Сказка «Любовь в лунном свете»
Недавно я прочла одну прекрасную легенду. Легенду о любви. О грустной, печальной, трагичной любви. В ней говорилось о том, что луна — «он», а не «она», как принято считать. И каждый день он находится в ожидании девушки, которая каждое полнолуние загадывала желания, но в один момент перестала это делать, и он больше никогда не видел и не слышал ее. И тогда луна попросил о помощи океан, чтобы тот искал ее в каждом море и на каждом побережье. Он попросил о помощи волков, чтобы они искали ее в каждом уголке нашей земли. Эта история о любви тех, которые не такие как все. Эта история о высшей любви, которую смогли испытать он и она.
День был самый обычный, серый, пасмурный. На улицах было пусто. По тротуару в глубокой задумчивости медленно брела девушка. Тоже на первый взгляд самая обычная. Таких называют серыми мышками, на таких не засматриваются, их не провожают заинтересованным взглядом. Она знала об этом, но ее это нисколько не задевало. Не потому, что она свыклась, а потому, что она просто не придавала этому никакого значения. Да, ей не нравилась собственная внешность: копна упрямых, вечно спутанных кудрей( а ведь в моде гладкие прямые волосы) над очень высоким, как у инопланетянки, мраморным лбом, зелено-серые с медными вкраплениями миндалевидные глаза с длинными, но негустыми ресницами, тонкие руки с просвечивающими сквозь бледную кожу голубыми венами — все это не могло радовать. Чрезмерная худоба и маленький рост ее особо не огорчали, наоборот, в них она нашла плюсы: ведь так легче оставаться незаметной среди людей, не привлекать к себе ненужного внимания. Её осанка не была идеальной, хотя она всегда пыталась держать спину прямо. Походка ее была медлительной и плавной, как у лунатика. Все движения ее были мягкими , как у кошечки. А привычка во сне сворачиваться в клубочек и грациозно потягиваться при пробуждении придавали ей еще большее сходство с дикой кошкой, которая сторонится людей, не дается им в руки и гуляет сама по себе. Она действительно любила гулять, гулять в одиночку. Она уходила к морю и подолгу бродила по берегу, а потом усаживалась на своем любимом месте за скалой и смотрела на море, слушая шум набегающих волн. Она любила приходить сюда, и не только днем. Ей нравилось бывать здесь ночью, когда все вокруг становится иным, каким-то волшебным и таинственным. Ей нравилось сидеть в полном одиночестве, облитой лунным сиянием, и предаваться мечтам. Нет, она не мечтала о другой внешности. Это глупо. Она мечтала о родственной душе, о том, кому будет интересна она сама, такая, какая есть. Мечтала о том, с кем ей, никем не понятой и не принятой, не нужно будет стыдиться себя настоящей. А настоящую её никто и не знал. Могло бы знать море, ведь ему она рассказывала о себе, доверяла все свои сокровенные мечты, с ним делилась надеждами. Но одна волна сменяла другую, и море было так переменчиво, что целостного образа девушки у него не могло сложиться. И не догадывалась наша героиня, что кто-то уже давно наблюдает за ней, слушает ее истории, внимает ее чаяниям и знает её такой, какой она, пожалуй, и сама себя еще не знала.
Луна – спутник Земли. Эту роль определил Творец. Луна давно привык к своей миссии. Он четко знал свои обязанности, выполнял их ответственно и добросовестно. Ему многое даже нравилось в этой роли. Как это здорово видеть результат своих действий! Как причудливо меняются очертания предметов в лунном свете! Какие мягкие полутона приобретает все на Земле! А люди! Как они меняются при Луне, становятся чувственно-романтичными, сентиментальными! Луна со временем заметил, что именно в лунные ночи можно увидеть много влюбленных. Луна радовался, что именно в его нежном сиянии у людей рождались самые красивые и трогательные признания в любви. Он был счастлив, когда чувства людей оказывались крепкими, а любовь – настоящей.