Виктор Невинский — Под одним солнцем
Виктор Невинский — Под одним солнцем краткое содержание
Очередная советская лунная экспедиция, проводя плановые исследования в районе кратера Тимохарес, натолкнулась на удивительную находку, значение которой трудно переоценить.
Передвигаясь по безжизненной и пустынной поверхности Луны, космонавты неожиданно увидели подточенный временем и микрометеоритами обелиск, сложенный из неизвестного материала. Как памятник, установленный в ознаменование победы над бескрайним пространством, возвышалось это сооружение на каменистой равнине нашего спутника, возвещая людям о тех, кто побывал на нем задолго до нашего прихода.
Под одним солнцем — читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Под одним солнцем
Очередная советская лунная экспедиция, проводя плановые исследования в районе кратера Тимохарес, натолкнулась на удивительную находку, значение которой трудно переоценить.
Передвигаясь по безжизненной и пустынной поверхности Луны, космонавты неожиданно увидели подточенный временем и микрометеоритами обелиск, сложенный из неизвестного материала. Как памятник, установленный в ознаменование победы над бескрайним пространством, возвышалось это сооружение на каменистой равнине нашего спутника, возвещая людям о тех, кто побывал на нем задолго до нашего прихода.
Некоторое время назначение обелиска оставалось загадочным, а строители его неизвестными. Но затем., возле основания обелиска, глубоко в толще породы, там, где температура держится на неизменном уровне и куда почти не проникает жесткая составляющая солнечного излучения, был обнаружен голубоватый полутораметровый цилиндр, изготовленный из необычайно прочного монокристаллического вещества. Цилиндр оказался капсулой времени, сейфом, который хранил в себе Послание Человечеству Земли, оставленное нам далекими предшественниками по разуму, населявшими некогда Марс и посетившими нашу планету в давно минувшую геологическую эпоху.
Среди разнообразных материалов и документов, найденных внутри сейфа, большой интерес представляет так называемая «Рукопись» — записки астролетчика, рядового представителя исчезнувшей навсегда цивилизации, в которых он повествует о некоторых эпизодах своей жизни.
Перевод Рукописи осуществлялся большой группой специалистов-математиков, лингвистов при консультации ученых других отраслей знаний, с привлечением новейшей вычислительной техники. Из всех материалов, оставленных нам марсианами, расшифровка Рукописи оказалась наиболее сложным делом. Это была трудная и увлекательная работа, о которой можно было бы написать целую книгу.
В отличие от выпущенного ранее комментированного научного перевода, настоящее издание рассчитано на широкий круг читателей. Здесь произведены некоторые сокращения, отдельные отрывки переданы лишь приблизительно (последнее относите главным образом к разговорной речи, изобилующей труднопереводимыми идиоматическими оборотами), многие слова, понятия и выражения даны в соответствующих по смыслу земных эквивалентах. Незнакомые меры веса, длины, времени и другие, после пересчетов, представлены в общепринятых на Земле величинах.
Однако, несмотря на исключительные трудности перевода, сделано все, чтобы сохранить смысл и безыскусственную манеру изложения оригинала.
Марсианские наименования небесных светил оставлены без изменений. Так они звучали в устах тех, кто на много миллионов лет опередил нашу историю и первым пронес знамя победившего разума с планеты на планету. Они возникли на родине древнейшего человечества, которому светила красивая голубая звезда Арбинада — наша родная Земля.
Если человек, у которого от двадцати написанных кряду строчек устает рука, вдруг берется за перо, значит на это его толкают серьезные причины. Я не люблю писать, но когда пишешь, то невольно отвлекаешься от горестных дум. А на душе у меня сейчас так скверно, как никогда. Нервы стянуло в один болезненный клубок, я чувствую себя истерзанным сомнениями и страхом. Мы все поступили гнусно. Один приказывал, другие молчали, третьи выполняли приказ. Все, даже биолог, тот, кого я уважаю больше других.
Странный человек Дасар. Какая-то невидимая нить связывает нас с ним. Почему? Люди мы совершенно разные как по общественному положению, так и по образованию. Я ровным счетом ничего не понимаю в гистологической структуре тканей или танце хромосом, о которых он может говорить часами, а он никогда не интересовался астронавигацией. Я инженер, звездолетчик, и это мой заработок. А что для него наука? Труд? Приятное времяпрепровождение? Нелегко в этом разобраться. Он — человек обеспеченный и может не думать о потребностях своего тела. Впрочем, не об этом речь.
