал!» — отчаянно визжал он, возмущенно скача на кованом сундуке, застеленном продранной клеенкой. Она невоспитанна и необразованна, неслыханно глупа и невиданно уродлива, к тому же и вовсе без приданого!» — кричал он, швыряя драный башмак в недавно купленный абажур лимонного цвета. Брошенная вслед за ним палка копченой колбасы угодила в стеклянную вазу, наполненную дистиллированной водой, и вместе с ней рухнула на коротко стриженную, крашенную под каштан голову обвиненной во всех грехах бесприданницы, с уязвленным видом жавшейся у двери. Раненная в голову колбасой, картинно взмахнув обнаженными по локоть руками и сдавленно пискнув, она повалилась в квашню с замешенным тестом, увлекая за собой рождественскую елку, увешанную слюдяными игрушками, посеребренными сосульками и с золоченой звездой на самой макушке. Восхищенный произведенным эффектом, именинник упоенно пританцовывал на выкрашенном масляной краской комоде, инкрустированном тисненой кожей, куда он перебрался с сундука непосредственно после падения дамы для лучшего обзора кутерьмы, вызванной его экзальтированным поступком.

Внизу, у беспорядочно нагроможденных в бессчетном количестве пепельно-серых камней, плещутся, и брызжут, и дышат горько-соленым, пьяняще-ароматным воздухом выровненные, как по линейке, волны прилива. Лицо чуть-чуть обвевает прохладой «морячок», приносящийся из Турции. Ломаной линией тянутся вдоль берега военные склады. Внутренний рейд охраняется от декабрьских и январских штормов железобетонным молом. Изжелта-красный хребет как бы с ходу обрывается в море. Ниоткуда невидимые и не доступные для человека расселины в скалах — убежище птиц. Далеко вверх забрались миниатюрные, беленые негашеной известью глиняные домишки. Вдали, на юго-западе, виднеются бело-серые гряды гор с тающими в воздухе, сходящими на нет серебряными вершинами.

В загородном парке тихо и безлюдно. Давно не крашенные деревянные беседки увиты плющом и манят прохладой. Эстрада для оркестра с плохо настланным полом доверху заколочена фанерой. Теперь это не что иное, как склад ненужных театру декораций. Ничем иным, как складом, не могла быть теперь и галерейка, находящаяся вблизи от эстрады.

Беззвучно падают бесчисленные золотисто-желтые осенние листья. Парк раскинулся вширь на два-три километра. По тропинкам далеко не безопасно ходить, так как кое-где в траве кишат небольшие змейки-медянки. Нижняя площадка чуть не сплошь усеяна отшлифованными морем блестящими камешками; среди них пробивается растение не-тронь-меня. Войдя в глубь парка, вы увидите на редкость красивый двухэтажный павильон с витыми колонками и с искусной резьбой. Из-за зелени широколиственных деревьев выглядывают точенные из камня статуи, относящиеся, по-видимому, к предыстории парка. Клумбы пестрят огненно-красными каннами, гладиолусами, разными субтропическими цветами. Каких сочетаний красок я не увидел здесь! Кого ни спросишь, все говорят, что из парка уходить не хочется. Вряд ли удастся ввиду загруженности приехать сюда еще раз в течение ближайших лет. (256 слов)

Утро застало нас близ моря. О том, что ночью бушевал девятибалльный шторм, напоминали лишь плавучие водоросли, брошенные на прибрежные кристаллические скалы. Их так много, что кажется, как будто океан нарочно постлал здесь этот зеленый ковер. У самой земли еще влажно мерцает мелкая холодная изморозь, но вверху небо уже кристально чистое. Вдруг брызнули первые лучи солнца, и миллионы бриллиантов заблистали везде: на кустах можжевельника, в зарослях камыша, произрастающего у ближайшей речонки, и на вспыхнувшей огнем брошенной перламутровой раковине. Кажется, здесь не ступала нога человека, но вот виден свежий след трехтонки, проехавшей по песчаному берегу, да вон чей-то полуразрушенный дощаник. Однако посмотрите: уж не след ли это медвежонка?

Нам надо поторапливаться, и поэтому мы, наскоро подкрепившись свиной тушенкой и шоколадом, отправляемся в путь. Обувь наша не высохла-таки и, вопреки заверениям, очень промокает. Все сияет после недавнего ливня: и голубые цветы цикория, и какие-то кусты с красными ягодами. Мой приятель забирается за ними в самую чащобу, несмотря на то, что кусты колются и жалятся. А вот птенцы широко разевают клювы. Как низко расположены гнезда! Здесь, наверное, их некому разорять.