Он считал ( и надо признать, что не без оснований) себя в какой- то степени причастным к этому. И как же огорчался Луна, когда пары расставались. Он порой готов был винить в этом себя, ему казалось, что недостаточно волшебным был его свет в ту ночь, когда эти люди почувствовали влюбленность. Да, Луна способен был переживать чужое горе и умел радоваться чужому, земному, человеческому счастью. Но сам он не был счастлив. С некоторых пор с ним стали происходить странные вещи. Он чувствовал какое-то непонятное, необъяснимое волнение. Его лунные озера и впадины приходили в движение, начинали волноваться. А причиной всему этому была …земная(но он чувствовал, что она не земная, а какая-то лунная) девушка. Чудная, необыкновенная, и такая до боли родная. Луна уже давно наблюдал за ней, с того самого момента, когда однажды увидел ее на берегу моря. Он не сразу ее разглядел, мешала тень от скалы. Тогда Луна, сгорая от нетерпения, еле дождался часа, когда он смог переместиться по небу. Вот теперь он мог ее рассмотреть. Её волосы тонули в лунном серебре, извиваясь по худеньким плечам, как лианы в его лунных лесах. Мягкая полуулыбка нежно-розовых губ и тревожно-печальный взгляд необычных глаз придавали ей какую-то грустную загадочность. Ему хотелось как-то утешить одинокую девушку, он нежно ласкал ее своими серебристыми лучами, и ему показалось, что печаль ушла, её лицо стало спокойным и умиротворенным. На востоке забрезжил рассвет. Луна забеспокоился, ему не хотелось покидать девушку. Но тут она сама поднялась и своей лунной походкой стала удаляться от моря. С этого дня ( вернее, с этой ночи) Луна потерял покой. Возможно, ученые назовут это лунными приливами и отливами, а может быть, магнитными бурями, это уж их дело, на то они и ученые, чтобы разным явлениям названия давать. Луна каждую ночь ждал свою таинственную незнакомку. Очень расстраивался, если ночь выдавалась ненастная. Сердился на тучи, чего раньше за ним не замечали. Раньше он с тучками даже в прятки играл. А сейчас Луну словно подменили. Он настойчиво пытался пробраться, прорваться, пробиться сквозь тучи, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на НЕЁ. Правда, вскоре он заметил, что в темные ненастные ночи ОНА не приходит на берег. Как он ликовал!! ОНА появляется только в тихие лунные ночи, значит, ОНА приходит к нему. Он перестал воевать с тучами, терпеливо дожидаясь своего часа. Вот тогда ему уже никто не мог помешать любоваться своей избранницей. Поначалу он или не слышал, или не понимал ее слов. Может, мешал шум моря, а может, собственное волнение. Но постепенно он стал понимать ее речь. Он слушал внимательно, затаив дыхание, боясь пропустить хоть слово. Так он узнал ЕЁ. Она оказалась такой, о какой можно только мечтать,- настоящая. Он, столько веков наблюдавший за людьми, знал, насколько редки такие люди. Он не ошибся, почувствовав в ней с первого взгляда родную душу, свою половинку. Он узнал, что она мечтает о своем Грее, о своих алых парусах.
Приближался Новый год. Всюду царила предпраздничная суета. И только девушка по-прежнему была грустна и одинока. Казалось, что ничто уже не могло ее вывести из печальной задумчивости. Но Луна знал, чувствовал, что ОНА, как и все мечтательные люди, верит в чудеса и в ее душе живет ожидание чуда в канун Нового года. И Луна метался по небу, переживая, что не имеет возможности воплотить в реальность ее мечту. «Боже, -воскликнул он в отчаянии, ну почему жизнь так несправедливо устроена?!» И в этот момент небо пронзил луч яркого света и Луна услышал голос:»Я могу тебе помочь и отправлю тебя на Землю. Правда, на короткое время, только на время новогодних каникул. Помни, что твое место здесь и надолго тебе отлучаться нельзя. А пока я заменю тебя. Согласен?» Плохо понимая, что происходит, Луна воскликнул:»Да, да! К ней, скорее к ней!» Что происходило дальше, он вообще не помнил: Луна потерял сознание. Он и не знал, что теперь у него человеческий облик.
Глава 3. Он и Она.