Зирн не вернется на Церекс. Сегодня у него на щеке выступило зловещее пятно, такое же, как было у биофизика. Первым его заметил Млан, и через десять минут об этом узнал весь экипаж. Кор сам вышел в салон и, остановившись против Зирна на расстоянии шага, внимательно осмотрел его лицо.
— Разденься! — приказал он.
Зирн неуклюже стащил с себя комбинезон и рубашку. На плечах и животе отчетливо виднелись пятна. Мы невольно шарахнулись от него. Даже Кор отшатнулся.
На спине пятен не было, под чистой кожей играли мускулы. Голос Кора прозвучал, как всегда, ровно и холодно:
— Надень скафандр и уходи с корабля. Немедленно, Дасар!
— Дайте ему что-нибудь избавляющее от лишних мучений.
Не прибавив ни слова, Кор повернулся и вышел. Мы застыли в каком-то оцепенении, устремив свои взгляды на Зирна. Тот, казалось, не понимал происходящего и растерянно смотрел на нас. Внезапно лицо его исказилось, он сделал несколько шагов, протянул к нам руки, в которых еще держал свою одежду, и повалился на пол, уткнув голову в складки комбинезона.
— Я не хочу… я не хочу… я не виноват, — голос его прерывался, то нарастал, то спадал до шепота.
Мы осторожно стали выбираться из салона. Зирн словно почувствовал это. Он поднял голову и привстал на руках.
Никто не ответил.
— Будь проклят этот Кор! Будьте прокляты вы все! Все. Все.
Он вскочил на ноги и с искаженным от ужаса лицом бросился к нам. Млан ударом кулака свалил его на пол и выскочил в коридор. Остальные последовали за ним. Кто-то аварийным замком закрыл дверь, в которую яростно стучал Зирн.
Я вошел в свою кабину и упал на крику. Не знаю, сколько времени пролежал неподвижно. В голове стучало, и мысли путались, возникали беспорядочные видения, наползавшие одно на другое расплывчатыми, бесформенными образами.
Внезапно пронизывающий страх овладел мною. Я вскочил с койки и торопливо сбросил одежду. Мне казалось, что такие же пятна выступили и у меня. Я их чувствовал почти физически, лихорадочно искал и не мог найти. Я извивался перед гладко отполированной дверцей шкафа, безуспешно пытаясь осмотреть свою спину, до боли в позвонках гнул шею из стороны в сторону.
Звонок внутренней связи прозвучал резко и неожиданно. С экрана на меня насмешливо смотрело лицо Кора.
— Возьмите себя в руки, пилот. Вы не ребенок.
Я несколько овладел собой и потянулся за одеждой — нелепо было стоять перед взором начальника совершенно голым.
Источник
Под одним солнцем
Размышления по прочтению романа Виктора Невинского «Под одним солнцем» (1964)…
Папа рассказывал мне историю про планету Арбинаду во время прогулок в детстве. Воображение рисовало мне ужасных ящеров на прекрасной голубой планете. Много лет спустя отец посоветовал мне перечитать эту книгу, которую он скачал из интернета. Он сказал, что самое интересное там, ему показалось, много лет спустя, про политику и классовое общество. Я принял решение внять совету отца после статьи на сайте НКК, в которой упоминалось о палеоконтакте. Последняя идея навела меня на мысль встретиться с самим собой, с тем доменом моего мозга, который повлиял на моё мировоззрение (я рисовал этих ящеров впоследствии в альбомах, я писал о них).
Сюжет романа следующий: очередная советская лунная экспедиция, проводя плановые исследования в районе кратера Тимохарес, наткнулась на подточенный временем и микрометеоритами обелиск, сложенный из неизвестного материала. В нём космонавты обнаружили капсулу, внутри которой, помимо прочего, имелся дневник представителя цивилизации, населявшей Марс и посещавшей планету Земля в меловом периоде мезозойской эры.
