Сердец мое солнце моя страница

Сердец мое солнце моя страница

Солнце моего сердца

Автор:

Беты (редакторы):

Фэндом:

Пейринг или персонажи:

Рейтинг:

Жанры:

Предупреждения:

Секс с использованием посторонних предметов

Размер:

Мини, 12 страниц

Кол-во частей:

Статус:

Описание:

Когда он вышел из автобуса, я понял, что пропал

Публикация на других ресурсах:

Часть 1

— Завтра в девять Сема прилетает, – весело с улыбкой от уха до уха сообщает Марат, а у меня сердце ёкает. Все радостно загомонили.

— Поработать для вас водителем? – с надеждой спрашиваю я, зная, что у Марата машина в ремонте.

— О, буду рад, а тебе не сложно?

— Да ну ты брось! Семечку мы все любим, он нам как родной, – ребята дружно закивали.

Нас в компании семь человек: Артем – психолог, Марат – финансовый директор, Виктор — композитор и музыкант, Леха – бизнесмен, Аркаша – автомеханик и примерный супруг, Славка – тот ещё раздолбай, непонятно, где работающий, но всегда при деньгах и на крутой тачке и я.

Сема — младший брат Марата. Ему недавно исполнилось восемнадцать, и он младше всех нас на 6 – 8 лет. Лично меня он младше на шесть. Но это никак не меняет того факта, что я в него влюблен. С самого детства он всегда таскался с братом, и как бы это было не странно, он шикарно вписывался в нашу компанию. Сема был милым ребенком, которого мы все любили, с большими зелеными глазами и ярко-рыжими волосами. С молочной кожей и такими же яркими, как и волосы, веснушками на носу. Причем веснушки были только на носу, интересно, насколько он изменился?

Сема или, как мы часто называли его, семечка, потому что, по сравнению с нашей взросло – росло – накачанной компанией, он выглядел совсем маленьким, зато умный был и развитый не по годам. За что, собственно, и угодил в германскую супер-школу с тюремным режимом в пятнадцать лет. Режим и условия там, действительно, суровы. Все три года он жил в этой школе, с родителями не виделся, никуда не выходил, разве что на экскурсии, звонить можно было один раз в неделю, продолжительностью не более 15 минут. Сема звонил маме и брату, деля время общения ровно пополам и передавая всем приветы. Социальные сети, сотовые телефоны и все остальное под запретом. Так что о нем мы почти ничего не знаем, разве что краткий рассказ, состоящий из обрывков. Хотя, есть и свои плюсы — с аттестатом этой школы в течение всей оставшейся жизни он может поступить в любой ВУЗ любое количество раз без сдачи экзаменов на коммерческий факультет, и с одним экзаменом на выбор на льготное обучение. Так что, если будет желание, он хоть всю жизнь может бесплатно учиться.

Первый раз мы его увидели, когда парню было шесть, они переехали в наш город, Сема пошел в первый класс нашей школы, а его брат попал в нашу компанию. Марат брата любил и никогда этого не стеснялся. Сначала он гулял с нами один и периодически рассказывал про братишку, да так, что всем жутко захотелось с ним познакомиться, а примерно через месяц привел Семку. Он будто нас околдовал, веселый, беззаботный, понятливый и милый, мальчишка сразу обзавелся ещё шестерыми старшими братьями. Мы сами стали предлагать брать парня с собой. Каждый из нас с легкостью мог остаться с ним посидеть, если это надо и парнишка усиленно развлекал свою няньку, рассказывая про то, как пауки вырабатывают паутину или о том, почему летают самолёты. Но в то же время он тонко чувствовал настроение и характер, и никогда не навязывался, мог просто предложить чаю с тортом или тихо сидеть и читать книжку. Конечно, в то время у меня к нему кроме братских чувств никаких других не было, я же не педофил, в конце концов, да и возраст у меня был не тот. Хотя уже тогда я осознал свою голубую ориентацию и от друзей, в принципе, не скрывал. Компания у нас была дружная и парни меня поддержали. Но вот на личном фронте ничего не клеилось, некоторые ребята возбуждали меня просто чисто физически, но вот чтобы влюбиться в кого-то, такого не было. В то же время девушки мне были абсолютно безразличны.