День опять выдался скучный, унылый. С самого утра моросил нудный дождь, сменяемый мокрым снегом. Значит, ночь опять будет безлунная. Как надоела эта серость. Девушка шла по берегу моря, словно во сне. Ветер дул навстречу, играя ее локонами, но она не замечала его попытки поднять ей настроение. На душе было тоскливо. Вдруг ветер переменился, стал дуть в спину, словно торопя ее вперед. Девушка прибавила шаг — она доверяла природе. Впереди на песке что-то лежало. Человек! Не успев испугаться, забыв свою привычную медлительность, девушка бросилась к нему:»Что с ним? Ранен? Мертв?» Он лежал вниз лицом. Она перевернула его на спину, наклонилась к нему. «Слава Богу, жив!- пронеслось в голове, когда она почувствовала его дыхание. Она внимательно вглядывалась в него. Что-то магнетически-притягательное было в этом бледном лице. Светлые, серебристо-пепельные волосы до плеч, четко очерченный мужественный подбородок, мускулистое тело. Он был потрясающе красив какой-то неземной, космической красотой. Она легонько коснулась тонкими пальцами его щеки. Его ресницы вздрогнули и распахнулись. Огромные серо-голубые с вкраплениями темно-серых и черных капель глаза удивленно смотрели на нее. «Глаза, какие удивительные глаза!- промелькнуло у нее в голове.- И у них такой же миндалевидный разрез, как у меня!» Это открытие почему-то обрадовало ее. Ей вдруг показалось, что она знает его давным-давно, что они росли в одном дворе, учились сначала в одном классе, а потом в университете, что они вдвоемотмечали каждый ее день рождения и встречали каждый Новый год. Но она впервые видела этого юношу и при этом впервые переживала целую гамму незнакомых ей ранее чувств. Он поднялся на ноги, встал напротив нее, она молча протянула ему свои тонкие ладони, он молча взял их в свои. Первым затянувшуюся паузу нарушил он, спросив:»Как тебя зовут?» Она робко ответила:» Мое полное имя — ЛЭЕЛИЯ, а близкие называют меня Лу» «Как?!»- воскликнул он. Она так посмотрела на него, что он смутился и понял, что девушка не шутит. Она объяснила, что в переводе это имя означает «лунная». «А как твое имя?»-в свою очередь поинтересовалась она. «Лу. «- не договорив, он осекся. Не мог он сейчас открыть ей всю правду о себе, не мог сказать, что он — Луна. Слишком много потрясений в один день для столь хрупкой и впечатлительной девушки. «Лу?»- весело переспросила она и засмеялась. Её смех звенел серебряным колокольчиком и сладостной негой отзывался в его сердце. Никогда прежде Луна не видел ее не только смеющейся, но даже улыбающейся. Она стала еще прекраснее и роднее. «Это я вслух повторил твое имя, чтобы попробовать его на вкус»-, ответил он и тоже засмеялся. Так и стояли эти двое на пустынном берегу, держась за руки, глядя друг другу в глаза и счастливо улыбаясь. Что это? А это ЛЮБОВЬ, самая настоящая.
Глава 4. И вечная любовь.
Луна сказал Лу, что не знает своего имени. Она сначала опечалилась, но, когда он попросил её дать ему имя, повеселела, оживилась. Ей показалось, что ему очень подойдет имя Маркус ( а она будет называть его просто Марк). Это имя достойно его, ведь в ее глазах он был благородный рыцарь, мужественный защитник. А он и на самом деле был таким. Лу привела его в свой небольшой уединенный домик с камином. Маркус окружил ее заботой и вниманием, был трогательным и нежным. Он любовался ею, боготворил её, а она отвечала взаимностью. Их жизнь напоминала идиллию. По ночам в окнах их дома можно было видеть приглушенный серебристый свет. Случайные прохожие удивлялись и думали, что так необычно светятся огоньки новогодней гирлянды. На самом деле Маркус-Луна, привыкший к многолетней ночной службе, оберегал чуткий сон своей малышки. Он жадно всматривался в каждую черточку своей любимой, словно хотел навечно впитать ее образ. Так оно и было. Он помнил, земного времени ему отпущено немного. Придет срок, и он должен будет вернуться на небо. Там его место, туда зовет его долг.
Накануне своего возвращения на небо Маркус не находил себе места. Он не знал, как лучше поступить. Рассказать всю правду — сделать больно любимой. Может, просто исчезнуть из ее жизни, уйти по-английски, не прощаясь? Нет, так поступают только трусы. Вечером он все рассказал Лу. Как ни странно, она почти не удивилась. «Я примерно так и думала, — сказала она.- Уж слишком не похож ты на земного человека». Удивительная, потрясающая женщина! Она все поняла и мужественно приняла! «Иди, — сказала она,- ты нужен там, ты нужен Земле не на земле, а на небе!» Всё понимающая, всё принимающая, всё прощающая, жертвенная — НАСТОЯЩАЯ женщина!
Эта ночь была незабываемой для обоих. Под утро она уснула, по привычке свернувшись в клубочек. На губах, немного распухших от поцелуев, блуждала счастливая улыбка, дыхание было ровным и спокойным. Он тихонько поцеловал ее в нежные губы и вышел из дома. На востоке брезжила заря. «Я готов!»-решительно сказал он. С восточной стороны неба спустился тот самый яркий луч, который отправил его на землю.
Очнулся Луна на небе и сразу принялся за дела. Много их накопилось, пока его не было. Никто почти и не заметил его отсутствия, ведь время на земле и в космосе отсчитывается по — разному, к тому же новогодние фейерверки, иллюминация, гирлянды отвлекли людей от ночного неба. Поговаривали, правда, что Земля, потеряв свой спутник, чуть не сошла с орбиты. Да еще эти вездесущие ученые что-то все-таки заметили и назвали это явление лунным затмением. Так ведь на то они и ученые, чтобы изучать, замечать и называть!