В детстве, из рассказов папы, мне запомнились динозавры, поедавшие людей и голубая звезда Арбинада в небе Церекса. Читая произведение, будучи взрослым человеком, я обратил внимание на другое. Ответ сосланного на Хрис (Луну) революционера главному герою, астролётчику:
« – Хорошо, об этом мы ещё поговорим позже, а сейчас, Антор, я хочу заметить, что вы тоже были правы, но только формально. На Церексе действительно не существует людей, которые намеренно желали бы зла другим, но есть могущественная группа таких, которые хотят благополучия только для самих себя. Вот в этом и заключается самое страшное зло человеческого общества с момента его возникновения! Запомните это, Антор».
Я вижу здесь советскую веру в человека. Удивительно, куда всё делось. Вспоминается фильм об Иване Ефремове, который показывали на телеканале «Культура». Если память не изменяет, там космонавт говорил о том, что верили все в коммунизм, мечтали… Верили и оставляли послания потомкам, в капсулах. Где-то читал заметку, не так давно, что вскрыли капсулу, оставленную советскими людьми, в которой – послание потомкам, людям коммунистического будущего. Кто подписал это обращение? Не поп-звёзды и не бизнесмены, и даже не чиновники… Врачи, рабочие, крестьяне, учителя…
Ещё впечатлило вот что, в начале романа. Беседа главного героя с девушкой, которая вынуждена продавать себя. Когда астролётчик узнаёт, что девушка стерилизована, он не отказывается от брака с ней. Впечатлила искренность советского человека, описывающего романтическую любовь главного героя. И вот их разговор об инопланетной легенде:
« – Нет, мечтала. Море… Какое оно красивое. Говорят, что из моря… А какой сегодня день, Антор?
Я назвал.
– Да, как раз в этот день, – задумчиво произнесла она, – в этот день, по преданию, один раз в десятилетие из моря выходит на берег могучий альмир Дзарас-Па. До полуночи бродит он по земле среди людей, одетый в скромное платье, и ищет похищенную у него Блам-Расом свою прекрасную дочь Улу-Пийю… Вы слышали эту легенду?
– Слышал когда-то, но, признаться, забыл уже…
– Рассказать. Я коротко.
– Я слушаю, Юринга.
– …Коварный Блам-Рас, горя желанием отомстить своему благородному сопернику, не мог умертвить Улу-Пийю, но он до неузнаваемости изменил её облик и обрек её на вечные скитания по земле, в душных и пыльных городах, среди жадных и жестоких людей. Великий альмир моря Дзарас-Па не может ни узнать её среди жителей земли, ни снять с неё чары. Лишь один раз в десять лет, когда у него появляется способность дышать воздухом, он выходит на берег и бродит по суше, награждая счастьем каждую встречную девушку в надежде, что она может оказаться его прекрасной Улу-Пийей…
– Всё?
– Да, всё… Но он выходит так редко и так мало встречает девушек, что…
– Что женское счастье у нас вошло в поговорку, это ты хочешь сказать?
– Да».
Итак, капитализм наступил. Каждый из тех, кто мечтал когда-то о подвиге во имя коммунистического будущего, получил такую возможность. Как выясняется, большевики сильно отличались от послевоенного поколения советских людей. Роман-послание из светлого советского прошлого пробуждает воспоминания о невыполненных обещаниях, оставляя после себя боль за советский народ, с которым, кажется, произошло нечто не совсем понятное… Ну а динозавры? Жаль, конечно, что даже ими перестали интересоваться люди… Как закончить эту статью, как выразить эту боль? Я не знаю…
Источник
Под одним солнцем
Литературно-художественный журнал «Идель» и современные процессы, происходящие в культуре Татарстана
«ИДЕЛЬ» выходит с 1989 года на двух государственных языках Республики Татарстан – русском и татарском. После прихода в 2006 году нового главного редактора – Набиры Бикчуровой-Гиматдиновой – тираж увеличился в два раза и составляет 6130 экземпляров.
Последние два года сотрудники журнала вели поиск приемлемой для литературно-художественного издания формы подачи материала в условиях конкуренции с так называемыми гламурными, глянцевыми журналами для перелистывания. Ярким примером успешного, привлёкшего внимание разных возрастов и социальных слоёв совмещения увлекательности повествования с эффектной зрелищностью подачи может служить совместно написанное писателями Галиной Зайнуллиной и Денисом Осокиным псевдодокументальное расследование «Стон в летнюю ночь». Постоянное внимание читателей привлекают и социально острые фельетоны журналиста Искандера Сираджи и публицистика писателя Ркаиля Зайдуллы. В рамках означенного поиска невостребованными оказываются аналитические статьи искусствоведческого характера, поскольку материалы такого рода интересны небольшому числу читателей.
