Станислав Востоков — Рябиновое солнце
Станислав Востоков — Рябиновое солнце краткое содержание
Сборник рассказов «Рябиновое солнце» продолжает лучшие традиции отечественной прозы для детей. Лирические истории Станислава Востокова и иллюстрации Марии Воронцовой наполнены любовью к природе и людям. В своей новой книге писатель и художник заставляют вспомнить красоту современной русской деревни, образ которой уже знаком читателю по сборнику «Зимняя дверь».
Земля наша загадочная. Как ее ни тесни, а все же где-нибудь под самой Москвой какая-нибудь деревенька останется. И всё в ней есть: домики с огородами, яблони в саду, печки с трубами, колодцы с ведрами. И разные странности, и тихие чудеса, без которых в деревне не бывает.
Для младшего и среднего школьного возраста.
Рябиновое солнце — читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Над нами долго летал вертолет. Рубил винтом низкие облака, наполнял тревожным гудением небо. Вдруг он стал снижаться и сел на маленьком поле за оврагом. Увидев это, я выбежал со двора. Следом, повязывая на ходу косынку, торопилась Анна Петровна.
На поле уже собрались все соседи. Перед ними стоял вертолет и какой-то незнакомый человек в пиджаке. Увидев его, я понял, что будут неприятности. Хорошие люди редко надевают пиджаки. Разве что Митрич. Хотя какой у него пиджак? На локтях дыры и все пуговицы разные.
— Мы полетали, посмотрели, — сказал незнакомец, — будем вашу деревню сносить.
— Как так? — недоуменно спросил Митрич, покручивая одну из своих разных пуговиц.
— Здесь, — прилетевший широко махнул рукой, — будет построен район Москвы, а вам дадут квартиры в большом доме!
Мы растерянно переглянулись.
— А если я высоты боюсь? — спросила Анна Петровна.
Человек в пиджаке стряхнул с рукава пушинку одуванчика.
— Все боящиеся высоты получат квартиры на первых этажах.
Шофер Сомов показал замасленной тряпкой на козу, которая тоже прибежала посмотреть вертолет.
— А Машку я куда дену?
Прилетевший равнодушно пожал плечами.
— Тут ничем помочь не могу. Рогатый скот планом не предусмотрен.
С этими неприятными словами он развернулся и пошел назад. Несколько секунд вся деревня молча смотрела ему в спину.
— Когда начнете-то? — крикнул косарь Ковригин.
— В самое ближайшее время!
Дверь вертолета закрылась, и лопасти закрутились, гоня по траве широкие мягкие волны.
— Еще пиджак надел! — хмуро проворчал Сомов.
Машина тем временем поднялась, развернулась рылом к Москве и поплыла прочь, словно огромная летающая рыба.
Посмотрев на Анну Петровну, я увидел, что она плачет, вытирая слезы скомканной косынкой.
Самое ближайшее время растянулось на несколько месяцев. Все лето мы складывали и увязывали вещи, готовясь к большому переезду.
Была уже середина сентября, когда Митрич принес неожиданные новости. Во дворе он прошел между закутанными в клеенку, готовыми к отъезду шкафами и сел на стул.
— На магазине объявление повесили, — сказал он, как обычно крутя пуговицу. — Снос деревни откладывается.
— Почему? — удивился я.
— Москве с другой стороны землю дали. Сначала ее застраивать будут.
Мы посмотрели в сторону поля, за которым поднималась серая, неуютная Москва.
— И как там люди живут? — покачала головой Анна Петровна. — Шум, дым…
Митрич пожал плечами.
— Привыкли. Они уже, наверно, нормальным воздухом дышать не могут.
Еще немного поговорив о деревенских делах, он встал.
— Значит, остаемся? — спросила Анна Петровна.
— Остаемся! — твердо сказал Митрич.
Иногда по утрам случается сильный грай. Вороны перелетают с дерева на дерево, дерутся и о чем-то спорят.
Мы выходим из домов и сердито смотрим в небо, где к этому времени уже не остается ни одной вороны. А рядом ходят недовольные петухи, которым и кричать-то в такое утро незачем.