Но вот парню исполнилось пятнадцать, его отправили в летний лагерь на целых две смены. Он постоянно звонил кому-нибудь из нас, жаловался на то, как там скучно и плохо, говорил, как скучает, на то время мне был уже двадцать один год, и я заканчивал институт. Благополучно прошло 42 дня, я защитил диплом, получил все документы, и работал в фирме отца. Ребята все разъехались по отпускам, морям и курортам, поэтому Семечку встречал я один.

Когда он вышел из автобуса, я понял, что пропал. За два месяца он очень вытянулся, загорел совсем слегка, и его кожа теперь будто светилась золотистым сиянием. Он, не посмотрев на толпу народа, сразу же кинулся ко мне, повиснув на шее. Вроде бы подростковый возраст, должен иметь кучу комплексов и доказывать собственную взрослость и самостоятельность, а нет! Вот он висел на моей шее, радуясь встрече, и плевал на всех. Я тогда с трудом разжал объятья, и с тем же трудом оторвал от него взгляд. «Ты вырос» только и смог выдавить из себя я. А парень просто светился, согревая мое, жаждущее любви сердце, своим присутствием.

В том же лагере он и сдал вступительные экзамены в эту чертову школу, о чем с прискорбным видом сообщил нам вечером в день приезда, в баре за столиком, неспешно попивая мартини с грейпфрутовым соком. Мы ему никогда не запрещали пить, он же при нас, а уж помочь или защитить каждый из нас сможет. Сема никогда не злоупотреблял, ограничиваясь одним, максимум двумя бокалами. Хотя, если вдуматься выпил он первый раз в свой пятнадцатый день рождения 23 мая. Мне тогда хотелось биться головой об стену и кричать, чтобы он не уезжал. Через две недели мы провожали его на три долгих и мучительных года в чертову Германию.

Аэропорт, как всегда, гудел и суетился, а я ничего этого не замечал, стараясь насмотреться на свое солнышко перед долгим расставанием. Ловил периодически его тоскливые взгляды, конечно, прощаться с родными на такой долгий срок тяжело. Я обнял его на прощание, ощутив какой он все-таки ещё маленький и хрупкий, потрепал по слегка жестковатым рыжим волосам, и он улетел.

Источник

Солнце моего сердца (СИ) (6 стр.)

— Кир, а ты? – немного оклемавшись, прошептал малыш, прижимаясь ко мне.

— Сейчас, – я прижал его к себе ещё плотней и начал двигать бёдрами, скользя между нашими влажными животами, Семка приподнял голову и впился в мои губы, лаская длинными пальцами мой сосок и сбивчиво выдыхая, я бурно кончил, простонав в его губы. А потом мы мылись под душем, медленно и лениво лаская друг друга, не стремясь возбудить, лишь даря нежность и любовь. Мы засыпали, крепко обнявшись, дыхание моего солнышка легко щекотало мне шею.

Утро четверга встретило меня ароматом кофе и свежей сдобы, завтрак в постель плавно перешел во взаимные ласки, после чего пришлось стирать простыни. На работу я сегодня не пошел, а потащил моего мальчика гулять, мы были в парке, ели мороженое, потом пиццу в кафе, сходили в кино, я оттягивал возвращение домой, как мог, ведь по глазам видел, что он хочет сегодня ночью получить больше, чем вчера. А я боюсь, боюсь сделать ему больно, ведь, как не готовь, как не растягивай, а настоящий член все же не латексное изделие с улучшенной формулой для свободного скольжения. И больно будет в любом случае. Хотя где-то в глубине души я все же понимаю, что моё солнце не трепетная лань, способная переломиться от одного неверного движения, но вот сделать Семечке больно все же выше моих сил. Но как не тяни, а домой возвращаться надо.