Несмотря на невозможность назвать точное число подписчиков, можно с уверенностью сказать, что среда, в которой проза, поэзия и публицистика, напечатанные в «Идели», находит отклик, существует. Основу её составляют члены литературных объединений
г. Казани и малых городов Татарстана: все эти литературные объединения имеют длительную (некоторые с 1960-х годов прошлого века) историю существования. Плюс к этому на базе журнала «Идель» действует недавно созданное ЛИТО для молодёжи, пишущей на татарском языке.
Своеобразие общекультурной ситуации в республике заключается в разделении культуры на два потока в зависимости от национального самосознания и языка её создателей. В свою очередь, своеобразие татарской составляющей заключается в театроцентричности татарской культуры. Все крупные и средней руки татарские писатели рано или поздно пробуют себя в драматургии. А в 2000-х годах появился дополнительный фактор, способствующий оттоку творческой энергии из сферы литературы. В столице Татарстана получил постоянную прописку Международный фестиваль мусульманского кино «Золотой Минбар»; всего их, начиная с сентября 2003 года, в Казани прошло три.
Татарский драматический театр всегда был в авангарде культурного процесса, новейшие направления искусства, такие, например, как соц-арт, постсоц-арт, реализовали себя именно на театральной почве. Однако с концом «героического периода постмодернизма» весомую часть репертуара татарского театра составляют комедии – не те «серьёзные» и сатирические, что были на пике внимания в 1920-е и 1970-е застойные годы, а иные: в них национальная самобытность становится предметом поп-культурной игры. Яркий пример тому – премьера, открывшая 19 октября новый 2007/08 года театральный сезон в Академическом театре им. Г. Камала, «Go, Баламишкин!» (реж. Ф. Бикчантаев) – профессионально поставленный образец татарского поп-арта, собранного из аудиовизуальных штампов эстрады 2000-х.
Конкурсы современной татарской драматургии «Яна татар пьесасы», регулярно проводящиеся в Татарстане начиная с 2003 года, показывают, что в республике есть авторы, владеющие современными интонациями «новой искренности» и «нового гуманизма». В качестве примера здесь можно назвать драмы «Ржавый колокольчик» Фанавиля Галиева, «Под одним солнцем» Эсфира Ягудина. Однако если театр имеет право совершить выбор в пользу театра представления, так как природу этого рода искусства определяет зрелищность, то в литературе использование «поп-приёмов» оборачивается отсутствием художественного исследования реальности, которая, как всем известно, иная, постсоветская – в ней сформировалась новая ткань социальных отношений, возникли новые психологические типы.
Поэтому когда писатель Ркаиль Зайдулла в рассказах «Дырка от бублика», «Дитя» берётся за описание современной действительности, от неспособности увязать детали в художественную ткань основой повествования делает безысходный депрессивный тон.
Прозаик Набира Гиматдинова в повесть «И в любви есть грех» (о романе зрелой женщины и юноши) вводит элементы сказки, заставляя суровые реалии современной татарской деревни постмодернистски мерцать: «стразы на рогоже» здесь – рыцарская влюблённость друга детства, белый конь, преподнесённый героине в подарок, деревенские бабулечки, которые с того света благословениями и проклятиями управляют судьбами персонажей.
В рассказе «По воле небес» молодого прозаика Искандера Сираджи молодой имам Юсуф влюбляется в прихожанку мечети; тем самым бросается громкий вызов татарской литературной традиции, заложенной в Средние века Кол Гали в поэме «Сказание о Юсуфе»: оказывается, не сдерживание страсти благотворно, как считалось веками, а потакание ей, следование импульсам плоти. Однако тематический экстремизм Сираджи провисает, не будучи подкреплённым тщательной выписанностью характеров, городского пейзажа, современных нравов – всего того, что позволило бы мотивировать дерзость – «срывание печати» с традиции.