Лу проснулась одна. Но это уже не было то прежнее одиночество. Она познала радость счастливой гармоничной любви, и это ощущение земного человеческого -нет! космического!- счастья переполняло ее. Она по-прежнему приходила на берег моря и по-прежнему просиживала там часами, но теперь она уже не мечтала, а разговаривала со своим любимым.
Но короток срок человеческой жизни в масштабах вечности. Тихо и как-то светло покинула душа Лу ее тело и поднялась на небо, став самой яркой звездой. Жаль только, что далеко она от Луны.
Древняя легенда заканчивается трагично. Луна никогда не найдет эту девушку снова, потому что прошли века. Но океаны никогда не прекратят бушевать, и волки никогда не перестанут выть на Луну по ночам, говоря ему:»Извини, но мы так и не нашли ее». А Луна всегда будет искать свою Лу, так и не узнав что она, став звездой, давно уже на небе. А яркая звезда всегда будет излучать свет для своего благородного Марка, для которого долг превыше чувства. Им не дано встретиться вновь, но никогда не будет ничего краше этой неземной, светлой и чистой любви. И никогда не перестанут люди верить в новогоднее чудо!
Источник
Описание лунной ночи из разных книг
(Из этюдов о природе)
Лунной ночью холод сбирается в мириады фиолетовых крупинок, рассыпается перед нами, перед странным светом. Я терялся в догадках: что было главным в это время? Освещение?
Сама луна, большая, беспристрастная, летела в темном небе сквозь редкий дым облаков, сквозь наше предчувствие. В мыслях луна была точкой, от которой отсчитывают начало, она довлела над всеми понятиями, определяла их, и был какой-то укор мне, немой, укор во мне, но такой силы, что я постоянно не забывал такое время.
О чем-то хотел догадаться, о неестественно правдоподобном, словно хотел видеть себя со стороны.
* * *
Ясно освещенной мчалась через дымчатые облака подробная и тонкая в очертании луна. Тускло белевший снег на местности изредка светлел, светлело небо, обозначались тени от деревьев и изб. Странный свет! В нём все было видно, но видно едва. При этом свете мир больше в несколько раз, чем днем, и за привычно отдаленной луной еще виделось огромное пространство, более сжатое, более видное.
Хотелось лететь над землей, бесшумно, и почти верилось в сверхъестественное в этой ночи.
При взгляде на темноватый снег в объеме воздуха мерцали пятна.
* * *
Луна светится, крутясь, отдаленно висит, тонко и независимо; вечное небо бесконечно подробно глубиной оттенков и расстояний, но небо — противопоставление всему, что есть на земле. Что луна? Почему мы придумываем что-то? Не потому ли, что богаты собственной историей?
* * *
Воздух под лунным светом тонко редеющий, поверхность снежная в бледной синеве. Под холодным и пронизывающим ветром прижимаются друг к другу ветви березы, всюду бегут, мчатся стайки снега, вихрем останавливаясь в облачко, и вот уже оседает оно под своей тенью.
Как дрожат тонкие ветви березы, шумит и свистит ветер, и ты один здесь, кто думает об уюте… А хоровод снежинок наметает сугроб: пляска – облачко, немеют щеки, руки – и ты бежишь от холода – тебя заставляют в природе играть.
Шумит и свистит ветер, светлым снегом наметая сугроб.
* * *
Лунное небо над силуэтами деревьев — спокойное смешение зеленого и синего. Неостановимо небо тянет взгляд к себе, оставляя его там, растворяя в крутящихся линиях.
Струится свет бледный, а даль за небом и горизонтом светла. Мерцающий свет, сверху входя в лес, пронзает его. Первые минуты свет задерживает тебя тусклым, но после неожиданно видишь все резко, — ты видишь ночью, когда будто не положено тебе видеть.
А лес звенит под луной неподвижными ветвями, звон неслышный под глубоким небом, поднимающийся, да выдает его тонкий блеск темного снега.
Звенит лес, от стволов деревьев тени-плоскости. Странно, когда тени ночью, жутковато в огромном лесу при лунном освещении, потому что ты один, ты вынужден следовать предчувствию. Ты силен, для тебя предчувствие — игра, ловушка для раскрытия смысла. А странность остается, то ли как инерция, то ли мы чувствуем больше, чем знаем.
Взглядом ты опережаешь силуэты деревьев, ты переступаешь через тени — как светло! Тонкий звон ветвей, шептание снежных полян — все выдумано тобой?
* * *
Сквозь голые ветви дерева светит луна, ветви тянутся к свету, в них лунный свет замирает крохотными черточками.
Зимнее небо дальше от земли ночью, чем в это же время летом — все только при луне.
