Разберите солнце упакуйте луну

Вдогонку

да, и самолеты, естественно, «ноют», а не ревут. Не надо шума.

Зато черные жезлы просто лучше (по-крайней мере, для современного русского), чем черные перчатки в оригинале.

From: pernishus Date: January 27th, 2006 12:37 pm (UTC) (Link)

Many thanks for these various versions — I only knew the Brodsky version.

A note on ‘sweep up the wood’ — ‘sweep up’ brings to mind for me the bar/pub after closing, and sweeping up the peanut shells, etc., from the floor at that time — perhaps because of its proximity to ‘pour away the ocean’ — with its evocation of emptying the dregs of glasses down the sink after ‘Time, gentlemen’ has been called.

Just one English-speaker’s thoughts.

From: verlibra Date: January 28th, 2006 05:38 pm (UTC) (Link)

From: ren_gilfanov Date: January 30th, 2006 11:13 am (UTC) (Link)

Zatknite telefon, doloi chasy,
puskai za kosti ne gryzutsya psy,
royali — tishe; barabany, ob
umershem plach’te; i vnesite grob.

Pust’ samolet, kruzha i golosya,
«ON UMER» vpishet pryamo v nebesa.
Pust’ krep pokroet shei golubei nad golovoi,
i chernye perchatki odenet postovoi.

On byl mne — Sever, Yug; Vostok i Zapad — on,
shest’ dnei tvoren’ya i subbotnii son,
zakat i polden’, polnoch’ i rassvet.
Lyubov’, ya dumal, budet vechnoi. Ekii bred.

Ne nado zvёzd. Ne nuzhno ni cherta:
lunu — v chehol, i solnce — na cherdak.
Dopeite okean, smetite les.
Vsё poteryalo vsyakii interes.

From: exqu Date: February 5th, 2006 07:40 pm (UTC) (Link)

Здравствуйте. Получил перевод данного стиха как домашнее задание в школе. Честно говоря, просидел часа полтора, потом случайно нашёл ваш пост и. обидно за зря потраченное время. У меня, по сравнению с Вами — полный утиль (в топку). Научите также? В чём секрет?

Ученик выпускного класса, г. Кохтла-Ярве, Эстония.

From: dkuzmin Date: February 6th, 2006 03:10 am (UTC) (Link)

Для домашнего-то задания в школе этот текст, сдается мне, сложноват.

Заочные уроки стихотворного перевода мне, наверно, давать слабО. Из хороших книг, которые можно попробовать почитать именно по стихотворному переводу, мне навскидку приходит в голову только «Поэзия и перевод» Ефима Григорьевича Эткинда — не уверен, что она доставаема в Кохтла-Ярве, хотя чем черт не шутит. C прозаическим переводом в этом плане проще: для начала достаточно этой книги (впрочем, раздел «Поклон мастерам» не вредно просмотреть в любом случае, плюс статью Яхниной в приложении).

Для самостоятельной работы полезное занятие — сверка разных переводов одного и того же, с оригиналом и между собой. Многие двуязычные издания классической поэзии содержат варианты переводов — от сонетов Шекспира начиная (но с ними слишком много возни, потому что английский довольно архаичный; впрочем, было отличное издание 1984 года, где трудности английского прокомментированы). Задача этого упражнения — в том, чтобы попытаться понять логику каждого перевода, принципы, которыми сознательно или бессознательно руководствовался его автор. А уж затем и попробовать оценить меру удачи-неудачи каждого.

Когда работаешь сам — на мой взгляд, всегда первым делом надо поинтересоваться, есть ли уже существующие переводы, и внимательно их прочесть. Во-первых, может оказаться, что твои услуги уже не требуются: кто-то из предшественников закрыл тему. Но даже если нет — будешь знать, от чего отталкиваться. Т.е. к имеющимся версиям задается вопрос: что есть в оригинале существенно важного (для меня), чего не передают прежние переводы?

Собственно, примерно этот вопрос ставится в любом случае. Что в тексте главное? какие его элементы обязательно должны быть воспроизведены, а какими можно пожертвовать? И другой вопрос: каковы в этом тексте, так сказать, проблемные узлы? Иными словами: чтО в нем можно перевести по-разному, причем принципиально по-разному?

From: dkuzmin Date: February 6th, 2006 03:11 am (UTC) (Link)

Чтоб было понятно — приведу примеры по этому тексту Одена. Ключевые элементы, которые я видел своей обязательной задачей при переводе, были вот какие:
1. Синкопированный ритм (блюз же!). Этого не осталось ни в одном прежнем переводе, у всех гладкий ямб (максимум — разностопный).
2. Предельная речевая естественность трех отрезков текста, представляющих собой прямое высказывание (т.е. свободных от метафорики): He Is Dead; I thought that love would last for ever: I was wrong; For nothing now can ever come to any good.
3. Сохранность в последней строфе и эмоциональной силы образов, и в то же время их смыслового нюанса. У Бродского «Упакуй луну и солнце разбери» — точно, но никакой эмоции. У Тверской «Луну сорвите вниз и Солнце бросьте мгле» — эмоций вагон, но все мимо, потому что дерзкие и неожиданные образы превратились в шаблонные.
Прочие элементы текста, как мне показалось, не настолько важны, в них можно где-то чем-то пренебречь.

И проблемные узлы. Один — крупный, в масштабе всего текста: что делать с глагольным строем. В оригинале три строфы из четырех выдержаны в повелительном наклонении; в прежних переводах оно сохранено и по-русски. Но, во-первых, сохранить целиком не выходит, потому что английское let — это тоже повелительное наклонение глагола, а по-русски глагольность слова «пусть» давно и бесповоротно утрачена. А во-вторых (и это гораздо важнее), у них же в английском повелительное наклонение не изменяется по числам, а по-русски надо выбирать: «останови» или «остановите», «погаси» или «погасите». Компактности ради хочется выбрать единственное число — но неясно, кто в этом случае то лицо, к которому это повеление адресуется; множественное число вернее по смыслу (по-русски повеление во мн.ч. как раз может никому конкретно не адресоваться: «Как умру — похороните на Украйне милой», «Дайте мне Севилью, дайте мне гитару», «Послушайте, ведь если звезды зажигают») — но длинно же. И я подумал, что самые компактные формы повеления — и они же, как следствие, самые эмоционально насыщенные — это либо инфинитивы, либо конструкции с существительными (ср. «Власть народу!» — и «Дайте власть народу!»: что экспрессивней? конечно, первое). Оказалось, что почти везде удается этот принцип выдержать.

Ну, еще в тексте есть несколько мелких проблемных точек. Есть пуант с реалиями: белые голуби на улицах старого Лондона и белые перчатки регулировщиков на тех же улицах — для русского читателя экзотика, требующая сноски, и я подумал, что лучше заменить. Но это, в общем, непринципиально. Есть нюанс с музыкой в первой строфе: надо понять, откуда взялись рояли (у Бродского и вслед за ним у Воробья их предлагается зачехлить — видимо, по дальней аналогии с завешиванием зеркала в знак траура, но убедительным это не выглядит). Я, подумавши, решил, что это не на похоронах описываемых муз.инструменты, а группа муз.сопровождения вот этого самого блюза, т.е. в этой строке такой секундный выход певца из роли, отмашка музыкантам. И, как видно из комментов, так оно, вероятно, и было, потому что оказалось, что это был натуральный блюз, его пели в каком-то мюзикле. Заметим в скобках, что историю создания текста на всякий случай надо было выяснить заранее, и за то, что я этого не сделал, следовало бы мне списать баллы.

Источник