У Митрича сохла герань, и он стоял возле окна, размышляя, выкинуть ее или пока погодить? Вдруг в дверь постучали.
Почесывая затылок, Митрич вышел на крыльцо. Снаружи никого не было.
— Ты в дверь стучала? — крикнул он Анне Петровне, которая возилась за забором.
— Как, интересно, я могла стучать, когда я у себя?
Митрич снова почесал голову.
— В нашем возрасте это вполне возможно, — согласился он и вернулся к герани.
Все-таки ее надо было выбрасывать. Только он снял с подоконника горшок, как в дверь снова стукнули.
С геранью в руках Митрич вышел на крыльцо. Там по-прежнему было пусто. На всякий случай он заглянул за угол.
— Слышь, опять стучали!
Анна Петровна испуганно огляделась. Что за невидимка завелся в деревне?
— Давай-ка я спрячусь. А ты последи за дверью.
— Ладно, — согласилась Анна Петровна.
Едва Митрич скрылся в доме, с березы слетел дятел. Он несколько раз ударил в дверь клювом, потом услышал шаги в сенях и вернулся на дерево.
— Ну? — спросил Митрич, выходя. — Видела?
— Видела! Видела! Дятел!
Тут же дятел застучал на вершине березы.
— Во дела! И чего ему от моей двери нужно?
— Так она же у тебя совсем старая. Вот там кто-нибудь и завелся. Ты бы ее покрасил.
— Шы! Шы! — Митрич махнул на дятла геранью.
Но тот деловито прыгал по дереву и никуда улетать не собирался.
— Слышь, Петровна, погляди за дверью. А я в магазин за краской сбегаю.
— Вот еще! У меня суп на плите стоит. Мне за ним глядеть надо.
Митрич огорченно поставил герань на крыльцо, схватил сумку и побежал в магазин.
Там не было никого, кроме продавца Тимофеева. Правда, и краска была только одна — темно-коричневая.
— Ну и цвет! — сказал Митрич. — А нет ничего повеселее?
— Бери, бери, — ответил Тимофеев, — а то и этого не будет.
Вернувшись домой, Митрич увидел, что герань и крыльцо забросаны щепками, а дверь продолблена насквозь. Выругав на все корки дятла, он нашел подходящую деревяшку и вколотил в дыру. А потом стряхнул с крыльца щепки и принялся красить дверь в неприятный темно-коричневый цвет.
По небу плыло круглое облако. У высокого дерева оно остановилось и стало похоже на большое, белое яблоко. Но все-таки это было облако, поэтому, повисев немного на ветвях, оно двинулось дальше.
А навстречу ему плыло красное яблоко солнца.
В нашем дворе растет рябина. Я ее хорошо вижу в окно. И рябина тоже много чего видит. Летом она видит воробьев и синиц, осенью — дроздов, а зимой — снегирей и свиристелей.
Весь год видит рябина что-нибудь новенькое. И мне показывает. Через окошко.
Почти в каждом дворе в нашей деревне жила собака. Не было ее только у продавца Тимофеева. Но в конце концов и он решил особачиться. В выходной, когда магазин не работал, Тимофеев поехал в Москву на рынок и купил пса самого подозрительного вида.
— Это что за порода? — спросила Анна Петровна, когда продавец вел свою покупку мимо нашего двора.
Источник
Рябиновое солнце
Над нами долго летал вертолет. Рубил винтом низкие облака, наполнял тревожным гудением небо. Вдруг он стал снижаться и сел на маленьком поле за оврагом. Увидев это, я выбежал со двора. Следом, повязывая на ходу косынку, торопилась Анна Петровна.
На поле уже собрались все соседи. Перед ними стоял вертолет и какой-то незнакомый человек в пиджаке. Увидев его, я понял, что будут неприятности. Хорошие люди редко надевают пиджаки. Разве что Митрич. Хотя какой у него пиджак? На локтях дыры и все пуговицы разные.
— Мы полетали, посмотрели, — сказал незнакомец, — будем вашу деревню сносить.
— Как так? — недоуменно спросил Митрич, покручивая одну из своих разных пуговиц.
— Здесь, — прилетевший широко махнул рукой, — будет построен район Москвы, а вам дадут квартиры в большом доме!