* * *
Жёлтая, вся в кровоподтёках, луна медленно поднималась над небольшим скоплением седых туч… Жёсткий морозный ветер … Синяя темнота рядом. Ты задыхаешься от жгучего прикосновения
* * *
Местность при тусклом свете луны простирается далеко — сколько хватает взору. Проходили чередой облака, закрывая луну тонкой волнистой пеленой, и все небо наполнялось чем-то, и местность темнела, то облака полностью прятали в себе луну, то вдруг выпуская, и она светилась бледной открытой улыбкой.
А пустынная местность все равно оставалась будто не должной быть, будто все подстроено нам, будто какое-то значение есть у лунной ночи, значение, которое мы еще не можем понять.
* * *
Небо лунной ночью за луной, в седине, а все от луны до земли будто пусто совсем, но видно. Пусто… светлой темнотой. Мы в удивлении от того, что видим, от того, что можем видеть.
* * *
Лунной ночью оцениваешь поверья и представленья. Неподвижная мерцающая местность с одинокими молчаливыми деревьями, уснувшая деревня, темная, — все кажется таинственным и вечным.
Долго-долго смотришь ты на ночь, и мысли не могут уйти от какой-то основы.
Тихая лунная ночь. На снегу тени. Небо грязно-голубое, у горизонта сливается неясным со снежной далью.
Лунная ночь — ночь-пустыня, холодная; тени на снегу резкие, сопровождающие тебя. Ночь прекрасна. Почему мы чувствуем красоту? Как мы хотим понять ее? Привносим ли мы сейчас в ночь с собой красоту или, точнее, берем ли частицу, нужную нам?
. Нет, нет, мы едины, и что-то одно и в природе и в нас.
* * *
Странно, молчаливая луна почти не освещает тёмную землю – лишь небеса вокруг…. А на земле едва заметный бледный отблеск да чуть приметные тени …
Но всё как-то объёмно, всё богато тайнами …
Звонко лают собаки, доносится пение лягушек из пруда, слышны далёкие голоса людей
* * *
В тихое сумеречное время силуэты деревьев являют нам близкое, тёплое и таинственно-сказочное; а за ними фиолетово-голубое светлое вдали небо с оранжевой луной
* * *
Теперь я знал, почему лунная ночь или раннее утро казались прекрасными, но тревожно-непонятными: не было привычки к ним, всегда они воспринимались как чудо, как откровение …
После утомительного времени дня появляется низкая полная пуна. Долгое время она лишь дополняет пейзаж подробностью: резко очерченным оранжевым кругом, отдельно видным. Но за темными силуэтами, еще пыльной дорогой, серой теплотой местности она начинает светиться рыхлым и нежно-оранжевым касанием к тихим сумеркам.
И уже мягкий свет собран в одно яркое кострище, довлеющим в грязно-синем окружении.
* * *
Летом в сумерках зелень словно отторгнута от себя и застывшая так; успокоившееся небо бледно-бледно все до пыльных дорог. Озеро гладко-светло, взгляд разлетается по его поверхности; уже закручивается чувствуемо в рыхлые пятна воздух. Небо держит полную луну, она спокойна, ждет своего времени, когда переливаясь медным отливом, будет с пением соловьев выражать ночь.
И ночь свежа иссиня светлым горизонтом на месте захода солнца, прибегающими к нам всеми линиями сразу силуэтами деревьев, чудной тишиной, шумно отходящей от тебя до самого дальнего леса; ночь свежа рождающейся отовсюду прохладой, которая проталкивает тебе то запах росы и зелени с низин, низкий и медленный в движении, то прохлада – свобода необъятного и волшебного неба, всё в голубых лунных сумерках, и мчится пространство, схватывая мысли, и теряешься ты: все твои теории обесцвечены прикосновением ночи. Сама луна далеко, где-то за темными садами, отдельно яркая, но бессильная перед темной деревней. все-все слышно сейчас. Время какое: ты сбираешь его в единое, а оно расходится с каждой подмеченной подробностью. И воздух — отторжение всего.
* * *
Перед рассветом синее вдали небо проявляет белые тучи, к западу бегуще-зеленоватые. Горизонт — переход, лилово-красный, он нес к себе землю в сумеречном освещении, и все словно двигалось к востоку, и наше внимание.
За нами внизу неба лежит луна, полная, за силуэтами деревьев, домов. Луна поодаль от себя в ярко-желтом мерцании прятала последние остатки летней ночи, в седине зелени — тайну звуков.
Ветер ровный, спокойный, запах сильный, плоский. Проступающая серым местность держит мысли как на весу, а бледное озеро с отраженьем зари у дальнего берега беспрерывно захватывает их в неясные собрания. Столько непосредственного у нас.
Запах сильный, над землей, и льется прохладный ветер, и опережают все незнакомые звуки.