— Ты иди, а я после… — Сема слегка нахмурился, но в душ все же пошел сам, а я сел на край кровати, руки потряхивало и тошнило, если вчера я мог быть уверен в своей выдержке, то сегодня… Да солнце мое, будто специально, хотя, может, и специально, соблазняло меня весь день, то нагнётся, то мороженку попросит — фруктовый лед, то пальчик оближет, то за ухо укусит и смеется, постоянно смеется, а улыбка такая нежная, понимающая. Ведь специально меня доводил весь день. Не выдержав этого напряжения, я пошел в другую ванну.

У нас с братом всегда были замечательные отношения, он заботился обо мне, а я о нем, по мере возможностей, конечно. Когда он первый раз привел меня в свою новую компанию, я очень переживал, ведь, если они меня не примут, то мы с Маратом будем меньше общаться. Переживал я зря, и в свои шесть лет активно тусовался со взрослой компанией. Ребята все были веселые, вели почти правильный образ жизни, занимались спортом, не курили, иногда выпивали, но ни разу не дебоширили, все в пределах допустимого. Уже тогда каждый из них точно знал, кем будет в будущем, так и вышло, как они хотели. Кирилла я выделил сразу, было в нем что-то такое, что мне нравилось, что притягивало. Он не был самым сильным, или самым умным, или самым красивым, хотя для меня, наверное, он стоял наравне с братом, и, так же как и Марат, был самым умным, самым сильным и самым красивым.

В четырнадцать я понял, что влюбился, и не в кого-нибудь, а в Кирю, в моего Ёжика. Эти чувства не давали мне покоя, и я поделился своей проблемой с братом. Тогда мы впервые сильно поругались, он пытался доказать, что это детская привязанность и ничего больше, а я соответственно обратное. Так как мальчиком я всегда был серьезным и развитым, брату пришлось смириться, и через неделю мы засели в нашем любимом кафе с огромными порциями мороженного и проговорили почти пять часов. Марат, как мог, утешал меня, когда я говорил, что Ёж даже не смотрит на меня, как на возможного любовника. А потом я уехал в лагерь, написал тест и поступил в трехлетнюю тюрьму, я прекрасно знал, на что иду, но ведь три года это большой срок и, если повезет, я забуду о Кирилле и своих к нему чувствах. В аэропорту из всей компании были только Кирилл и Артем, мне казалось тогда, что в глазах Кири поселилась вселенская тоска, он смотрел на меня, словно побитая собака, так жалостливо и печально, он ничего не сказал, и я улетел. Мне не повезло — ни Рихард, ни Ганс не могли дать мне того, что я получал просто от общения с ним.

Снова, как и тогда в пятнадцать из лагеря, меня встречал один Кир, стоило только его увидеть, как во мне проснулся ребенок, какое-то детское безграничное счастье затопило мою душу просто от одного его вида, а когда он заключил меня в свои, поистине медвежьи, объятья я просто разомлел от счастья, напрочь забыв, что мы не одни.

Когда ушел Ганс, а я вдруг вывалил на Кирилла всё, что было за эти три года и проговорился, что я гей, мне казалось, что я умер и попал в ад, ведь он не будет теперь со мной общаться, и я просто сдохну от тоски. Но мой любимый меня удивил, он не просто спокойно отреагировал, а еще и поцеловал в щеку, как маленького, но это было так естественно и нежно. По ночам я приходил к нему в комнату и любовался на его красивое, поистине мужское, лицо, такая суровая красота. И сегодня я тоже не удержался и прокрался в его комнату, присел перед кроватью на корточки и тут же зацепился взглядом за чуть приоткрытые губы, не удержался и поцеловал. То, что происходило дальше не укладывалось в моей голове, его руки, его губы, его «люблю», а на утро я проснулся в своей кровати и подумал, что это сон, и я схожу с ума, потому что все было более чем реально. Вечером Кирилл доказал мне, что я умственно здоров, а он действительно меня любит, я никогда не испытывал такого острого наслаждения, больно не было совсем, он был предельно нежен и осторожен, и, мне кажется, я испытывал тысячу оргазмов в секунду, каждой клеточкой своего тела.