Мы растерянно переглянулись.
— А если я высоты боюсь? — спросила Анна Петровна.
Человек в пиджаке стряхнул с рукава пушинку одуванчика.
— Все боящиеся высоты получат квартиры на первых этажах.
Шофер Сомов показал замасленной тряпкой на козу, которая тоже прибежала посмотреть вертолет.
— А Машку я куда дену?
Прилетевший равнодушно пожал плечами.
— Тут ничем помочь не могу. Рогатый скот планом не предусмотрен.
С этими неприятными словами он развернулся и пошел назад. Несколько секунд вся деревня молча смотрела ему в спину.
— Когда начнете-то? — крикнул косарь Ковригин.
— В самое ближайшее время!
Дверь вертолета закрылась, и лопасти закрутились, гоня по траве широкие мягкие волны.
— Еще пиджак надел! — хмуро проворчал Сомов.
Машина тем временем поднялась, развернулась рылом к Москве и поплыла прочь, словно огромная летающая рыба.
Посмотрев на Анну Петровну, я увидел, что она плачет, вытирая слезы скомканной косынкой.
Самое ближайшее время растянулось на несколько месяцев. Все лето мы складывали и увязывали вещи, готовясь к большому переезду.
Была уже середина сентября, когда Митрич принес неожиданные новости. Во дворе он прошел между закутанными в клеенку, готовыми к отъезду шкафами и сел на стул.
— На магазине объявление повесили, — сказал он, как обычно крутя пуговицу. — Снос деревни откладывается.
— Почему? — удивился я.
— Москве с другой стороны землю дали. Сначала ее застраивать будут.
Мы посмотрели в сторону поля, за которым поднималась серая, неуютная Москва.
— И как там люди живут? — покачала головой Анна Петровна. — Шум, дым…
Митрич пожал плечами.
— Привыкли. Они уже, наверно, нормальным воздухом дышать не могут.
Еще немного поговорив о деревенских делах, он встал.
— Значит, остаемся? — спросила Анна Петровна.
— Остаемся! — твердо сказал Митрич.
Иногда по утрам случается сильный грай. Вороны перелетают с дерева на дерево, дерутся и о чем-то спорят.
Мы выходим из домов и сердито смотрим в небо, где к этому времени уже не остается ни одной вороны. А рядом ходят недовольные петухи, которым и кричать-то в такое утро незачем.
У Митрича сохла герань, и он стоял возле окна, размышляя, выкинуть ее или пока погодить? Вдруг в дверь постучали.
Почесывая затылок, Митрич вышел на крыльцо. Снаружи никого не было.
— Ты в дверь стучала? — крикнул он Анне Петровне, которая возилась за забором.
— Как, интересно, я могла стучать, когда я у себя?
Митрич снова почесал голову.
— В нашем возрасте это вполне возможно, — согласился он и вернулся к герани.
Все-таки ее надо было выбрасывать. Только он снял с подоконника горшок, как в дверь снова стукнули.
С геранью в руках Митрич вышел на крыльцо. Там по-прежнему было пусто. На всякий случай он заглянул за угол.
— Слышь, опять стучали!
Анна Петровна испуганно огляделась. Что за невидимка завелся в деревне?
— Давай-ка я спрячусь. А ты последи за дверью.
— Ладно, — согласилась Анна Петровна.
Едва Митрич скрылся в доме, с березы слетел дятел. Он несколько раз ударил в дверь клювом, потом услышал шаги в сенях и вернулся на дерево.
— Ну? — спросил Митрич, выходя. — Видела?
— Видела! Видела! Дятел!
Тут же дятел застучал на вершине березы.
— Во дела! И чего ему от моей двери нужно?
— Так она же у тебя совсем старая. Вот там кто-нибудь и завелся. Ты бы ее покрасил.
— Шы! Шы! — Митрич махнул на дятла геранью.
Но тот деловито прыгал по дереву и никуда улетать не собирался.
— Слышь, Петровна, погляди за дверью. А я в магазин за краской сбегаю.
— Вот еще! У меня суп на плите стоит. Мне за ним глядеть надо.