* * *
Летом луна низка над тёмной землёй и тёмными силуэтами деревьев, над далью. И спешит уже сменить короткую ночь низкая слабо-фиолетовая красноватая заря …
* * *
Расстилается по дорогам и равнинам лунный свет, темны сады и овраги, уносится ввысь недоступностью бледное озеро, и словно сам растекаешься под лунными брызгами, — ты всюду: над темнотой тайн, над виднеющейся дорогой, голубовато-серебристым инеем росы в низинах, ты, неуловимое тепло и неожиданное обнажение, принимающий разум и предельно конкретные ответы.
* * *
Лунной ночью тишина широкая, а звуки случайны. Тишина, вертясь, мгновенно и беспрерывно уходит в небо.
* * *
Лунной ночью в поле от тебя все серо и тишина, большая. Низкая даль сочно-темная, небо с неопределенно-низкой границей. Все низко, все плывет в неслышных и невидимых струйках прохлады. Взгляд твой разбивается о сумеречное освещение, да и оно кажется новым-новым, будто совсем недавно до него были цветные огоньки, и вдруг огоньки убежали от теплой земли, оставив нам недоумение от сиюминутного состояния мыслей.
* * *
Таинственная лунная ночь в деревне или раннее звучное утро , неожиданное солнцем и теплом, — всё бесконечное открытие каждой подробности , где в ходе открытия можно представить многие стороны своей тайны и тайны красоты земли
Летом даль и близкое до полудня наполнены радостным воздухом, тёплым и голубоватым, пронизанным солнечными лучами , и свободным , парящим … Ты так рад миру своему
* * *
И сейчас я боготворил освещение лунной ночи, когда местность стала видимой таинственно, когда освещенно-синее небо огромно прохладой, редкими далёкими звёздами…, и под луною небо бесконечно близкое, льюще-зеленоватое, под луною земля большая, силуэтно-волшебная , тёмная…
* * *
Есть какая-то торжественность в лунной ночи : сквозь серое темнеет земля, запах низин окутывает холмы, а льющийся бледно-синий цвет от луны в мириадах точек молчаливо прикасается к серому …
А земля спит.
* * *
Ночью принимаем мы мир свежо и сразу отовсюду.
Сейчас бледное с зеленоватым отливом освещение сверху — луна. Тревожится сердце, предчувствуя что-то иное, чем красоту. Притихшая земля безлюдна, тени в ночи всегда необычны, виднеющаяся до горизонта местность — будто не должная быть видимой. Весь мир тих, словно всего касается единое.
После ночи мы мудрее для дня.
* * *
Ночью вообще мы принимаем мир свежо и сразу отовсюду; лунной ночью небо зеленоватое: льётся бледное освещение луны
земля безлюдна, тени необычные, сама местность, виднеющаяся до горизонта, словно не должная быть видимой
тишина : не шелохнётся листочек , слышна даль
А у меня же тревожилось сердце, предчувствуя что-то иное, чем красоту
Что?
Ночью полная луна на живописном своде — тонком, безразлично проходила разорванные темные облака: местность то светлела, обнажаясь строениями, то незаметно и сразу темнела.
* * *
Осенью небо за луной — пространство с бесконечно удаленной, но видной границей, явно освещенное луной. А здесь на земле — темно и сыро, здесь мы вмещаем ночь низкую в наше сознание…
* * *
Луна ослепительна, ясно освещает небо до темного свода, на земле все видно единым, которое разрывает и не может разорвать ветер. На озере в лунной дорожке огненные вихри постоянно разбегаются, отклоняясь от начального центра.
* * *
Иногда после сумерек поздней осенью появившаяся луна долго-долго ничего не освещает, много позже, когда уже местность вокруг – притихшая под луной и объединённая её светом, сама луна – главное событие, и мы ждём чего-то…
Неужели мы придумываем миру нечто своё, а потом верим придуманному?
Из книги «Природа»
Прохладной ночью в августе ярко светит далекая луна; в деревне лают собаки, задолго до рассвета кричат петухи.
Ночь глубокая: горизонт неба неопределенно близок или далек, само небо тяжелое, но тебе легко в этом торжествен¬ном течении времени. А даль пронизывает тебя: далекие звуки рядом; ночью ты вообще приближен ко всему. Луна освещает пустынные улицы деревни, повсюду лунные те¬ни, — странно вокруг! Странное, торжественное, великое время!
Странное время потому, что стараемся осознать виденное, что собственное знание сейчас о планете Луна нам и не нужно: неужели мы хотим что-то «осознать» через чувства? То есть, через знание, получаемое мгновенно, с нуля?