В свете вышесказанного закономерен факт того, что Тукаевскую премию по литературе в 2007 году получил Марсель Галиев за книгу «Рух» («Дух»), представляющую собой сборник новелл и эссе об исконных, базовых ценностях татарского народа.
Ретроволна плодотворна и в русскоязычной татарской прозе (хотя устоявшегося мнения о том, можно ли считать татарина, пишущего на русском языке, татарским писателем, нет). Недавно изданные книги Рустема Сабирова («Беглец») и Салавата Юзеева («Сквозняк тишины») показывают мастерство поп-культурной игры в экзотические восточнотатарские пряности.
Из русскоязычных прозаиков старшего поколения, обратившихся, условно говоря, к неореализму, можно назвать лишь Айдара Сахибзадинова. Его рассказы «Энже» и «Мизантроп» поражают необыкновенной ёмкостью, особой сахибзадиновской зоркостью на детали с их поэтической фиксацией без ущерба для точности.
Поскольку журнал «Идель» считается молодёжным, большое внимание уделяется начинающим одарённым писателям и поэтам. Подающими надежды можно считать Альбину Гумерову, Инсафа Давлитова, Булата Безгодова, Екатерину Шилину. Именно молодым оказывается под силу нелёгкий труд – сбор психологического урожая
1990-х: персонажами их рассказов являются бандиты, бизнесмены, солдаты-контрактники, проститутки. Что касается фантаста Шилиной, то она отражает в своих произведениях современную действительность не в лоб – тематически, а через мировосприятие поколения, в чьё детство перестройка ворвалась игровыми приставками и компьютерами.
Наиболее благополучным участком литературного процесса в Татарстане можно считать русскоязычную поэзию. Казанское поэтическое сообщество, представленное такими именами, как Алексей Остудин, Алёна Каримова, Алексей Кириллов, Елена Шевченко, Тимур Алдошин, не замыкается на самом себе. Поэты активно участвуют в общероссийских поэтических конкурсах, организовывают выступления в Казани известных поэтов из других городов России. В стороне от мейнстрима осуществляется активное позиционирование Лилией Газизовой «бонтонной поэзии»; трудно определить, что является целью её последнего стихотворного цикла «Буржуиночка» – назначающий провокативный жест или собственно поэзия.
Происходит ли взаимовлияние литератур, их взаимообогащение? При переводах прозаических произведений с татарского на русский авторы отдают предпочтение качественному подстрочнику. Существует такое явление, как боязнь литературной обработки. Звучит ли переведённое в русскоязычной среде? Или выполняет лишь информационную функцию знакомства татар, утерявших родной язык, с новинками национальной литературы? Сам факт постановки этих вопросов говорит о непростой ситуации.
К сожалению, очень слаб переводческий поток в обратном направлении: на татарский с других языков. В Татарстане нет специализированного издания наподобие белорусского журнала «Всемирная литература», которое занималось бы исключительно переводом классики мировой литературы и достойных новинок писателей стран СНГ на татарский язык. В журнале «Идель» имелась рубрика «Жемчужины мировой литературы», а в литературно-художественном «Казан утлары» (выходящем только на татарском) – рубрика «Литература соплеменников», где давались переводы тюркоязычной поэзии. Но в последнее время не заметно рвения писателей, которые бы наполняли эти рубрики новыми качественными переводами. Может быть, им стоит прислушаться к мнению казахстанского поэта Ербола Жумагулова о том, что только перевод мировой классики на казахский язык может способствовать его развитию.
Понимание необходимости этого есть, судя по тому, что в КГУ на факультете татарской филологии стали набирать группы для обучения художественному переводу из национальной среды. Однако состоятся ли студенты в будущем как переводчики, неизвестно, так как помимо хорошего знания родного языка им необходима эрудиция, свободная ориентация в мировой литературе – общекультурная база, одним словом. И ещё – востребованность, госзаказ на переводческую деятельность с предоставлением трудоустройства по специальности.
Казань – котёл…
В огромной сей посудине
Всё варится – и дёготь, и шербет, –
писал в 1973 году о специфике культурной ситуации известный поэт Николай Беляев. С тех пор многое изменилось, «состав ингредиентов» по-прежнему остался сложным, неоднородным. Несмотря на благотворные попытки вписать татарскую культуру в новый контекст, она остаётся в сложном многомерном пространстве, открытом всем мировым традициям.
Источник