Так мы продолжаем продвигаться вперед, взимая эту неожиданную для нас дань с природы. Но так как наш арьергард слишком растягивается, начальник экспедиции дает приказ подравняться. И мы продолжаем идти, забыв обо всех горестях и изъянах нашей экспедиции.

Не нужно чересчур преуменьшать трудность таких походов, но я не хочу и приуменьшить то удовольствие, которое они доставляют. Мы идем через лес, окропленный мириадами капель, которые висят на безыглых ветвях старых елок. Как ни тяжелы наши рюкзаки, мы все впоследствии с удовольствием будем вспоминать наше путешествие. (259 слов)

Только совершенно незаинтересованному взгляду русская природа кажется бедной и нисколько не разнообразной. Неброская, но какая-то сосредоточенная и сразу не раскрывающаяся красота ее вызывает неповторимое, долго не забывающееся чувство щемящей грусти. Я не знаю ничего более трогательного, чем первый снег, который, несмотря на свою хрупкость, властно манит далью еще почти непроторенных дорог.

Сколько песен сложено про зиму, сколько поэм посвящено юной красавице в сарафане из серебряной парчи, а нам все недостает. Когда особенно безветренна и румяна зорька, не спеша умывается зимушка-зима студеным рассыпчатым снегом. А как поведет потом синими очами из-под опушенных инеем ресниц, так каждый поверит, что такая красота никем и нигде не видана.

Чего только не вспомнишь из далекой поры юности! Я до сих пор вижу дуги с узорами, писанными масляной краской, золоченую упряжь коней с лебедиными шеями, которые на масленой неделе, едва не сцепившись оглоблями, наперегонки мчат нас по вовсе не узкой деревенской улице. Часто за мной приезжал брат, и мы немедля отправлялись в соседнее село. Заметив, что я загляделся по сторонам, он с непривычной мне ловкостью выталкивал меня из саней и пускал обындевевшего коня в галоп.

В тяжелых валенках и овчинном свежедубленом полушубке быстро не побежишь, но я налегал изо всех сил, а брат не останавливал коней, пока я не начинал спотыкаться. Но сколько ни пробовал я вытолкнуть его из саней, это мне никогда не удавалось.

Нет, русской зимы нельзя не любить. Люди, не видевшие ее, досыта не налюбовавшиеся ею, не поймут русской жизни и русского характера. (239 слов)

Еще только одиннадцатый час на исходе, а уже никуда не денешься от тяжелого зноя, каким дышит июльский день. Раскаленный воздух едва-едва колышется над немощеной песчаной дорогой. Еще не кошенная, но наполовину иссохшая трава никнет и стелется от зноя, почти невыносимого для живого существа. Дремлет без живительной влаги зелень рощ и пашен. Что-то невнятное непрестанно шепчет в полудремоте неугомонный кузнечик. Ни человек, ни животное, ни насекомое — никто уже больше не борется с истомой. По-видимому, все сдались, убедившись в том, что сила истомы, овладевшей ими, непобедима и непреодолима. Одна лишь стрекоза чувствует себя по-прежнему и как ни в чем не бывало пляшет без устали в пахучей хвое. На некошеных лугах ни ветерка, ни росинки. В роще, под пологом листвы, так же душно, как и в открытом поле. Вокруг беспредельная сушь, а на небе ни облачка.

Полуденное солнце, готовое поразить каждым своим лучом, жжет невыносимо. Бесшумно, едва приметно струится в низких берегах кристально чистая вода, зовущая освежить истомленное зноем тело в прохладной глубине.

Но отправиться купаться не хочется, да и незачем: после купания еще больше распаришься на солнцепеке.

Одна надежда на грозу: лишь она одна может разбудить скованную жаром природу и развеять сон.

И вдруг впрямь что-то грохочет в дали, неясной и туманной, и гряда темных туч движется с юго-восточной стороны. В продолжение очень короткого времени, в течение каких-нибудь десяти-пятнадцати минут, царит зловещая тишина и все небо покрывается тучами.