Ни в какие противоречия мы не вступаем, мы хотим осознать непременно конечную связь между ландшафтом (с нашим Я, разумеется) и Луной. Эта «эстетическая» связь, переворачивающая тебя буквально, тем не менее, остается непонятно-возвышенной.
Светло настолько, что можно читать; лунный свет медленен. Вокруг словно обратное тому, что происходит днем; какой смысл в том, что такую красоту мы постоянно просыпаем, в том, что мы словно подглядываем? в том, что у нашего мира есть иное состояние? Луна, лунный свет провоцирует наши мысли о сказочном, волшебном, неестественном, и нам хорошо от таких мыслей, — ведь мы ими закрываем какие-то пустоты, проблемы.
Зимой луна освещает пустынные поляны белого снега, темные дома и деревья: всюду тени и мрачный возвышенный свет, подчеркивающий твою отчужденность, твое одиночество, твое сознание.
Лунный свет естественно обнажал такие взаимоотношения между нами и природой, которые не могли «вскрыть» другие состояния дня и ночи. Луна холодно спешила в освещаемом собой небе и своим светом магнетически воздействовала — на землю: мы завораживались и луной, и виднеющейся навстречу луне местностью, и тайнами всюду; пустая темнота, медленная и текучая, поглощала или усиливала звуки.
А летом, низкая над сумеречной и гулкой ночью, вся далекая и большая, луна освещала только открытые пространства, но все же было темнее, чем зимой; впрочем, ореол таинственности при лунном свете сохранялся во все времена года. Небо летом под луной было низким, сумеречным, струйки темноты видимо уходили вверх. А зимой — небо под луной и за луной виделось просторным настолько, что впору было говорить о неожиданном новом небесном пространстве.
Разгоряченные собственными взаимоотношениями, мы не замечаем красоты неба: какое время нужно для естественного перехода к восприятию окружающего чуда? Ведь все это есть: и чудо, и восприятие, и время! И ничего нет. Словно все в чужом течении.
Солнце сияло, луна светила; луна, как нечто невоздушное, воспринималась с большим удивлением, чем солнце, создавала и хранила больше тайн, ибо попросту сказать, все заключалось в «организации» светового пространства: оно, действительно, при лунном свете оказывалось необычным.
При пустынности улиц и всей местности — пространство оказывалось тесным, заполненным твоими домыслами, фантазиями, заполненным легендами, поверьями. Чем еще?
Из работы «О самодостаточности человека»
Ночью (весенней? но уже была трава), вдруг, проснувшись, сердцебиением я почувствовал пересекаемость значений времени: миры наслаивались, стояла громкая тишина, и…тягучая торжественность бледного лунного освещения горела за окнами деревенского дома…
Да и изба была пронизана торжественной тишиной, словно приподнята была неведомым таинством.
Я вышел так, как будто был вызван, не боясь, дрожа от внутреннего непонятного мужества и сиюсекундно ожидая какого-то зла, – не против себя! но вопреки всему,….ожидая какой-то изнанки мира, которая управляет всем-всем, до мельчайшей подробности.
Блистала луна! На холодной траве, листьях, стенах избы, на силуэтах дальних строений и деревьев луна оставляла серебро молчания, изливаясь и истончаясь светом. Всё близкое холодное небо, тёмно-зелёное или тёмно-синее, было видным, освещённым: осветлялось луною, даже оттенялось ею. И небо дышало звучной тишиной, дышало невысказанным, ожидаемым…
Большая луна…смотрела, говорила о неслучайности мира, луна являла связь, родство,…странное родство, рассудочное (?). И странный свет! Медленный, висящий в тёмном воздухе светлыми пунктирами,…свет бледный, сильный, тяжёлый – несознаваемый?
А мы быстры, мы «уходим» от влияния лунного давления. Мы живём в обычном (дневном?) времени…
Сказочный неестественный свет лунный свет есть великая провокация нам: ведь ум наш только тогда начинает действовать, когда есть различие (в данном случае времени). Есть различие!
Луна, лунный свет, весь этот хор тишины, вся организация видимого едва пространства, вся эта лунная торжественность – всё было противовесом дню.
И богат ты был бесчисленными возможностями событий, и сильнее становился для себя, для единственного времени, в котором так много зависело именно от тебя, и – умиротворённее: пульсировал в сознании твой протест, твой поиск, твоё различие – отличие.
Из книги «Арабески»
Нет большего контраста, чем беззаботно отдыхающие люди в лунную ночь и воспринимающие луну лишь как деталь собственного отдыха.
. а луна сияла — открытая, недоступно далёкая, безмерно печальная, луна смотрела на землю, заливая её до горизонта печальным светом, и словно тайну какую-то несла с собой. Какую?