На следующий день, гуляя с Кириллом по городу, я понял, что, если хочу в себе ощутить его, а не, безусловно, прикольные игрушки, то нужно брать дело в свои руки. Кирилл сам ещё долго не решится зайти дальше. Это было видно по тому, как он смотрит на меня, касается, как будто я хрустальный, как он подавляет свои желания и порывы, обнимая не так, как ему хочется, крепко прижимая к телу и впиваясь страстно в губы, а лишь слегка придерживая за талию или плечи и нежно ласкаясь.

В душе я себя подготовил — растянул и смазал, все, как делал Кирилл. Когда я вышел, его нигде не было, неужели сбежал? Возлюбленный мой нашелся в душе моей комнаты, он стоял под струями горячей воды спиной к двери и опершись одной рукой о стену. Недолго думая, я шагнул к нему под струи и обнял со спины, Кирилл слегка вздрогнул, а пресс под моими руками моментально напрягся. Я инстинктивно поцеловал его между лопаток, провел языком чуть выше к шее, прикусил загривок, руками я пересчитывал его кубики пресса, спускаясь ниже, стояло у него уже будь здоров, и я без стеснения обхватил его не малых размеров агрегат, поласкал пальцами головку, двинул пару раз вверх-вниз. Он не выдержал, развернулся и забрал на себя всю инициативу, я вновь пропустил тот момент, когда мы оказались в постели, Кирилл заласкал меня до умопомрачения, и только потом ввел первый палец, удивленно хмыкнул, тут же ввел второй. Несмотря на мою собственную подготовку и наши вчерашние игры, он готовит меня неприлично долго, все его тело напряжено, свободная рука сжата в кулак и лишь губы с маниакальным упорством ласкают мое тело, вырисовывая узоры на коже, терзая соски и оставляя красноватые пятнышки в особо нежных местах.

— Ну же, — не выдержал я, – Кир, возьми меня. – От столь откровенного желания у него снесло крышу, он быстро смазал себя, перевернул меня на бок, сам устроился сзади, приподнял мою ногу, удерживая её под коленом и медленно начал входить, я чувствовал, как ему тяжело, его горячее дыхание мне в ухо и тихий шепот.

— Какой же ты узкий, малыш! Больно? — нет, разве что чуть-чуть, мне нереально хорошо, ощущать эту близость, настолько интимную, настолько реальную, это в миллион раз лучше какой-то игрушки, он внутри меня, такой большой и горячий, замер, давая привыкнуть к своему размеру – это что-то запредельное.

Источник

ღ Согрей моё сердцЕ. ღ

ღ Согрей моё сердцЕ. ღ запись закреплена

Я хочу чтоб ты знала.
Я хочу чтоб ты знала… Люблю!
И не просто… Всем сердцем скучаю
Жизнь свою, как безумный гублю,
И хожу только с риском по краю…
Показать полностью.

Я хочу чтоб ты знала… Моя!
И не просто словами… Душою!
Я хочу, чтоб жила… За меня
За двоих бы, счастливой судьбою…

Я хочу чтоб ты знала… Глупец!
Я тебя потерял сознавая,
Что любви не приходит конец,
Что любить буду вечно… Страдая

Я хотел бы, с тобой говорить…
Не хватает мне звука родного.
Я хотел в твои двери входить,
А отдал тебя… В руки другого

Ненавистные мысли мне… Жгут
Представляя тебя в его власти…
Я себя разрываю… На части
Ощущая беспомощность пут…

И вокруг никого… Т И Ш И Н, А
Только боль затаилась покорно…
Растерзать хочет душу, упорно,
От любви не оставив следа…

Я сворачивал заживо кровь,
Слезы горечи часто глотая…
По осколкам себя собирая,
Возвращался… И ждал тебя вновь

Соглашался… Еще поживу!
Веря дальше в счастливое чудо.
Психовал даже… Думал забуду
Изгоняя разгулом тоску…

Я хочу чтоб ты знала… Сердца,
Где-то рядышком греют ладони!
Я хочу, чтоб вернулись сюда,
Где бы ни были… Только запомни!

Я хочу чтоб ты знала… Л Ю Б Л Ю!
Я с тобою в едином дыханье!
И глаза твои вижу… В мерцаньях
И по следу… Тебя вновь ищу…

Источник