Но вот, откуда ни возьмись, в мертвую глушь врывается резкий порыв ветра, который, кажется, ничем не сдержишь. Он стремительно гонит перед собой столб пыли, беспощадно рвет и мечет древесную листву, безжалостно мнет и приклоняет к земле полевые злаки. Ярко блеснувшая молния режет синюю гущу облаков. Вот-вот разразится гроза и на обнаженные поля польется освежающий дождь. Хорошо бы в пору укрыться от этого совсем нежданного, но желанного гостя. Добежать до деревни не удастся, а усесться в дупло старого дуба впору только ребенку. Гроза надвигается: изредка вдалеке вспыхнет молния, слышится слабый гул, постепенно усиливающийся, приближающийся и переходящий в раскаты, обнимающие весь горизонт. Но вот солнце выглянуло в последний раз, осветило мрачную сторону небосклона и скрылось. Вся окрестность вдруг изменилась, приняла мрачный характер, и гроза началась. (346 слов)

Легко вообразить, какое впечатление должен был произвести Алексей в кругу наших барышень. Но всех более была занята им дочь Муромского, ближайшего соседа, Лиза (или Бетси, как звал ее обыкновенно отец). Ей было семнадцать лет. Она была единственное и, следственно, балованное дитя. Ее резвость и проказы восхищали отца и приводили в отчаяние ее мадам, сорокалетнюю чопорную девицу.

За Лизою ходила Настя; она была постарше, но столь же ветрена, как и ее барышня. Лиза очень любила ее, открывала ей все свои тайны; словом, Настя была лицом более значительным, нежели любая наперсница во французской трагедии.

На другой день Лиза приступила исполнению своего плана, послала купить толстого полотна, с помощью Насти скроила рубашку и сарафан и призналась перед зеркалом, что никогда еще так не была мила, говорила на крестьянском наречии, смеялась, закрываясь рукавом. Одно затрудняло ее: она пробовала было пройти по двору босая, но дерн колол ее нежные ноги. Настя и тут помогла ей: она сняла мерку с Лизиной ноги, сбегала к Трофиму-пастуху и заказала ему пару лаптей.

На другой день, ни свет ни заря, Лиза уже проснулась. Зарница сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают государя. Ясное небо, утренняя свежесть, роса, ветерок и пение птиц — все наполняло сердце Лизы младенческою веселостью. Боясь какой-нибудь знакомой встречи, она, казалось, не шла, а летела.

Приближаясь к роще, стоящей на рубеже отцовского имения, Лиза пошла тише. Здесь она должна была ожидать Алексея. Сердце ее сильно билось, само не зная почему, но боязнь, сопровождающая наши проказы, составляет их главную прелесть. Мало-помалу предалась она сладкой мечтательности. Итак, она шла, задумавшись, по дороге, как вдруг прекрасная легавая собака залаяла на нее. В то же время раздался голос: «Не бойсь, милая, собака моя не кусается». Лиза успела уже оправиться от испугу. «Да нет, барин, — сказала она, притворясь полуиспуганной, полузастенчивой, — боюсь». Алексей (читатель уже узнал его) между тем пристально глядел на молодую крестьянку. «Как тебя зовут, душа моя?» — «Акулиной», — отвечала Лиза, стараясь освободить свои пальцы из рук Алексея. (По А.С. Пушкину.) (322 слова)

Дубечня — так называлась наша первая железнодорожная станция — находилась в семнадцати верстах от города. В течение нескольких часов я шел туда пешком. И на протяжении всей дороги ярко зеленели озимь и яровые, охваченные утренним солнцем.

В Дубечне штукатурили внутри станцию и строился верхний деревянный этаж у водокачки. Было довольно-таки жарко, и рабочие вяло бродили по кучам щепок и мусора. Ни одного дерева не виднелось вокруг.

Походив часа два, я заметил, что от станции куда-то вправо шли телеграфные столбы, которые через полверсты заканчивались у белого каменного забора. Рабочие сказали, что там контора, и я, подумав, решил, что идти надо именно туда.

Это была старая и, по-видимому, заброшенная усадьба. В ворота был виден просторный двор, поросший бурьяном, и прежний барский дом с высокой крышей, рыжей от ржавчины. Позади старинного дома был большой сад, уже одичавший, заглушенный выросшей травой и кустарником.

Я прошелся по террасе, еще крепкой и красивой. Было густо, и сад казался непроходимым, но это только вблизи дома, где еще стояли тополи, сосны и старые липы-сверстницы, уцелевшие от прежних аллей. Чем дальше вглубь, тем было просторнее.

Сад, все больше редея и переходя в настоящий луг, спускался к реке, поросшей зеленым камышом и ивняком. Около мельничной плотины был плес, глубокий и рыбный, сердито шумела небольшая мельница с соломенной крышей, неистово квакали лягушки. По ту сторону речки находилась деревушка Дубечня. Голубой плес манил к себе, обещая прохладу и покой. И теперь все это: и плес, и мельница, и уютные берега — принадлежало инженеру. (238 слов)

Источник