. летняя низкая лунная ночь шумная, звучная, таинственная; и кажется, что дышишь ты насквозь шумным воздухом, темным, силуэтным, не дышишь — пьёшь. летняя лунная ночь прохладная, прохлада. в отдалении, прохлада застывающая.
а свет луны — торжественный, замирающий, медленный да и время это всё — медленное, словно земное быстрое время, незамечаемое тобой. встречаясь с лунным светом, — замедляется: от этого необычно!
луна замедляет твоё время! поэтому на «острие» времени «скапливаются» бегущие мгновенья, и вот уже ты не на «острие» времени, но на поверхности времени, открытой лунным светом. а «времена» всё прибывают и прибывают!
какое-то торжество, чьё-то торжество вокруг, а ты не можешь быть непосредственным: ты постоянно «оглядываешься» на собственное прошлое, да и вот оно, рядом! . времена выстраивают печальную поляну, всё увеличивающуюся
/низкая ночь потому, что темнота только вокруг, а поодаль словно светло.!/
. низкая летняя ночь, а там, далеко в небе, бледные звёзды да редкие облака, то седые, то чёрные, и всё тот же печальный и разреженный свет луны.
А зимою уже высокая луна, и ночное небо уже высокое-высокое — видное! — видное от самой заснеженной земли, видное всё с тем же застывающим в пути встречным лунным светом, а темнота, должная быть, вытягивается куда-то в невообразимую вышину, к горизонту, и поэтому зимней лунной ночью — светлее, зимней лунной ночью сам ты кажешься себе — меньше /!/, поэтому вся зимняя лунная ночь — объемнее, просторнее, да и луна в холодном небе кажется меньше, а «печаль» её — недоступнее
* * *
Открывается земля со всем живым — луне, и безотчётно, подсознательно, человек обращает мысли к себе, к оценке себя
Открывается земля лунному свету и беспокойство с нами, настигает неожиданная и непонятная самооценка, а она, оказывается, «требует» как-то иначе «обращаться» со временем. Как? и какая самооценка?
Безмолвный свидетель луна, свидетель наших помышлений и действий, луна — великая спутница на нашем пути.
И луна, и водное отражение всегда несли с собою что-то совсем-совсем новое — для нас. Что?
Из книги «Этюды о сознании»
288. Ночью льётся бледный лунный свет на переполненную шумом жизни Землю: я – здесь, среди жизни, я осознаю потому, что у меня есть сознание, и моё я, удивительное и для меня самого,- в моём же сознании, или даже ведёт его…И сознание, моё же, мне удивительно: мне всё это – в дар!
Что за «земными пределами» осознания? вот, также «подведёт» физиология, сознание угаснет (с нашей точки зрения), и где оно тогда будет? С богатой оценкой на жизнь, с неповторяющейся памятью: где память будет развёрнута?
Неужели только в памяти близких?
Я не верил
Не верил потому, что бесконечное в себе исчезать не может!
* * *
405. Холодный воздух и твёрдую землю освещает медленный свет маленького месяца; я немедленно представил зимнее лунное небо и пустынный снежный ландшафт под ним
Луна, в особенности, месяц – свидетель наш, великий выразитель одиночества.
Ещё совсем недавно, летом, в гулком пространстве воздушного неба, низкая и круглая луна таинственно объединяла ночь, порождая тени (!), силуэты, и (вдруг) открывая бледные поляны…
Всегда, всегда! луна или месяц привносили странное чувство, что мы не одни: там, за нашими жизнями, есть что-то другое…Что?
Я думаю, что странное чувство диктуется тем, что наш дом Земля охраняет нас (т.е. наше сознание), охраняет вся Земля, противопоставляя иным пространствам и временам. Сознание – глобально, и мы не можем решить эту проблему при узком подходе. (Молодец!) См также № 856.
* * *
521. Надо бы выписать и заново пережить, «переформулировать» описания лунной ночи из своих сочинений: луна оказывает странное воздействие на сознание
Сознание «обнаруживает» себя в новых условиях – с разным временем!
Да и свет лунный, словно распылённый, был в каком-то равновесии с твоим внутренним: он не «препятствовал» …объективной самооценке
С печальным светом луны над тёмной отрадой летней местности (или словно независимым ни от чего светом далёкого месяца над светлеющимися зимними просторами) ты ясно осознавал присутствие Наблюдателя (!).
Физического. Безразличного.
Может быть такое?
* * *
522*…перед зимними сумерками, когда морозный голубеющий вечер держал огромное небо, уже светила луна: и вся местность под огромным небом объединялась этой непонятной голубеющей целостностью
Застывшее мгновенье словно зацепило цветом всю картину перед глазами, но вместе с тобой!, и — держало …
Я знал, что там, где луна, там в любое время года время лишалось непосредственности (?!), оно (само время) было – рядом, но не в тебе (!).
Источник