Митрич огорченно поставил герань на крыльцо, схватил сумку и побежал в магазин.
Там не было никого, кроме продавца Тимофеева. Правда, и краска была только одна — темно-коричневая.
— Ну и цвет! — сказал Митрич. — А нет ничего повеселее?
— Бери, бери, — ответил Тимофеев, — а то и этого не будет.
Вернувшись домой, Митрич увидел, что герань и крыльцо забросаны щепками, а дверь продолблена насквозь. Выругав на все корки дятла, он нашел подходящую деревяшку и вколотил в дыру. А потом стряхнул с крыльца щепки и принялся красить дверь в неприятный темно-коричневый цвет.
По небу плыло круглое облако. У высокого дерева оно остановилось и стало похоже на большое, белое яблоко. Но все-таки это было облако, поэтому, повисев немного на ветвях, оно двинулось дальше.
А навстречу ему плыло красное яблоко солнца.
В нашем дворе растет рябина. Я ее хорошо вижу в окно. И рябина тоже много чего видит. Летом она видит воробьев и синиц, осенью — дроздов, а зимой — снегирей и свиристелей.
Весь год видит рябина что-нибудь новенькое. И мне показывает. Через окошко.
Почти в каждом дворе в нашей деревне жила собака. Не было ее только у продавца Тимофеева. Но в конце концов и он решил особачиться. В выходной, когда магазин не работал, Тимофеев поехал в Москву на рынок и купил пса самого подозрительного вида.
— Это что за порода? — спросила Анна Петровна, когда продавец вел свою покупку мимо нашего двора.
— Какая там порода! — махнул рукой Тимофеев. — А зовут его Балбес.
Источник
Рябиновое солнце, стр. 1
Над нами долго летал вертолет. Рубил винтом низкие облака, наполнял тревожным гудением небо. Вдруг он стал снижаться и сел на маленьком поле за оврагом. Увидев это, я выбежал со двора. Следом, повязывая на ходу косынку, торопилась Анна Петровна.
На поле уже собрались все соседи. Перед ними стоял вертолет и какой-то незнакомый человек в пиджаке. Увидев его, я понял, что будут неприятности. Хорошие люди редко надевают пиджаки. Разве что Митрич. Хотя какой у него пиджак? На локтях дыры и все пуговицы разные.
— Мы полетали, посмотрели, — сказал незнакомец, — будем вашу деревню сносить.
— Как так? — недоуменно спросил Митрич, покручивая одну из своих разных пуговиц.
— Здесь, — прилетевший широко махнул рукой, — будет построен район Москвы, а вам дадут квартиры в большом доме!
Мы растерянно переглянулись.
— А если я высоты боюсь? — спросила Анна Петровна.
Человек в пиджаке стряхнул с рукава пушинку одуванчика.
— Все боящиеся высоты получат квартиры на первых этажах.
Шофер Сомов показал замасленной тряпкой на козу, которая тоже прибежала посмотреть вертолет.
— А Машку я куда дену?
Прилетевший равнодушно пожал плечами.
— Тут ничем помочь не могу. Рогатый скот планом не предусмотрен.
С этими неприятными словами он развернулся и пошел назад. Несколько секунд вся деревня молча смотрела ему в спину.
— Когда начнете-то? — крикнул косарь Ковригин.
— В самое ближайшее время!
Дверь вертолета закрылась, и лопасти закрутились, гоня по траве широкие мягкие волны.
— Еще пиджак надел! — хмуро проворчал Сомов.
Машина тем временем поднялась, развернулась рылом к Москве и поплыла прочь, словно огромная летающая рыба.
Посмотрев на Анну Петровну, я увидел, что она плачет, вытирая слезы скомканной косынкой.
Самое ближайшее время растянулось на несколько месяцев. Все лето мы складывали и увязывали вещи, готовясь к большому переезду.
Была уже середина сентября, когда Митрич принес неожиданные новости. Во дворе он прошел между закутанными в клеенку, готовыми к отъезду шкафами и сел на стул.
— На магазине объявление повесили, — сказал он, как обычно крутя пуговицу. — Снос деревни откладывается.
— Почему? — удивился я.
— Москве с другой стороны землю дали. Сначала ее застраивать будут.
Мы посмотрели в сторону поля, за которым поднималась серая, неуютная Москва.
— И как там люди живут? — покачала головой Анна Петровна. — Шум, дым…
Митрич пожал плечами.
— Привыкли. Они уже, наверно, нормальным воздухом дышать не могут.
Еще немного поговорив о деревенских делах, он встал.
— Значит, остаемся? — спросила Анна Петровна.
— Остаемся! — твердо сказал Митрич.
Иногда по утрам случается сильный грай. Вороны перелетают с дерева на дерево, дерутся и о чем-то спорят.
Мы выходим из домов и сердито смотрим в небо, где к этому времени уже не остается ни одной вороны. А рядом ходят недовольные петухи, которым и кричать-то в такое утро незачем.
У Митрича сохла герань, и он стоял возле окна, размышляя, выкинуть ее или пока погодить? Вдруг в дверь постучали.
Почесывая затылок, Митрич вышел на крыльцо. Снаружи никого не было.
— Ты в дверь стучала? — крикнул он Анне Петровне, которая возилась за забором.
— Как, интересно, я могла стучать, когда я у себя?
Митрич снова почесал голову.
— В нашем возрасте это вполне возможно, — согласился он и вернулся к герани.
Все-таки ее надо было выбрасывать. Только он снял с подоконника горшок, как в дверь снова стукнули.
С геранью в руках Митрич вышел на крыльцо. Там по-прежнему было пусто. На всякий случай он заглянул за угол.
— Слышь, опять стучали!
Анна Петровна испуганно огляделась. Что за невидимка завелся в деревне?
— Давай-ка я спрячусь. А ты последи за дверью.
— Ладно, — согласилась Анна Петровна.
Едва Митрич скрылся в доме, с березы слетел дятел. Он несколько раз ударил в дверь клювом, потом услышал шаги в сенях и вернулся на дерево.
— Ну? — спросил Митрич, выходя. — Видела?
— Видела! Видела! Дятел!
Тут же дятел застучал на вершине березы.
— Во дела! И чего ему от моей двери нужно?
— Так она же у тебя совсем старая. Вот там кто-нибудь и завелся. Ты бы ее покрасил.
— Шы! Шы! — Митрич махнул на дятла геранью.
Но тот деловито прыгал по дереву и никуда улетать не собирался.
— Слышь, Петровна, погляди за дверью. А я в магазин за краской сбегаю.
— Вот еще! У меня суп на плите стоит. Мне за ним глядеть надо.
Митрич огорченно поставил герань на крыльцо, схватил сумку и побежал в магазин.
Там не было никого, кроме продавца Тимофеева. Правда, и краска была только одна — темно-коричневая.
— Ну и цвет! — сказал Митрич. — А нет ничего повеселее?
— Бери, бери, — ответил Тимофеев, — а то и этого не будет.
Вернувшись домой, Митрич увидел, что герань и крыльцо забросаны щепками, а дверь продолблена насквозь. Выругав на все корки дятла, он нашел подходящую деревяшку и вколотил в дыру. А потом стряхнул с крыльца щепки и принялся красить дверь в неприятный темно-коричневый цвет.
По небу плыло круглое облако. У высокого дерева оно остановилось и стало похоже на большое, белое яблоко. Но все-таки это было облако, поэтому, повисев немного на ветвях, оно двинулось дальше.
А навстречу ему плыло красное яблоко солнца.
В нашем дворе растет рябина. Я ее хорошо вижу в окно. И рябина тоже много чего видит. Летом она видит воробьев и синиц, осенью — дроздов, а зимой — снегирей и свиристелей.
Весь год видит рябина что-нибудь новенькое. И мне показывает. Через окошко.
Почти в каждом дворе в нашей деревне жила собака. Не было ее только у продавца Тимофеева. Но в конце концов и он решил особачиться. В выходной, когда магазин не работал, Тимофеев поехал в Москву на рынок и купил пса самого подозрительного вида.
— Это что за порода? — спросила Анна Петровна, когда продавец вел свою покупку мимо нашего двора.
— Какая там порода! — махнул рукой Тимофеев. — А зовут его Балбес.
Источник